Великие цивилизации Междуречья. Древняя Месопотамия: Царства Шумер, Аккад, Вавилония и Ассирия. 2700–100 гг. до н. э.

Как это ни странно, в самой Месопотамии шумерская цивилизация продолжала существовать только на юге. В нашем распоряжении имеются немногочисленные свидетельства о ее распространении в Мари, расположенном в среднем течении Евфрата, и профессор Маллоуэн в 1938–1939 гг. обнаружил в Телль-Браке, в бассейне реки Хабур, храм, весьма характерный для протописьменного периода, стоящий на платформе, который он назвал храмом Глаза, потому что в нем были найдены тысячи маленьких каменных идолов с вырезанными на них парами глаз. Однако Телль-Брак остается исключением. Возможно, он был своего рода колонией, где жили обитатели Южной Месопотамии, по тем или иным причинам решившие покинуть свой дом.

По каким-то непонятным причинам остальная часть Джазиры и долины Тигра на протяжении длительного времени не были затронуты прогрессом, происходившим в 20 км к югу. К примеру, на протяжении урукского и большей части протописьменного периода обитатели Тепе-Гавры в сражениях использовали булавы и пращи, продолжали применять штамповые печати, изготавливали керамику вручную и не знали письменности. В то же время они ездили на колесницах и хоронили своих вождей с таким богатым погребальным инвентарем, которому не было аналогов на юге. Постепенно культуру Гавры сменила культура Ниневии (слой 5, как показало глубокое шурфование, проведенное в этом городе) с характерной для нее довольно красивой керамикой, сделанной на гончарном круге и украшенной расписным орнаментом или орнаментом в виде насечек, а также с шумерским оружием и печатями. Правда, к тому времени Шумер уже вошел в историю, но для того, чтобы на севере появились первые тексты, потребовался весь раннединастический период (2800–2400 до н. э.). Произошло это только после аккадского завоевания.

Разрыв, образовавшийся в конце 4-го тыс. до н. э. между севером и югом, на протяжении всей древней истории так и не был полностью преодолен. После аккадцев верхнее течение Тигра и предгорья Курдистана находились под властью представителей III династии Ура и правителя Вавилона Хаммурапи. При чтении их надписей создается впечатление, будто эти области считались инородными и не достигшими столь высокого уровня развития культуры. Конец политическому превосходству юга положили нападение хеттов на Вавилон в 1595 г. до н. э. и начавшийся после правления касситов продолжительный период, в течение которого у власти находились очень слабые цари. Север взял превосходство в свои руки, и цари Ашшура и Ниневии воцарились во всей Месопотамии. Но вавилоняне так и не смогли признать власть этих «варваров» и неоднократно пытались сбросить иго, в то время как сами могущественные правители Ассирии, собиравшие шумерские тексты и принимавшие участие в праздновании Нового года в Вавилоне, осознавали, чем они обязаны этой древней, освященной веками цивилизации.

Проблема шумеров

Кем были эти шумеры, название которых мы впервые можем здесь употребить и которые будут занимать историческую арену на протяжении нескольких последующих тысячелетий? Можно ли говорить, что именно они были древнейшим населением доисторической Месопотамии? Или они прибыли из какой-то другой местности, и если это действительно так, то когда и откуда они пришли? Эти важные вопросы снова и снова вставали перед учеными с тех пор, как были обнаружены первые артефакты, принадлежащие шумерской цивилизации, но ответ на них до сих пор так и не был найден. Последние открытия сделали его еще более сложным, но, по крайней мере, благодаря им у нас есть веские аргументы, в свете которых мы и будем освещать проблему шумеров.

Слово «шумеры» происходит от древнего названия южной части Ирака – Шумер, который в клинописных текстах, как правило, назывался Ки-эн-ги. В начале исторической эпохи с этим регионом тесно взаимодействовали представители трех этнических групп: шумеры, жившие на крайнем юге, начиная примерно с места, где впоследствии был построен Ниппур (рядом с Диванийе), и заканчивая побережьем Персидского залива; семиты, преобладавшие в центральной части Месопотамии (после 2400 г. до н. э. этот регион стал называться Аккадом); и незначительное, рассредоточенное меньшинство неизвестного происхождения, которому невозможно дать название. По мнению современных исследователей, эти племена отличались друг от друга не с точки зрения политики или культуры, а по языку. Для всех них характерны одни и те же институты, образ жизни, технологии, художественные традиции, религиозные представления, иными словами, все составляющие цивилизации, сложившейся на крайнем юге и вполне справедливо приписываемой шумерам. Таким образом, единственным критерием, по которому можно идентифицировать эти племена и отличить их друг от друга, является язык. В узком смысле слово «шумеры» следует понимать как «люди, говорящие на шумерском языке». Соответственно, семиты – это те, кто использует семитский язык. Мы ничего не знали бы о существовании третьей языковой группы, если в древних текстах не появлялись бы личные имена и топонимы, которые нельзя отнести ни к шумерскому, ни к семитскому языкам. Кстати, именно по этой причине провалились все попытки понять, как складывались отношения между шумерами и семитами в иных (помимо языковой) областях, и дать им оценку.

Следует прояснить еще один момент: ни с научной, ни с повседневной точки зрения нельзя говорить о существовании шумерской расы. Черепа, обнаруженные в шумерских погребениях, являются как долихо-, так и брахицефальными и содержат смешанные черты, характерные для арменоидного и средиземноморского антропологических типов, при некотором преобладании последнего. Внешность людей, изображенных на различных памятниках, во многом условна и, соответственно, не имеет для антропологов какой-либо ценности. Большой, мясистый нос, огромные глаза, толстая шея и плоский затылок – признаки, которые на протяжении долгого времени считались определяющими для отнесения того или иного индивида к племени шумеров, также встречаются на статуях людей с типично семитскими именами, найденных в Мари, подавляющее большинство населения которого составляли семиты, в то время как для более реалистичных изображений, например шумерского правителя Лагаша Гудеа, характерны короткий прямой нос и длинная голова.

Сами по себе языковые данные являются неплохим источником для определения отношений, сложившихся между различными этническими группами. Например, греки, хетты и индоарии, хотя и были рассредоточены по довольно обширной территории, связаны друг с другом, так как говорили на индоевропейских языках и, возможно, имеют общую прародину где-то в Юго-Восточной Европе. Однако в случае с шумерами языкознание не в силах нам помочь. Шумерский язык агглютинативный – грамматические формы и производные слов в нем образуются посредством добавления к корню или основе слова различных морфем (аффиксов). Он относится к той же категории, что и многочисленные диалекты, на которых говорят от Венгрии до Полинезии, хотя и не походит ни на один из известных нам языков – ни современных, ни мертвых. Судя по их литературе, шумеры были очень интеллектуальным, трудолюбивым и глубоко религиозным народом, любящим иногда поспорить, но она не содержит ключа к разгадке их происхождения. События, описанные в шумерских мифах и легендах, происходят на фоне рек и болот, зарослей тростника, тамариска и среди пальмовых деревьев. Такой пейзаж является типичным для юга Ирака, из-за чего создается впечатление, будто шумеры всегда жили в этой местности. Ничто в их наследии не говорит нам, что их прародина находилась где-то за пределами Месопотамии.

Таким образом, мы вынуждены полагаться на данные археологии, иными словами, на материальный аспект шумерской цивилизации. Но здесь встает еще один вопрос: какую из этнических групп, благодаря которым месопотамские протоисторические культуры развивались так успешно, можно отождествить с жившим в историческую эпоху населением, говорившим на шумерском языке? Изложенная таким образом, данная проблема не имеет решения, так как мы не знаем, на каких языках говорили жители Месопотамии до урукского периода. К ответу на этот вопрос можно прийти только путем значительного обобщения, благодаря интуиции. Или просто строить догадки. В целом ученых, пытавшихся найти его, можно разделить на две группы. Некоторые из них считают, что шумеры пришли в Месопотамию в урукский период; другие полагают, что они жили в этом регионе уже в убейдский период.

Нам не следует подробно останавливаться на описании приводимых ими доводов, но необходимо отметить, что мы склонны согласиться со сторонниками второй теории. Впервые шумерская письменность действительно появилась в конце урукского периода, но это не значит, что прежде в Месопотамии не говорили на шумерском языке. Кроме того, в литературе Древней Месопотамии встречаются топонимы, не являющиеся ни шумерскими, ни семитскими. Но значит ли это, что своим появлением они обязаны более древнему населению, жившему здесь в одиночку? Кто, как и в случае со сменой типа керамики, ознаменовавшей начало урукского периода, может с уверенностью говорить о том, что это явление было вызвано иноземным вторжением, произошло благодаря влиянию других племен или было всего лишь данью изменившейся местной моде? Во всем, за исключением керамики, урукская культура кажется преемницей существовавших в убейдский период. В частности, весьма примечательна неизменность религиозных представлений. Приведем лишь один из многочисленных примеров. Толстый слой рыбьих костей, покрывавший полы храмов убейдского времени, найденных в Эриду, позволяет нам с почти полной уверенностью говорить, что там уже поклонялись шумерскому богу воды Энлилю.

Можем ли мы заглянуть глубже в прошлое? Если опираться на данные, полученные в ходе изучения керамики, жители Месопотамии убейдского периода пришли туда из Ирана. Другие имеющиеся в нашем распоряжении данные свидетельствуют о том, что по крайней мере на севере Ирака они вели себя как завоеватели и навязывали свой образ жизни местному населению. С другой стороны, керамика, найденная в Эриду, позволяет предположить: первые обитатели юга страны каким-то образом были связаны с носителями как убейдской, так и распространенной на се вере халафской культуры, словно они были различными ветвями одного и того же племени. Последние, в свою очередь, могут происходить от неолитических земледельцев из Хассуны и Джармо.

Таким образом, чем дальше в прошлое мы пытаемся заглянуть в поисках решения данной проблемы, тем сильнее она истончается и исчезает в глубинах веков. Некоторые даже не уверены, что эта проблема вообще существует. Как и все мы, шумеры были разными и, очевидно, являлись потомками различных племен. Как и наша, их цивилизация представляла собой смешение иноземных и местных элементов. Их язык принадлежит к достаточно обширной языковой группе, и можно искать его корни по всей Западной Азии и даже дальше. Соответственно, они могут относиться к ветви населения, занимавшего значительную часть Ближнего Востока в эпохи раннего неолита и халколита. Другими словами, вполне вероятно, что эти люди «всегда» присутствовали в Ираке. Это, пожалуй, все, что мы можем сказать. Как написал один из наиболее выдающихся востоковедов, «крайне спорная проблема происхождения шумеров вполне может превратиться в погоню за химерами».

Глава 6
Боги Шумера

Каким бы ни было происхождение шумеров, нет никаких сомнений в том, что сама их цивилизация уходит корнями в доисторическое прошлое самого Ирака. Она отражала настроения и стремления стабильного, консервативного общества земледельцев, которое всегда составляло костяк страны. По своему происхождению и сущности она была подлинно месопотамской. Именно по этой причине она пережила шумеров, которые прекратили свое существование как народ около 2000 г. до н. э. Ее адаптировали и с незначительными изменениями восприняли амореи, касситы, ассирийцы и халдеи, последовательно правившие в Месопотамии после шумеров. Таким образом, ассиро-вавилонская цивилизация, существовавшая во 2—1-м тыс. до н. э., несильно отличается от предшествовавшей ей. Под каким углом мы ни стали бы ее рассматривать, мы везде увидим шумерскую модель, на основе которой она сформировалась.

Это отчасти справедливо и для религии. На протяжении более чем трех тысячелетий богам Шумера поклонялись как сами шумеры, так и семиты. В течение этого же времени религиозные представления, созданные шумерами, играли крайне важную роль в общественной и личной жизни обитателей Месопотамии, влияя на формирование их институтов, произведения искусства и литературы, а также на жизнь всего населения, начиная с царя и заканчивая последним его подданным. Ни в одном другом древнем обществе религия не занимала столь важное место, так как только жители Месопотамии в огромной степени зависели от воли богов. Центром шумерского общества был храм, а само оно изначально являлось теократическим, что имело весьма масштабные и существовавшие на протяжении длительного времени последствия. Например, земля всегда считалась принадлежащей богам, и могущественные ассирийские правители, владения которых простирались от Нила до Каспийского моря, были смиренными слугами своего верховного бога Ашшура. То же относится и к царям Лагаша, правившим Шумером, площадь которого составляла всего несколько квадратных километров, и поклонявшимся богу Нингирсу. Конечно, это не значит, что в истории Древнего Ирака (как и любой другой страны) не играли ни малейшей роли хозяйство и человеческие страсти. Однако нам не следует ни забывать о религиозных мотивах, ни приуменьшать их значение. Для того чтобы перейти к рассказу об исторической эпохе, который мы вскоре начнем, нам следует вкратце охарактеризовать шумерский пантеон и религиозные представления.

Шумерский пантеон

Мы черпаем знания о религиозных и морально-этических представлениях жителей Древней Месопотамии из множества письменных источников: эпоса, мифов, описаний ритуалов, гимнов, молитв, заклинаний, списков богов, собраний наставлений, пословиц и т. д., которые происходят в основном из трех различных мест: библиотеки ниппурских жрецов (Ниппур был религиозным центром Шумера), а также дворцовой и храмовой библиотек в Ашшуре и Ниневии. Некоторые из этих текстов написаны на шумерском, другие, как правило, представляют собой ассирийские или вавилонские списки с шумерских оригиналов или их адаптации, а в некоторых случаях у них нет аналогов среди известных нам произведений шумерской литературы. Эти источники были написаны в промежуток времени между концом 3-м тыс. до н. э. и последними столетиями до рождения Христа, но мы вполне обоснованно можем утверждать, что в них отразилась устная традиция, восходящая к раннединастическому периоду (около 2800—

2400 гг. до н. э.), а возможно, и к более ранним временам, так как изображения некоторых божеств и мифологических сцен присутствуют на цилиндрических печатях и предметах мелкой пластики, относящихся к урукскому и протописьменному периодам. В нашем распоряжении нет источников, которые могли бы пролить свет на ситуацию, сложившуюся в более ранние периоды, но непрекращавшаяся преемственность традиций в архитектуре, строительство новых храмов над старыми на том же священном участке свидетельствуют о том, что по крайней мере некоторым шумерским богам поклонялись на юге Ирака уже в убейдский период.

В ходе постепенного развития цивилизации в Месопотамии появилась категория людей, занимавшихся решением проблем, связанных с происхождением мира, добром и злом, смертью и загробной жизнью. Образование религиозных идей и их облечение в форму мифов, несомненно, происходили крайне медленно, а занимались этим одновременно несколько жреческих «школ». Однако каким-то образом в итоге была достигнута договоренность и сформулированы общие принципы, и, в то время как в каждом городе были свои бог-покровитель и набор местных легенд, жители всей страны поклонялись богам из одного пантеона. Сообщество богов было организовано по тому же принципу, что и людское. Небеса были населены сотнями крайне могущественных человекоподобных существ, и каждый из этих богов выполнял определенную функцию или «заведовал» конкретной сферой жизни. Например, один из них отвечал за небо, другой – за воздух, а третий – за воду и т. д., вплоть до самых скромных покровителей плугов, кирпичей и киркомотыг. Выражение «отвечал за» на самом деле является не совсем точным, так как шумеры верили: у каждого элемента или категории предметов есть некое подобие личности, набор качеств, собственная «воля». Боги олицетворяли именно эти силы, неотъемлемо свойственные природе. Эти боги, подобно греческим, имели вполне определенный внешний облик и все качества и недостатки, характерные для людей. Будучи очень умными, они иногда исчерпывали свои запасы идей; в целом справедливые, они также были способны на злые мысли и поступки; подверженные любви, ненависти, гневу, ревности и всем прочим человеческим страстям, боги ели, пили и бывали пьяны; они ссорились и сражались друг против друга, страдали, могли получить ранения или даже умереть, то есть продолжить свое существование в загробном мире. Если говорить вкратце, то они олицетворяют собой все лучшие и худшие человеческие качества, но на сверхъестественном уровне.

Боги Месопотамии обладали разным статусом. Многие из них были лишь незначительными божествами, имевшими в лучшем случае лишь небольшое святилище на углу улицы. Других, таких как Шара и Забаба, боги-покровители Уммы и Киша соответственно, считали великими только в «подведомственных» им городах-государствах, подобно тому как правители обладают могуществом только в рамках своих владений. Третьи, хотя и особо почитались в определенных городах, благодаря своей природе были объектами всеобщего поклонения. К их числу, например, относились бог луны Нанна, которого семиты называли Сином, покровитель Ура, а также его сын Уту (семитский Шамаш), бог Ларсы и Сиппара. Оба они рассеивали тьму, то есть обладали качеством, важным для каждого человека. При этом, в то время как бог луны заглядывал в темное будущее и «знал судьбы всех», бог солнца «отделял праведных от порочных», так как наполнял землю слепящим светом. К той же категории относились бог-воин Нинурта, «богиня-мать» Нинхурсаг и могущественная богиня любви и плодородия Инанна, более широко известная под своим семитским именем – Иштар, со своим супругом Думузи.

Думузи (Таммуз семитов) заслуживает отдельного упоминания, так как на протяжении долгого времени считалось, будто он был богом растительности, умиравшим и воскресавшим каждый год, что символизировало исчезновение травы и зерна летом и их последующее появление весной. Это предположение основывалось на группе вавилонских текстов, известных как «плачи о Таммузе», в которых в стихотворной форме оплакивается смерть бога, на неверной трактовке шумерско-аккадского мифа о нисхождении Инанны (Иштар) в загробный мир и содержащихся в поздних источниках сведениях о культе Адониса-Тамму-за, распространенном среди финикийцев в конце 1-го тыс. до н. э. Однако позднее благодаря более верному прочтению шумерского эпоса и тщательному повторному изучению всех имеющихся в нашем распоряжении источников такие выдающиеся исследователи, как Крамер, Якобсен и Фалькенштайн, пришли к выводу, что Думузи не был воскресающим богом, что Инанна не выпускала его из загробного мира и что он был приведен туда силой, должен был занять ее место и не возвращаться домой. Таким образом, очевидно, что по крайней мере в данном случае следует отказаться от идеи об умирающем и воскресающем боге, столь дорогой сердцам некоторых историков религии. Однако нельзя отрицать, что Думузи, в котором следует видеть исключительно хтоническое божество, был тесно связан с растительностью, мелким и крупным рогатым скотом, а его союз с богиней любви можно считать типичным элементом культа плодородия, существовавшего у всех жителей Ближнего Востока с эпохи неолита.

При этом следует обратить внимание: в Шумере за производительные силы природы «отвечала» не одна божественная чета. То, что делали Инанна и Думузи для Урука, своей основной резиденции, иные боги (не обязательно обладавшие ярко выраженными земледельческими или сексуальными функциями) могли совершать для других городов. Считалось, что каждый город-государство должен самостоятельно обеспечить плодородие своих полей, плодовитость женщин и скота с помощью священного брака между его богом-покровителем и одной из почитаемых в нем богинь. Эта свадьба, отмечавшаяся раз в год весной, была центральным событием празднования Нового года, который подробно будет описан ниже.

Наконец следует упомянуть трех наиболее могущественных богов шумерского пантеона – Ана, Энлиля и Энки.

Ан (Ану или Анум на аккадском) олицетворял всепоглощающую мощь небес, в честь которых он был назван, и возглавлял шумерский пантеон. Изначально этот бог, главный храм которого находился в Уруке, был самым могущественным во вселенной, прародителем и правителем всех остальных божеств. Подобно отцу, он разрешал их конфликты, и его решения, как и принятые царем, не оспаривались. При этом по крайней мере в классической шумерской мифологии Ан не играл важной роли в земных делах и бездеятельно оставался на небе, будучи величественным, но довольно бледным персонажем.

В какой-то неизвестный период и по непонятной нам причине Энлиль, бог Ниппура, стал занимать доминирующее положение и в определенном смысле превратился в божественного покровителя всего Шумера. Намного позже ему пришлось уступить это место до того времени малоизвестному богу – покровителю Вавилона Мардуку. Однако Энлиля, несомненно, в меньшей степени можно назвать узурпатором, чем Мардука. Его имя буквально переводится как «Владыка-ветер», что, помимо всего прочего, подразумевает безграничность, движение и жизнь (дыхание). Энлиль вполне справедливо может претендовать на звание «небесной силы», отделившей землю от неба и таким образом создавшей мир. Теологи Ниппура сделали его также владыкой людей, царем царей. Ан все еще обладал царскими регалиями, но именно Энлиль избирал царей Шумера и Аккада и «возлагал на их головы священную корону». И, подобно хорошему правителю, сохраняющему порядок в своем царстве, бог воздуха мог удержать мир одним своим словом:

 
Без Энлиля, «Великой Горы»,
Не было бы возведено ни одного города, не было бы заложено
ни одного селения,
Не было бы построено ни одного хлева, не было бы устроено
ни одного загона,
Не возвысился бы ни один царь, не родился бы ни один
верховный жрец;
Ни один жрец «мах» и ни одна верховная жрица не были бы
избраны гаданием по внутренностям овцы.
У работников не было бы ни смотрителя, ни надсмотрщика…
Реки в паводок не разливались бы,
Рыбы морские не метали бы икру в зарослях тростника,
Птицы небесные не вили бы гнезд на земных просторах,
В небе летучие облака не отдавали бы свою влагу…
 

Личность третьего великого бога гораздо более загадочная и сложная. Дословно имя Энки можно перевести как «Владыка-земля». Однако, возможно, потому, что земля без воды не может приносить плодов, этот бог вскоре стал покровителем пресных вод, текущих в реках и каналах, тех, которые поднимаются из глубин в источниках и колодцах и приносят жизнь в Месопотамскую дельту. Семиты называли его Эа. Это шумерское слово можно перевести как «Дом (или Храм) вод». Энки обладал всеми качествами, характерными для живительной влаги: вездесущностью, прозрачностью, очищающими свойствами и функцией источника плодородия, но также, судя по легенде об Адапе, обманчивой подвижностью и вероломным обаянием. Эа-Энки, покровитель Эриду, помимо всего прочего, был богом ума и мудрости, «широкоухим, который знает все, что имеет имя». Он считался создателем и защитником искусства и ремесла, науки и литературы, покровителем магов, Великим учителем и Великим надзирателем, который, упорядочив мир, созданный Энлилем, отвечал за его правильное функционирование:

 
Я «большой брат» богов, тот, кто приносит полный достаток.
Я хранитель анналов небес и земли,
Я слух и разум всех земель…
 

В Шумере было много других богов, игравших довольно важные роли. Некоторые из них будут упоминаться в последующих главах, но самыми могущественными из всех них были Ан, Энлиль и Энки. Они правили миром благодаря авторитету, силе и мудрости и составляли верховную триаду, отвечавшую не только за постоянное функционирование космоса, но и, как будет сказано ниже, за его создание.

Сотворение мира

Жители Месопотамии представляли землю в виде плоского диска, окруженного горным хребтом и плавающего в пресном океане, абзу или апсу. На этих горах покоился небесный свод, отделенный от земли атмосферой (лиль), по которому вращались космические тела. Под землей располагалась такая же полусфера, где находился загробный мир, населенный духами умерших. Наконец, вся вселенная (анки – «небо-земля»), подобно гигантскому пузырю, плавала в соленых водах безграничного, никем не созданного первозданного океана. На самой земле располагались Месопотамия и соседние регионы. По мнению вавилонян, в ее центре стоял Вавилон, а шумеры, возможно, локализовали там Ниппур.

Каким образом и кем был создан мир? На этот вопрос давались различные ответы, вероятно зависевшие от того, сторонником какой традиции был составитель того или иного текста. Согласно одной легенде, Ану создал небо, а Энки – апсу, свое обиталище. В другом мифе говорится, что мир был сотворен собранием всех богов (по иной версии, в акте творения приняли участие только четыре наиболее могущественных божества). В первых строках заклинания против «червя», вызывающего зубные боли, сказано, что Ану сотворил небо, создавшее землю, которая, в свою очередь, породила реки, а те – каналы, создавшие болота, несущие ответственность за появление «червя». Однако эти строки очень похожи на детский стишок «Дом, который построил Джек», и их не следует воспринимать слишком серьезно.

Больший интерес представляет версия этого мифа, созданная в Сиппаре, согласно которой могущественный вавилонский бог Мардук соорудил платформу (или плот) на поверхности воды. Затем он создал пыль и рассыпал ее вокруг платформы. Именно таким образом арабы, живущие на болотах Южного Ирака, создают искусственные острова, на которых затем строят свои тростниковые хижины.

В целом шумеры верили, что первобытный океан, олицетворением которого была богиня Намму, самостоятельно породил небо мужского пола и землю – женского, вступивших друг с другом в связь. Плод их союза, бог воздуха Энлиль, отделил небо от земли и вместе с ней породил всех живых существ.

Мнение о том, что именно океан стал тем изначальным элементом, из которого появилась вселенная, и что свою форму она приобрела из-за того, что некая внешняя сила отделила небо от земли, в целом разделяли жители и Шумера, и Вавилонии, и Ассирии. На нем основан наиболее полный и целостный из имеющихся в нашем распоряжении рассказов о сотворении мира – выдающийся вавилонский эпос «Энума элиш», получивший название по своему первому предложению («Когда вверху…»). Но вавилонская версия мифа о происхождении мира имеет более глубокий философский подтекст. Согласно этой космогонии, творение было не началом, а концом, не беспричинным и необъяснимым деянием одного божества, а результатом вселенской битвы, непреложной и вечной борьбы между двумя противоположностями – добром и злом, порядком и хаосом.

«Энума элиш» – длинный эпос, записанный на семи табличках и изначально сочиненный в старовавилонский период (начало 2-го тыс. до н. э.), хотя все найденные к настоящему времени списки были сделаны на протяжении 1-го тыс. до н. э. В большинстве списков основную роль играет Мардук, бог – покровитель Вавилона, но в ассирийском варианте его имя заменено на принадлежащее Ашшуру. С другой стороны, в одном из фрагментов поэмы Мардук назван «Энлилем богов». Как нам известно, он «присвоил» положение и привилегии шумерского бога Энлиля. Соответственно, можно предположить, что изначально в этом эпосе говорилось об Энлиле, что вполне согласуется с упомянутой выше шумерской космогонией.

Месопотамские мифографы черпали вдохновение в собственной стране. Что мы увидим, встав туманным утром у современного иракского побережья, в устье Шатт-эль-Араб? Низко над горизонтом нависают облака; обильный поток пресной воды вытекает из-под земли, или, оставшаяся после разлива, она свободно смешивается с солеными водами Персидского залива; низкие илистые отмели, которые обычно образуют местный ландшафт, просматриваются только на несколько метров. Все вокруг: небо, море, земля – смешивается в туманном, бесцветном хаосе. Именно так создатели эпоса, нередко видевшие подобную картину, представляли себе начало мира. Когда еще ни у чего не было названия, то есть когда ничего не было создано, писали они, Апсу (пресные воды), Тиамат (соленая вода) и Мумму (облака) были беспорядочным, но единым целым:

 
Когда вверху не названо небо,
А суша внизу была безымянна,
Апсу первородный, всесотворитель,
Праматерь Тиамат, что все породила.
Воды свои воедино мешали,
Тростниковых загонов тогда еще не было,
Когда из богов никого еще не было,
Ничто не названо, судьбой не отмечено,
Тогда в недрах зародились боги…^[2]
 

Когда поднимается солнце, описанный выше пейзаж меняется – из тумана появляются обширные участки земли, и вскоре становится видна четкая линия, отделяющая небо от воды, а ее – от земли. Согласно мифу, первыми из хаоса появились боги Лахму и Лахаму, олицетворяющие ил, затем – Аншар и Китар – горизонты неба и земли. Они породили Ану, а тот, в свою очередь, Эа (Энки). В то же время или вскоре после этого Апсу и Тиамат по родили ряд менее значимых божеств, но о них в эпосе не сказано ничего, кроме того, что они были веселыми, буйными и шумными. Они «колебали чрево Тиамат» и настолько сильно досаждали своим родителям, что те решили уничтожить их.

Узнав об этом, могущественные боги Лахму и Лахаму, Аншар и Китар, Ану и Эа были шокированы и изумлены, «безмолвно сидели», несомненно думая, что изобилие жизни предпочтительнее, чем бесплодный беспорядок. Однако «всеведущий Эа» вскоре придумал, как сделать так, чтобы это злодеяние сорвалось. «Он создал образ, завершил и закончил», наложил на Мумму заклятие, парализовавшее его. Так же поступили и с Апсу – его усыпили и убили. Одержав эту победу, Эа удалился в свой храм, появившийся в глубинах пресных вод (апсу), и вместе со своей супругой Дамкиной зачал сына Мардука, обладавшего поистине выдающимися качествами: