Клыкастые страсти

© Г. Гончарова, 2019

© Оформление. ООО «Издательство АСТ», 2019

Глава 1
Возвращение блудного (или просто блудящего?) сына

День был невинен и ветер был свеж, темные звезды погасли… Что-то Цветаева меня сегодня не вдохновляла. Меня вообще ничего не вдохновляло. Лето, цветочки, травки-муравки, речка опять же, солнечный загар, а у меня жестокая депрессия. И на пляже я не была ни разу. Хотя на то есть серьезные причины. Но, наверное, лучше рассказать все сначала. Зовут меня Юлия Евгеньевна Леоверенская. То еще имечко, с мороза не выговоришь, навеселе – тоже. Поэтому все друзья и знакомые зовут меня просто Юля. Мне девятнадцать лет, а через пару недель будет уже двадцать. Молодость проходит, годы остаются. И чего это меня на философию потянуло? А, ну да, на часах четыре утра. Именно в это время на меня накатывают воспоминания.

Еще год назад в это время я была совсем другой. Жила как все студенты, ходила на лекции, прогуливала, списывала, целовалась с мальчиками, танцевала на дискотеках. Жила и радовалась жизни. Я тогда и не думала, что бывает как-то по-другому. А сейчас смотрю на посветлевшее небо – и накатывает безумная тоска. И приходят вопросы, на которые никогда не получить ответов. Где я ошиблась?! Что пошло не так?! Почему моя жизнь из нормальной комедии превратилась в гибрид триллера с ужастиком?! Почему я потеряла любимого человека?! Что я могла сделать, чтобы Даниэль остался жив?! Если бы сейчас передо мной появился Сатана и сказал: «Ты мне отдашь душу, а я верну тебя назад, в февраль, чтобы ты могла попытаться все исправить! Но никто не гарантирует тебе удачу!» – я бы согласилась не раздумывая. Даже если бы ничего не получилось исправить, я побыла бы еще немного рядом с любимым человеком. Хотя бы час, хотя бы минуту! Увидеть, дотронуться, спросить, не винит ли он меня…

Хотя это я знаю и так. Не винит.

И он сказал бы мне то же самое. Даниэль любил меня. И передал на прощание подарок. Теперь я даже знаю, в чем он заключается. Часть искры божьей. Часть своего таланта. Такой подарок не делают человеку, которого считают виновным в своей гибели. Такое можно передать только любимому. А он любил. И я – любила.

Ах, Даниэль, Даниэль… Как бы мне хотелось, чтобы на одну-единственную секунду ты оказался здесь, рядом со мной! Если после смерти есть жизнь, если есть рай и ад, а вампиры находятся в аду, я попрошусь к тебе! И плевать мне на рай и вечное блаженство! Я не променяю соседнюю с твоей сковородку на самое пушистое облако в мире! Не страшно умирать, когда за черту ушел кто-то очень близкий и дорогой. А Даниэль – моя вечная боль и вечная тоска.

Так получилось, что в феврале подруга втянула меня в очень нехорошую и кровавую историю. В итоге я узнала, что кроме людей на свете живут еще вампиры, оборотни и чертова прорва другой нечисти. Всех их я, правда, не видела – только вампиров и оборотней. Но мне и того за глаза хватило. А в одного вампира я даже незапланированно влюбилась по самое дальше некуда. Хотя Даниэль был прежде всего художником, а уже потом кровопийцей. А я – я искренне готова была ради него на все. Этим воспользовался другой вампир, который и стал в итоге Князем города. А Даниэль погиб. Погиб глупо и бессмысленно, по приказу своей госпожи, которая приревновала его. И ладно бы приревновала к человеку! Нет! Просто ее жаба задавила, что никто ее не любит. И не полюбит! Даниэль по памяти набросал мне ее портрет. И скажу честно: чтобы в такую влюбиться, надо крепко удариться головой о высокое дерево. И не один раз.

Ну ничего, мир тесен, когда-нибудь я доберусь до этой дряни, и тогда… Я ее ИПФ, то бишь Истребителям паранормальных форм, сдавать не буду – сама разрежу на части без наркоза! Буду натирать на мелкой терке и посыпать красным перцем! И руки не дрогнут!

Дз-з-з-з-з-з-з!!!

Звонок взорвался бешеной трелью. Я дернулась и пошла открывать. Интересно, кто это? Оказалось, Надя. Подруга влетела в квартиру, обдав меня волной дорогих духов, и метко чмокнула в щеку.

– Привет, Юленок! Сидишь, глядишь?!

– На луну любуюсь, – отозвалась я. – А что случилось? Что-то ты с утра пораньше…

Я невольно залюбовалась подругой. И куда только делась забитая девчонка из деревни, работавшая уборщицей и считавшая копейки до зарплаты? Дорогие шмотки, косметика, духи, прическа… Наде вся наша история явно пошла на пользу. Подруга даже похудела килограмм на пять – и явно не собиралась на этом останавливаться. А какая от нее шла энергия… просто как поток света от лампочки!

Мужчины слетались на нее, как комарики на свет фонарика. И Надюшка была этим очень довольна. Она уже успела обзавестись своим домом и теперь по утрам училась, по вечерам подрабатывала, а по ночам в полнолуние бегала в звериной шкурке. Такая вот насыщенная светская жизнь.

– А что, к тебе с вечера и попозже приходить? – парировала Надюшка. – Я же знаю, что у тебя с полудня до темноты тихий час. Юль, кончала бы ты с этой хренью, а? Давай я тебе снотворного надыбаю, что ли? Травки попьешь, пустырник, говорят, хорошо помогает, а то можно и просто по водочке без закуски пройтись! Ну что это такое – по ночам не спать?!

Я покачала головой.

– Надь, ты и сама знаешь, что все это не выход.

– Ну да! А вот всю ночь не спать – выход!

– А что, у меня еще и выбор есть?! – окрысилась я.

Ну да, Надя ни в чем не виновата; более того, это я ее втянула в свои разборки, и по моей вине она стала оборотнем. И, по-хорошему, подруга должна была оторвать мне голову. Ей теперь сила позволяет. Оборотни вообще гораздо сильнее людей. Но Надя простила меня, и мы по-прежнему общаемся. Теперь даже гораздо чаще. Надя утверждает, что у меня жестокая депрессия. Мне же безразлично, как это все называется. Да, мне неинтересно жить, я мало ем, я забросила все свои увлечения, я не могу заснуть по ночам, потому что под кроватью прячутся страшные чудовища и болезненные воспоминания. Теперь мой распорядок дня таков: ночью я сижу дома, читаю, рисую, смотрю телевизор или издеваюсь над компьютером, с восьми утра до трех часов дня – рабочий период, который я посвящаю институту, а с трех и до восьми-девяти часов вечера я отключаюсь и сплю как убитая. В это время меня не волнуют никакие кошмары.

Так вот и живу.

Мама поначалу ужасалась, но дедушка попросил ее оставить меня в покое. Не знаю, какую версию он ей преподнес и как убедил, но теперь мама навещает меня или после девяти, или в первой половине дня. Или я сама хожу к родным в то время, когда мне удобно. Наши квартиры в одном доме, только в разных подъездах, и, чтобы пройти к маме, зимой мне даже одеваться не нужно – парадные связывает очень удобный чердак.

– Вылезь из нирваны! – рявкнула подруга.

Я дернулась и уставилась на нее.

– Что, Надюш?!

– То самое! Я тут с ней разговариваю, а она на кактусе медитирует! Пошли завтра с нами на вечеринку! В «Трех шестерках» будет классная дискотека, живая музыка, коктейли за счет заведения, стрип-шоу! Туда весь город ломится, отпихивая друг друга локтями!

Я решительно замотала головой.

– Извини, Надя, я не пойду!

– Да почему?! Подумаешь, проблема! Пошла да вышла!

– Для кого-то не проблема, а для меня так даже очень, – отрезала я.

Ну да, а еще у этой проблемы есть имя, клыки и на редкость сволочной характер. Ничего не забыла? Забыла. Еще при виде этого вампира у меня челюсти от желания сводит. Как и у девяноста девяти процентов женщин. Оставшийся один процент – слепые, глухие и безнадежно больные на всю гормональную систему.

– Что еще за «Три шестерки»?

Последнее время меня мало что интересовало, поэтому городские новости проходили мимо.

– Недавно открывшийся стрип-клуб, – отозвалась Надя. – Клевая программа, туда все подряд рвутся, Танька билеты достала по чистой случайности!

Я покачала головой.

– Надя, ты знаешь, я после наступления темноты на улицу не выйду даже под угрозой расстрела!

– Да сколько можно?! – взвилась подруга. – Чего ты боишься?! Этого клыкастого?! Да с чего ты взяла, что он к тебе вообще подойдет? У него таких тринадцать на дюжину!

Но ее гнев показался мне несколько наигранным. Может, это и паранойя, но Надя не хуже меня знает, что Мечислав меня в покое не оставит. Почему? На то есть много самых разных причин. Я – его фамилиар, я очень сильна в метафизическом смысле, да и вообще… Я первая женщина, которая смогла отказать ему. Первая за семьсот лет его жизни. Это мне под большим секретом рассказал один из моих приятелей-вампиров. Оставит ли он меня в покое после такого? Я сильно сомневалась. И Надя тоже. Сложно при таких условиях говорить убедительно.

– Предпочитаю не рисковать, – отрезала я. – Все. Тема не обсуждается!

– Ну и дура, – отозвалась Надя. – Ладно, мне еще на работу пиликать, если надумаешь – позвони. Билетик я придержу.

– Я не позвоню.

Надя ушла, хлопнув дверью. Я полезла в холодильник. М-да, почти ничего нет. Надо бы в магазин сползать. Я разыскала летние брюки и маечку и отправилась в душ. Мне просто жизненно необходимо расслабиться, чтобы не думать о вампирах. Но легче сказать, чем сделать. Мысли упорно лезли в голову. И мысли были об одном-единственном вампире. Мечислав. Я даже не знала, настоящее это имя или он, как всегда, притворяется. Познакомил нас мой погибший любимый.

Так вышло, что Даниэль очень рассчитывал на помощь друга. Друг прилетел и переиграл все по-своему. В результате Даниэль погиб, а Мечислав оказался Князем вампиров города. Я же подхватила пневмонию и пролежала несколько дней в коме. А попутно еще получила несколько шрамов от укусов и порезов на запястьях, шрам от ожога в форме креста под ключицей и Печать вампира. И если со шрамами все ясно, их можно закрыть браслетами и воротниками и хотя бы временно не думать о всякой гадости, то что делать с Печатью – я до сих пор не понимаю. А когда пытаюсь что-то выяснить у моих приятелей-вампиров, они опускают глаза к полу и бормочут: «Извини, но Князь запретил нам говорить с тобой на эту тему. Он сказал, что, если ты захочешь узнать о себе что-то новое, ты должна позвонить ему по телефону…» Я этот телефон скоро буду лучше знать, чем собственный. У меня этот телефон уже в зубах навяз.

Но я ничего не могу с этим поделать! Мечислав – Князь города. И я сама приложила обе руки к его возведению на престол. Почему? Жить очень хотелось. Видите ли, предыдущий князь, скотина редкостная, обещал сделать меня вампиром, но прежде еще и надругаться. И если на второе я могла бы еще и согласиться (он был привлекателен, этого не отнимешь, этакий голубоглазый блондин арийского типа, живая мечта Гитлера), то первое мне решительно не нравилось.

Мечислав же предложил мне защиту и дружбу. И я поверила. Зря! Надо было знать, что вампирам доверять – все равно что с крокодилом взасос целоваться. Мечислав не стал исключением из правил. Тетенька, дайте попить, а то так есть хочется, что даже ночевать негде…

Сначала я получила дружбу, а потом и первую Печать. И вампир решительно собрался затащить меня в постель. Я сопротивлялась, как черт, и в результате почти оказалась на свободе. А Мечислав стал самым крутым среди местных вампиров. И если какой-то кровопийца сделает что-то, что не понравится Князю, я не позавидую бедняге. Мечислав – редкостная сволочь в красивой упаковке. Я бы сказала, в сногсшибательно красивой и сексуальной упаковке. Кстати, еще одна причина, чтобы не встречаться с ним. И причин этих – вагон и маленькая тележка.

Во-первых, я ему не доверяю.

Во-вторых, я его боюсь.

В-третьих, я себя боюсь!

У меня при одном взгляде на Мечислава все гормоны срываются с цепи, и я становлюсь просто секс-маньячкой! Все мысли, все чувства – только об одном. И вампир отлично это знает. И не преминет этим воспользоваться. Почему? Я еще не сказала? Странно. Хотя это-то самое неожиданное в моей жизни. И произошло по принципу: не было печали, черти накричали. Так получилось.

Я и сама не знаю, как именно, но во мне проснулась сила. А сила притягивает вампиров как… как кровь, только еще сильнее! Потому что кровь можно получить от любого человека, а таких, кто умеет делиться своей силой, людей, у которых ее достаточно много, чтобы дарить ее и не умирать, считанное количество. Я вот не знаю ни одного такого человека. И не подозревала, что сама способна на такое. Хотя могла бы и догадаться. Это же передается по наследству, а дедушка у меня – человек необыкновенный. В семьдесят с большим хвостиком лет успешно правит (не управляет, а именно правит, и для подчиненных он просто царь, бог и ясно солнышко) своей фирмой, а выглядит при этом лет на пятьдесят пять, максимум шестьдесят. И вообще, не будь он моим дедом, я бы в него влюбилась без памяти. Вот кто бы еще мог так спокойно принять существование вампиров и прочей нечисти, выслушать мой рассказ и не только не определить меня в психушку, а даже помочь? И не только словом, но и делом?

Как только я выписалась из больницы, дедушка привез меня в мою новую квартиру. И сделал все, чтобы она была отремонтирована и обставлена за рекордно короткое время. Через две недели я уже справляла новоселье. Хотя справляла – это слишком громко сказано. Я пригласила Надю, Валентин пришел с ней за компанию, а Борис и Вадим явились чуть позже. Пришлось пригласить. Хотя мне это и не слишком нравится.

Видите ли, вампиры не могут войти в квартиру или в жилой дом без приглашения. Но если получат разрешение – смогут явиться к тебе в любое удобное им время. Вот я дала права гостя Борису и Вадиму, но так вышло, что они теперь могут пригласить своего Князя. А если Мечислав придет ко мне, я не знаю, чем это все кончится. Даже отдаленно. Но он пока, к счастью, не приходит. Только на лестничной площадке регулярно появляются новые розы.

По приказу вампира там установили здоровенную вазу, и в ней регулярно меняются цветы. Нежно-розовые розы. Вот и сегодня… Я бросила взгляд на цветы и прошла мимо. Пахли они на всю площадку. Да что там – на весь подъезд! Ваза, как всегда, позабавила. Наглый вампир приказал расписать ее в стиле «Дракулы»: волки, летучие мыши, облака, а на переднем плане – девица в объятиях вампира. Вампир изображен был со спины, с черными локонами, а девица подозрительно походила на меня.

Но я уже не реагировала. Какой смысл беситься, если испробовала все возможное – и ничего не получилось? Остается только смириться. Сперва я просила эту вазу убрать – фиг вам! А разбить или изуродовать не получится – она же металлическая и тяжелая, как черт знает что. Попробовала расписать маркером! Так эта дрянь покрыта чем-то вроде лака. Оттереть краску – дело двух минут. Брызгала из баллончика – опять стоит как новенькая. Только ацетоном потом воняло на весь дом.

В итоге я плюнула и бросила попытки избавиться от этого «знака внимания». Так вот и стоит на площадке, вызывая умиленные взгляды старых дев и профессиональных сплетниц. Даже подростков со склонностью к настенной живописи на нее не нашлось! Хотя я не теряю надежды и стараюсь верить в подрастающее поколение.

Я заглянула в почтовый ящик. Ничего нового? Ничего. Рано еще. А жаль. Последние полгода я получаю очень интересный журнал. Называется он «В мире сверхъестественного». Бумага серая, иллюстрации черно-белые, а печатали его, такое ощущение, в ближайшей подворотне. Но сведения, содержащиеся на тридцати страницах, для меня просто неоценимы. Это не всякая чушь вроде «Загадок НЛО» или «Ночных страниц». Это серьезная для меня информация. Мне не нравилось только одно: в уголке обложки была изображена эмблема ИПФ. И все сведения подавались именно с их точки зрения. Если вампиры – то обязательно нечисть клыкастая. Если оборотни – то либо людоеды, либо жертвы нападения. Если зомби – надо обязательно уничтожить и их, и некроманта. Эльфы, гномы, гоблины, лешие, русалки…

Приходилось буквально отсеивать выплески злости на страницы. Но в итоге я смогла узнать много нового о нечисти, живущей на земле. Впервые журнал пришел мне вскоре после выписки из больницы. Я проглотила его за ночь, а наутро позвонила Константину Сергеевичу и спросила, сколько должна за ценную информацию. Полковник назвал мне стоимость подписки и номер счета, на который перечисляются деньги. Журнал этот выпускается весьма небольшими тиражами, каждый подписчик на счету, и уйти на сторону не позволят ни одному экземпляру. Для меня сделали исключение. ИПФовцы все еще надеются, что я встану в их ряды. А я не говорю им ничего, чтобы губу не раскатывали. Зачем ссориться? Худой мир – не самое плохое изобретение.

Из магазина я тащилась нагруженная не хуже верблюда. Но это мой принцип. В магазин надо ходить на голодный желудок, чтобы точно знать, чего ты хочешь, и запасаться дней на пять-семь. А то и на все десять. Пара куриц, несколько упаковок пельменей, хлеб, сыр, колбаса, всякая мелкая всячина, обязательно несколько банок с оливками (ум-м-м-м-м… обожаю!), несколько килограммов орешков со сгущенкой – пусть даже от них толстеют, но мне уже ничего не повредит! Я как похудела, так и поправиться не могу! Я когда из больницы вышла, во мне было пятьдесят пять килограмм. Кожа да кости, наглядное анатомическое пособие, блин! Все ребра прощупывались! И вот сейчас, спустя полгода, во мне всего пятьдесят шесть килограмм. Хотя я себя ни в чем не ограничиваю. Да и ограничивать особо не в чем.

Я благополучно распихала все по холодильнику и задумалась. А и правда, что мне делать? На пляж сходить? Почему бы нет! Давно пора! Я решительно засунула в сумку полотенце и шлепки. Потом надела купальник и так же решительно вышла за дверь. Крем для загара по дороге куплю.

Купила. И даже пришла на пляж. Но потом! Высшие Силы! Я почувствовала себя настоящим уродом! То есть уродкой! Ну почему у нас такие противные люди?! Почему?! Почему на меня все пялились, как на чудище о трех головах?! Ну да, шрамы! И самый заметный из них – под ключицей! И на запястьях все очень хорошо заметно! Ну и что?! Мало ли у кого какие травмы! Не обязательно же так смотреть! Просто выложили глаза мне на шрамы и довольны!

А потом стало еще хуже. Чтобы спастись от этих взглядов, я опять ушла в воду. Поплавала полчаса, потом устала и все-таки выбралась на берег. А за это время подвалила компания подростков. Ну, то есть уже не совсем подростков, скорее студентов, но первокурсников, не старше. Сперва они дурачились и визжали на весь пляж. Мне это было глубоко безразлично, шум меня не трогал, «остроумные» комментарии парней и девиц о моей внешности – тоже, шрамов они не видели, я загорала, лежа на животе. Но потом, когда я перевернулась на спину! Высшие силы! Несколько минут они просто смотрели, а потом одна из девиц отпустила пару замечаний, которые показались ей ужасно язвительными.

В какой битве я получила свои шрамы?

Хм, пережила бы она то же, что и я, – потом по ночам орала бы! Если вообще пережила бы! Одного взгляда на Даниэля, каким я увидела его в первый раз, хватило бы этой сопле, чтобы уйти в глубокий обморок. А вышла бы она из него уже вампиршей, это точно.

И на такую реагировать? Фи! В общем, я даже и не смотрела на них.

А потом ко мне подсел один из этих уродов. – Привет, – попытался познакомиться он.

– Пока, – вежливо ответила я.

Намека он не понял.

– А как тебя зовут?

– Не твое дело.

– Что, прямо так и зовут?

– Да. А сокращенно – отвали!

Я даже не боялась. После вампиров эти щенки мне казались смешными.

– А я – Серега. Пива хочешь?

Я решила промолчать. Может, отвянет? Не отвял. Наоборот. – А откуда у тебя такие шрамы? Нет, ну правда, как тебя зовут? Ты красивая!

Вот на «красивой» я и сломалась. Повернулась и уставилась на парня холодным взглядом. Вообще-то он был красивый. Высокий, темноволосый, с яркими карими глазами. Вот только никто мне не был нужен. Только покой. Тишина и покой.

– Пошел ты к черту! Оставь меня в покое!

До парня не дошло. То ли привык считать себя неотразимым, то ли что-то еще, но он посмел положить мне на плечо потную лапу. Ладонь была горячей и жирной от какого-то крема. И я невольно вспомнила тонкие прохладные пальцы на своей коже.

Даниэль… Единственный, кто имел право касаться моего тела. И каждое его прикосновение было особенным. Вампир относился ко мне, как я бы отнеслась к произведению искусства. А этот мачо… это ЧМО!!! Я передернулась от отвращения.

– Ну ты че? Правда, как тебя зовут?!

Я уже не могла сдерживаться. Еще чуть-чуть – и я ему зубами в горло вцеплюсь не хуже вампира.

– Слушай, ты, альтернативно одаренный герой-любовник! Лапу прочь, пока не оторвала!

Парень обалдел. Я не стала дожидаться, пока он выполнит приказ, стряхнула его конечность и кое-как начала запихивать вещи в сумку. Потом быстро надела короткую юбочку прямо на купальник и ушла с пляжа. Еще не хватало ввязываться в разборки с этими дурачками. А если уж честно – я их не боялась. Я себя боялась. Боялась того, что могу с ними сделать.

В феврале – четыре, почти уже пять месяцев назад – я убила вампира. Перегрызла ему глотку, а потом просто отпустила на тот свет. А еще – пытала человека. То есть оборотня. Но тогда он был в человеческой форме. И я даже наслаждалась этой пыткой. А потом пила его кровь. И это дало мне столько силы, что я смогла впасть в транс. А в трансе я управляла животными. И тоже убивала.

Да-да, убивала именно я. Какая, в сущности, разница – сама ты убиваешь или же ножом, пистолетом, веревкой… Или крысиными зубами.

Я была чудовищем – и наслаждалась этим. Если у человека на одном плече сидит ангел, а на втором – дьявол, то в феврале мой личный дьявол вышел наружу, сорвался с цепи и овладел каждой клеточкой моего тела. А еще – разума и души.

Я сделала то, от чего меня до сих пор мучают по ночам кошмары – все убитые мной приходят по очереди в мои сны. Но самое страшное другое. Они не упрекают. Они не винят меня в своей смерти. Они спрашивают: «Тебе понравилось, Юля? Хочешь еще?»

И эта черная сторона моей души, та сторона, которую мы стараемся не выпускать наружу, которая облизывается при виде чужих страданий и орет в экстазе, когда видит чью-то смерть, радостно соглашается с ними.

«Да! Хочу! Еще!»

Даниэль был дьявольски прав, нарисовав половину меня в образе чудовища с человеческими глазами. Именно так оно на меня и смотрело. Все понимало, скалило зубы – и смеялось. «Хочешь еще, малышка?»

А стоило обратиться к своей второй половине – и там на человеческом лице сверкали звериные глаза. Лицо было спокойным и чистым, я-человек любила жизнь и была добра к ней, а она ко мне, но стоило нам только разозлиться – и сверкали желтизной с прозеленью вокруг зрачка звериные глаза.

«Кто посмел?!»

Поэтому я и перестала спать по ночам. Я не знала, как объяснить подруге, что я не вампиров боюсь и не мертвецов, а самой себя! Своей собственной тьмы.

И сейчас, когда этот сопляк положил руку мне на плечо, мне ужасно захотелось рвануться – и вцепиться в нее клыками. Ощутить на языке сладкий металлический привкус крови! Почувствовать, как хрустят под моими зубами тоненькие косточки.

Посмотреть ему в глаза, ощутить в них смертную боль и древний, темный ужас – и медленно, но так, чтобы он все видел, впиться в его горло, до конца наслаждаясь его страхом, его кровью, его безнадежным бегством от смерти.

Меня страшило именно это. И я старалась не допустить, нет, не выпустить из себя эту чертову тварь! Я боялась того, во что могу превратиться. Легко ведь сделать первый шаг. Еще легче – второй. Это как с наркотиками. Сигаретка с марихуаной? Запросто! Кокаин в золотой пудренице?! Да еще проще! А потом смотришь, для тебя уже и убойная доза героина – на один зубок! И сам не замечаешь, когда же это произошло. Когда ты перешел грань между человеком и наркоманом.

А кем могу стать я? Не знаю. Но мне страшно. Я не могу стать наркоманкой. Я не могу стать алкоголичкой. Я слишком сильно люблю жизнь, чтобы убивать себя, пусть даже таким приятным способом. И слишком люблю своих родных, чтобы доставлять им такую боль. Но что будет, если я сорвусь с цепи, на которую посадила свою темную половину? Что-то мне подсказывает, что тогда все вампиры и оборотни захлебнутся от зависти слюной – и кровью, подбирая ошметки с моего пиршественного стола.

А зверь все чаще выглядывает изнутри. И, когда я смотрю в оконное стекло по ночам, мне все чаще кажется, что с моего лица глядят его глаза. Раскосые, желтого цвета и с легкой прозеленью вокруг зрачка. Хищные – и в то же время всё понимающие. Жестокие – и нежные. Но в любом случае безжалостные. И прежде всего ко мне самой.

Я мрачно стянула с себя мокрые пляжные трусы, но надеть сухие даже и не подумала. А, один черт! Нечего ко мне под юбку заглядывать! Да и некому. Одеться, что ли? Неохота! Лучше сделать кое-что другое. Я решительно нацепила на руки широкие браслеты из бисера, а на шею надела такой же воротник в тон. Бисероплетением я, кстати, занималась сама. Очень полезное занятие, особенно по ночам, когда все вокруг темное и противное, когда телевизор осточертел, книги кажутся пресными и тоскливыми, а попытка взять в руки кисти и краски заставляет корчиться от тоски и одиночества.

Теперь все мои шрамы закрыты. Цветы бы еще на грудь – и будет гавайская девушка. Это меня немного позабавило, а удивленные взгляды военных курсантов, встретившихся по дороге, заставили почувствовать себя женщиной. И даже красивой. А это, согласитесь, всем и всегда приятно. В таком веселом настроении я и дошлепала до дома. Хорошо, что я жила недалеко от пляжа, можно пройтись по городу пешком.

А вот в парадном все мое хорошее настроение резко улетучилось. Почему? А вот потому что!

Прямо на полу, прислонившись к той самой вазе с вампирами, сидел очень хорошо мне знакомый и совсем не изменившийся за последние девять лет человек. Я узнала его с первого взгляда. Я узнала бы его из тысячи тысяч голубоглазых блондинов! Но на улице прошла бы мимо, не повернув головы. Не желаю иметь никаких дел с теми, кто предает и бросает! Никаких и никогда! Ненавижу предателей!

На площадке, к которой я поднималась, оставляя за собой следы песка, сидел Станислав Евгеньевич Леоверенский. Братец мой! Сволочь блудная! Тварь! Скот! Интересно, зачем он явился? Правды о себе давно не слышал? Ну так сейчас услышит! И говорить я буду долго и громко. Сперва – словами. А потом…

«Скормить падлу вампирам, – мягко шепнул голос зверя-из-зеркала. – А до того еще ногами попинать. Недельку, и с особым цинизмом. Не может быть, чтобы у Мечислава не нашлось ни одного хорошего палача».

И в первый раз я подумала, что моя зверюга права.

Братец окинул меня удивленным взглядом. Сперва он даже не узнал меня – это отражалось в его глазах, лице, улыбке. Так смотрят не на сестру, а просто на красивую и доступную девушку. Но потом в голубых (совсем как у мамы) глазах что-то мелькнуло. Тень узнавания? Тень памяти? Он приподнялся на локте и тихо спросил:

– Юля?

Я остановилась напротив него.

– Юлия Евгеньевна Леоверенская, с вашего позволения. Вы ко мне? Чем обязана?

Вот так! И никаких соплей! Интересно, на что ты рассчитывал?! Что я, узнав тебя, немедленно побегу закалывать жирного тельца? Кстати, терпеть не могу жирное мясо. А понятия «прощать» и «возлюблять» благополучно выдрали из моего лексикона еще в феврале. Так что будьте любезны, сэр, объяснитесь, мать вашу так и этак!

Кажется, братик не ожидал такого холодного приема. Или он решил, что я его не узнала? Смешно! Во всяком случае, он поднялся на ноги и распахнул мне объятия.

– Юля, ты не узнаешь меня? Это же я, Славка! Я посмотрела на него с откровенной насмешкой.

– Да, вы – Станислав Евгеньевич Леоверенский. И что дальше?

Год назад я бы бросилась ему на шею и была чертовски рада, что он наконец-то нашелся. Год назад я бы не дала ему сказать и слова! Я сразу потащила бы его к дедушке и маме! Но это было год назад. И тогда я была просто Юлей. Обычной студенткой биофака. Я бы и сейчас ею оставалась, но не получилось.

Поэтому год назад я бы корчилась от умиления, а сейчас хладнокровно наблюдала за потугами моего брата изобразить родственную любовь и хладнокровно прикидывала, сколько проблем могу огрести из-за его приезда и что его вообще подвигло на этот поступок. Девять лет – это не девять дней. И даже не два года, за которые любого человека сгрызет тоска по родным. Так что же случилось, что братец решил меня навестить? И как это «что-то» может на мне отразиться? А еще страшнее – на маме с дедушкой. Я теперь никому не позволю их обидеть. Пасть порву, в лучшем случае. В худшем – для опознания не останется даже зубов и костей.

Я с тех пор ни разу не пробовала управлять крысами, но что-то подсказывало мне: может и получи́ться. В случае острой необходимости. А куда уж острее?

Брат растерянно мялся на площадке. Не знает, что ему делать и как реагировать? Отлично! Я добавила немного топлива в его неуверенность.

– Вы так и не сказали, чем я обязана вашему визиту.

Брат наконец сориентировался, сбросил маску братской любви и прищурился.

– А вы сильно изменились, Юлия Евгеньевна.

– За девять лет изменится любой человек, – парировала я. – Или уже десять прошло? Не думаю, что вы рассчитывали найти девятилетнюю сестру такой же, какой оставили.

– Юлия Евгеньевна, я могу обращаться к вам просто по имени? – ехидно поинтересовался Славка.

Я пожала плечами.

– Вы этого не заслужили, но мне сейчас неохота с вами спорить. Что вам угодно?

– Юля, нам надо серьезно поговорить.

– Вам надо серьезно со мной поговорить? – я намеренно подчеркнула это «вам». Его проблемы меня не касаются. Со своими бы разобраться. А к деду братик не сунется. Дед в этом отношении гораздо хуже меня. И с него станется устроить братцу не только моральную, но и вполне физическую порку на виду у всего народа. И есть за что! Если за девять лет ты даже не позвонил ни разу, на что ты в итоге рассчитываешь?! Да тебя за одни мамины ночные рыдания надо вверх ногами подвесить над муравейником! И забыть там навечно. Сволочь!

– Да, мне надо! – начал раздражаться братик.

Устраивать словесную разборку на глазах у всего народа мне не хотелось. То есть сперва хотелось, но потом я быстро передумала. Мне здесь еще жить и жить, не стоит шокировать соседей своим знанием русского нелитературного и сволочным характером. Да и не дай бог до деда дойдет. Дом-то один. Поорать можно и в квартире. Тем более что у меня там полная звукоизоляция. Валентин парочку оборотней подогнал, и те все сделали. О, кстати говоря!..

Если дор-р-р-р-рогой блудный братик очень меня достанет, я просто позвоню тому же Валентину. Готова поспорить, что он с удовольствием спустит Славку с лестницы. И уронит по дороге пару раз. Предателей оборотень любит не больше, чем я. А ко мне очень хорошо относится. И вообще, какие счеты между друзьями?