Артуа. Ученик ученика

Глава 4
Гирд

Вот и настала пора научиться мне ездить верхом. Одну лошадь я решил оставить себе. И теперь нужно было выбрать из четырех моделей, представленных в гиппосалоне. В наличии имелись три жеребца и одна кобыла.

Жеребцы имели более приглядный, нежели кобыла, вид, один – так вообще красавец. Но всех их объединял существенный недостаток: встроенная опция в виде сенсора, определяющего неопытность седока даже на расстоянии.

Когда я приближался к ним с седлом наготове, они так гневно фыркали, что отбивали всякое желание к дальнейшему общению с ними. Кобыла же доверчиво тянулась головой, даже не пытаясь возмутиться. Всегда подозревал, что женщины ко мне относятся значительно лучше, чем соперники-самцы, вот и еще одно доказательство.

В принципе из любого, даже самого трудного, положения можно найти несколько блестящих выходов. Взять, например, вот этого самого красивого жеребца, который ведет себя по отношению ко мне особенно нахально. Если привязать его задом к одному дереву, а головой – к другому, то вполне можно его оседлать. Потом влезть в седло, перерезать веревки и кататься сколько влезет. Мне и не такой трудности задачи приходилось решать легко и непринужденно. Вот только веревок надо много, да и деревья придется постоянно искать.

Решено, оставлю себе кобылу, а остальных продам. Обязательно найду покупателей посуровее, они станут много ездить на конях и плохо их кормить. Тогда те будут вспоминать обо мне и лить свои лошадиные слезы. А свою Мухорку буду холить и лелеять, каждый день чистить и кормить досыта. Потом кони с ней встретятся, она им все расскажет, и тогда они пожалеют, козлы.

Почему Мухорка? А ее Кармина так назвала. Имя как имя, красивое даже. Только о махорке напоминает, а курить иногда просто жуть как хочется.

Первый раз оседлать Мухорку мне помог Стрегор. Быстро взнуздал ее, положил потник, седло надел и подпругу затянул. Затем засунул ладонь под подпругу и момент натяжки показал. Еще и засмеялся. Ах ты, малолетка, да я натяжку ремня генератора на машине вообще двумя пальцами проверяю. И почему тебя так веселит тот факт, что я уже два раза Мухорку скреб и чистил, а еще ни разу не ездил? Я когда первую свою машину купил, целых две недели только мыл ее – и все потому, что ездить не умел и прав не было.

И еще, мои дальние предки – из кубанских казаков, а ты знаешь, что такое генетическая память, неуч? Я и на любой машине могу, и океанскими кораблями управлять. Да мне один раз друзья даже «кукурузник» пилотировать доверили. Минут десять всего, но это же не кобыла.

Еще я, кстати, всегда в будущем оказаться мечтал, чтобы на флаерах летать, а вовсе не в вашем Средневековье дремучем, где даже бритв приличных нет. Каждый раз бреешься и потом холодным исходишь, когда сам себе по горлу опасной бритвой проводишь.

И хватит уже тут смеяться. Это не то, что ты думаешь. Не собирался я падать, приноравливался я, как на скаку предметы с земли подбирать. И сестре своей скажи, чтобы не смеялась, а то сейчас лопнет. А мамке твоей я сам все ночью скажу, она для этого специально и приходит, чтобы меня послушать.

Вот с языком шло все хорошо. После первой нашей ночной встречи с Анютой меня как прорвало, сам даже не ожидал. Видимо, назрело уже, и произошел качественный скачок. Или метод такой хороший – в постели разговаривать.

Хотя это как посмотреть. Знал я одну девушку, без имени обойдусь. И познакомилась она однажды с парнем. Встретились они в стране, где оба были иностранцами. Все у них было замечательно, отношения прекрасные, и спали вместе. Только вот одна маленькая проблема: не понимали они друг друга. Если хотелось им по душам поговорить, то отправлялись они в интернет-салон и общались через электронного переводчика. Мы все еще смеялись над ней, как же она умудрилась в стране с самым большим населением, в Китае, американского негра себе найти?

Знание языка – великое дело. Если говоришь чисто, то и отношение к тебе будет нормальное, пусть даже и вид у тебя не совсем привычный. А можешь выглядеть как самый настоящий местный житель, но лепетать что-то вроде: моя твоя не понимай. И выйдет все наоборот.

Язык в этой стране не особенно трудный и давался мне довольно легко. Обличьем от местных, по крайней мере, от тех, кого довелось увидеть, я тоже ничем не отличаюсь. Так что, можно сказать, повезло.

Мы с Анютой собрались в город, как оказалось, до него всего день пути. В Дертогене нужно продать лошадей, купить кое-что необходимо, да и вообще пора мне уже свой нос за пределы гасиенды высунуть. Как говорится, белый свет посмотреть и себя показать.

Отправились мы еще до восхода солнца, оставив Стрегора за старшего. Мать так замучила его наставлениями, что он даже спрятался от нее.

Поначалу я мужественно ехал на Мухорке, потом решил-таки пойти пешком – натер себе с непривычки. К вечеру, когда солнце одним своим краем коснулось морского горизонта, нам открылся замечательный вид на бухту, на берегу которой и расположился Дертоген. Синее-синее море, голубое-голубое небо, огненно-красные отблески заката на пушистых облаках. От такой красоты даже дух захватывает. Я не удивлюсь, если треть жителей этой планеты – художники-пейзажисты.

На берегу почти идеально круглой бухты расположилось множество хижин, дальше местность шла в гору, на склоне которой домики были побольше и выглядели основательнее. А на вершине горы стоял замок, больше похожий на крепость со всеми обязательными атрибутами: башнями, стенами с зубчатым парапетом и донжоном, над которым на высоком остром шпиле развевался стяг. На конце мыса возвышался маяк. В гавани – десятка полтора суденышек, в основном одномачтовых. Посреди бухты стоял на якоре двухмачтовый парусник. Еще я сумел разглядеть множество лодок, вытащенных на берег, за линию прибоя.

Ну надо же, все как у людей. На первый взгляд ничего необычного. И все-таки я волновался. Очень. Ведь совсем скоро я увижу новый мир, в котором мне придется жить, хочу я того или нет.

– Спать где? – обратился я к Аниате.

Та долго что-то объясняла, показывая рукой. Понял я лишь то, что на земле спать не придется. Ну и зачем так много слов?

Вообще-то есть у меня собственная гипотеза о причинах женской болтливости, согласно которой центр речи в прелестных женских головках находится в непосредственной близости от центра удовольствия. Ясное дело, при разговоре один центр раздражает другой. Правда, и у мужчин так бывает. Это особенно заметно, если повнимательнее к ведущим популярных телепрограмм присмотреться. Только где ж теперь их взять, всякие там ток-шоу? Клянусь, целыми днями буду смотреть то, что раньше ненавидел. Только домой верните, пожалуйста.

Переночевали мы в доме каких-то Анютиных родственников. Нормально так переночевали, даже покормить нас не забыли. Анюта о чем-то долго им рассказывала, но я даже не прислушивался и не пытался разобрать. Встав из-за стола, я поблагодарил гостеприимных хозяев и пошел на уже приготовленное мне для ночлега место.

На местный рынок мы отправились чуть свет, и первым, кого встретили, был городской стражник. Он важно шествовал по еще пустынной улице, преисполненный чувства собственной значимости. Поравнявшись с нами, он оценивающе посмотрел на меня и поприветствовал мою спутницу:

– Привет, Аниата. Что, нового гирда себе нашла?

Женщина на мгновение смутилась, затем поздоровалась с ним, схватила меня за руку и поволокла за собой. Естественно, я заинтересовался значением неизвестного мне слова.

– Гирд? Что это? – обратился я к ней.

Никогда не думал, что можно так стремительно покраснеть. Понятно, можешь не объяснять. Девочка, просто ты не представляешь, из какого мира я прибыл. У нас давно уже любой, кто не первый, считается вторым. Ну в нашем случае я третий, поскольку у тебя двое детей, совершенно непохожих друг на друга.

Я на мгновение крепко прижал ее к себе и чмокнул в макушку, получив в ответ благодарный взгляд. Стражник-то явно не к Аниате обращался, это же понятно. Не мог он знать о том, что мне незнакомы какие-то слова, что я вообще язык только-только осваиваю. Просто так он выразил свое отношение ко мне: вид-то у меня аховый. Конечно, сейчас я был не в той одежде, в которой на огороде работал, да и на ногах какие-никакие постолы имелись, и все же… Значит, именно с этого и начнем. Присмотримся, цены узнаем и ассортимент.

Ну вот и добрались. Бесконечный гвалт, широкие улыбки продавцов, яростный торг – словно на южном рынке очутились. Сначала заглянули в рыбные ряды. Нет, приобретать рыбу в наши планы не входило, но было интересно, что в местных пелагиалях водится. Оказалось, что ничего особенного: морские окуни, скумбрии, кефали, головоногие моллюски и перепончатокрылые. Насчет последних шучу. В мясных лавках опять же вырезкой единорога не торговали, все вполне традиционно: свинина, баранина, птица.

А вот промышленные товары заинтересовали меня больше. Где еще можно получить столько информации о стадии развития общества? Я посмотрел много всяких вещиц, пощупал, повертел в руках и сделал неутешительный вывод. Всюду следы ручной работы, никаких намеков на массовое производство. Провода или антенны в городе тоже отсутствуют.

По хозяйству Аниаты об уровне прогресса судить было сложно: вдруг она какая-нибудь отшельница и все вещи, которыми пользуется остальной цивилизованный мир, у нее под религиозным запретом. Теперь же все предельно ясно. Семнадцатый-восемнадцатый век, если сравнивать с моей горячо любимой родиной.

Ладно, чего уж тут. Ну нет здесь флаеров и гиперпространственных перелетов, так ведь и питекантропов тоже не видно. И люди вполне вменяемые, вон сколько радостных, открытых лиц вокруг.

Себе я приобрел замечательные штаны, приличного качества рубашку и короткие сапоги с острыми носами. Почему именно с острыми? Чтобы в стремя попасть. Я ведь теперь всадник, черт побери, пусть и с натертой с непривычки пятой точкой. Сапоги, кстати, не делились на правый и левый. Ну так этого и у нас долгое время не было, насколько я знаю. Переоделся я прямо в лавке.

Когда проходили мимо рядов с женской одеждой и украшениями, Аниата замедлила шаг. Погоди, солнце, вот расторгуемся – тогда уж непременно. Это одно из достойнейших занятий для мужчины – тратить деньги на свою женщину. То, что мне самому пришлось сразу переодеться, – это острая необходимость. Нам сейчас коней продавать, а это серьезный бизнес. Вот и выглядеть нужно соответственно. Вернемся за лошадьми, я пояс надену трофейный, тот, что решил себе оставить. Сбоку клинок прицеплю и кинжал. Здесь все так ходят, кроме, конечно, последних оборванцев.

Лошадей вместе с седлами и всей остальной упряжью мы продали удачно. По крайней мере, Аниата, судя по ее виду, осталась очень довольна. Она торговалась азартно, даже яростно, забавно было за этим наблюдать. Все время торга я простоял рядом с самым невозмутимым видом, скрестив руки на груди и чуть выпятив нижнюю челюсть, для мужественности. Не особо я в таких делах силен, да и не с моим знанием языка лезть в это.

Затем продали лишнее оружие. Оказалось, что стоит оно недешево, даже бывшее в употреблении, судя по количеству полученных за него серебряных монеток. Себе я оставил лишь ружье – в хозяйстве пригодится, – пистолет да палаш с кинжалом.

Вот теперь пойдем, Анюта, и посмотрим, что у нас в тут смысле высокой женской моды имеется. Нет, готовые изделия брать будем, хоть и дороже. Понимаю, что ты сама сшить можешь, но тогда ведь на меня времени меньше останется. Так что я больше о себе забочусь. Юбка нравится? Берем. И еще вот эту посмотри. Блузка? Конечно, берем, я даже уже представить успел, как ткань будет обрисовывать некоторые места. Красиво получается. Бусы понравились? Кстати, вот эти сережки к ним вполне подходят. Смотри, какая ты у меня получилась: картинка просто. Ну и пусть поглядывают на нас, пусть шепчутся, какое нам до них дело.

Теперь твоими детьми займемся. Стрегору – пояс и еще небольшой кинжал с ножнами, мужчине без него никак, я его вон в той лавке видел. А Кармине – эту замечательную куклу. Знаю я, что у нее аж целых две. Зато у этой глаза есть и даже волосы. И платьишко очень симпатичное. Теперь отрезы ткани им на одежду, сама выбирай.

Все, теперь пора о хозяйстве подумать. Здесь уж ты лучше меня знаешь, что купить необходимо. Я же в качестве носильщика пригожусь. И еще хорошо бы приютившим нас хозяевам подарочек небольшой сделать.

И вообще мне отличная мысль в голову пришла. Как тебе объяснить-то? В общем, давай в этот замечательный городок переселимся, мне здесь так понравилось. Никто на меня с криком «Чужак!» не бросается и руки мне не заламывает. Далось тебе это сельское хозяйство. В конце концов, им и здесь заниматься можно. Да и я себе занятие найду, руки из правильного места растут. Вот только с жильем необходимо вопрос как-то решить. Но все это я тебе потом расскажу, слишком уж ты сейчас в возбужденном состоянии. Придется какое-то время ночной кукушкой побыть.

На обратном пути к дому родных Аниата несколько раз останавливалась поговорить со знакомыми женщинами. Насколько я сумел понять, разговор шел о недавних событиях. Она смело рассказывала об этом чуть ли не каждому встречному, а это могло означать только одно: мстить мне не будут.

Назад мы возвращались на другой день, и оба шли пешком, поскольку Мухорке приходилось тащить на себе все наши покупки. Но задержались в пути мы не только из-за этого, чего уж там греха таить. Не смог я ночи дождаться, когда мы присели передохнуть и перекусить на укромной лесной полянке. Слишком уж милые ямочки на щечках у Аниаты, когда она улыбается, и глаза такие блестящие…

Глава 5
Фред

– Словом, займет все это не больше пары недель. Ты даже по Аниате своей соскучиться толком не успеешь.

Моим собеседником был Фред Груен, владелец двухмачтового парусника, который я классифицировал бы как бригантину: те же прямые паруса на фок-мачте и косые на гроте, разве что обвод линий несколько отличается и на юте есть высокая кормовая надстройка. Ходкое суденышко, судя по всему. Вероятно, при постройке сначала думали о скорости, а уж потом о вместительности трюмов.

Сидели мы в дертогенской таверне, в той, что поприличней. Всего их здесь две, и вторая выглядела совсем уж забегаловкой. Да и нравы там были очень свободными. В любой момент тебе на колени могла плюхнуться развеселая пьяненькая девица, попробуй потом объясни Аниате, что она сама проявила инициативу. Дертоген – город маленький, все друг друга знают. Так что сплетни распространяются мгновенно, обрастая за время полета новыми подробностями.

Здесь, конечно, доступных девиц тоже хватало, но вели они себя более скромно. Куда же без них – городок-то портовый. Они любому моряку рады, лишь бы монеты за душой водились.

Меандрия – держава великая. Прошло уже полгода, как я был занесен сюда невесть каким ветром, поэтому могу смело судить об этом. Государством этим, которое все называли Империей, правил Конрад III из династии Крондейлов. Территориально Империя разделена на десять провинций. Рабства или крепостного права здесь, как такового, нет, хотя крестьяне привязаны к тем селениям, где проживают. Словом, распродавать людей оптом и в розницу нельзя, но если кому-то придет в голову избавиться от одного из своих поместий вместе с прилегающими деревнями – всегда пожалуйста. Если это не противоречит имперским законам, которые я до конца еще не уяснил. А вообще можно достаточно свободно передвигаться по стране (если, конечно, финансы позволяют), и никто не скажет тебе грозно:

– Ты чей, холоп? Ничей? Значит, моим будешь.

В Меандрии и аристократия имеется: герцоги, графы, бароны всякие. Когда-то давно Империя состояла из разрозненных герцогств и графств, затем дедушка нынешнего императора волевым решением поделил подвластные ему территории на провинции.

Отличительным знаком благородного происхождения является шпага. Она может быть какой угодно. И настоящей боевой, с которой можно смело выходить на несметные полчища врагов, и абсолютно декоративной, на манер гигантской зубочистки, словно говорящей: вот он я, человек с голубой кровью. Титулы наследуются только по мужской линии. Так что если дочь герцога выйдет замуж за купца, пусть даже и очень состоятельного, то станет обыкновенной купчихой.

Незаконное ношение шпаги приравнивается к самостоятельному присвоению дворянского звания. И карается такой проступок очень и очень серьезно. Нарушителя могут даже вздернуть перед толпой любопытствующего народа. Преступление против короны как-никак.

Все это мне объяснил мой собеседник, Фред Груен. И я серьезно подозревал, что перед его фамилией должна стоять приставка «фер», указывающая на благородство его происхождения, хотя многие дворяне прекрасно обходятся и без этого дополнения. Почему я решил, что его социальный статус именно таков? Да хотя бы по манере держаться, умению вести разговор, отношению к собеседнику, в конце концов. Кстати, он обмолвился, что подозревает то же самое в отношении меня, уж не знаю почему.

Фред был брюнетом с голубыми глазами, крепкого телосложения, примерно моего роста и моего же возраста. И еще он был бабником – закоренелым, завзятым, неисправимым и дальше в том же духе. Даже сейчас, когда мимо проходила служанка, обслуживающая посетителей таверны, он постоянно косил на нее глаза. А на что там косить-то? На его корабле, по-моему, корма меньших размеров, чем у этой милой дамочки. Наверное, все моряки, в том числе и бывшие, такие. Но сошлись мы с ним не на этой почве.

Однажды, спеша домой после небольшой, но довольно хорошо оплачиваемой работенки, я увидел обычную драку, правда, не совсем справедливую: четверо на двоих. Тем, кто был в меньшинстве, приходилось несладко, поэтому я решил вмешаться. Тем более что бились они только при помощи кулаков, хотя иногда противникам удавалось довольно удачно пнуть друг друга. Относительно холодного оружия в Империи жесткие законы. Это дворянам позволительно протыкать друг друга шпагами и дырявить из пистолетов по поводу и без. Люди же попроще за применение ножа могут легко получить направление на имперские рудники лет на десять. Или вообще до конца жизни там задержаться, это если произошло убийство или, к примеру, нанесено тяжелое увечье. Нет, можно хоть с ног до головы обвешаться палашами и ружьями, но применять оружие разрешено только против бандитствующих элементов, посягающих на жизнь или имущество. Надо сказать, что здесь, на окраине Империи, подобное случается нередко.

Короче, в спарринг-партнеры мне достался крепкий жилистый мужик, на удивление верткий. В секции, где я когда-то занимался, тренер имел интересные взгляды на технику бокса. Восемьдесят процентов техники приходится на переднюю, лидирующую руку, любил повторять он. Так почему же сильная рука, например правая у правши, постоянно находится сзади? В двух словах это выглядело так: если правша – занимай правостороннюю стойку, и наоборот. Новатором был, однако. Уже потом я узнал о подобной технике совсем из других источников. Если еще короче, то я достал челюсть своего противника именно правым хуком, он у меня всегда неплохо получался, и именно из правосторонней стойки.

После такого удара мой оппонент приземлился на пятую точку. Затем помотал головой, поднялся на ноги и полез здороваться со мной за руку, еще и бормоча при этом, что за всю его карьеру драчуна такой случай впервые. От нападавших здорово попахивало вином, да и у представителей защищающейся стороны в крови явно имелось слишком много промилле.

Закончилось все дело грандиозной попойкой в таверне, где упомянутая уже девица уселась мне на колени, черт бы ее побрал. С нами был и ревнивый супруг той дамы, из-за которой, собственно, весь сыр-бор и разгорелся. История выходила довольно темная: то ли у Фреда с ней действительно что-то было, то ли, наоборот, как раз ничего не было, и женщина, обидевшись, пожаловалась мужу на его якобы домогательства. Скандально известный своим кобелиным характером Фред должен был в полной мере испытать на себе крепость кулаков разъяренного собственника. Муж уговорил своих друзей принять участие в мести. Ожидали они местного ловеласа в засаде, не забыв при этом прихватить с собой небольшой бочонок вина последнего урожая, чтобы не очень скучать. Совсем крохотный, всего-то литров на двадцать. Чем все это закончилось, уже известно.

К концу нашего застолья бывшие противники уже сидели в обнимку и горланили песню о несчастной судьбе моряка, вернувшегося из дальнего плавания и заставшего жену в постели с лучшим другом. Сам-то Фред женат не был, и, видимо, поэтому его манера исполнения не была такой жалобной, как у напарника по дуэту.

Следующим утром я сделал два не очень приятных открытия. Первым было то, что, если выпить достаточно много, голова болит нисколько не меньше, чем на моей далекой родине. И второе – если влить в себя несколько бутылок вина, то захмелеешь точно так же, как и от более крепких спиртных напитков. Последних, кстати, здесь не было. Ни рома, ни виски, ни джина. И водки, кстати, тоже.

Сопутствующие выводы тоже имелись. Оказывается, Аниата тоже способна на ревность. А пьянство и здесь может пагубно повлиять на состояние наполненности кошелька монетами.

Фреда я видел и раньше, до той драки, – личность-то он примечательная. Один раз даже пришлось присутствовать при его разговоре с Аниатой. Мне совершенно случайно довелось услышать, как он проявлял мужской интерес к прелестям моей подружки. Сначала он прошелся по ее красивым глазкам, а затем заявил что-то в том духе, что у нее есть и другие замечательные особенности фигуры.

Ответ Аниаты мне понравился:

– А еще у меня есть мужчина, который умудрился обрывком цепи отправить на тот свет несколько разбойников, – заявила она. – Среди них был даже Троуг. Да ты и сам должен помнить эту историю, не так уж давно она произошла.

К своей чести, Фред не стал стучать себе кулаком в грудь, заявляя, что плевать он хотел на всяких там Троугов и людей с цепями и без. Он просто откланялся – и все. Чего ж тут непонятного, отказали ему во взаимности.

Этот случай произошел больше трех месяцев назад, когда мы только что переехали в Дертоген. С жильем сложилось как нельзя более удачно. Практически за бесценок нам посчастливилось приобрести неплохой домишко. Правда, не в самом лучшем состоянии. Моей заслуги в этом не было, разве что деньги на его покупку пошли из моего кошелька.

Мы переселились сразу после окончания сезона дождей. Здесь их два, каждый примерно по полтора месяца. В это время небо плачет практически не переставая, только интенсивность меняется. Проливные дожди чередуются с моросью, затем следуют затяжные. А все остальное время благодать, лето.

Вот и сидели мы в хибаре Аниаты, изредка выходя под дождь по самым неотложным делам. На плантациях делать нечего, урожай к тому времени собран, рыбалки никакой, поскольку реки выходят из берегов. Время вынужденного безделья, конечно, даром не пропало. Когда еще выпадет такая возможность попрактиковаться в знании языка. Я даже сказки научился Кармине рассказывать. И еще каждый день уделял пару часов маханию саблей, ну это так, пародия на бойца.

А в остальном, конечно, жуть. Все сыро, да еще и крыша протекать начала. Поэтому как только дожди стихли, мы и перебрались в город. Дом небольшой, зато каменный, вот только крыши не было – обвалилась. Поначалу я твердо намеревался починить ее сам. Затем прикинул цены на материалы, узнал сумму, запрашиваемую за работу местными строителями… И заплатил последние деньги профессионалам, у которых и инструмент необходимый найдется, и материал подходящий.

Да еще и как раз на время ремонта подвернулось мне одно дельце, поэтому заниматься хозяйственными делами было некогда. Заплатить пообещали хорошо, поэтому я согласился. Моя неожиданная работа затянулась на целую неделю, а заключалась она в том, что пришлось съездить в компании развеселых парней в одно забытое всеми местечко. Там мы изображали группу поддержки во время переговоров двух благородных дворян (это если судить по раззолоченным ножнам шпаг и манере держаться). В подробности разговора нас, само собой, не посвящали. Противоположная сторона также была не обделена собственным штатом «болельщиков». Наша работа как раз и состояла в том, что выглядеть мы должны были гораздо круче и мужественней, чем наши возможные противники. От одного взгляда на этот фарс хотелось смеяться. Но… заплатили нам неплохо, по серебряной полукроне. Так что дельце того стоило.

К моему возвращению дом был уже отремонтирован. Аниате здесь обязательно понравится. Тем более рядом с домом еще и огородик имеется, и небольшой сад. А во дворе колодец есть. Эх, мне бы еще денег раздобыть, чтобы Анюта не нуждалась ни в чем какое-то время. Там, глядишь, и личная жизнь у нее наладится – дама она очень даже привлекательная.

А я вот здесь надолго остаться не смогу: еще толком и адаптироваться не успел, а уже куда-то тянет. Передо мной новый мир, и не хочется сидеть в этой забытой местным Создателем дыре всю оставшуюся жизнь. Но и для этого деньги тоже нужны. Для начала мне хотелось побывать в столице Империи, Дрондере. Столица – это всегда центр, и научный, и культурный, и промышленный, и еще какой угодно. Интересно же, черт возьми!

Аниата, как и все женщины, отлично понимала, что я из той самой мужской породы вечных странников, которым не сидится на месте. Но пока молчала. Вот и умница.

Как-то она очень подробно рассказала мне про свою жизнь. Не скажу, что я так уж сильно хотел все это слушать, но человека можно серьезно обидеть, оттолкнув его в тот момент, когда он изливает тебе душу. Была у нее большая любовь, в результате которой и родился Стрегор. Затем не стало ее любимого, море к себе забрать решило. Потом встретился один козел (у какой же женщины такого козла не было?), который вскоре исчез, прихватив с собой все, что посчитал ценным. А уже после Кармина родилась. Через год женщина осталась без родителей, и жизнь покатилась вниз. Одно время ей даже в таверне пришлось подрабатывать, чтобы накормить детей. В конце концов Аниате пришлось уйти на выселки, где я ее и встретил. В том доме когда-то одинокий бобыль жил, пока однажды не нашли его мертвым на берегу моря. Самое страшное началось, когда ее повадился навещать Троуг. Да не один, а в компании таких же негодяев, как и он сам. Чем закончился его последний визит, известно всему городу.

Зато сейчас она ходит с гордо поднятой головой. В Дертогене я в числе пусть и не самых уважаемых, но вполне приличных людей значусь, можно не стыдиться. Только постоянного источника доходов я себе все еще не отыскал. Да и детей ее я не обижаю, даже наоборот. Относительно Стрегора у меня были кое-какие планы. Для своих лет парень он рослый, через пару годков меня догонит. И серьезный, редко улыбается. Нужно попробовать пристроить его в ученики к какому-нибудь мастеру. Сначала на побегушках, потом в подмастерья попадет, а там, глядишь, и ремеслу обучится.

Кстати насчет обучения. В соседнем доме дедок живет, забавный такой. Ему за шестьдесят уже, последние лет двадцать пять на деревяшке скачет – одной ноги нет. Я было думал, что он на море ее потерял. Оказалось – нет. Дед с гордостью сообщил мне, что служил кирасиром в Тунгейском полку. Посидели мы с ним как-то по-соседски, поговорили по душам и договорились до того, что решил он мне показать то, что когда-то умел хорошо. Вроде и старый, и ноги одной нет, но как взял в руки клинок – преобразился весь, даже взгляд стал другим.

Я начал брать у него уроки. И деду развлечение, и мне наука. Наставником он оказался на удивление хорошим, а главное – совсем не насмехался над моей неуклюжестью.

Так вот и жил я до того самого ночного разговора с Фредом.