После этой встречи советско-германское сотрудничество стало приобретать все более широкие формы. Оно охватило как чисто военные, так и военно-промышленные сферы деятельности. Для налаживания деловых контактов с Красной Армией Сект организовал в Генеральном штабе отделение, известное как «Зондергруппа R» – «специальная группа по России». На взаимной основе было решено:

– осуществить знакомство с состоянием и методикой учебно-боевой подготовки армий двух стран, для чего стороны должны были направлять своих представителей на учения и маневры;

– развернуть более тесное взаимодействие в вопросах разработки проблем военной науки, для чего должны были направлять представителей командного состава на обучение в военные учебные заведения сторон;

– направлять в Германию представителей советских военных управлений для изучения немецкого опыта;

– организовать и проводить опыты с химическим оружием;

– развернуть в СССР три центра боевого применения: авиации – «Липецк», бронетанковых войск – «Кама», химических войск – «Томка».

По программе развития Люфтваффе, разработанной германским военным командованием, ежегодно отбирались 60 человек и направлялись на 18-месячные курсы летчиков. Курсы были разбиты на два этапа. Сначала обучающиеся проходили теоретическую подготовку и практическую подготовку в Германии на учебных или коммерческих самолетах, а затем их направляли на четырехнедельную летную практику в Липецкую авиационную школу

Это летное училище, возглавляемое майором Вальтером Штаром, стало первым настоящим центром подготовки пилотов для германской военной авиации после окончания войны и входило в организационную структуру германских ВВС, которых официально не существовало. Правительства двух дружественных стран – Германии и СССР – позаботились и о том, чтобы немецким летчикам было на чем летать и совершенствовать свое летное мастерство. Авиационный завод в Филях получил германский заказ на производство самолетов «юнкере»; только в это предприятие, выпускавшее разведывательные самолеты для советских ВВС, было вложено более 100 миллионов немецких марок. В строительстве самолетов в Советском Союзе активное участие принимал немецкий инженерно-технический персонал. Тайные советские заказы по созданию боевых самолетов исполняли фирмы Эрнста Хейнкеля и Клаудиуса Дорнье. Кроме того, Германия тайно через подставных лиц (якобы для аргентинских ВВС) закупила у Антони Фоккера в Амстердаме 50 истребителей, переправив их затем в Липецк.

Начиная с июля 1925 года в Липецкой военно-авиационной школе в глубокой тайне от всего мира немецкие летчики совершенствовали приемы высшего пилотажа, осваивали «слепые» полеты и полеты на больших высотах, производили учебные стрельбы из пулеметов по движущимся мишеням и наземным целям, бомбометание с больших высот и с пикирования, штурмовали наземные объекты и корректировали артиллерийский огонь, тренировались в ведении разведки и аэрофотосъемке, отрабатывали распыление боевых газов с воздуха, проводили учебные бои. Секретность, правда, пришлось организовать чрезвычайную: три человека, погибшие на «научно-испытательной станции» в результате аварий, были отправлены домой в ящиках, помеченных как «запасные части». Около 220 немецких летчиков и другой летный персонал закончили учебные курсы, которые действовали в течение восьми лет. Среди них были многие ставшие позже известными асами и высокопоставленными офицерами Люфтваффе – Г. Фосс, В. Блуме, В. Макроцки, Г. Рессинг, Г. Ешонек, Г. Шпайдель, К. Штудент и другие. Здесь же прошли обучение 750 человек наземного, в основном советского, персонала. Немецкие пилоты из «4-го неотдельного авиаотряда» принимали участие в совместных маневрах с Красной Армией, развивая тактику тесной воздушной поддержки сухопутных операций, которую Люфтваффе применят в дальнейшем с опустошительным эффектом. Все расходы по организации, оборудованию и содержанию школы несла германская сторона.

С 1928 года при авиашколе работал центр по испытанию новых немецких самолетов, нелегально строившихся по заданию Военного министерства Германии фирмами Юнкерса, Хейнкеля, Донье, Арадо, Фокке-Вульфа, бомбардировочных прицелов, стрелкового вооружения, авиабомб (в том числе памятной советским людям «зажигалки»), бортового радиооборудования, аппаратуры аэрофотосъемки.

Возможно, слегка преувеличив, но все же зная, о чем говорит, военно-воздушный атташе германского посольства в Москве полковник Ашенбреннер в 1940 году назвал Липецкую школу «колыбелью германской военной авиации».

Сверхсекретной учебной и научной химической базой была «Томка», находившаяся близ города Вольска, – ныне широко известные Шиханы. Здесь немецкие специалисты проводили опыты по применению отравляющих веществ, а также отрабатывали способы дегазации и действий на зараженной местности. На этой же базе проводились испытания ОВ и новых противогазов. Все эти мероприятия проходили под пристальным контролем начальника химического управления РККА Фишмана, который делал регулярные доклады о ходе работ наркому обороны К.Е. Ворошилову. Одним из объектов советско-германского сотрудничества в этой области стал построенный в 1927 году в Куйбышевской области химический завод «Берсоль», производивший 6 тонн отравляющих веществ в сутки.

И была еще, основанная в 1926 году (фактически функционировать она начала с 1929 года), танковая школа «Кама» – сокращенное название от города Казани и фамилии первого начальника школы полковника Мальбрандта. В ней прошли обучение десятки немецких военных, в их числе будущие командующие танковыми армиями и корпусами, многие известные командиры нацистской Германии. Побывал здесь с инспекцией и Гейнц Гудериан, с интересом наблюдавший за испытанием опытных образцов тяжелых и легких танков. В регулярных сводках Разведупра на имя К.Е. Ворошилова немецкие стажеры именовались «друзьями» и «арендаторами», а осваиваемая ими техника – «тракторами». С 1928 года школа работала под вывеской «Технические курсы ОСОАВИАХИМа».

Таким образом, начиная с 1925 года, немецкие солдаты и офицеры в штатской одежде нелегально прибывали в Советский Союз, чтобы учиться летать на самолетах и водить танки. Высокопоставленные генералы рейхсвера совершали инспекционные поездки в учебные центры под видом членов мнимых делегаций рабочих-коммунистов из Германии. В военных заведениях СССР немцы получали вымышленные фамилии и форму военнослужащих Красной Армии без знаков различия. Здесь хочется отметить, что немцам это было не впервой. Еще в 1918 году кайзеровские «красноармейцы» стажировались в рядах РККА, помогая своим союзникам-болыиевикам победить в Гражданской войне. Кстати, нарукавные нашивки «непобедимой и легендарной» в те поры украшала свастика, и очень может быть, что не из Тибета или Индии попал сей символ на флаги нацистов, а завезен был в Германию «интернационалистами» с родины «победившего пролетариата».

Конечно, Контрольная комиссия союзников и их правительства были не настолько уж доверчивыми. Данные инспекций, собранные разведслужбами факты, отдельные сообщения информаторов – все указывало на усилия немцев по перевооружению. Появлялись разоблачительные статьи, включая публичное освещение сотрудничества рейхсвера с Красной Армией. В частности, в 1926 году газета «Манчестер Гардиан» опубликовала материал о поставках снарядов из России в Германию. Это привело к отставке кабинета министров Маркса, но не к прекращению поставок. Ряд обстоятельств привел к тому, что союзники по большому счету не обращали пристального внимания на военное возрождение Германии. Они оказались поглощенными проблемами своих стран и не склонны были принуждать немцев к соблюдению договора, чтобы снова не вызвать войну. Союзники знали, что рейхсвер несопоставим с французской армией численностью 612 тысяч человек и подготовленным резервом, превышавшим эту цифру в шесть раз. Даже Польша, имевшая 266 тысяч солдат регулярной армии и 1000 самолетов, была в 20-е годы сильнее Германии.

Возможно, члены комиссии верили заверениям германского правительства, что мечтает только о сохранении мира. В 1925 году Германия наряду с Францией, Италией и Бельгией подписала пакт Локарно. Страны-участницы договорились не развязывать войны друг против друга в течение, по крайней мере, тридцати лет. Допуск Германии в Лигу Наций спустя девять месяцев стал последним сигналом составителей Версальского договора для возвращения страны в международное сообщество. Германский министр иностранных дел Густав Штреземан провел такую энергичную кампанию, чтобы заверить мир в благородных намерениях Германии (одновременно тайно поддерживая незаконное перевооружение страны), что удостоился в 1926 году Нобелевской премии мира.

Возрождению Германии немало способствовало традиционное англо-французское соперничество. Великобритания всегда стремилась поддерживать равновесие сил в Европе. Дж. Фуллер по поводу английской внешней политики писал: «Врагом становилось не самое плохое государство, а то, которое больше, чем остальные, угрожало Британии и ее империи. Так как такое государство обычно было сильнейшим из числа континентальных держав, британские государственные деятели в мирное время были на стороне второго по силе государства… Исходя из этого принципа, они вовсе не стремились к уничтожению противника, ибо это навсегда бы расстроило равновесие сил. Вместо этого целью войны было такое ослабление сильнейшего государства, чтобы можно было восстановить равновесие сил». Таким образом, идеалом британской политики было существование в Европе двух равных великих держав или групп держав, равновесие между которыми поддерживалось бы гирьками с Даунинг-стрит.

Французская политика, напротив, была направлена на достижение гегемонии в Европе, и здесь главной задачей было удержание в состоянии слабости Германии – единственной континентальной державы, способной соперничать с Францией. В 1919 году французы своего добились, но очень скоро две противоположные концепции столкнулись. Уже после оккупации Рура Францией в 1923 году Великобритания постепенно вернулась к своей традиционной политике и начала выступать в пользу Германии, чтобы создать противовес Франции – следовало восстановить равновесие.

Это прекрасно понимали и использовали германские политики 20-х годов, а вслед за ними и «фюрер германской нации». В «Майн кампф» Гитлер писал: «Когда колониальное, экономическое и коммерческое могущество Германии было уничтожено, Англия достигла своих целей войны. Все то, что шло дальше этих целей, становилось препятствием с точки зрения британских интересов. Только враги Британии могли выиграть от исчезновения Германии из числа великих континентальных держав Европы».

В результате в начале 1927 года, на пять лет раньше установленного срока, западные страны отозвали Контрольную комиссию. Английское, французское и бельгийское правительства настолько были единодушны в своем решении, что просто проигнорировали ее заключительный доклад, который сводился к одному убийственному выводу: «Германия никогда не разоружалась, никогда не имела намерения разоружаться и в течение семи лет делала все, что от нее зависело, чтобы ввести мир в заблуждение и осуществлять встречный контроль над комиссией, назначенной контролировать ее разоружение».

В 1932 году Германия добилась снижения объема, а затем и полной отмены репараций. Мировой кризис 1929–1933 годов сильно ударил по Германии, экономика которой в значительной степени держалась на иностранных инвестициях. Отзыв капиталов из страны привел к краху всего финансового фундамента. Экономический кризис привел к острому политическому кризису, выход из которого был найден в передаче власти НСДПА. В результате резко усилилось государственное вмешательство в экономику на основе стимулирования тяжелой промышленности и милитаризации. Германия смогла наконец осуществить свою мечту – вооружаться!

С приходом к власти нацистов и разрывом Версальского договора необходимость в фиговых листках отпала. По указанию Гитлера военные связи между Россией и Германией были прерваны. В 1933 году «предприятия друзей» в СССР были ликвидированы, немцы уехали, забрав с собой свои «тракторы». Но наработки германских специалистов по сельскохозяйственной технике весьма скоро нашли применение в машинах, сконструированных советскими «паровозостроителями» – Т-26, Т-28, Т-35 и ВТ.

Соглашение в Рапалло уже сыграло к тому времени свою роль в наращивании немецкого военного потенциала, став первым звеном в цепи, которая привела к советско-германскому пакту 1939 года и секретным протоколам о разделе сфер интересов.

Для Германии основной внешнеполитической целью была ревизия Версальского договора, а в перспективе и глобальное изменение существующей системы международных отношений. Используя противоречия между великими державами, немцам уже к концу 1932 года удалось устранить наиболее тяжелые последствия поражения в Первой мировой войне. Кризис 1935–1938 годов усилил позиции Германии, которая нашла союзников и новые возможности для давления на Англию и Францию. Используя в своих целях политику «умиротворения», достижения в экономике, военном строительстве, идеи антибольшевизма, пацифизма и национализма, Германия смогла приступить к демонтажу Версальской системы.

«Гитлер принялся за ликвидацию статьи за статьей Версальского договора, так же как его создатели в свое время ликвидировали все условия перемирия», – писал Дж. Фуллер. 16 марта 1935 года фюрер объявил о введении всеобщей воинской повинности; 7 марта 1936 года была ремилитаризирована Рейнская область; 13 марта 1938 года – аннексирована Австрия; в октябре того же года – оккупирована Судетская область Чехословакии; между делом у Литвы отобрали Мемель, а затем Гитлер потребовал возврата Данцига и Польского коридора. Сбывалось все то, что предрекал Ллойд Джордж.

Таким образом, к концу 1938 года Версальская система прекратила свое существование, а Мюнхенское соглашение значительно усилило влияние Третьего рейха на международной арене. В этих условиях германское руководство поставило перед собой новую амбициозную цель: достичь гегемонии в Европе, закрепив за собой роль великой мировой державы.

Проанализировав ситуацию, Гитлер решил, что частные уступки Англии и Франции в принципе проблемы не решают и для завоевания гегемонии в Европе нужна небольшая победоносная война: «Необходимо применение вооруженной силы прежде, чем произойдет последнее крупное столкновение с Западом. Нужно испытать инструмент войны». На майском совещании с руководителями вермахта Гитлер предупредил генералитет: «Национальное объединение немцев, за немногими исключениями, осуществлено. Дальнейшие успехи без кровопролития достигнуты быть не могут». Чтобы обеспечить себе тыл в столкновении с Западом, фюрер предложил советскому правительству пакт о ненападении. Оговорив свою долю, Сталин с радостью согласился подписать договор и секретные протоколы, открыв тем самым шлюзы Второй мировой войны.

1 сентября 1939 года германские танковые клинья вспороли Польшу.

Первые танки

Первыми применили танки в боевых действиях англичане и французы. Первый английский опытный танк был построен 19 сентября 1915 года. Образец, принятый на вооружение британской армией, опробовали в феврале 1916 года.

Хотя технические предпосылки для создания такой машины имелись еще в начале XX века и изобретатели разных стран бомбардировали военные ведомства своими проектами, лишь насущная военная необходимость обусловила появление танка на поле боя. До августа 1914 года все потенциальные противники разрабатывали доктрины маневренной и быстротечной войны. Все армии собирались энергично наступать, чтобы решить исход кампании в несколько месяцев или недель. В рамках такой концепции нашлось место и для бронепоездов, и для бронеавтомобилей, и для артустановок на автошасси – то есть средств, способных вести высокоманевренные действия. Тихоходные и неповоротливые танки в эти представления явно не вписывались.

Но к концу 1914 года выяснилось, что противостоящие коалиции оказались достаточно сильны, чтобы сорвать планы противника, и одинаковы слабы, чтобы осуществить собственные. Вскоре фронты зарылись в землю, опутались колючей проволокой, ощетинились пулеметами. Любая атака захлебывалась в крови, двух пулеметов на 300 метров фронта оказалось достаточно, чтобы отбить натиск сколь угодного количества пехоты. Быстро выяснилось, что даже тяжелая артиллерия не способна выкурить противника с хорошо оборудованных позиций. Для захвата одной квадратной мили наступающие теряли до 8000 человек. Десятимесячное топтание под Верденом стоило сторонам 1 миллиона человек – средства обороны явно возобладали над средствами нападения. Требовался качественный рывок для выхода из «позиционного тупика».

Применение немцами ядовитых газов и грандиозные саперные операции союзников не решили задачу прорыва эшелонированной обороны. И вот тогда англичане развернули серийное производство тяжелых танков. 15 сентября

1916 года на реке Сомме 49 английских танков приняли участие в боевых действиях против германских войск. Правда, первые бои с участием танков были неудачны. Машин было мало, они были технически ненадежны и зачастую применялись на малоподходящей для их действий местности. Из всех боев Первой мировой войны, в которых участвовали танки, наибольшее значение имели сражения при Камбре (20 ноября 1917 г.), Суассоне (18–30 июля 1917 г.), Амьене (8 августа 1917 г.), в которых участвовало от 350 до 500 британских и французских танков.

Эти сражения показали, что танки при массированном применении их на танкодоступной местности могут осуществить внезапный прорыв позиционного фронта и создать условия для перерастания тактического успеха в оперативный. После первых неудачных опытов боевого применения танки оказали заметное влияние на ход военных действий последнего этапа войны. Лишь недостаточное количество машин и техническое несовершенство их ранних конструкций явились причинами, по которым они не повлияли на изменение характера боевых действий. Низкая надежность и небольшая скорость движения стали теми причинами, из-за которых танки до конца первого мирового конфликта оставались лишь тактическим средством.

Немцы, столкнувшись с первыми образцами танков, заметили только несовершенство их ранних конструкций и не сумели разглядеть даже ближайшее будущее этого нового вида боевой техники. А через два года в докладе представителя германского Генерального штаба, зачитанном на собрании лидеров партий рейхстага 2 октября 1918 года, было сказано: «Военная обстановка в течение немногих дней изменилась в корне… Надежда победить противника исчезла. Первым фактором, решительно повлиявшим на такой исход войны, являются танки. Неприятель применил их в громадных, нами не предвиденных массах… Танки прорвали наши передовые позиции, открыв путь своей пехоте, продвинулись в тыл нашим войскам, произведя местную панику и нарушив управление боем».

К этому моменту англичане имели уже 2300 танков, а французы – 4330. Новые боевые машины стали подразделяться на тяжелые, средние и легкие, хотя, несмотря на различный вес и вооружение, все танки Первой мировой войны относятся к одному типу, пригодному только для выполнения задач непосредственной поддержки пехоты.

В 20-е годы Великобритания, опередившая в создании и боевом применении танков другие страны, продолжала сохранять свои передовые позиции в этой области. В 1922–1930 годах из английских заводских цехов выходили образцы боевых машин разных типов. Среди них были танкетки, легкие, средние танки и тяжелый танк. Они широко экспортировались за границу и во многих странах послужили образцами для подражания при развертывании национального танкостроения.

Французская армия по окончании войны имела самый многочисленный танковый парк в мире. Однако затем танкостроение в этой стране вступило в стадию «летаргического сна» – за семнадцать послевоенных лет было выпущено всего около 280 новых машин. Столь легкомысленное отношение вполне объяснимо: французские генералы чувствовали себя победителями, обладавшими к тому же сильнейшей армией в Европе. Любое предложение оснастить вооруженные силы новейшей техникой отвергалось. Даже простая моторизация войск объявлялась вредной. Танки по-прежнему считались пригодными лишь для поддержки пехоты и были распылены по разным частям.

Немцы до сентября 1918 года сумели произвести лишь 20 танков, затем последовал крах и Версальский договор, по которому Германии полностью запрещалось производить танки, бронеавтомобили и иметь танковые войска. Согласно договору Германия могла иметь лишь ограниченное число бронемашин, предназначенных для выполнения полицейских функций. Но, как мы уже говорили, немцы не обременяли себя строгим соблюдением статей, а совсем наоборот, преследовали свои цели.

Вопреки всем запретам, секретные работы велись как в области организации и тактики танковых войск, так и подготовки кадров для них. Кроме того, немецкие конструкторы приступили к непосредственному проектированию и постройке моделей новых танков.

Уже в 1925 году фирмы «Рейнметалл-Борзинг», «Крупп» и «Даймлер-Бенц» получили от Управления вооружений рейхсвера заказ на разработку тяжелого танка. Этот проект получил условное обозначение «Большой трактор». Естественно, при этом создавалось впечатление, что работы ведутся над какой-то сельскохозяйственной или дорожной машиной. Прототипы двигателей и коробок передач отрабатывались на грузовых автомобилях. Опытные образцы танков строились главным образом за границей, на заводах, контролировавшихся германскими монополиями, а двигатели и трансмиссии поставлялись из Германии. В 1928 году провели испытания прототипов танков фирм «Крупп» и «Рейнметалл-Борзинг». Даймлеровские машины задержались почти на год, зато они могли плавать. В это же время были построены образцы легкого танка, названного соответственно «Легкий трактор», и самоходной артустановки, созданной на базе шасси гусеничного тягача с пушкой калибра 77 мм. В 1929–1931 годах шесть тяжелых и четыре легких «трактора» прошли цикл испытаний в России на танковом полигоне «Кама».

Ни одна из перечисленных выше машин не удовлетворяла требованиям заказчика, и немецким фирмам пришлось начать работы над следующими прототипами. В этом смысле Версальские ограничения сыграли свою негативную роль: Германия поздно начала создавать свои бронетанковые силы, у нее просто не было времени эмпирическим методом найти идеальные технические и организационные решения. В результате созданные в 30-е годы немецкие танки отличались слабой бронезащитой, низкой надежностью ходовой части и недостаточной огневой мощью. Эти недостатки удалось преодолеть лишь к 1943 году в новом поколении немецких танков, когда война была уже проиграна.

Большевикам тоже нужно было оружие, много оружия, так как они собирались воевать со всем миром. В 1915–1916 годах В.И. Ленин теоретически обосновал и изложил свою военную программу: для начала захватить власть в одной из стран, затем, всемерно вооружившись, выступить против других государств. Ибо «невозможно свободное объединение наций в социализме без… упорной борьбы социалистических республик с отсталыми (?) государствами». Для ведения такой войны желательно было взять власть в какой-нибудь высокоразвитой стране, например в Германии, чтобы использовать затем ее ресурсы на дело мировой революции.

Отто фон Бисмарк как-то сказал, что социализм можно строить лишь в той стране, которую не жалко. В этом смысле не повезло России. В октябре 1917 года власть в ней захватили левые радикалы. «Военная программа пролетарской революции» начала воплощаться в жизнь. Ильич не бросал слов на ветер, все богатства ограбленной дочиста страны были брошены на раздувание хаоса в разоренной войной Европе, потоки золота и оружия шли через большевистских эмиссаров в Германию, Венгрию, Австрию. Наконец, 1 октября 1918 года Ленин требует от Троцкого и Свердлова создать армию в 3 миллиона человек для «помощи международной рабочей революции».

Однако программа дала сбой, Баварская и Венгерские республики были свергнуты, а в самой России все сильнее разгоралась Гражданская война – народ уже вдосталь нахлебался «пролетарской диктатуры». Ленину пришлось на время отложить свои глобальные планы и заняться неблагодарной работой по «очистке земли российской от всяких вредных насекомых». Насекомых оказалось много, против них пришлось применять и пулеметы, и газы, и танки…

Формирование броневых автомобильных отрядов началось одновременно с созданием Красной Армии. 31 января 1918 года приказом народного комиссара по военным делам образован первый центральный орган управления броневыми частями – Центрбронь. Уже к октябрю РККА имела на вооружении 23 бронепоезда и 37 броневых отрядов, в которых насчитывалось 150 бронеавтомобилей, а к 1920 году – 52 бронепоезда и 103 бронеотряда. В состав отряда обычно входили четыре бронеавтомобиля, из них три пулеметных и один пушечный; два-три мотоцикла; четыре автомашины и ремонтные средства. Первые броневые отряды насчитывали до 100 человек личного состава и предназначались для усиления кавалерийских полков и дивизий.

Захваченные в боях Гражданской войны иностранные «Рено» и «Рикардо» стали основой для создания танковых отрядов. Первый штат такого отряда был утвержден приказом Реввоенсовета от 28 мая 1920 года. В отряд включались три танка, несколько автомашин, мотоциклы и железнодорожный состав.

По указанию вождя в 1919 году Совет Труда и Обороны принял решение и о выпуске «первого рабоче-крестьянского танка». Прототипом послужил легкий французский «Рено» FT-17, захваченный в боях с войсками генерала А. И. Деникина. Осенью трофей был отправлен на Сормовский завод. Под руководством инженера Н.И. Хрулева при участии сочувствующих делу революции французских специалистов были разработаны чертежи новой машины, а через семь месяцев после начала организации производства 31 августа 1920 года из ворот завода вышел «Борец за свободу тов. Ленин», следом за ним – тоже борец за свободу «тов. Троцкий». Всего было изготовлено 15 однотипных машин (правда, вооружения хватило только на 12), из которых сформировали 7-й автотанковый отряд РККА.

Танки использовались в основном в наступлении для непосредственной поддержки пехоты, находясь в ее боевых рядах. В частности, советские танковые отряды действовали в составе Кавказского фронта в боях в Грузии и при штурме Тифлиса в феврале 1921 года. К концу Гражданской войны на вооружении Красной Армии состояло около 100 танков, в основном иностранного производства. Из-за экономических трудностей выпуск «Русского Рено» пришлось прекратить.

В начале сентября 1923 года броневые силы Республики подверглись организационным изменениям. Отдельные небольшие автотанковые отряды были сведены в относительно крупные соединения – «эскадры» танков, которые состояли из двух «флотилий»: тяжелой и легкой. В 1925 году были введены штаты отдельного тяжелого и отдельного легкого танкового батальонов, в каждом из которых предусматривалось иметь по 30 машин.

Вопросами танковой техники в ту пору ведало Главное управление военной промышленности, которое поставило задачу изучить вопросы танкостроения и разработать новую модель советского танка. В 1924 году при Управлении создали техническое бюро, которое возглавил инженер С.П. ГЦукалов. Если раньше разработкой танковой техники занимались отдельные заводы, что не способствовало накоплению необходимого опыта, то теперь все работы сконцентрировались в одном центре. Армия требовала экстренных мер в оснащении броневых сил новой материальной частью, так как в строю находились устаревшие, предельно изношенные трофейные машины, к ним не было ни запчастей, ни вооружения. К апрелю 1925 года обеспеченность танков «Рикардо» 57-мм пушками равнялась 10 %, а пушечные «Рено» вообще оказались разоруженными.

24 октября 1925 года в Мобилизационно-плановом управлении РККА прошло совещание по проблемам танкового строительства, систематизировавшее уже ведущиеся проектно-конструкторские работы. Решением совещания сворачивалось проектирование «позиционного» (тяжелого) танка, а все усилия концентрировались на создании «маневренного» и «малого» танков.

В 1927 году был наконец построен и прошел испытания легкий танк Т-I6. После усовершенствования ходовой части он получил обозначение МС-1 – «малый сопровождения, образец первый». Решением Ревввоенсовета от 6 июля 1927 года танк был принят на вооружение РККА. К этому времени единственный танковый полк Красной Армии располагал сорока пятью тяжелыми танками «Рикардо», двенадцатью средними «Тейлор» и тридцатью тремя легкими «Рено». Кроме того, в войсках имелось 54 бронемашины советского производства на базе автомобиля АМО Ф-15, сведенных в шесть автоброневых дивизионов.

МС-1 стал первым советским серийным танком, его производство было поставлено на ленинградском заводе «Большевик», но лишь к 1 мая 1929 года были изготовлены первые 30 машин. Десять из них осенью того же года участвовали в военном конфликте на КВЖД, причем в ходе операции семь из них вышли из строя по техническим причинам. Танк МС-1 был маломощен, слабо вооружен и бронирован, но альтернативы ему не было – все броневые силы РККА к концу 1929 года насчитывали 133 танка. МС-1 серийно выпускался до 1931 года, всего было изготовлено 950 единиц.

Для того чтобы вернуться в клуб великих держав, этого было, конечно, недостаточно. Последствия Гражданской войны и военного коммунизма потребовали значительных усилий для налаживания экономики. Провозглашенная в 1921 году новая экономическая политика в целом сыграла свою положительную роль, однако восстановление промышленности затянулось до 1928 года. Так как советское правительство отказалось от уплаты дореволюционных долгов, рассчитывать на получение инвестиций на Западе не приходилось. Промышленное оборудование СССР импортировал за счет экспорта сырья. Ставка на иностранные концессии как на проводники новейших технологий в целом не оправдалась, определенные выгоды приносила лишь дружба с Германией.

«Военная тревога» 1927 года обнажила ряд внутренних противоречий советского общества, показав, что значительная часть населения не поддерживает власть, паника обострила дефицит и привела к срыву хлебозаготовок в стране. Советское руководство убедилось, что имеющаяся оборонная промышленность и армия не способны обеспечить ведение масштабных военных операций. Все эти внутренние проблемы ограничивали внешнеполитическую активность страны.