Ее кровная месть

Текст
3
Отзывы
Читать фрагмент
Отметить прочитанной
Как читать книгу после покупки
Ее кровная месть
Шрифт:Меньше АаБольше Аа

© Градова И., 2019

© Ильдюков О.Е., иллюстрация, 2019

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2019

Пролог

1458 год, Трансильвания, замок господаря Влада Дракулы Цепеша

Зал выглядел бы чертовски мрачно, если бы не десятки факелов, зажженных слугами и горевших ярким пламенем. Стол ломился от яств, музыканты выбивались из сил, играя самые веселые мелодии, но эта подчеркнуто веселая обстановка не могла обмануть заморских гостей: то и дело они ловили на себе взгляды слуг, и в этих взглядах гораздо явственнее, чем в словах, читалось нечто, от чего у послов время от времени мурашки пробегали по спине. Дракула вел себя в высшей степени дружелюбно, и это ставило в тупик. Все были наслышаны о жестокости этого румына-варвара. Стать посланниками султана обычно считалось большой честью, но в данный момент эта миссия представлялась гостям скорее наказанием, грозившим плохо закончиться. Одним из случаев, описанных при султанском дворе и наиболее потрясших как самого султана, так и приближенных своей необъяснимой и бессмысленной жестокостью, был рассказ о том, как Дракула пригласил в свой дворец множество нищих. Накормив их до отвала, он внезапно спросил, не желают ли они избавиться от земных страданий, ведь жизнь их так тяжела, а участь так несправедлива. Надеясь на дальнейшие милости со стороны хозяина, разомлевшие нищие ответили утвердительно. Тогда Влад сделал знак своим слугам и вышел. Удивленные нищие, не понимая, что происходит, смотрели, как слуги закрывали тяжелые двери. Только услышав, как с наружной стороны громыхнула тяжелая щеколда, запершая их в пустом зале, гости сообразили, что происходит что-то неладное. Они кинулись к дверям, стучась и умоляя их выпустить. А Дракула с безмятежной улыбкой наблюдал за тем, как его слуги завалили двери сухим хворостом и подожгли. Такова была «милость» господаря, явленная во всей своей полноте.

Показное дружелюбие хозяина и его двора никого не могло обмануть: все словно застыло в ожидании, вопрос лишь – в ожидании чего? В этот момент Влад взмахнул рукой, и музыканты оборвали игру. Кузен господаря, Штефан чел Маре, сидевший по правую руку от него, поднял тяжелый золотой кубок.

– Мы рады приветствовать посланников султана в этом дворце! – торжественно произнес он. – Это говорит о том, что мир между нами возможен, и мы рады признать, что султан сделал шаг доброй воли. Я хочу выпить за будущее, которое представляется мне светлым и безоблачным!

С этими словами Штефан, огромный, как бочонок с вином, опрокинул серебряный кубок, осушив его одним глотком. Все последовали его примеру, включая посланцев, обычно отказывающихся от спиртного, но сейчас не рискнувших противоречить хозяевам замка.

– Отличный тост! – похвалил кузена Дракула, пребывавший в прекрасном расположении духа. – И я также благодарен вам, господа, за визит, – он кивнул в сторону иностранных гостей, – но меня мучает один вопрос…

Послы невольно напряглись: каждое слово, произносимое господарем, отражаясь от толстых каменных стен, улетало под высокие своды зала, эхом отдаваясь в огромном полупустом пространстве.

– Вопрос у меня такой, – продолжал Дракула, пристально рассматривая сидевших за столом мусульман. – Неужели господа послы испытывают к принимающей их стороне так мало уважения, что сидят с покрытыми головами?

Если до этого момента в зале и слышались какие-то иные звуки, кроме голоса Влада, то сейчас, казалось, даже огонь в камине перестал трещать – такая мертвая воцарилась тишина. Старший из послов, Мухаммед ад-ибн Сид, поднялся со своего места.

– Прошу простить, господин, если мы своим видом невольно оскорбили вас, – произнес он, тщетно пытаясь придать своему голосу твердость, – однако, в соответствии с Кораном, мусульманин обнажает голову лишь перед Аллахом. Ни один смертный не может этого требовать – таков наш закон.

Сказав это, он сел, чувствуя, как по спине сбегает предательская струйка пота. Однако выражение лица Дракулы не изменилось, оставаясь по-прежнему дружелюбным.

– Что ж, – произнес он, – я чту ваш закон, господа. Однако, – тут же добавил он, – у нас также есть свой закон, и этот закон гласит, что всякий гость, проявивший неучтивость в отношении хозяина и отказавший ему в выполнении простой просьбы, теряет свой дипломатический статус.

Его рука плавно описала в воздухе дугу, и, не успели послы понять, что происходит, как слуги Дракулы скрутили им руки за спиной. Не имея возможности пошевелиться, они расширившимися от ужаса глазами наблюдали за тем, как Влад что-то шептал на ухо кузену. Глаза Штефана загорелись, и он, распрямившись, воскликнул:

– Дабы не оскорблять вашего бога, господа, мой господин и кузен распорядился сделать так, чтобы головные уборы никогда, даже по случайности, больше не покидали ваших голов!

Гвозди вошли в затылки посланников почти одновременно, а их крики слились в единый вой, правда, продолжавшийся недолго. Пропоров ткань чалмы, металлические штыри пробили кости черепа каждого из иноземных гостей и вышли через подбородок. Кровь мгновенно залила стол, а Дракула, протянув кубок Штефану, с удовольствием глядевшему на развернувшуюся перед ним сцену, сказал:

– Наполни-ка кубок, кузен: хочу поглядеть, какого цвета кровь у этих иноверцев – такая же красная или с примесью зеленого цвета?[1]

Гости, на несколько секунд ошарашенные происшествием, молча смотрели, как Штефан наполняет кубок кровью старшего из посланников.

– Красная! – с некоторой долей изумления возвестил Дракула, изучив его содержимое. – Столь же красная, что и у каждого в этом зале!

Боясь, как бы гостеприимный хозяин не возжелал теперь проверить, действительно ли это так, остальные гости поспешили вернуться к трапезе, обращая мало внимания на тела несчастных послов, лежавших у дальнего конца стола. По мановению руки Влада музыканты вновь грянули бравурную мелодию. Пир продолжился.

Первым, кого увидел майор Карпухин, припарковавшись на обочине шоссе и выйдя из старенького «жигуленка», был Паша Трофименко, его стажер. Он стоял, прислонившись к дереву, и поначалу Артем не заметил ничего необычного. Однако, приблизившись, он увидел, что лицо у стажера белее мела, а рот перекошен в гримасе отвращения. При виде майора парень сделал над собой усилие и оторвался от древесного ствола.

– З-здравия ж-желаю, товарищ майор, – пробормотал он срывающимся голосом.

– Что, так плохо? – нахмурился Артем, озираясь по сторонам. Неподалеку копошились люди в камуфляже, среди которых он заметил человека в белом халате с накинутым поверх него дождевиком.

– Ой-й-й…

Это было все, что произнес в ответ стажер, и Карпухин понял, что больше никаких полезных сведений от Павла ему получить не удастся. Больше всего на свете Артем не любил вставать по утрам. Он мог пережить работу допоздна, даже всю ночь, грязь, плохую погоду (как сейчас), любые неудобства, но продирать глаза в половине четвертого утра, когда он всего-то пару часов назад выключил телик и только-только начал видеть первый полноценный сон, – это же настоящий кошмар. А уж перед выходом из дома не успеть выпить хотя бы чашку кофе – и вовсе пытка!

– Кофе, Артем Иванович?

Мелодичный девичий голосок заставил майора встрепенуться. Это оказалась Лара Демина, новая помощница судмедэксперта. Они познакомились на прошлой неделе, когда девушка только появилась в качестве стажера Егорыча. Симпатичная деваха, маленькая, полненькая, но не рыхлая, а крепко сбитая, с копной вьющихся русых волос и любознательными каре-зелеными глазами.

– Господи, да где ж ты его раздобыла? – с восхищением поинтересовался Карпухин, принимая из рук Лары пластиковую кружку с горячим кофе.

– Я всегда ношу с собой термос, – скромно ответила она. – Особенно в такую адскую погоду!

Сделав пару глотков и в очередной раз подивившись способности кофеина мигом приводить человека в чувство, майор спросил:

– Так что там творится-то?

– Ой, не спрашивайте – лучше сами посмотрите, Артем Иванович! – неопределенно махнула рукой девушка и повела его в ту сторону, где копошился народ.

– Четвертый! – возвестил чей-то голос, и, покрутив головой, Карпухин определил, что кричал молодой сержант с лопатой, стоявший на краю чего-то, отдаленно напоминающего траншею.

– Не четвертый, а пятый, – поправил его другой голос, и майор узнал недовольные интонации Егорыча. Подойдя к краю ямы шириной около метра и длиной раз в десять больше, он увидел тела. Они лежали, упираясь ногами в темя друг другу, словно чье-то больное сознание намеренно разместило их в цепочку связанных смертью людей.

– Что это – скифский курган? – пробормотал Артем, отступая назад и вопросительно глядя на судмедэксперта.

– Ага, – ухмыльнулся тот, – точно, курган. Только вряд ли скифский: насколько мне известно, те ребята все больше в Западной Украине проживали, а эти – нашенские.

– И что за люди?

– Пока я только первого осмотрел, – слегка пожал плечами Егорыч. – Он лучше всех сохранился, так как умер недавно. Судя по всему, бомжик – ни документов, ни бумажника, да и одежонка поношенная.

Майор с сомнением осмотрел тело, лежавшее у его ног и едва прикрытое простынкой, уже порядком промокшей от дождя.

– Значит, личность его установить невозможно?

– Почему же невозможно? Вот сюда погляди, – и он приподнял руку трупа, казавшуюся деревянной. Рукава теплой не по сезону куртки были слишком коротки для довольно крупного мужчины, каким при жизни являлся покойный, – явно с чужого плеча. Обнажив руку до локтя, Егорыч пальцем затянутой в перчатку руки указал на татуировку в виде стрекозы. Кроме рисунка, там еще виднелись полустертые буквы и номера.

 

– Я так подозреваю, это название колонии и номер отряда? – спросил Карпухин.

– Скорее всего, но надо бы проверить, – ответил судмедэксперт.

– Как давно он помер?

– Не больше пары суток тому назад.

– А остальные?

– Да погоди ты с остальными, майор, причина смерти тебя не интересует, что ли?

– А что, она какая-то особенная?

– Особенная, особенная, – пробурчал Егорыч, с трудом поворачивая голову покойника так, чтобы Карпухин мог видеть его шею. – Вот, глянь-ка!

У самого основания шеи виднелись какие-то странные пятна. Это могли быть и трупные пятна, уже начавшие разливаться по телу, или просто грязь, ведь мужик, скорее всего, не мылся несколько месяцев.

– И что?

– Что «и что»? – возмутился Егорыч. – Вот она, причина смерти, не видишь, что ли?

– Змея, что ли, его укусила? Подпрыгнула повыше и…

– Ох и тяжело же с тобой, Иваныч! – с безнадежностью в голосе вздохнул судмедэксперт. – Какая, к черту, змея, а? Ты хоть думай, что говоришь-то!

– Лучше ты мне скажи, а то я твоих китайских экивоков не понимаю, – огрызнулся Карпухин. – Отчего мужик помер?

– Кто-то высосал у него кровь – вот отчего!

С минуту майор не знал, что и сказать. Его глаза округлились, но в них все еще читалось недоверие к словам Егорыча, словно он надеялся, что тот пошутил.

– Высосал? – запинаясь, проговорил он наконец. – И что же это за сосун такой?

– Если б знать, – развел руками судмедэксперт. – Помнишь, на днях по телику показывали репортаж о чупакабре?

– Чупа… что?

– Ну, чупакабра, чудище такое, на кур нападает, на домашний скот.

– Понятия не имею, о чем ты! А на людей этот чупа-чупс тоже нападал?

– Про людей ничего не говорилось.

– Ну, вот и забудь: чудовища – они все в сказках и фильмах ужасов, а мы имеем дело с людьми, все зло – от них.

– Ладно, – вздохнул Егорыч, как показалось Карпухину, с сожалением. – В патолаборатории покопаюсь в этих ребятах поподробнее. Как что выясню – позвоню.

* * *

Обожаю такие часы, как сейчас! В последнее время мы с сынулей видимся не так часто, как хотелось бы. Хотя, наверное, справедливо было бы уточнить – не так часто, как хотелось бы мне. Он вырос и сейчас вращается в кругу людей, в обществе которых я чувствую себя не совсем комфортно. И дело не в возрасте – большинство теперешних приятелей Дэна старше его и даже старше меня. Проблема в том, что наши миры так же далеки друг от друга, как небо и земля, и, несмотря на кажущуюся связь линий горизонта, на самом деле они никогда не соприкасаются, как не соприкасаются сферы наших интересов, а потому ни о каком гармоничном взаимодействии не может идти речь. Я то и дело ловлю себя на мысли, что этот «богемный кружок», как называет его Шилов, мой муж, вызывает у меня недоумение и образ жизни этих людей мне абсолютно чужд. Нет, они вовсе не плохие люди, просто они – другие, предпочитающие ночь дню, проводящие долгие часы в разговорах об искусстве и его новых направлениях, ненавидящие порядок и приверженные скорее анархии, нежели любому, даже самому справедливому государственному строю. Единственное, о чем я всегда просила Дэна, – не погружаться в эту среду слишком уж глубоко. Для меня «глубоко» означает обильные возлияния, участие в оргиях (или как там у них это сейчас называется) и употребление разнообразных наркотических средств. К счастью, у Дэна пока хватает ума не следовать слепо порядкам, установленным в его новом окружении, поэтому я хоть и не безмятежно спокойна, но все же более или менее удовлетворена его поведением.

Но об этой конкретной встрече попросил именно сынуля, и я, несмотря на свою радость, не могла не подумать о плохом. Если он звонит и приглашает «выпить вместе кофейку в каком-нибудь приятном месте», не означает ли это, что у него серьезные проблемы? Поэтому, вопреки обыкновению, я прискакала в кафе «Абрикосов», что на Невском проспекте, раньше назначенного времени. Народу было немного – конец рабочего дня еще не наступил, – и я, сидя в полупустом зале, сделала заказ за себя и за него – в конце концов, мать знает вкусы своего ребенка даже лучше, чем он сам. Сынуля появился ровно в половине пятого, как мы и договаривались. При виде меня, восседающей за столиком у окна, на его лице отразилось приятное изумление: а ведь его мамаша никогда и никуда не приходит вовремя, оставляя за собой право опоздать минут на пятнадцать – с этим ему пришлось давным-давно смириться.

– Привет, маманька! – поздоровался он, клюнув меня в щеку. Пока Дэн усаживался и придирчиво инспектировал лежавший на его тарелке яблочный штрудель, я с удовольствием разглядывала молодого мужчину, в чьей компании мне предстояло провести приятное время. И как это мне удалось произвести на свет такого красавчика, ума не приложу! Говорят, все матери считают своих детей великолепными, но я достаточно объективна, чтобы утверждать: Дэн – настоящее произведение искусства. Кстати, это не только мое мнение, но и той разношерстной и разномастной толпы девушек от пятнадцати до тридцати пяти лет, беспрестанно преследующих моего сынулю. С одной стороны, мне такой расклад льстит, с другой – я немного опасаюсь, как бы Дэн раньше времени не сделал меня бабушкой!

– Ты что рассматриваешь меня так, будто я – бурая плесень в чашке Петри? – подозрительно глядя на меня наглыми голубыми глазами своего папаши, спросил сын. Сравнение показалось мне весьма неуместным, но я только рассмеялась:

– Да вот смотрю, какой ты у меня симпатяга!

– Да ладно тебе…

Он покраснел, как девушка, и мгновенно стал выглядеть на свои девятнадцать, а не на двадцать пять, как в тот момент, когда только вошел в кафе, щеголевато одетый в светлый спортивный пиджак, американские джинсы (наверняка очередной подарок моего бывшего мужа) и с шарфом, намотанным вокруг шеи, словно на дворе стояла осень, а не разгар лета.

– Ты тоже ничего, – вернул он мне комплимент. – Цветешь и пахнешь. Как Шилов?

– Не знаю – мы практически не видимся… с этой его новой должностью…

В самом деле, некоторое время тому назад мой муж Олег уволился с должности заведующего отделением травматологии и ортопедии в больнице, где мы вместе работали, и принял питерский филиал частной клиники «Авиценна» в качестве главврача. С тех пор он стал задерживаться на работе до десяти, а то и до одиннадцати часов вечера, и хотя уровень нашего благосостояния значительно возрос, отношения заметно охладились. Мы по-прежнему неплохо проводили вместе время, когда оно у нас было, и даже занимались любовью, что все еще доставляло удовольствие нам обоим, но прежнего доверия и близости между нами не наблюдалось. Я не могла забыть того, что у него была любовница, и до сих пор не знала, продолжаются ли эти отношения[2].

– А как Лицкявичус?

Это – тоже больная тема. Мы с Андреем недавно стали любовниками, хотя долгое время до этого ощущали, что нас непреодолимо тянет друг к другу. Я была замужем, а он, являясь моим начальником по ОМР, Отделу медицинских расследований, где я подрабатываю, не мог открыто выражать своих чувств. Мы до сих пор скрывались даже от самых близких людей, по этой причине мой сын не знал о том, что наши отношения с Лицкявичусом неожиданно перетекли в интимное русло. Но только после того, как я узнала об измене мужа! Так что, в сущности, в вопросе Дэна не было скрытого подтекста – он лишь интересовался здоровьем моего босса, который всегда ему нравился, в отличие от Шилова. Правда, на этот счет я не слишком обманывалась, ведь Андрей не являлся моим мужем, а потому им с сынулей просто нечего было делить!

– Он в порядке, – ответила я на его вопрос. – Сейчас ведет какое-то дело.

– И тебя не подключил? – удивился сын.

– Ну, я же не во всех расследованиях участвую! Но ты, дружок, мне зубы не заговаривай. Ты ведь не просто кофе со мной выпить хотел, верно? Что-то случилось?

Дэн открыл было рот, но тут к нам подскочила официантка и поинтересовалась, не пора ли подавать напитки. Когда она отошла, он сказал:

– Знаешь, я с тобой о Денисе хотел поговорить.

– О Денисе?

Я никак не ожидала, что разговор пойдет о нем. Денис был сыном моей институтской подруги Люды Агеевой, которую все мы в группе за глаза называли Мамочкой. Прозвище Мамочка приклеилось к ней потому, что Люда была на курсе старше всех: нам, желторотым девчонкам, едва исполнилось по восемнадцать, а ей тогда уже перевалило за двадцать пять – просто старуха! Кроме того, она уже родила Дениса и именно поэтому так поздно поступила и оказалась с нами на одном курсе. Но Люду прозвали Мамочкой не только из-за возраста, но и из-за ее отношения к нам, почти материнского, ласково-снисходительного. Мы постоянно бегали к Люде за советами, она утешала нас и вытирала мокрые носы и глаза, когда у нас случались «катастрофы», и убеждала, что ничего страшного на самом деле не произошло. Люда подкармливала вечно голодных иногородних сокурсниц домашними сырниками и блинчиками, и они на протяжении всех лет обучения чувствовали над собой ее крыло. К несчастью, я потеряла Мамочку в прошлом году – ее убили нечистоплотные дельцы от медицины, пытавшиеся заставить ее написать фальшивое заключение по клиническим исследованиям. Этим делом занимался ОМР, и мы нашли убийц. Мамочка догадывалась, что ей угрожает опасность, поэтому перед самой гибелью написала мне письмо с просьбой позаботиться о Денисе. Парень на несколько лет старше Дэна, но, в сущности, все еще мальчишка. По мере сил и возможностей я, конечно, стараюсь присматривать за ним, но как, скажите на милость, это осуществить, если «объект» не желает быть под присмотром? Денис на голову выше меня, у него косая сажень в плечах – и я должна убедить его, что ему нужны моя помощь и защита? Тем более что долгое время мы с Денисом не общались: я пропустила и период его взросления, и болезненный развод его матери с мужем, когда парень объявил отцу настоящую войну, и «нарисовалась» на горизонте лишь в связи со смертью Мамочки. За почти пятнадцать лет молчания Денис успел забыть меня и, хоть и по-прежнему называл тетей, скорее всего, не испытывал ко мне никаких чувств, кроме разве что досады оттого, что я лезу в его жизнь и пытаюсь запоздало принять в ней какое-то участие. Это тем более печально, что с отцом отношения у Дениса по-прежнему не складываются. К счастью, Дэн взял на себя заботу о том, чтобы Денис не чувствовал себя одиноким. Удивительно, но, несмотря на долгий перерыв в отношениях, ребята легко сошлись вновь, несмотря на разницу в интересах и характерах. Таким образом, я вроде бы выполнила завет Мамочки и одновременно не особо затруднилась с этим. Не скрою, мне было стыдно, но я просто ничего путного придумать не смогла, чтобы достучаться до Дениса. И вот теперь сын заявляет мне, что хочет о нем поговорить, и это может означать лишь одно: я проморгала что-то важное!

– Мам?

Вопросительные интонации в тоне Дэна вернули меня к реальности – видимо, я слишком надолго задумалась и выпала из контекста нашей беседы.

– Д-да, Дэн, я тебя слушаю.

– Ты как-то странно выглядишь! Ладно, вот в чем дело: с Денисом что-то происходит в последнее время. Понимаешь, мне казалось, что он пережил смерть тети Люды и вернулся к нормальной жизни, но…

– Ты меня пугаешь, – пробормотала я, и это на самом деле было так. Сынуля не отличается любовью к длинным предисловиям, и сейчас его попытка правильно подобрать слова, чтобы чрезмерно не расстроить меня, возымела как раз противоположный эффект.

– Да нет, ты не подумай – ничего такого не случилось, просто… Этот твой Павел Кобзев – он хороший психиатр?

Вот теперь я по-настоящему испугалась, и это, очевидно, тут же отразилось на моем лице.

– Ты считаешь, что Денису нужен психиатр?

– Ну, мам, он же, как это говорится, пережил психологическую травму – его мать убили, причем убили те люди, с кем он дружил. Мне кажется, ему требуется помощь.

– А что навело тебя на мысль о том, что Денис не в порядке? – перебила я. – Он тебе что-то сказал? Или что-то сделал…

– Да нет, в том-то и дело – ничего такого, ма! Но я тут, когда в последний раз к нему заходил, случайно заглянул в холодильник – у него там мышь повесилась.

– Может, он ест вне дома? – сделала я слабую попытку примириться с действительностью. – В кафе ходит или…

– Да никуда он не ходит, можешь мне поверить, – снова перебил меня Дэн. – Кроме того, он совсем забросил учебу – последний курс, ты же понимаешь, а он практически не посещает занятий.

 

– Откуда тебе стало об этом известно?

– Так, кое-кого порасспрашивал, – уклонился от прямого ответа сын. – И вот еще что. Даже не знаю, как тебе об этом сказать.

– Да говори уж как есть – сердце у меня здоровое, так что инфаркт не хватит!

– Ты должна кое-куда сходить, чтобы убедиться, что Дениса нужно вытаскивать.

– Куда сходить, ты о чем?

– Вот, держи, – и он протянул мне какой-то пластиковый кругляшок, похожий на номерок из театрального гардероба. – На обратной стороне – адрес.

– Адрес чего?

– Арены.

– Слушай, Дэн, в такие моменты, как сейчас, я начинаю сомневаться в твоей адекватности…

– Мам, это – арена бойцовского клуба на завтрашний день: они каждый раз меняют место, потому что бои без правил противозаконны.

– Бои без правил?

– Господи, ма, а я тебе о чем толкую?

– Погоди, ты хочешь сказать, что Денис посещает бои без правил?

Сынуля взвыл:

– Нет, мама, он их не посещает, он в них участвует!

Я была настолько ошарашена, что не знала, как реагировать на заявление Дэна. Видя мое замешательство, он сказал:

– Тебе обязательно нужно это увидеть своими глазами.

– А ты видел?

– О да, – хмыкнул он. – Это что-то с чем-то… Короче, мать, я тебе все рассказал, все дал, даже могу подвезти до места, потому что это на пустыре, вокруг – ни души, а начало в половине десятого вечера.

– Подвезти? На чем это ты собираешься меня подвозить?

Дэн отвел глаза, и я тут же поняла, в чем дело: наш папаша, видимо, осуществил-таки свою «угрозу» и презентовал сынуле автомобиль. Я знала, что он посещает курсы вождения, но полагала, что это – на будущее, так как всегда была против того, чтобы Славка баловал Дэна дорогими подарками. Два года тому назад он подарил ему квартиру, но я и бабушка встали стеной, считая, что парню еще рано жить самостоятельно, особенно учитывая его образ жизни и то, какие толпы народу сразу же начали бы таскаться в его отдельные апартаменты, расположенные вдалеке от бдительного родительского ока! Однако сейчас было не совсем подходящее время для выяснения отношений с сыном, так как гораздо больше меня беспокоило то, что я только что услышала о Денисе.

– А ты разве со мной не пойдешь? – спросила я.

– Да ни за что на свете: я уже насмотрелся во как! – И в подтверждение своих слов он провел ребром ладони по шее. – Зрелище не для слабонервных. Я подожду тебя снаружи, если не возражаешь.

* * *

Артем захлопнул отчет, представленный ему Павлом Трофименко. Он все бы отдал за то, чтобы ошибиться, но, похоже, теперь сомнений не оставалось.

– Что сделали с телом? – спросил он.

– Отдали родителям. Я позвонил им, парня похоронили неделю назад.

– Плохо, очень плохо…

– Нет, это еще не самое плохое, – вздохнул Трофименко, и майор подозрительно поглядел на него: что еще может быть хуже того, что уже произошло? И тут его внезапно осенило:

– Н-нет, ты же не серьезно, да?

– Журналисты пронюхали, Артем Иванович, они уже приходили к Киреевым и брали интервью!

– Ох ты боже ж мой! – схватился за голову Карпухин. – Теперь нас просто живьем слопают!

– Думаете, все так серьезно? – нерешительно пробормотал Павел.

– Да неужели ты не понимаешь? В городе, друг мой, орудует вампир – что, скажи мне, помешает им раздуть из этого историю о современном Дракуле?

– Но это же сказки, неужели люди…

– Люди? Да люди верят всему, какую бы лапшу ни вешали им на уши из «ящика»! Знаешь самый главный закон средств массовой информации?

– Какой закон?

– Чем невероятнее ложь, тем легче в нее верят! Интересно, интервью уже прошло по телевидению?

– Да, вчера.

– Мне нужна запись.

– Есть, товарищ майор!

– А я свяжусь с патологоанатомом: как вообще он мог передать тело родственникам, установив такую причину смерти?

– Что же, он должен был держать его в морге до бесконечности?

– Не до бесконечности, а пока мы… Эх, да что теперь говорить-то? Ладно, тут уже ничего не поправишь! А почему ты еще здесь?

* * *

Даже когда новенькая «Тойота» Дэна притормозила на пустыре возле лесополосы, я все еще не испытывала уверенности в том, что поступаю правильно. В конце концов, кто я такая, чтобы вмешиваться в личную жизнь взрослого молодого человека? Денис имеет полное право возмутиться, если, не дай бог, узнает, что я приперлась туда, куда он меня вовсе не приглашал. Я все ломала голову над тем, что могло заставить Дениса заняться делом, которое так ему не подходит. Может, он вляпался в неприятности и ему срочно понадобились деньги? Конечно, он мог бы обратиться к отцу, который только и ждал возможности с ним помириться, но надо знать Дениса, чтобы понимать: он никогда на это не пойдет.

– Мам?

Голос сына вернул меня к реальности.

– Ты идешь или как?

Неуверенно обозрев местность, я увидела, что вокруг внушительных размеров ангара, обшитого листовым железом, которое местами проржавело из-за влаги, собралось большое количество машин. Из них выходили люди, останавливались, чтобы поговорить друг с другом, из чего я заключила, что они знакомы и являются завсегдатаями подобных зрелищ, а потом шли внутрь. Мужчины в дорогих костюмах под руку с девушками модельной внешности, деловые женщины в сопровождении молодых парней в косухах и джинсах, престарелые дядьки в ковбойских сапогах и еще много всякого странного люда, объединенного общим интересом к запрещенному виду спорта… Пардон, я бы даже спортом это не назвала, хотя о боях без правил знала лишь из передачи под одноименным названием, которую иногда показывают после полуночи на кабельных каналах. Интересно, что сказали бы коллеги этих благополучно выглядевших мужчин и женщин, работающих в банках и солидных фирмах, прознав об их необычном «хобби»?

– Ма?

– Иду я, иду, – вздохнула я и зашагала в сторону входа, около которого толклась толпа людей.

– Я тебя подожду! – крикнул Дэн мне вслед.

Два здоровенных лба стояли у приоткрытой двери в ангар. Едва удостоив меня скучающим взглядом, один из них протянул огромную жменю, и я сообразила, что он требует предъявить жетон. Судорожно роясь в сумочке, я нащупала кругляшок, переданный мне сыном, и вложила его в лапищу вышибалы.

– Добро пожаловать, – процедил он сквозь стиснутые зубы, изображая нечто, напоминавшее улыбку аллигатора.

Внутренне содрогнувшись, я просочилась в проход. Бесконечные ряды кресел, судя по всему утащенных из кинотеатров, выстроенных по кругу и рядами восходивших к потолку по типу амфитеатра, уже были заполнены более чем наполовину. Между рядами ходили полуодетые девушки с сумками-холодильниками и раздавали желающим пиво и закуски. Устроители действа, по всему было видно, стремились удовлетворить все возможные желания клиентов. У двери возникла некоторая заминка благодаря небольшой толпе людей, сгрудившихся в проходе. Я заметила невысокого полноватого мужчину в центре, который что-то записывал в блокнот – видимо, принимал ставки. Это подтвердило и то, что народ – в основном мужеского пола – передавал деньги наголо бритому человеку в кожанке, стоявшему чуть позади букмекера. Скользнув по мне взглядом, он мгновенно потерял интерес к моей персоне, сразу распознав человека, не намеренного делать ставки, и вернулся к сбору денег. Пока я размышляла над тем, какое место можно занять, одна девушка из тех, что сновали по рядам, заметив мое замешательство, доброжелательно склонилась к моему уху, так как гвалт вокруг стоял невообразимый, и проговорила:

– Садитесь куда пожелаете – мест еще много. Но советую поторопиться, потому что минут через десять здесь яблоку будет негде упасть!

Я последовала ее совету и выбрала место с краю, но так, чтобы хорошо видеть ринг: вдруг я не выдержу зрелища и придется срочно ретироваться? Пока я усаживалась, в зал впустили огромную группу молодых людей, которые, как горох, мгновенно рассыпались по свободным местам. Прозвучавший вскоре за этим удар гонга, вывешенного справа от меня, возвестил о начале «представления». Сначала на ринг выскочили несколько пар молодых женщин. Они сцепились между собой, но я, хоть и не являюсь специалистом по борьбе, быстро сообразила, что они скорее изображают бой, нежели по-настоящему дерутся. Натертые маслом тела соблазнительно блестели в свете софитов, и возбуждение мужской половины зала достигло апогея, когда одна из девиц, самая здоровая и белокурая, как Брунгильда из древнегерманских мифов, раскидав соперниц по сторонам, воздела руки к потолку и издала победный клич. Зал взревел, и я поняла, что теперь должным образом «разогретая» толпа получит настоящее развлечение.

Первые два боя меня не особенно впечатлили: крепко сбитые мужички валяли друг друга по рингу. То, что я наблюдала, больше походило на греко-римскую борьбу, нежели на фильмы с Ван Даммом. Я уже решила, что Дэн, должно быть, ошибся и Денис не имеет никакого отношения к происходящему. Я даже привстала, собираясь протиснуться к выходу мимо букмекера с его головорезами, преграждавшими путь, как вдруг оглушительный рев, вырвавшийся одновременно из сотен глоток, заставил меня рухнуть обратно в кресло.

1Зеленый – официальный цвет ислама.
2Читайте об этом в романе Ирины Градовой «Хоровод обреченных».
Купите 3 книги одновременно и выберите четвёртую в подарок!

Чтобы воспользоваться акцией, добавьте нужные книги в корзину. Сделать это можно на странице каждой книги, либо в общем списке:

  1. Нажмите на многоточие
    рядом с книгой
  2. Выберите пункт
    «Добавить в корзину»