Читать книгу: «Спектакль Джо. Мастер. Начало пути»

Глава 1. «Портрет».

– Мастер мертв. Еще один Мир поглотил Мрак. Теперь вы не можете играть в моем театре и должны уйти.

– А как же новый Мастер?

– Вы будете искать его?

– Он сам найдет меня.

******

Герман шел, закутавшись в плащ, спрятав нос в поднятый воротник, являя миру лишь свой пронзительный взгляд. Черная вязаная шапочка, с вышитой буквой "М", высокие ботинки на толстой подошве, гитара в чехле за спиной – одним словом панк. Ветер то подгонял его в спину, то пытался завалить набок, то до слез из глаз бил спереди.

– И чего мне дома не сиделось? – пробормотал он, однако домой возвращаться и не думал. Дойдя до Молодежного Центра, он с облегчением вздохнул. С неба брызнул мелкий противный дождик, но панк уже скрылся за старой скрипучей дверью. Внутри царил полумрак, скрипели половицы, пахло пылью и забытым искусством.

– Привет, – протянул ему руку Толян, спустившийся со второго этажа. – У вас вроде сегодня нет ничего?

– Привет. Сам поработаю. Есть над чем.

– На фестиваль готовитесь?

– Готовимся, Толян, готовимся. Вы тоже ведь собираетесь? Что-то новое есть или все своего "Гопника", да "Лысых чертей" орать будете?

Толян надулся:

– Это клевые песни. Пипл хавает, а вы лабуду поете. Под КиШей косите.

– Косишь ты, Толя, от армии, а мы искусство творим.

– Ну, ну.

Закинув поудобней спортивную сумку за спину он пошел к выходу:

– Не станешь ты знаменитым, Герман, – крикнул он уже от дверей, – хоть и талантлив, чертяка, – это уже тихо, только для себя.

Панк взбежал на второй этаж, поздоровался с ребятами из танцевального кружка, что стояли у окна напротив своего зала и что-то бурно обсуждали, и прошел в самый конец коридора, здесь, за поворотом, притаился бывший кабинет директора, а сейчас студия Злодея, их гитариста, в которой они записывали свои песни. Но сегодня, тут не было никого, да и не должно было быть. По пятницам они не репетировали и не записывались.

Герман раскрыл шторы, чуть приоткрыл окно, впуская свежий, мокрый воздух. Достал гитару, присел на подоконник. Он сам не понимал, почему сегодня поперся в Молодежный Центр. Его что-то словно подтолкнуло к этому действию. Как будто кто-то свыше шепнул: иди. И ослушаться он не мог. Это было сродни тому, как приходили на ум строчки для стихов. Откуда приходили? Он не знал, просто в какой-то момент они появлялись в его голове и рождались стихи. Именно рождались, а не сочинялись или писались. И это было чудом, испытывая которое, Герман приходил в благоговение. А потом он писал на стихи музыку. И вот так вот, сидя в пустой студии, перебирая струны и глядя в окно, он предался воспоминаниям.

Он совсем еще малыш написал свою самую первую сказку и принес ее маме и не просто принес, а еще и прочитал по ролям, чем привел маму и присоединившихся к этому действу бабушку и дедушку в неописуемый восторг. Его даже отдали после этого в театральную студию, в которой он играл до тринадцати лет. И конечно же помимо игры в студии он ходил в музыкальную школу при консерватории. Сказки писать он продолжал, при этом смешивая их со своими же песнями. Герои его произведений оживали в его воображении и словно жили рядом с ним в нашем, реальном мире. И у Германа была мечта объединить все это воедино и подарить всему белому свету. Но, его мечта была разрушена в одночасье, когда по радио он услышал песню группы "Король и Шут" – "Проклятый старый дом". Он помнил, как сидел с открытым ртом, наслаждаясь услышанным, но при этом по щекам его текли слезы, так как то, о чем он мечтал уже притворили в жизнь вот эти парни, эти панки из Санкт-Петербурга. И тягаться с ними на тот момент было бессмысленно, а значит его песни так никто и не услышит, герои его не оживут и не выйдут на сцену. Это был очень сильный удар по юному Герману. Нет, он не бросил творчество, он просто никому его не показывал, не делился, хранил для себя. А потом он уехал за границу и вернулся через долгих десять лет. Вернулся уже повзрослевшим, заматеревшим, твердо стоящим на ногах и верящим в себя. Герман помнил с каким ужасом он узнал о смерти Миши Горшенева, это был страшный удар по нем лично и конечно же по всем поклонникам "Короля и Шута". Верить в это не хотелось, но отменить смерть не может никто. Она приходит ко всем нам, а к великим чаще всего она приходит очень рано. "КиШей" не стало и Герман решил, что пришло его время, он должен продолжить их дело, сказка не должна заканчиваться. И из маленького городка Торез, куда он собственно и вернулся с женой Татьяной и двумя детками, он отправился в свой родной Донецк с рюкзаком полным песен и нот. Город встретил его начавшейся войной и под грохот взрывов и несмолкающей канонады, он несколько лет работал над своей музыкой, записал несколько демо записей и выпустил их в сеть. С замиранием сердца он ждал, какова же реакция будет у людей, впервые их услышавших. Ведь многие будут сравнивать их с творчеством "Короля и Шута" и конечно же с творениями Андрея Князева в группе "Княzz". Но он зря волновался, песни приняли на ура, а значит Герман мог двигаться дальше. Теперь ему нужны были музыканты, чтобы собрать свою группу. Он вспомнил, как впервые увидел Кузнеца на родительском собрании своего сына. Здоровенный, улыбающийся детина оказался учителем физкультуры в школе и так же пришел на родительское собрание. Он подошел к Герману и процитировал текст из его песни "Портрет". Сказать, что Герман удивился значит не сказать ничего, а Кузнец заявил, что он хороший гитарист, неплохой вокалист и готов идти в его группу хоть босиком по снегу, хоть по пустыне.

А потом Герман встретил барабанщика Джонни. Это тоже произошло совершенно случайно. Он шел мимо донецкой консерватории, хотел закурить, но оказалось, что огня с собой у него нет. Тогда он подошел к парню, что стоял неподалеку и попросил прикурить. Тот с радостью согласился, но при этом чуть не поджег ему волосы.

– Извини брат, – смутился он, – руки не слушаются, отбарабанил ими несколько часов подряд.

А потом через знакомого радиоведущего Герман вышел на Злодея. У него была свою студия звукозаписи, в которой как раз сейчас и погрузился в воспоминания Герман, а еще он был шикарным гитаристом, и сразу заявил, что хочет в его группу, хотя на тот момент он уже играл в другой группе и со стороны Германа, выходило, что он его от туда уводит, а это было не красиво, что ли. Но Злодей сказал: "Время пришло, не парься, это моя забота". А еще через две недели домой к Герману заявились Гном, который стали их басистом и Рыжая Бесс – скрипачка. Они играли со Злодеем в одной группе и так же как и он, решили уйти к нему. Не слушая никаких слов, они просто ядерно сыграли несколько его песен, и он просто не мог им отказать, да и не хотел, на самом деле. И с тех пор они все стали настоящей бандой, верящей в одни идеалы и живущие ради искусства, ради сказочного панк-рока.

Герман мотнул головой, улыбнулся. Надо же, как на него накатило, словно воспоминаний волна накрыла его с головой и унесла далеко-далеко в прошлое. Он поймал себя на том, что пальцы сами продолжали перебирать струны. И получалось у него мелодия, которую он никогда не играл до этого, удивительная мелодия. Вот бы текст на нее написать, подумал он и тут же слова сами появились в его голове и он запел:

Первый день спектакля завершен

Все артисты делают поклон

И из зала слышно

До небес пронзающее: хой!

Он пропел песню до конца ни разу не сбившись, словно делал это много-много раз и лишь допев до конца понял, что никогда раньше он не играл эту мелодию и не пел эту песню. По телу пробежала волна мурашек. Такого с ним еще не бывало, чтобы вот так сесть, начать просто перебирать струны и сходу выдать песню.

– Вот зачем я пришел сегодня сюда, – прошептал он, расплываясь в улыбке и снова спев эту песню, а затем еще и еще. По ходу исполнения он немного подправил мелодию, кое-где слова и вне себя от счастья помчался из студии к Кузнецу. Он обязан был поделиться своим творением с кем-нибудь как можно быстрее. Или его просто разорвет от того чувства радости, счастья, вдохновения, которое он испытывал в этот момент.

К удивлению Германа, у Кузнеца в гостях собрались все остальные члены их группы.

– А вы че все здесь? – спросил он, замерев на пороге в кухню, где сидела вся их банда и попивала пиво.

– Да вот, – улыбнулся Джонни, – потянуло че-то в гости, пивка попить. А тебя где носило? Заходили за тобой, тебя дома не было.

– В Молодежке был, – Герман пододвинул к себе свободный стул, расчехлил гитару, – слушайте что сочинил.

И он спел свою внезапно рожденную песню.

– Ну как?

– Ты гений, Герман, – чмокнула его в нос Рыжая Бесс, – это шедеврально!

– Давайте ее запишем, – грохнув бокалом с пивом об стол, предложил тут же их Гном.

– Че? Прямо сейчас? – удивился, Злодей.

– А чего тянуть? Все в куче, ключи вахтерша Герману даст. Ну?

– Я за, – подняла руку Бесс.

– И я, – кивнул Кузнец.

Джонни так же кивком подтвердил свое согласие. Все посмотрели на Германа.

– Идемте, – улыбнулся тот, – как раз на фестивале всех сразим наповал.

Новую песню записали на удивление быстро. При чем не рыбу, а сразу готовый вариант.

– А че за спектакль-то? – спросил Джонни, вращая палочками.

Герман пожал плечами:

– Сам не знаю. Даже как-то не задумывался об этом. Просто текст родился и все.

– Это твой спектакль, Герман, – улыбнулась Бесс, – а мы твоя труппа.

– А что за Джо тогда? – задал логичный вопрос Злодей.

– Джо, это я.

Все подскочили, словно их змея ужалила. В дальнем конце студии, куда практически не падал свет от одинокой лампочки болтавшейся под потолком, кто-то сидел. Но ведь дверь была заперта и никто не мог войти, а даже если бы и смог, то незаметно это сделать было не возможно.

– Джо? – переспросил Герман.

Ситуация была какой-то глупой и нелепой.

– Да, – незнакомец поднялся и вышел на свет.

На вид ему было лет шестьдесят. Седые волосы по плечи – взлохмачены, испещренное морщинами лицо с большим мясистым носом, походка шаркающая, спина сгорблена. Ничего необычного в Джо не было, но стоило заглянуть ему в глаза – глубокие, прозрачные, бездонные и словно бесцветные, как сразу становилось понятно, что это совсем не простой старик. В руке он сжимал трубку из которой вилась тоненькая, почему-то ярко-фиолетового цвета, струйка дыма. От него пахло сиренью.

– Я рад, что ты нашел меня, Мастер, – сказал он, глядя в упор на Германа.

– Вы что-то путаете, дедуля.

Молча он сунул трубку в рот, затянулся и выпустил клубы разноцветного дыма.

– Эй, дед, даже мы тут не курим, – возмутился Джонни.

Но Джо лишь улыбнулся в ответ, а дым продолжал валить из его рта, а затем и из носа, и даже из ушей. Но возможно это уже показалось, так как студию затянуло дымом, и ничего рассмотреть было невозможно.

Глава 2 Мастер.

Когда дым рассеялся, Герман с товарищами просто обалдели. Их студия исчезла и они оказались в довольно большой комнате, стены, пол и потолок которой, были полностью из дерева. Все они сидели, в стоящих полукругом креслах-качалках, сиденья которых были сплетены из лозы. Джо сидел напротив. За его спиной, стена была увешана зеркалами разной величины и формы. Остальные стены пестрели яркими театральными афишами. Под потолком, слегка покачиваясь, хотя вроде сквозняков не наблюдалось, красовалась масляная лампа, света от которой было достаточно, чтобы освещать помещение не хуже, чем более привычная для ребят, электролампочка. Кроме кресел другой мебели в комнате не было.

– Где мы? – спросила Рыжая Бесс, оглядевшись, и при этом задержав взгляд на своем отражении в зеркале. Несмотря на то, что они почти всю ночь записывали песню, выглядела она великолепно.

– В моем театре.

– Но, как? – развел руками Злодей, при этом качнул кресло и смешно опрокинувшись назад, чуть не перевернулся.

Джонни расхохотался. Его, казалось, удивить чем-либо было не возможно. Впрочем так же как и Германа. Он смотрел на Джо и ему казалось, что он знает его много-много лет. Каждую его черточку, жест, ужимку. Вот сейчас он достанет из внутреннего кармана своего сюртука трубку, переместит ее в уголок рта и выпустит, пахнущий чаем с малиновым вареньем, дым. Когда все так и произошло, Герман улыбнулся. Джо – друг, давний друг из его детства. Именно старик рассказывал ему сказки, которые он записывал и потом читал родным. Именно он напевал ему мелодии, на которые потом писались песни. И именно, он показывал ему сны, которые после превращались в стихи. Но потом Герман подрос и Джо исчез из его жизни, забылся, стерся из памяти. До вот этого момента. Вернее до момента, когда была написана песня "Портрет", песня, как теперь он понял, подаренная ему Джо. И еще Герман вспомнил, что старик никогда не звал его по имени, а называл Мастером.

– Я расскажу вам, что происходит. Только ничему не удивляйтесь. Все это истинная правда.Забудьте все, что вы знали о своем мире, о своей вселенной. Все на самом деле совсем не так. Миров несколько. Все они находятся во Мраке. Мрак вечен и бесконечен. Давно, очень давно, бог, чьего имени не знаю даже я, создал много-много миров. Чтобы вы как-то могли себе это представить, обрисую их как сферы, которые связаны между собой потоками энергии. Если бы человек смог посмотреть на них со стороны, то он увидел бы некое подобие снежинки, с главным миром в центре. Жители миров не могут покинуть свою сферу, не могут попасть из мира в мир. Т.е. нельзя сделать космический корабль и долететь на нем до другого мира. Однако, как я уже говорил, все миры связаны потоками энергии. Эта энергия идет от центрального мира ко всем остальным. Питает их. И вот по этим потокам я могу путешествовать между мирами. Я, и те, кто, как бы это назвать, чтобы вы правильно поняли, служат, нет не служат, работают со мной. Да, это будет пожалуй самое правильное определение. Я, и те кто работают со мной, могут путешествовать между мирами. Но не просто путешествовать, а разносить энергию. Ведь Мрак пытается уничтожить наши миры. Для него они ничто иное, как чужеродное тело, как прыщики, которые надо обязательно выдавить. И он выдавливает их. Из великого множества миров, сейчас осталось всего пять. Предыдущий Мастер погиб, а вместе с ним погиб и один из миров. Мрак потушил его. Теперь надежда на нового Мастера. И конечно на вас, его группу.

– Мы что же, теперь спасители мира? – ухмыльнулся Джонни.

– Не мира, миров. В том числе и вашего собственного.

– Но, мы же простые люди, – произнес Злодей, – а эта борьба длится веками. Как мы можем спасать эти миры? Это же просто смешно.

– Для Мастера и его группы, во время перехода между мирами, время идет немного по другому, так что вы будете жить подольше, чем обычные люди.

– Прям, молодильные яблоки получаются, – буркнул Гном

– А нас спросили, хотим ли мы вообще этого? – снова заговорил Злодей. – Закинули не пойми куда и предлагают не пойми что.

Джо улыбнулся. Посмотрел на Мастера. Тому нечего было сказать, слова были излишни, он просто прикрыл глаза, в знак согласия.

Старик кивнул, выпустив очередной клуб земляничного теперь дыма.

– Но вы же говорили про спектакль. Мы ведь не актеры, – произнесла тут Бесс.

– Кхе, кхе, не актеры. Но вам и ненужно ими быть. Ваша музыка, ваши слова, они оживут и на сцене появятся герои ваших песен. Они обретут плоть и кровь, и будут давать представления. И через них вы даруете энергию, которую получите из тех историй, что сочинит Мастер.

– Истории?

Джо важно кивнул:

– Истории. Для других миров они будут сказочными, в других мирах уже почти не осталось магии, поэтому они и проигрывают Мраку. Так что, вы готовы?

Все молчали. Герман окинул взглядом своих ребят. Лица их на удивления были серьезны и задумчивы, даже у Джонни.

– Готовы, – сказал тогда Мастер за всех.

– Да, готовы, – тут же поддержал его Кузнец.

– Я с вами! – воскликнула Рыжая Бесс и глаза ее засияли каким-то детским восторгом.

– Я ни за что такую байду не пропущу, – расплывшись в улыбке, выдал Джонни.

– Эх, я Мастера не брошу, – вздохнул и тут же подмигнул Гном.

Все посмотрели на Злодея. Тот почесывал подбородок, разглядывая одну из афиш.

– Эй, – тронула его Бесс за рукав.

– Куда ж я без вас, – обернулся он, двигаясь осторожно, чтобы не подвергнуть себя опасности перевернуться, – раз надо спасать, будем спасать. Тем более, что делать это нужно песнями.

– Я не сомневался – подытожил Джо. – Великое Торжище начнется через пару месяцев, а у вас всего одна песня для этого готова. Нужно браться за работу не медля.

– А где же брать истории для песен? – спросила Бесс.

Джо прищурился, затянулся и выпустил изо-рта дымчатого дракона зеленого цвета со стальным отливом. Он вспорхнул к потолку, сделал круг и медленно растаял.

– Мастер знает.

Глава 3. Рукописец.

– Тебе нужен человек, который станет рукописцем вашей группы, ведь как известно рукописи не горят.

– Ты говоришь, прямо как Воланд, – усмехнулся Мастер.

– Да, знаю такого персонажа. Миша его хорошо описал в свое время, еще тот рукописец был.

– Михаил Афанасьевич Булгаков рукописец?

– А чему ты удивляешься? Самый настоящий, один из лучших за все время, что я храню миры. И тебе тоже он нужен. История Мастера и его группы должна записываться и храниться.

– Но где мне его взять? Булгаков ведь мертв давно.

– Эх Мастер, Мастер, а где я тебя взял?

– То есть он сам найдется…

Джо выудил трубку, сунул в рот. "Сирень", – подумал про себя Мастер и не ошибся, выпущенный дым пах именно так, это вообще был любимый аромат Джо.

***

Художник Бальд был очень стар. Слабые руки плохо держали кисть, не могли наносить уверенные мазки, как это было раньше. Глаза не различали больше всех оттенков и полутонов, они постоянно слезились и мир расплывался, искажался, словно представал через футуристическую линзу. Но Бальд не мог не писать. Не мог не разводить краски, не смешивать их. Это была его жизнь, его религия, его божество. Правда, писать приходилось в последнее время больше для самого себя. Худые картины никто не хотел покупать, а, тем более, что либо специально заказывать. Старый художник умирал вместе со своим умирающим искусством.