Чайник

Чайник был таки горденёк^[1]; он гордился и фарфором своим, и длинным носиком, и широкой ручкою – всем. У него была приставка и спереди, и сзади; спереди – носик, сзади – ручка; об этом-то он и говорил. О том же, что крышка у него была разбита и склеена – молчал. Это, ведь, недостаток, а кто же любит говорить о своих недостатках, – это и другие сделают. Чашки, сливочник, сахарница, словом, весь чайный прибор, конечно, больше помнил и охотнее говорил о недостатке чайника, нежели о его прекрасной ручке и о великолепном носике. Чайник знал это.