Цель

Текст
Из серии: Вне кампуса #4
124
Отзывы
Читать фрагмент
Отметить прочитанной
Как читать книгу после покупки
Нет времени читать книгу?
Слушать фрагмент
Цель
Цель
− 20%
Купите электронную и аудиокнигу со скидкой 20%
Купить комплект за 798  638,40 
Цель
Цель
Аудиокнига
Читает Анна Костюченко
419 
Подробнее
Шрифт:Меньше АаБольше Аа

Elle Kennedy

THE GOAL

Печатается с разрешения автора и литературных агентств Trident Media Group, LLC и Andrew Nurnberg.

Copyright © 2016 by by Elle Kennedy

© Н. Болдырева, перевод на русский язык

© ООО «Издательство АСТ», 2018

***

«Блестящий образец того, какой глубокой может быть new adult литература при правильной подаче».

Рецензия на сайте ALL About Romance

***

Эль Кеннеди – автор многочисленных романов, которые не раз попадали в список бестселлеров по версии New York Times и становились выбором читателей журнала Romantic Times.

***
1
Сабрина

– Черт. Черт. Черт. Че-е-ерт. Где мои ключи?

Часы в узком коридоре говорят, что у меня есть пятьдесят две минуты, чтобы совершить поездку длительностью шестьдесят восемь минут, если я хочу попасть на вечеринку вовремя.

Я снова проверяю свою сумочку, но ключей там нет. Пробегаюсь по разным местам. Комод? Нет. Ванная? Я только что оттуда. Кухня? Может быть…

Я собираюсь развернуться, когда слышу позади металлическое позвякивание.

– Ты ищешь это?

Я поворачиваюсь и делаю шаг в гостиную, настолько маленькую, что пять предметов потрепанной мебели: два стола, два дивана – один двухместный, другой одноместный – и одно кресло – прижаты друг к другу как сардины в банке. Кусок плоти на диване машет моими ключами. В ответ на мой раздраженный вздох и презрительный взгляд он ухмыляется и запихивает их под прикрывающие задницу треники.

– Иди, возьми их.

Я удрученно провожу рукой по выпрямленным волосам, прежде чем начать атаку на отчима.

– Дай мне мои ключи, – требую я.

Рэй искоса смотрит в ответ.

– Проклятье, ты выглядишь сексуально сегодня. Ты превратилась в настоящую куколку, Рина. Нам с тобой стоит замутить.

Я игнорирую его жирную руку, падающую на промежность. Никогда не видела мужчину, настолько безнадежного, чтобы хвататься за собственное хозяйство. На его фоне Гомер Симпсон кажется джентльменом.

– Мы с тобой не созданы друг для друга. Так что не смотри на меня и не зови меня Риной. – Рэй – единственный человек, который называет меня так, и я, мать его, ненавижу это. – А теперь дай мне мои ключи.

– Я же сказал, подойди и возьми.

Стиснув зубы я сую руку под его жирную задницу и пытаюсь нащупать ключи. Этот мерзкий кусок дерьма Рэй хрипит и извивается, пока моя рука не натыкается на металл.

Я вытаскиваю ключи и направляюсь к двери.

– Да что тут такого? – глумится он за спиной. – Мы не родня, так что никаких проблем с инцестом.

Я останавливаюсь, не веря своим ушам, и трачу тридцать секунд своего драгоценного времени, чтобы сказать:

– Ты мой отчим. Женат на моей матери. И… – я подавляю приступ тошноты, – …  спишь сейчас с бабушкой. Так что дело не в том, родня мы или нет, а в том, что ты – самый мерзкий человек на свете, и ты должен сидеть в тюрьме.

Его карие глаза темнеют.

– Следи за своим языком, девочка, или однажды вернешься домой, а дверь будет заперта.

Плевать.

– Я плачу треть ренты, – напоминаю я ему.

– Ну, может, тебе придется платить больше.

Он снова разворачивается к телевизору, а я трачу еще несколько ценных секунд, представляя, как бью его по голове сумочкой. Оно того стоит.

На кухне бабушка сидит за столом, курит сигарету и читает статьи журнала People.

– Ты это видела? – восклицает она. – Ким К. опять голая.

– Какая молодец. – Я хватаю свой пиджак со спинки стула и направляюсь к кухонной двери.

Я обнаружила, что дом безопаснее покидать через заднюю дверь. Обычно на ступенях узких городских домов нашей далеко не богатой улицы в далеко не богатом районе Бостона собирается уличная шпана. Кроме того, за домом располагается парковка.

– Слышала, Рейчел Беркович залетела, – замечает бабушка. – Ей стоило бы сделать аборт, но это противоречит их религии.

Я сильнее сжимаю зубы и поворачиваюсь к своей бабке. Как обычно, она одета в рваный халат и пушистые розовые тапки, но ее крашеные белые волосы идеально уложены, а на лице полный макияж, хотя она редко выходит из дома.

– Она еврейка, бабуль. Не думаю, что это против ее религии, но даже если и так, это ее выбор.

– Наверное, ей нужны дополнительные продовольственные талоны, – делает вывод бабушка, выпуская в мою сторону длинную струю дыма.

Дерьмо. Надеюсь, к тому времени, как доберусь до Гастингса, я не буду пахнуть как пепельница.

– Полагаю, это не та причина, по которой она хочет сохранить ребенка. – Положив одну руку на дверь, я беспокойно переминаюсь с ноги на ногу, ожидая паузы, чтобы попрощаться с бабушкой.

– Твоя мать думала сделать аборт, когда была беременна тобой.

Вот оно.

– Ладно, достаточно, – бормочу я. – Я еду в Гастингс. Буду поздно.

Она отрывается от журнала и, прищурившись, окидывает взглядом мою черную вязаную юбку, черный свитер с короткими рукавами и декольте и трехдюймовые каблуки. Я знаю, что она хочет сказать, еще до того, как бабуля открывает рот.

– Выглядишь вызывающе. Уезжаешь в этот свой модный колледж? У тебя занятия в субботу ночью?

– Это коктейльная вечеринка, – неохотно отвечаю я.

– О, коктейль-шмоктейль. Надеюсь, у тебя губы не треснут целовать там всех в задницу.

– Да, спасибо, бабуль. – Я открываю ключом заднюю дверь и заставляю себя добавить: – Люблю тебя.

– И я тебя, детка.

Она действительно любит меня, но иногда эта любовь такая испорченная, что я не знаю, то ли она мне вредит, то ли помогает.

Мне не удается доехать до маленького городка Гастингс ни за пятьдесят две, ни за шестьдесят восемь минут. Вместо этого я добираюсь туда полтора часа, потому что дороги просто ужасны. Еще пять минут уходит и на то, чтобы найти место для парковки, и к тому моменту, как я подхожу к дому профессора Гибсон, я натянута как струна… и чувствую себя на пределе.

– Здравствуйте, мистер Гибсон. Прошу прощения за опоздание, – говорю я очкарику в дверях.

Муж профессора Гибсон мягко улыбается мне.

– Не беспокойся об этом, Сабрина. Ужасная погода. Давай я заберу твою куртку. – Он протягивает руку и терпеливо ждет, пока я сражаюсь со своим шерстяным пиджаком.

Профессор Гибсон подходит, когда ее муж вешает мой дешевый пиджак среди дорогих вещей в гардеробе. Он выглядит там так же неуместно, как и я в этом доме. Я запихиваю подальше чувство неполноценности и широко улыбаюсь.

– Сабрина! – радостно восклицает профессор Гибсон. Ее присутствие заставляет меня собраться. – Рада, что ты добралась в целости и сохранности. Снег еще не пошел?

– Нет, только дождь.

Она морщится и берет меня за руку.

– Еще хуже. Надеюсь, ты не планируешь возвращаться сегодня в город? На дорогах будет сплошной лед.

Поскольку утром мне нужно на работу, я поеду, невзирая на состояние дорог, но не хочу, чтобы профессор беспокоилась, и ободряюще улыбаюсь.

– Со мной все будет в порядке. Она все еще тут?

Профессор кладет руку мне на плечо.

– Да, и ей не терпится познакомиться с тобой.

Замечательно. Впервые с тех пор, как вошла в дом, я вдыхаю полной грудью и позволяю провести себя через комнату к невысокой седой женщине, в свободного кроя пастельном пиджаке и черных брюках. Наряд так себе, но бриллианты, сверкающие в ее ушах, больше, чем мой палец. Что еще? Она кажется чересчур добродушной для профессора права. Я всегда представляла их суровыми, строгими созданиями. Вроде меня.

– Амалия, позволь мне представить тебе Сабрину Джеймс. Это студентка, о которой я тебе говорила. Первая в классе, работает на двух работах и при этом смогла получить семьдесят семь баллов на вступительных экзаменах в юридической школе. – Профессор Гибсон поворачивается ко мне: – Сабрина, Амалия Фромм, выдающийся знаток конституции.

– Очень приятно познакомиться! – Я протягиваю руку и молю Бога, чтобы она не оказалась влажной на ощупь. Готовясь к этому, я целый час практиковалась пожимать собственную руку.

Амалия слегка сжимает руку, а затем отступает.

– Мать – итальянка, дед – еврей, отсюда и странное сочетание имен. Джеймс – шотландское имя, ваша семья оттуда? – Она окидывает меня взглядом светлых глаз, и я едва удерживаюсь от того, чтобы не начать теребить свою старую дешевую одежду.

– Не могу сказать, мэм. – Семья моя родом из сточной канавы. Шотландия – слишком приятная и величественная страна, чтобы быть нашей родиной.

Она взмахивает рукой.

– Это неважно. На досуге я балуюсь генеалогией. Итак, ты уже подала документы в Гарвард? Келли сказала, что да.

Келли? Кто такая Келли?

– Она говорит обо мне, дорогая, – говорит профессор Гибсон с мягким смехом.

Мои щеки заливает краска.

– Да, прошу прощения. Я думаю о вас как о профессоре.

– Так официально, Келли! – осуждающе восклицает профессор Фромм. – Сабрина, куда еще ты подала документы?

– Колледж Бостона, Суффолк и Йель, но Гарвард – моя мечта.

Амалия удивленно поднимает бровь в ответ на мой запасной список из трех бостонских школ.

Профессор Гибсон встает на мою защиту.

– Она хочет оставаться ближе к дому. И очевидно, она стоит чего-то большего, чем Йель.

Обе женщины презрительно фыркают. Профессор Гибсон была выпускницей Гарварда, а выпускники Гарварда, безусловно, всегда настроены против Йеля.

– Судя по тому, что рассказала Келли, похоже, что для Гарварда станет честью принять тебя.

– Для меня будет честью стать студенткой Гарварда, мэм.

– Письма о приеме скоро будут отправлены. – Ее глаза сверкают озорным блеском. – Я обязательно замолвлю словечко.

Амалия награждает меня еще одной улыбкой, и я чуть не падаю в обморок от счастливого облегчения. Я не пыталась польстить ей. Гарвард и правда был моей мечтой.

 

– Спасибо, – наконец хриплю я.

Профессор Гибсон направляет меня к столу.

– Почему бы тебе не поесть чего-нибудь? Амалия, хочу поговорить с тобой о документе Брауна. У тебя была возможность просмотреть его?

Обе отворачиваются, погружаясь в диалог о взаимосвязи между черным феминизмом и расовой теорией – тема, в которой профессор Гибсон является экспертом.

Я бреду к столику с закусками, накрытому белой скатертью и заставленному сыром, крекерами и фруктами. Две мои лучшие подруги: Хоуп Мэтьюс и Карин Томпсон – уже стоят там. Одна темненькая, другая светленькая, они – самые красивые и умные ангелы в мире.

Я подхожу и едва не падаю в их руки.

– Ну? Как все прошло? – нетерпеливо спрашивает Хоуп.

– Думаю, хорошо. Она сказала, что, похоже, для Гарварда будет честью принять меня и что первая часть извещений о приеме скоро начнет приходить.

Я хватаю тарелку и начинаю наполнять ее, желая, чтобы куски сыра были побольше. Я так голодна, что смогла бы съесть целую головку сыра. Весь день нервничала из-за этой встречи и теперь хотела просто упасть лицом в тарелки с едой.

– О, ты создана для Гарварда, – заявляет Карин.

Мы все трое находимся под патронажем профессора Гибсон, которая верит исключительно в поддержку молодых женщин. В кампусе есть еще несколько сетевых организаций, но все ее влияние направлено лишь на продвижение девушек, и я более чем благодарна за это.

Сегодняшняя коктейльная вечеринка организована для ее студентов, чтобы они могли познакомиться с преподавателями самых престижных факультетов страны. Хоуп хочет заполучить место на медицинском факультете Гарварда, а Карин отправится в Массачусетский технологический.

Ох уж это море эстрогена в доме профессора Гибсон. Кроме ее мужа присутствует лишь пара мужчин. Я действительно буду скучать по этому месту после выпуска. Это был мой второй дом.

– Скрестим пальцы, – отвечаю я Карин. – Если не попаду в Гарвард, тогда будет Бостонский колледж или Суффолк. – Тоже неплохо, но Гарвард практически гарантирует мне работу мечты после выпуска в одной из ведущих юридических фирм страны, или, как у нас говорят, в Большой Юриспруденции.

– Ты поступишь, – уверенно говорит Хоуп. – И, надеюсь, как только получишь письмо о приеме, ты прекратишь убивать себя, потому что… Боже, Би, ты выглядишь напряженной!

Я с трудом поворачиваю голову, разминая шею. Да, я действительно напряжена.

– Знаю. В последнее время у меня жесткий график. Сегодня, например, легла спать в два ночи, потому что девушка, которая должна была закрывать «Ковбойские сапоги», сбежала и оставила меня одну, а потом пришлось встать в четыре, чтобы разобрать почту. Я добралась домой около полудня, отключилась и чуть не проспала.

– Все еще работаешь в двух местах? – Карин убирает с лица свои рыжие волосы. – Ты говорила, что бросишь подработку официанткой.

– Пока не могу. Профессор Гибсон говорит, что в юридической школе не хотят, чтобы мы работали в первый год обучения. Единственный способ иметь достаточно денег на еду и жилье – накопить до сентября.

Карин сочувственно вздыхает.

– Я тебя понимаю. Мои родители взяли такой большой кредит, что на него можно было бы купить небольшую страну.

– Хотела бы я, чтобы ты поселилась с нами, – жалобно добавляет Хоуп.

– Неужели? Вот уж не знала, – шучу я. – С начала семестра ты повторяешь это всего лишь дважды в день.

Она в ответ морщит свой хорошенький носик.

– Тебе бы так понравилось то место, что папа для нас снял! Там окна от пола до потолка, и это прямо у ветки метро. А общественный транспорт… – она загадочно двигает бровями.

– Это очень дорого, Эйч.

– Ты же знаешь, я бы покрыла разницу… Точнее, мои родители, – поправляется она. У семьи этой девушки денег больше, чем у какого-нибудь нефтяного магната, но, глядя на нее, этого не скажешь. Она такая же практичная, как и мы.

– Знаю, – говорю я, заглатывая куски мини-сосисок. – Но я буду чувствовать вину, потом вина может перерасти в обиду, и затем мы перестанем быть подругами, а перестать быть твоей подругой – это отстой.

Она качает в ответ головой.

– Если когда-нибудь твоя упрямая гордость позволит тебе попросить о помощи, я буду тут.

– Мы будем тут, – вклинивается Карин.

– Видите? – Я указываю вилкой то на одну, то на другую. – Вот почему я не могу жить с вами, девчонки. Вы непомерно много для меня значите. Кроме того, это мне на руку. У меня сбережений почти на десять месяцев до начала занятий следующей осенью. У меня есть эти деньги.

– Хотя бы приди выпить с нами, когда все это кончится, – умоляет Карин.

– Мне еще домой ехать, – я скроила кислую мину. – Я заступаю в смену завтра и сортирую посылки.

– В воскресенье? – с удивлением спрашивает Хоуп.

– Оплата в полтора раза выше. Я не смогла отказаться. На самом деле я скоро должна буду уехать. – Я ставлю тарелку на стол и пытаюсь взглядом окинуть происходящее за большим эркерным окном. Я вижу лишь тьму и росчерки дождя по стеклу. – Чем скорее я поеду, тем лучше.

– Только не по этой погоде. – Профессор Гибсон появляется у моего локтя с бокалом вина. – Сообщили о гололеде: температура падает, и дождь превращается в лед.

Один взгляд на лицо моего куратора, и я понимаю, что должна отступить. Что я и делаю, но с большой неохотой.

– Хорошо, – говорю я, – но я выражаю протест. И вам… – я указываю вилкой на Карин, – лучше приберечь мороженое в морозилке на тот случай, если мне придется остаться с вами, а то я точно разозлюсь.

Мы смеемся. Профессор Гибсон идет дальше, оставляя нас одних как троицу лучших старшекурсников. Через час общения мы с Хоуп и Карин хватаем наши пальто.

– Куда идем? – спрашиваю я девчонок.

– Д’Андре в «Мэлоуне», и я обещала встретиться с ним там, – отвечает Хоуп. – Ехать всего две минуты, так что все будет в порядке.

– В «Мэлоуне»? Но это же бар для хоккеистов, – хнычу я. – Что Д’Андре делает там?

– Пьет и ждет меня. Кроме того, тебе нужно с кем-то переспать, а спортивный – твой любимый типаж.

Карин фыркает.

– Скорее, единственный.

– Эй, – возражаю я, – у меня есть очень веские причины, чтобы предпочитать спортсменов.

– Знаю. Мы это слышали. – Она закатывает глаза. Если хочешь получить ответ на статистический вопрос, обращайся к ботаникам. А если желаешь удовлетворить физические потребности, иди к спортсменам. Тело – инструмент профессиональных атлетов. Они заботятся о нем и знают, как добиться совершенства, бла-бла-бла. – Левой рукой Карин изображает болтливый рот.

Я показываю ей средний палец.

– Но заниматься с тем, кто тебе нравится, намного приятнее, – говорит Хоуп, которая встречается с Д’Андре, своим парнем-футболистом, с младших классов.

– Мне они нравятся, – возражаю я, – час или около того, пока я их пользую.

Мы хихикаем над этим, но затем Карин вспоминает парня, который понизил планку.

– А ты помнишь Грэга «Десять секунд»?

Ее слова заставляют меня поежиться.

– Во-первых, большое спасибо, что напомнила мне об этом ужасе, во-вторых, я не говорю, что среди них нет «бракованных». Просто с атлетами шансы выше.

– А хоккеисты тебе подходят? – спрашивает Карин.

Я пожимаю плечами.

– Не могу знать. Я не вычеркнула их из списка потенциальных партнеров не из-за успехов в постели, а потому что они сверхпривилегированные засранцы, получающие снисхождение от профессионалов.

– Сабрина, детка, ты должна дать им шанс, – настаивает Хоуп.

– Не-а. С хоккеистами я не играю.

– Боже, посмотри, что ты упускаешь. – Карин развратно проводит языком по губам. – А парень с бородой? Я хочу знать, на что это похоже. Борода – в списке моих невыполненных желаний.

– Ну так дерзай. Мой бойкот хоккеистов оставляет тебе больше шансов.

– Вполне согласна, но… – Она ухмыляется. – Нужно ли мне напоминать, что ты переспала с той шлюхой Дином Лаурентисом?

Фу. Вот об этом мне никогда не стоит напоминать.

– Во-первых, я была пьяная вдрызг, – ворчу я. – Во-вторых, это было на втором курсе. И, в-третьих, именно поэтому я поклялась держаться подальше от хоккеистов.

Хотя в колледже Брайара и есть лидирующая футбольная команда, он известен прежде всего благодаря хоккеистам. Парни на коньках тут возведены в ранг богов. Обсуждаемый субъект: Дин Хейвард Ди Лаурентис. Он учится на политологическом, как и я, у нас было несколько общих курсов, в том числе по статистике на втором году обучения. Этот курс был чертовски сложен. Все очень старались.

Все, кроме Дина, который спал с ассистенткой преподавателя.

И она поставила засранцу «отлично», чего он совершенно не заслужил. Я знаю это наверняка, потому что последнее задание мы выполняли в паре, и я видела, какую чушь он написал.

Когда я узнала, что он сдал на «пять», мне захотелось отрубить ему член. Это было так несправедливо. Я пахала как лошадь весь курс. Проклятье, да я везде пашу как лошадь! Все мои достижения заработаны кровью, потом и слезами, в то время как какая-то задница имеет все на блюдечке. Да пошел он!

– Она снова злится, – Хоуп театрально шепчет Карин.

– Она думает о том, как Ди Лаурентис получил «отлично» на том курсе, – так же громко твердит Карин в ответ. – Ей правда нужно с кем-то переспать. Когда был последний раз?

Я уже собираюсь снова заткнуть ее, как вдруг понимаю, что не могу вспомнить.

– Ну… был Мейер, игрок в хоккей на траве. Это было в сентябре. И после был Бо… – Я засияла. – Ха! Видите? Всего лишь чуть больше месяца назад. Едва ли это глобальная катастрофа.

– Детка, с твоим расписанием недопустимо месяц жить без секса, – возражает Хоуп. – Ты – ходячий комок нервов, а это значит, что тебе нужен хороший трах по меньшей мере… каждый день, – заключает она.

– Через день, – возражает Карин. – Дайте киске отдохнуть.

Хоуп кивает.

– Хорошо. Но сегодня – никакого отдыха киске!

Я фыркаю от смеха.

– Слышала, Би? Тебя покормили, ты выспалась днем, а теперь тебе нужно немного секса, – заявляет Карин.

– Но… «Мэлоун», – осторожно повторяю я. – Мы только что установили, что это место кишит хоккеистами.

– Не только. Готова спорить, Бо там. Хочешь, спрошу у Д’Андре? – Хоуп поднимает телефон, но я качаю головой.

– Бо займет слишком много времени. Захочет, например, поговорить во время секса. А я хочу сделать дело и уйти.

– Разговоры? Это звучит пугающе.

– Прекрати.

– Заставь меня, – Хоуп встряхивает головой, задевая меня длинными косами, а затем выходит из дома профессора Гибсон.

Карин пожимает плечами и следует за ней, после секундного замешательства я иду следом. К тому моменту как мы подходим к машине Хоуп, наши пальто мокрые насквозь, но мы идем, накинув капюшоны, чтобы ливень не добрался до волос.

Я действительно не в настроении общаться с парнями сегодня, но не могу отрицать, что подруги правы. Недели мучений и напряженной работы дают о себе знать: несколько последних дней я определенно чувствовала… зуд. Тот зуд, унять который можно лишь крепким, рельефным телом и, желательно, членом размером больше среднего.

Хотя я очень избирательна в связях, а «Мэлоун» заполнен хоккеистами, чем подтвердил мои опасения, уже через пять минут мы с девчонками входим внутрь.

Что ж, если расклад на сегодня такой, полагаю, будет нестрашно сыграть с тем, что на руках, и посмотреть, как будут развиваться события.

Хотя у меня не было никаких ожиданий, когда я шла за подругами к барной стойке.

2
Такер

– Держись от нее подальше, малыш. Она язва.

Дин передает свою, как всегда, бесполезную, мудрость новичку с левого фланга, Хантеру Девенпорту, когда я вхожу в «Мэлоун» прямо из-под проливного дождя.

Дороги в дерьме, и мне не очень-то хочется быть сегодня тут, но Дин настоял, что нам нужна вечеринка. Весь день без устали он мерил шагами наш дом, сердитый как черт и явно расстроенный, но, когда я спросил его, что стряслось, он пожал плечами и ответил, что чувствует беспокойство.

А это чушь. Может, я и считаюсь тихим в сравнении с моими горластыми товарищами по команде, но тупым меня точно не назовешь. Уверен, не нужно быть детективом, чтобы сложить два и два.

Элли Хейз, лучшая подруга девушки другого нашего соседа по комнате, вломилась к нам прошлой ночью.

Дин – кобель.

Цыпочки любят Дина.

Элли – цыпочка.

Следовательно, Дин спал с Элли.

К тому же по всей гостиной были разбросаны вещи, потому что Дин физически неспособен заниматься сексом в своей спальне.

Он еще не признался в этом, но, уверен, в конце концов признается. И еще я знаю: что бы ни произошло между ними прошлой ночью, Элли не жаждет повторения. Только вот почему это должно беспокоить Дина, короля отношений на одну ночь, я еще не понял.

 

– Она не кажется мне язвой, – протягивает Хантер, пока я стряхиваю воду с волос.

– Эй, Шарик, – ворчит в мою сторону Дин, – иди отряхиваться куда-нибудь еще.

Я закатываю глаза и следую за взглядом Хантера, который неотрывно смотрит на стройную брюнетку, стоящую спиной к нам у длинной стойки. Вижу короткую юбку, длинные ноги и густые темные волосы, спускающиеся по спине. Не говоря уже о круглейшей, крепчайшей и сексуальнейшей заднице, какой я когда-либо имел удовольствие восхищаться.

– Неплохо, – замечаю я, ухмыляясь, и поворачиваюсь к Дину. – Полагаю, эту ты уже застолбил?

Он бледнеет от ужаса.

– Никаких шансов. Это Сабрина, братан. Она и так чуть не довела меня до белого каления в школе. Не стоит нарываться на нее еще и тут.

– Стой, это Сабрина? – медленно переспрашиваю я. Девушка, которую Дин называет своим заклятым врагом? – Я видел ее в кампусе, но не знал, что она – та, о ком ты вечно ноешь.

– Та самая, – бормочет он.

– Вот же черт. На нее приятно смотреть. – Даже очень приятно, если честно. В словаре рядом с понятием «приятно» стоило бы изобразить задницу Сабрины. Также она может служить иллюстрацией к словам «великолепно», «черт побери» и «отпад».

– А что между вами произошло? – встревает Хантер. – Она что, твоя бывшая?

Дина передергивает.

– О нет.

Новичок поджимает губы.

– Значит, я не нарушу правил дружбы, если подкачу к ней?

– Хочешь подкатить к ней? Дерзай. Но предупреждаю: эта сучка съест тебя живьем.

Я отворачиваюсь, чтобы спрятать ухмылку. Похоже, кто-то отшил Дина. Между ними точно что-то было, но даже после того, как Хантер насел на него с вопросами, тот не колется.

Сабрина в другом конце бара поворачивается: вероятно, чувствует на своей заднице три пары глаз… две из которых чертовски голодны.

Ее взгляд пересекается с моим и на какой-то момент задерживается. В ее глазах вызов, и мой спортивный азарт заставляет его принять.

Она как будто спрашивает: «Ты достаточно хорош для меня?».

«Понятия не имею, дорогуша».

В ее взгляде вспыхивает огонек… А затем она переводит его на Дина. В тот же момент Сабрина поджимает губы и показывает нам средний палец.

Хантер стонет и бормочет, что Дин все испортил. Но Хантер – младенец, а в этой девушке огня хватит, чтобы спалить весь мир. Не представляю, чтобы она захотела переспать с восемнадцатилеткой, особенно когда он видит поражение при первом же препятствии. Малышу придется стать сильнее, если он хочет играть с большими мальчиками.

Я ищу в кармане наличку.

– Возьму пиво. Вам, парни, нужно заправиться?

Оба качают головой. Выполнив свой дружеский долг, я иду к бару и Сабрине, оставляя бармену время подать ей напиток.

Кладу двадцатку.

– У меня есть это, и я возьму «Миллер», когда у вас будет минутка.

Бармен забирает счет и спешит к кассе, прежде чем Сабрина успевает возразить. Она окидывает меня внимательным взглядом, затем поднимает бутылку к губам.

– Я не буду спать с тобой только потому, что ты купил мне выпить, – говорит она, слегка отрывая губы от края горлышка.

– Надеюсь на это, – отвечаю я, пожимая плечами. – У меня запросы повыше.

Затем вежливо киваю ей и возвращаюсь к столу, где собрались мои товарищи. Чувствую, как ее глаза сверлят мою спину, и, поскольку она не видит моего лица, позволяю себе удовлетворенную улыбку. Эта девушка привыкла к тому, что за ней увиваются, значит, нужно внести долю неожиданности в свои ухаживания.

Когда я сажусь за стол, Хантер уже рассматривает другую группу девушек, а Дин с головой зарылся в телефон – наверное, переписывается с Элли. Интересно, знают ли другие парни, что между ними было? Вероятно, нет. Гаррет и Логан со своими подружками до завтра будут в Бостоне, так что, скорее всего, они еще в неведении. Но Гаррет был уверен, что в эти выходные Дин будет держать свои руки подальше от Элли. Он не хотел бы, чтобы его идеальную жизнь с лучшей подругой Элли, Ханной, испортила какая-нибудь драма.

Учитывая, что никаких взрывов или безумных звонков не наблюдалось, я готов был поспорить, что Дин и Элли сохранили свою встречу прошлой ночью в секрете.

Как только Хантер открывает рот, чтобы сказать какую-то глупость одной из девушек, подошедших к столу, свет начинает зловеще мерцать.

Дин хмурится.

– Там апокалипсис снаружи, что ли?

– Погода портится, – отвечаю я.

Дин решает уйти. Я остаюсь на месте, несмотря на то что вообще не хотел ехать сегодня в бар. Не знаю, почему, но эта пара слов с Сабриной очень меня завела.

Нельзя сказать, чтобы в моей жизни было мало девушек. Я не могу хвастаться своими похождениями, как Дин, Логан или другие парни из команды, но я в игре. Иногда даже позволяю себе секс на одну ночь, когда в настроении.

И прямо сейчас я в настроении.

Хочу Сабрину снизу, сверху, как угодно и где ей заблагорассудится, меня это устроит. И я хочу ее настолько сильно, что тереблю рукой бороду, борясь с желанием опустить ее ниже и потеребить кое-что другое.

Я все еще не уверен насчет бороды. Начал отращивать ее во время чемпионата прошлой весной, но стал похож на дикаря и уже летом сбрил ее. Затем она снова отросла, потому что я чертовски ленив, а подравнивать ее намного проще, чем сбривать совсем.

– Сядь, чувак, – просит Хантер. Его взгляд активно посылает сигналы, что их трое, а нас двое, но эти девушки, какими бы хорошенькими они ни были, вовсе не интересуют меня.

– Они все твои, малыш.

Я допиваю свою бутылку и возвращаюсь к бару, где все еще стоит Сабрина. Пара других хищников подвинулась ближе, я бросаю на них тяжелый взгляд и проскальзываю на только что освободившееся место рядом с ней.

Откидываюсь назад, опираясь локтем на барную стойку и давая ей иллюзию пространства. Она немного напоминает мне дикого пони: широко распахнутые глаза, длинные ноги и немое обещание лучшей скачки в твоей жизни. Но протяни руку слишком быстро, и лошадка умчится так, что уже не поймаешь.

– Так ты друг Ди Лаурентиса?

Слова брошены небрежно, но учитывая, что они с Дином недолюбливают друг друга, есть только один способ избежать неловкости: все отрицать.

Но я не стану так поступать с другом, даже чтобы переспать с девушкой. И что бы у Сабрины ни было с Дином, это не относится ко мне, так же как и отношение Дина к ней не влияет на мои намерения. К тому же я убежден: как начнешь, так и пойдет дальше.

– Он мой сосед по комнате.

Она не пытается скрыть свою неприязнь и пытается меня отшить.

– Спасибо за выпивку, но, кажется, мои подруги зовут меня. – Она кивает на группу девушек.

Я окидываю взглядом толпу, но никто из них даже не смотрит в нашем направлении, и снова поворачиваюсь к ней, грустно качая головой.

– Стоит выдумать что-нибудь получше. Если хочешь, чтоб я ушел, просто скажи. Ты похожа на девушку, которая знает, чего хочет, и не боится сказать об этом.

– Это тебе Дин доложил? Ручаюсь, он назвал меня сукой, не так ли?

На этот раз я предпочитаю промолчать. Вместо этого делаю глоток.

– Он прав, – продолжает она, – я сука и не жалею об этом.

Она очаровательно вскидывает подбородок. Я бы ущипнул за него, но боюсь потерять пару пальцев, а они мне еще сегодня понадобятся. В моих планах – пройтись ими по всему ее телу.

Она делает еще один глоток пива, и я наблюдаю, как напрягаются нежные мышцы ее шеи. Твою мать, как же она красива. Даже если бы Дин сказал, что она пьет кровь младенцев, я все равно остался бы тут, настолько она привлекательна.

И не только для меня. Половина мужчин в баре бросает в мою сторону завистливые взгляды. Я чуть склоняюсь, чтобы закрыть ее собой от чужих глаз.

– Окей, – тихо говорю я.

– Окей? – На ее лице появляется милейшее выражение недоумения.

– Ага. Или это должно было меня отпугнуть?

Она сдвигает свои идеально очерченные брови.

– Не знаю, что он там еще обо мне сказал, но со мной непросто. Я не против переспать, но придирчива к тем, кого пускаю в свою постель.

– Он ничего об этом не говорил. Только о том, что тебе нравится шпынять его. Но мы оба знаем, что эго Дина может выдержать удар-другой. Проблема в том, что ты, кажется, зациклилась на нем. И, похоже, это так, потому что он – единственное, о чем ты можешь говорить. – Я пожимаю плечами. – Если дела обстоят именно так, я отвалю прямо сейчас.

Поскольку Дин сказал, что ничего не испытывает к Сабрине, я хотел бы убедиться, что и с ее стороны нет никаких давних чувств. Ее тон, когда она говорила о нем, был сердитым, но и без оттенка горечи – хороший знак. У злости может быть множество причин, а горечь обычно – признак раненых чувств.

Когда – нет, если – мы ляжем вместе в постель, это должно быть потому, что Сабрина хочет быть со мной, а не потому, что так она может отомстить Дину.

Купите 3 книги одновременно и выберите четвёртую в подарок!

Чтобы воспользоваться акцией, добавьте нужные книги в корзину. Сделать это можно на странице каждой книги, либо в общем списке:

  1. Нажмите на многоточие
    рядом с книгой
  2. Выберите пункт
    «Добавить в корзину»