Дети Луны. Фильма четвертая

Такие, как ты, всегда влюбляются в таких, как она, – все так же печально, но уже тише сказала танцовщица.

– «Такие, как я»? Провинциалы в стильных столичных барышень?

– Нет. Сильные в слабых. Вам мерещится, что вы их спасете. А им, может, спасаться и не хочется. Это во-первых.

– А во-вторых?

Из-под насмешливо изогнутых бровей Арлекина на него смотрели совсем невеселые, полные сострадания глаза.

– А во-вторых, вас самих спасать надо. Но женщину, которая может это сделать, вы ни за что не полюбите…

Врач говорит: неизлечима. Взгляд говорит: обречена.

«курица не птица, прапорщик не офицер»

Российского государства. Организация, к

Подумаешь, кокаин. Не самогонка же!

Романов представил себе эту жизнь, похожую на антисуществование вампира. Днем – сон за плотно задвинутыми шторами, чтобы, не дай бог, не проникли лучи солнца. Пробуждение в темноте, мучительный голод, тянущий в ночь, в лунный свет. Короткое, жадное, преступное насыщение, недолгое блаженство – и снова назад, в свой склеп…

Тьма, изгоняющая свет, – это прекрасно.

В сердце все равно засела маленькая колючая льдинка. И не таяла.

Будет петь, подумал Романов. Но висельник не запел, а протяжно, подвывая и растягивая звуки, продекламировал:Косит поле сорное

Девочка проворная,

Девочка веселая

С длинною косой.Из-за ширмы, подбоченясь, выплыла павушкой дева в русском сарафане. Лицо у нее было закрыто белой маской: скалящийся скелет. Девочка Смерть покружилась в танце, потянула себя за длинную-предлинную золотистую косу - и выдернула. Коса была прямая - очевидно, с металлическим стержнем. Танцовщица согнула ее на манер буквы Г и стала размашисто косить воображаемую траву.Ага, это мелодекламация с пантомимой, понял Алексей. Модный жанр.Все равно ей, ветреной,

Лопухи ли, клевер ли,

Злаки или плевелы,

рожь или фасоль.

. – А ну-ка руки, сволочи! Он бы еще и не так их обозвал, если б не барышня. «И ни в коем