Бесплатно

Битый снег

Текст
iOSAndroidWindows Phone
Куда отправить ссылку на приложение?
Не закрывайте это окно, пока не введёте код в мобильном устройстве
ПовторитьСсылка отправлена
Отметить прочитанной
Битый снег
Шрифт:Меньше АаБольше Аа

Битый снег.

Пролог.

Фрэд Брайс присвистнул: сказать, что поезд был поврежден – значит, ничего не сказать. Железнодорожный состав был разнесен в хлам. На куски. Напрочь. И вагоны, и сам паровоз были сильно покорежены при падении на землю. Рельсы, вернее, их фрагменты, – разбросаны в радиусе десятков метров. Судя по всему, под них была заложена бомба, сработавшая за несколько секунд до приближения поезда.

Железнодорожные пути проходили через небольшую рощу. Старую, темную, непроходимую рощу. Эти деревья, казалось, помнят динозавров. В столице Империи Людей даже ходили разговоры о том, чтобы сделать это место заповедным: уж больно старые тут росли дубы и сосны.

Сейчас многие из этих столетних деревьев имели серьезные повреждения от взрыва: у кого сломаны ветви, кто выкорчеван взрывной волной. Из одного дерева торчал длинный кусок железа, проткнувший лесного великана насквозь.

Печальное зрелище.

Помимо частей железнодорожного состава и пассажиров, повсюду виднеются куски исковерканных путей. На месте взрыва – воронка, глубиной в два метра. Очевидно, взрыв произошел почти перед самим поездом, рельсы задрались вверх и паровоз на полном ходу угодил на этот гротескный трамплин.

Безусловно, чтобы получить такие сильные повреждения, поезд должен мчаться с умопомрачительной скоростью. А для того, чтобы он мчался так быстро, нарушая правила эксплуатации железнодорожного транспорта, нужна крайне веская причина. И она была: в поезде, в головном вагоне, находился родной брат действующего Императора Всех Людей, Вильгельма II – Константин.

Сейчас, что вполне логично, брат императора был мёртв.

Охрана брата императора была мертва.

Семья брата императора – тоже.

И все случайные попутчики были мертвы.

Смерть настигла всех очевидцев происшествия.

Взрыв не мог их всех убить – кто-то обязательно выжил бы. Выжить им помешали те, кто устроил засаду – чёртовы стеклянные пауки. Эти твари, судя по всему, и устроили диверсию.

Фрэд Брайс, как и многие люди, ненавидел и боялся этих тварей.

Твари отвечали людям взаимной неприязнью.

Всюду битое стекло и крошечные частицы золота – то, из чего состоят эти проклятые монстры.

Стекло, части людей и вагонов, и тишина.

Следственный комитет, прибывший на место происшествия (и возглавляемый Фрэдом), добрался в эту глушь на четырех шарабанах1. До ближайшего города – почти двадцать километров, и между местом происшествия и городом – только поля, да небольшие рощи, а вокруг – этот густой древний лес.

Поле и шарабан – откровенно неудачное сочетание, о чем Фрэду непрестанно напоминал его заместитель – немолодой ворчливый мужик, чьи длинные прокуренные усы были предметом насмешки уже не одного поколения законников.

Фрэд молчал, подчиненные ждали. Прошло пять минут, десять… Фрэд начал ходить вокруг места происшествия, осторожно глядя себе под ноги – чтобы случайно не затоптать что-то важное. Поезд должен был прибыть в пункт назначения сегодня утром. В обед уже были высланы поисковые отряды.

– Фотографы, ваш ход, – негромко распорядился Фрэд Брайс. В своей бригаде он держал лучших из лучших – мечтатели и балбесы, угодившие в его отряд, подозрительно быстро получали назначение в другие места службы. Находившиеся, как правило, на значительном отдалении от Столицы.

Двое фотографов, вооруженные металлическими треногами и фотографическими коробками принялись методично снимать место происшествия. Благодаря недавнему изобретению в области оптики – фотопленке – картинки требовали минимум времени на запечатление – не чета тем старым аппаратам, которые требовали минут по десять – двадцать для запечатления чего-либо.

Еще по размеру эти фотографические аппараты были бы меньше…

После того, как все снаружи было запечатлено (включая стеклянные части пауков и торчащие из деревьев предметы), Фрэд осторожно начал пробираться внутрь лежащего на боку вагона. Внутри было чертовски темно (что неудивительно, потому что уже смеркалось).

– Лампы зажигайте! – распорядился главный следователь.

Младшие служащие оперативно принялись зажигать керосиновые лампы и расставлять их по периметру. Благо, что додумались взять их с собой достаточно! По сути, один из четырех шарабанов был грузовым и вез различные инструменты и оборудование.

– Лампу мне! – сказал Фрэнк. Через минуту он ее получил и, аккуратно глядя себе под ноги, принялся пробираться в вагон, который когда-то замыкал состав. Под ногами хрустело битое стекло – части пауков и выбитых окон. Первым человеком, которого увидел Фрэд, был младший унтер-офицер, сжимавший в окровавленной руке револьвер. Лицо его искажали предсмертные муки, форма камуфляжного цвета почти полностью залита кровью – у бедолаги вспорот живот.

Вагон повален на бок, поэтому все, кто находился в нем, лежат вперемешку на нижней боковой части. У каждого человека имелись различные повреждения: одни были вызваны падением на сиденья, другие – проклятыми стеклянными пауками. Солдат, которого Фрэд увидел первым, падение пережил, судя по всему, почти безболезненно. Его убили пауки.

Стены и пол вагона заливала кровь.

Фрэд бегло осмотрел лежащих людей, выбрался из вагона и отправил туда коронера и фотографа, а сам отправился к следующему вагону. Всего состав насчитывал четыре вагона, и в каждом из них была одна и та же картина: люди, получившие травмы при падении, а потом безжалостно убитые стеклянными пауками. Трупы нападавших валялись тут же.

Самым ужасным оказался, что не удивительно, первый вагон – он пострадал больше всего, потому что шел ближе к паровозу и потому, что имел внутри больше всего охраны. Там проклятые стеклянные твари устроили просто резню – люди, лежавшие внутри, разорваны на части, а их тела – будто специально изуродованы до неузнаваемости.

Даже у Фрэда, повидавшего на своем веку всякое, перехватило дыхание от увиденного и к горлу подступила тошнота. Он поспешно выбрался из вагона и принялся раскуривать трубку с крепким табаком – чтобы заглушить запах крови.

– Что скажешь, шеф? – подошел к нему бледный заместитель.

– Скажу, что усы у тебя – как уши спаниеля, Ллойд, – сквозь зубы ответил Фрэд. Помощник с каменным лицом выслушал это и продолжил ждать ответа на свой вопрос. Брайс глубоко вздохнул, закашлялся, сплюнул и заговорил: – Что сказать? Судя по всему, эти стеклянные твари заложили бомбу под рельсы – видал, как их разметало? – и подорвали ее совсем близко от состава. После чего пауки пробрались внутрь и добили выживших. В первом вагоне было больше всего охраны, поэтому там устроили просто бойню, блин. Выжившие тоже некоторых пауков убили, но… сам видишь результат их сопротивления. Выживших людей – нет. Нападавшие – скрылись.

– Почему скрылись?

– Потому что будь они тут, мы бы уже с тобой не разговаривали. Один паук запросто раскидал бы всю нашу следственную группу. У нас и револьверов-то всего штук пять на двенадцать человек.

– А Константин? Брат императора? – спросил усатый объект для насмешек.

– Загляни внутрь. Он у дальней двери. И у ближней. А еще, вроде, посередине. Частично – на улице. Сейчас коронеры закончат, скажут тебе, где он весь. И семья его… там же…

– Зачем они сделали это? Каков мотив стеклянных пауков? Не могли же они просто так, от скуки, пробраться вглубь страны, вычислить поезд с братом императора и, опять-таки, от скуки, всех там перебить?

– Я-то откуда знаю, зачем? – огрызнулся Фрэд. – Мое дело было – найти поезд и императорского братца, благослови бог его грешную задницу. Я нашел и то, и то. Всё. Моя работа – выполнена. А мотивы пусть дипломаты и политики выискивают. Я – не политик, поэтому даже лезть туда не собираюсь. Нафиг это все. Пойди и поторопи этих фотоаппаратчиков – хотелось бы вернуться до полуночи. Жена и так на меня зуб точит.

– Опять про годовщину забыли? – усмехнулся усач.

– Не твое дело, – ответил Фрэд Брайс и вновь закашлялся. В его голове мелькнула мысль, что надо сходить к врачу – чертов кашель начал его уже конкретно злить.

Сама история.

"Скачи, враже, як пан каже".

Гоголь. «Вий».

– … Ночь развернет свои темные крылья

Под ними окажутся сотни иллюзий:

Сны и мечты разомкнут твои вежды –

Дети кошмаров, предтеча надежды.

Солнце зашло, ночь сжирает сознанье,

Мысли угасли, в душе лишь страданья.

Хохот богов вспыхнет ярче, чем ярость

Безумие, боль, безнадега, усталость… – на сцене стоял тощий человечек и блеющим голосом пафосно декламировал свою дрянь. Лем старательно изображал заинтересованность и даже некоторую одухотворенность от услышанного, но внутри – кривился от смеха и омерзения – даже он сам, лет, этак, в двенадцать, рифмовал лучше, чем этот отбрызг от литературы.

Однако рядом с ним сидела черноокая, пышноволосая прекрасная дама по имени Роза. Эта дама излучала искреннюю заинтересованность и восхищение – в данный момент она любила стихи.

Даже повторяла украдкой некоторые строфы.

Сейчас Роза любила стихи, а Лем был заинтересован в том, чтобы их романтические отношения сдвинулись в более интересную, нежели просто совместные прогулки, плоскость. Лем любил гулять. Раньше. Благодаря Розе он возненавидел это праздное шатание туда-сюда по городу. То время, которое они обычно проводили, взявшись за руки и прогуливаясь по красивым каменным улицам столицы, он бы с куда как более ярким удовольствием провел бы… в соприкосновении уст.

Однако Роза старательно демонстрировала свое желание казаться дамой высшего сословия (ее родители были, как и родители Лема – простые работяги, а не высокопоставленные околоимператорские индюки), поэтому, как и всякая другая дама высшего сословия, она считала недопустимым такую вульгарность, как поцелуи. Прогулки, томные вздохи, цветы и поэзия – вот то, что требовалось ей сейчас. Мужчина (Лем) должен был добиться ее руки и благосклонности!

 

А то где ж тут романтика?

Лема это жутко раздражало – Роза была, без сомнения, красива – персиковая кожа, интересная фигура, упругая грудь, большие глаза, пышные волосы… Можно было даже сказать, что она была умна – Роза поглощала книги в страшном количестве – по одной в месяц! Неслыханная роскошь!

О качестве книг сказать нечего. Как и о том, что она не выносила из них ровно ничего поучительного. Она просто хвасталась начитанностью.

И, как всякой даме высшего сословия, Розе была свойственна некоторая ветреность. Иными словами, сегодня ей могло нравиться совсем даже не то, что нравилось вчера. Вчера она любила конный спорт (и Лем честно водил ее на ипподром; однако, увидев, как лошадь гадит на ходу, Роза несколько охладела к этим животным), сегодня – высокую поэзию.

Лем скрипел зубами, но честно пытался прорубить себе тропу к сердцу этой приятной глазу дамы.

Уж чего-чего, а упорства ему было не занимать.

К тому же, поэзия – это уж лучше, чем авангардистские кулинарные рецепты. Медовые коврижки со вкусом старого войлочного ковра он забудет еще очень не скоро…

Лему было почти восемнадцать – еще полтора месяца, и он сможет официально предложить Розе формальное скрепление их отношений. Сиречь, бракосочетание. Розе восемнадцать будет через три месяца и она не придает этому факту никакого значения.

Что несколько охлаждало решимость Лема в стремлении «бракосочетаться».

Лем учится на последнем курсе императорского университета, на престижном факультете «инженерное дело». Роза же просто украшает мир своим присутствием, как и полагается всем красивым женщинам.

Лем честно старается завоевать сердце девушки, Роза не придает этому факту большого значения, считая само собой разумеющимся повышенное внимание со стороны мужчин. То, что конкуренты Лема обычно быстро и внезапно куда-то исчезают – ее ни сколько не волновало. Для нее это означало лишь одно – они нетерпеливы, следовательно, не стоят ее внимания.

Правда, исчезали они обычно после встречи с кулаками Лема.

Тщедушный поэт закончил словесную поллюцию и, раскланявшись, ушел, сопровождаемый бурными овациями со стороны женской половины слушателей. Мужская половина слушателей, подобно Лему, этот велеречивый бред не оценила и, порывисто поднявшись, попыталась скрыться с места стихопрочтения.

Не успели.

На сцену вышел новый представитель пера и чернила – почти ничем не отличающийся от предыдущего. Мужчины, горестно вздыхая, уселись обратно на сидения. Лем приготовился выслушать еще одну порцию откровенно хреново зарифмованного бреда про лес, горы и, почему-то, любовь, но внезапно что-то пошло не по сценарию: из зрительного зала вылетела стеклянная бутылка из-под шампанского и, угодив чтецу точно в висок, упала на пол.

Чтеца со сцены ударом сдуло, и признаков жизни больше никто по ту сторону кулис не подавал.

Воспользовавшись моментом, зрители поспешили покинуть душный зал этого маленького театра.

– Наглость! Хамы! Свинство! – возмущалась Роза.

– Совершенно с тобой согласен! – с серьезным видом кивал Лем. Неподалеку он заметил мужика в дорогом костюме, которого все представители не слабого пола благодарно похлопывали по плечу. Бутылкометатель был идентифицирован и вознагражден фанатами. – Так нагло перекрыть фонтан современному искусству! Ужас! Бескультурщина! А еще – столица Империи Людей!

– Возмутительно! Я буду жаловаться! – продолжала громыхать Роза.

– Хорошая мысль, – кивнул Лем. «Никуда ты не пожалуешься» – подумал он, – «Воздух только сотрясаешь, как всегда…».

Оказавшись на улице, Лем и Роза вновь, уже который раз за последний год, принялись гулять. Лем привычно взял в маленьком торговом лотке Розе разливной домашний лимонад, а себе – карамель.

Конец августа в столице – всегда волшебное время: улицы позолочены мягким тёплым солнечным светом, повсюду шныряют дети, старающиеся выжать из последних дней каникул максимум, неторопливо катаются туда-сюда извозчики, кое-где бродят приехавшие в отпуск солдаты… И всё еще работают фонтаны.

Идеальная погода для прогулок.

Которые Лем так ненавидел.

– А почему столица называется просто «Столица»? – спросила Роза.

– Ну… потому что это – столица Империи Людей, – пожал плечами Лем. Он никогда не думал над этим. – У остальных городов есть свои названия: Владимир-На-Дельте, Владигран, Константинополь… А Столица – это столица. Не перепутаешь. К тому же, полное-то название «Столица Империи Людей» – а, поскольку, на континенте человеческое государство всего одно – так и звучит пафосно!

– Ой, здорово! – сказала Роза. – А как у стеклянных пауков называется столица?

– Да чёрт его знает, – почесал затылок Лем. Собственно, никто не знал – уж больно скрытно живут эти aranearum speculum vulgaris – «паук стеклянный обыкновенный». – Они ведь даже звуки не издают.

– А как они общаются?

– У них есть специальные органы, мигающие, – сумничал Лем. – Как лампочки – загорелись все красные – значит, «привет» сказал. Синие – «пока». Ну, и так далее…

– А откуда ты это знаешь?

– В университете рассказывали, – напустил на себя важный вид Лем. Собственно, «ксенобиология» была факультативным, то есть «добровольным» курсом, но Лем её все же прослушал.

– Ты такой умный!

Лем зарделся и невольно подбоченился.

– Знаешь, – начала Роза и у Лема внутри что-то заворочалось. Что-то чующее неприятности. И он не ошибся… – Надоели мне мои предки, – наморщила носик Роза. «Тааак…» – подумал Лем. – Вечно им что-то надо! То уберись, то приготовь, то еще что! А сами – просто так сидят. Достали уже!

«Сейчас будет» – подумал Лем. И снова угадал.

– Хочу жить отдельно.

Лем промолчал. У него не было ответа на этот вопрос – он является студентом, денег – в обрез. Если он устроится на работу – учебе крышка.

– Ну, чего ты молчишь? – насупилась Роза.

– Думаю, – пожал плечами Лем. Роза улыбнулась, стараясь запрятать поглубже чувство торжества: очередная навязчивая идея была успешно посажена в голову этого молодого человека. Как всегда. Прямо есть чем гордиться: захотела золотистое платье – он достал. Цветы – держи! На ипподром – лучшие билеты!

Откуда он это берет? Какая разница! Главное, что чувствует себя полезным, как и положено светскому кавалеру.

От ответа на непростой вопрос Лема избавила толпа впереди: на небольшой площади, в центре которой стоял конный памятник какому-то мужику (Лем и правда не знал, кто это) шел митинг. Судя по присутствию полиции – митинг явно официальный и санкционированный.

– Земля – суть перегной и почва, – вещал невысокий седой человек с громким твердым голосом. Он был одет в черные мешковатые брюки, черный же свитер, а его длинные седые волосы собраны в хвост. – Перегной и почва, дамы и господа. А что такое перегной – это мертвые микроорганизмы, безостановочно перерабатывающие друг друга для того, чтобы содержащиеся в их телах полезные вещества смогли попасть в другие растения, а оттуда – в наш рацион. Это – очень простая вещь. Очень простая вещь, дамы и господа.

– И все было бы ничего, если бы так и продолжалось, и это было бы нормально, однако в эту простую и понятную цепочку вкрадываются – кто, как вы думаете? – человек взял паузу и скорчил глупое лицо. Через миг он продолжил смешным пафосным голосом: – Стеклянные демоны! – вновь взял паузу и покивал. Продолжил нормальным голосом: – Стеклянные демоны. Это что, черт возьми, вообще, блин, такое?! Эти пауки, дамы и господа, пауки, ошибочно считающиеся разумными – не входят ни в одну пищевую цепочку.

– Не хотите ли вы мне сказать, что наш великий господь бог, – конец реплики он произнес, снова сделав глупое лицо и взяв паузу, – который нас всех любит, – создал жизнь на земле, вовлеченную в безостановочный великий круговорот питательных веществ, этот «великий творец» и все такое прочее, – случайно создал членистоногих, задумайтесь! – вновь взял паузу и скорчил смешную гримасу. – Из стекла!

Толпа периодически разражалась громким смехом и аплодисментами – этого сатирика в столице знали и любили. Он вещал в небольшой мегафон, безостановочно перемещаясь по сцене и периодически делая подходящие случаю смешные гримасы, как бы акцентируя ими несуразность высказывания. Лем и Роза, заинтересованно прислушиваясь, приблизились к небольшому помосту, с которого и вещал седовласый мастер риторики:

– Из стекла! Вы, люди, привыкли жрать все, что можете поймать, купить, вырастить, продать, догнать, окультурить, одомашнить, приручить, выебать, снова продать, выкупить и еще раз перепродать, закопать в землю, замариновать, пожарить, сварить, потушить (толпа начала громко хлопать и свистеть: оратор выдавал все это на одном дыхании, не глядя в записи, не останавливаясь и даже не сбиваясь), обварить, обвалять, запанировать или просто подчинить себе! А вот вам стеклянные пауки! Попробуйте-ка сожрать их!

Толпа вновь разразилась аплодисментами.

– Мужик хорош, – одобрительно сказал Лем.

– Шутишь? – округлила глаза Роза. – Он – лучший! Чертов злобный старикашка! Обожаю его!

И продолжила слушать.

– Стеклянные пауки, – мужик остановился, поджал губы и сокрушенно покачал головой. Толпа засмеялась. – Представьте себе, как выглядел бы ваш ужин! (на два голоса – мужской и женский): «Эй, Мардж! Что у нас сегодня на обед?». «Вареный стеклянный паук, Билл!». «Как, опять?! Черт возьми, надеюсь, в этот раз он проварился лучше и не будет таким твёрдым!»

Толпа смеялась и аплодировала.

– Вареный стеклянный паук, как вам это, дамы и господа? Попробуй-ка это сожрать, а? Черт, держу пари, вам потребуется на это некоторое время, не так ли?

Снова смех аудитории.

– Стеклянные пауки – это ошибка пищевой цепочки. Никто не знает, чем они питаются и чем они вообще живут. Но все знают и понимают другое – что они нам с вами – нафиг не нужны! Стеклянные пауки? Пошли они к черту! Я так считаю!

Толпа разразилась согласными криками.

– Спасибо! Спасибо! Я ценю это!

Оратор откланялся, смешно отставив в сторону ногу и куда-то удалился. Толпа стала потихоньку разбредаться. Лем и Роза, закончив аплодировать, продолжили путь по улице. Почти совсем стемнело и в столице Империи Людей начали загораться фонари.

– В чем-то этот мужик прав, как считаешь? – спросил Лем.

– Не знаю, но мне он нравится, – выдала свое авторитетное мнение Роза.

– С другой стороны, если стеклянные пауки существуют, то значит, они зачем-то нужны, верно?

– Не знаю, – пожала плечами Роза. – Ты думаешь?

– Думаю, – серьезно кивнул Лем и взял паузу. Роза рассмеялась. – Сама посуди: теорию естественного отбора про «выживает сильнейший» – никто не отменял. Соответственно, каждый живой организм на планете для чего-то нужен: кто-то питается им, или он питается кем-то. Или его телом после смерти питаются, или он регулирует популяцию других тварей, мало ли? Логично?

– Ну, – кивнула Роза. В голове у нее крутилось: «Остапа понесло…» – кто такой Остап и куда его понесло – Роза не знала. Очевидно, это отложилось у нее в голове из одной из прочитанных книг или из услышанного в детстве.

– Так вот: стеклянные пауки – вся их цивилизация, я имею ввиду – это просто ожившие куски стекла с вкраплениями золота. Никто не знает, чем они питаются, но вполне логично, что не органической пищей. Так что тот мужик прав – в пищевой цепочке – они явно лишнее звено.

– А почему про них так мало известно? – Роза курсов ксенобиологии не посещала. Все ее сведения о стеклянных пауках ограничивались фантастическими романами, которые она бегло просматривала, ошибочно принимая их за романтические истории.

– Потому что они не пускают людей в свои жилища и крайне неохотно идут на контакт.

– Почему?

– Боятся, вестимо, – пожал плечами Лем. – Сама посуди – мы используем стекло и золото для различных нужд: то окна вставим, то микроскоп соберем. А то и вовсе просто что-то декоративное сделаем. А они – сами состоят из стекла. Сама посуди, – повторился Лем. – Стала бы ты общаться с кем-то, кто ест из человеческого черепа, носит человеческую кожу вместо одежды и…

– Фу! Прекрати! Хватит! – скривилась Роза. Лем рассмеялся и замолчал.

На Столицу Империи Людей уже опустилась ночь. Дым от отопительных заводов затмевал часть звезд, но не огромную белую луну. Лем глубоко вдохнул ночной воздух, посмотрел на небо и чему-то улыбнулся. Роза просто шла молча.

Мимо прошел полицейский патруль: два грозного вида мужика неторопливо брели в неизвестном направлении, отрешенно помахивая дубинками. Роза задумчиво проводила их взглядом и сказала:

 

– Не люблю я их.

– Почему? – удивился Лем. Лично он ничего не имел против представителей власти: обычные люди, которые выполняют свою работу, за что получают регулярно деньги, на которые содержат свои семьи. – Без полиции была бы анархия. А так хоть прогуляться по городу можно относительно спокойно.

– Я вообще военных не люблю, – наморщила нос Роза. – Все как-то у них стандартно, по линейке, ни шагу в сторону. Даже бороду отпустить нельзя!

– Так тебе ведь не нравятся небритые люди, – подколол ее гладко выбритый Лем. До встречи с Розой он хотел отпустить бороду (как и любой парень, у которого только-только начинают пробиваться волосы на подбородке), а потом просто привык регулярно бриться и стричься – длинные волосы мешали при написании конспектов, поэтому стригся он чуть длиннее «ежика».

– Да я вообще, в принципе! – отмахнулась Роза. – Никогда бы не смогла жить с военным! Его ведь еще и в любой момент могут выдернуть на службу! Совсем никакого покоя. И мне кажется, что они все – злые и бьют своих жен. Да и пьяницы, к тому же.

– Я думаю, это – предрассудки, – пожал плечами Лем. Сам он не был знаком ни с кем из регулярной императорской армии, поэтому не мог судить объективно. Впрочем, Роза тоже не была знакома лично с кем-то из военных.

– Но ведь они не берутся на пустом месте, просто из воздуха! Слухи эти…

– Возможно, – снова пожал плечами Лем. – Однако я считаю, что военная карьера – это нелегко. Нужно быть в хорошей физической форме и иметь хоть какие-то мозги в голове. Пусть даже не командовать людьми, но вести себя так, чтобы не прихлопнули на поле боя – тоже уметь надо, верно? Так что, я думаю, не все военные – тупицы и пьяницы. Я думаю, они все же адекватные, не глупые люди.

– Ой, всё… – сказала Роза. У нее кончились аргументы.

Дальше шли молча.

Столица Империи Людей индустриально развитый город: у нее есть водопровод, канализация, даже система центрального отопления и краны с горячей водой почти в каждом доме. Воду греют и подают в трубы на отопительных заводах, которые поглощают огромное количество угля. Воздух в Столице из-за этого не очень чист, но люди предпочли немного загрязненную атмосферу вокруг и комфорт в доме, а не чистый воздух и холод собачий в домах зимой. К тому же, каждый год правительство, лично под эгидой императрицы Софии, высаживает в парках и придомовых участках большое количество деревьев – и красиво, и воздух чист и свеж.

Относительно.

Помимо таких завидных благ, как отопление и горячая вода в доме, в Столице Империи есть еще и жизненно-важные транспортные развязки. Поскольку река, протекающая вблизи города, недостаточно глубока (хотя проекты о превращении ее в судоходную артерию никогда не теряли актуальности), столицу сделали узлом железнодорожного и воздухоплавательного сообщения.

Со всех сторон света к столице протянулись металлические рельсы, по которым день и ночь курсируют грузовые и пассажирские поезда. Вдоль железнодорожного полотна тянулись и грунтовые дороги – для телег и пешеходов. Повозки с паровым двигателем пока что еще не были сильно распространены – требовалось устранить кое-какие мелкие проблемы. Собственно, требовалось решить вопрос: или придумать колеса, пригодные для езды по бездорожью, или проложить повсюду повозочные дороги с дорогим покрытием, чтобы агрегаты с паровым двигателем могли беспрепятственно колесить, куда им вздумается. Водителям агрегатов, а не самим повозкам.

В самом центре огромного города, неподалеку от императорского дворца, высятся причальные мачты для дирижаблей. Дирижабли, эти огромные воздухоплавательные аппараты, заполненные газом, используют для путешествий туда, куда еще не проложены железнодорожные пути.

Неподалеку от причальных мачт специально построили газовый завод – чтобы тут же, на месте, ремонтировать и заново наполнять газом эти летательные аппараты, вызывающие в душах играющих на улицах мальчишек тягу к путешествиям в дальние страны и несбыточные мечты о первооткрывательстве.

Увы, нынче все земли единственного (по мнению большинства ученых) материка были открыты и поделены между Империей Людей и стеклянными пауками.

Собственно, паукам принадлежали неплодородные земли юга – черт знает, чем они питаются и чем вообще занимаются, но черноземную почву они без проблем, еще в стародавние времена, отдали людям, оставив себе никому не нужные пустыни, степи и прочую малопривлекательную дрянь.

История людей – необычна. Люди здесь никогда не дробились на какие-то разные царства-государства. Они практически сразу собрались в единое племя, избрали себе начальником самого крутого перца и стали жить-поживать, да добра наживать. И периодически давать дубиной по голове (и получать в ответ) стеклянным чудищам-страшилищам.

Как показывает история, человечество обычно сплачивается и выступает единым фронтом против общего врага, который их пугает и может уничтожить. Причем чем реальнее угроза, тем быстрее происходит сплочение.

В этом мире людям, можно сказать, повезло – с самого момента зарождения цивилизации у них под боком были кошмарные твари, пугавшие их до чертиков – огромные стеклянные пауки.

Тип противника наложил специфический отпечаток и на черты цивилизации: например, эти люди никогда не строили высокие стены вокруг городов – нет смысла. Стеклянные пауки без проблем могли карабкаться чуть ли не по отвесным скалам. Или вооружение – мечи и прочие режущие и колющие предметы тут носили скорее, церемониальный характер. Поскольку стеклянных пауков сподручнее уничтожать оружием дробящим, мечи и шпаги не получили широкого распространения.

Так что и детишки, бегавшие по улицам и игравшие в «пауков и солдат» вооружались не «мечами-кладенцами», а «дубинками-самостуками» и «молотками-само… само… (на этом месте у детей обычно начинались проблемы с фантазией)».

Сейчас у человечества шел 1408 год от окончательного разделения земель (между людьми и пауками). Собственно, тогда-то и завершилась самая кровопролитная война между этими двумя видами, и все конфликты, последовавшие после этого (а как без них?) были локальными и малосущественными. Люди и пауки обживали свои земли, плодились и потихоньку прогрессировали, периодически устраивая диверсионные вылазки на территорию неприятеля.

Люди, видящие под боком этих тварей, не решались напасть на пауков по одной причине – не было подходящего мощного оружия. Рукопашная схватка – это, безусловно, стильно, но хотелось бы минимизировать потери, потому что в рукопашном бою один полутораметровый стеклянный паук стоит четверых крепких мужиков с дубинами. К тому же, у пауков крайне острые когти на лапах – они почти без усилия пробивают стальные листы до четырех миллиметров толщиной. А если на человека навесить более толстые пластины – это будет слишком громоздко и неудобно в бою.

Так что рукопашный бой людей делал ставку на проворство и подвижность homo sapiens.

Однако, почти сто пятьдесят лет назад, один столичный инженер выдумал огнестрельное оружие и в настороженные сердца людей проник лучик надежды.

Пятьдесят лет назад было придумано нарезное оружие.

Десять лет назад – не однозарядное ручное огнестрельное оружие – винтовка.

Люди стали готовиться к войне.

Все чаще на улицах собирались ксенофобские митинги (порой даже не спонсируемые правительством), все чаще на стенах домов появлялись рисунки зачеркнутых снежинок – видистский символ, призывающий к уничтожению представителей другого вида. Снежинки издавна ассоциировались с крупицами битого стекла, то есть с поверженными пауками.

Многовековой страх людей медленно перерастал в контролируемую ярость. Казалось, поднеси спичку – и мир взорвется! Начнется страшная война! Погибнут многие тысячи!

Но пока что всё было спокойно.

Пока что.

– Расследование продолжается! – возле здания небольшой типографии стоял горластый голодранец и размахивал газетами. – Убийство брата императора! Кто за этим стоит? Свежие новости! Детали расследования! – Лем приобрел один номер свежеотпечатанной газеты – отец просил его сделать это.

Проводив Розу до дома, Лем направился в сторону своего квартала – скопища небольших пятиэтажных домов. Его отец, Станислав (с ударением на «и») работет инженером на машиностроительном заводе, мама – Сабина – кухарка в одной из столичных гостиниц. Родители Лема уже не молоды – готовятся разменять шестой десяток, но все еще крепки духом и телом и периодически намекают сыну о том, что пора бы уже внуков им нянчить. В шутку, естественно – Лем еще слишком молод для создания своего потомства, поэтому он пропускал это мимо ушей и отстраненно кивал головой.

1Многоместная повозка, вид гужевого транспорта.
Купите 3 книги одновременно и выберите четвёртую в подарок!

Чтобы воспользоваться акцией, добавьте нужные книги в корзину. Сделать это можно на странице каждой книги, либо в общем списке:

  1. Нажмите на многоточие
    рядом с книгой
  2. Выберите пункт
    «Добавить в корзину»