Перейти к аудиокниге
Эта и ещё 2 книги за 399 ₽
Я уезжаю навсегда, и вообще все всегда уезжают навсегда. Вернуться невозможно - вместо нас всегда возвращается кто-то другой, но это никто не впиливает...
Я уезжаю навсегда, и вообще все всегда уезжают навсегда. Вернуться невозможно - вместо нас всегда возвращается кто-то другой, но это никто не впиливает...
Нарушать служебные инструкции в личных целях - это же азы нашей работы!
Нарушать служебные инструкции в личных целях - это же азы нашей работы!
Мне ужасно неловко: я же наверняка думаю с грамматическими ошибками!
Мне ужасно неловко: я же наверняка думаю с грамматическими ошибками!
Если напряженно смотреть в глаза чуду, оно может смутиться и не произойти – просто потому, что наши глаза не так уж привыкли к чудесам…
Если напряженно смотреть в глаза чуду, оно может смутиться и не произойти – просто потому, что наши глаза не так уж привыкли к чудесам…
Меня надо любить и давать мне деньги, это правильно!..
...во время насморка очень трудно сохранять веру в собственное могущество.
...во время насморка очень трудно сохранять веру в собственное могущество.
Существует огромное количество других способов тратить свои силы, и все они куда лучше, чем твои обожаемые тревоги по пустякам!
Существует огромное количество других способов тратить свои силы, и все они куда лучше, чем твои обожаемые тревоги по пустякам!
Нет ничего хуже собственной смерти, поскольку с ее приходом рушится все. А прочие события могут разрушить только часть твоей вселенной, - назидательно сказал Лонли-Локли. Немного поразмыслив, он добавил: - Впрочем, иногда эта часть может оказаться непропорционально большой, и тогда вместе с нею рушится все остальное. Так тоже бывает...
Нет ничего хуже собственной смерти, поскольку с ее приходом рушится все. А прочие события могут разрушить только часть твоей вселенной, - назидательно сказал Лонли-Локли. Немного поразмыслив, он добавил: - Впрочем, иногда эта часть может оказаться непропорционально большой, и тогда вместе с нею рушится все остальное. Так тоже бывает...
Любой незнакомый город поначалу кажется мне прекрасным. Я ухаживаю за незнакомыми городами, как некоторые ухаживают за женщинами: стараюсь нежно прикасаться ступнями к булыжникам мостовой, даже дышу осторожно, принимая каждую порцию пронизанного чужим ароматом воздуха с благодарностью, как поцелуй. Я еще много чего проделываю, чтобы не показаться городу бесчувственным грубияном, одним из многих, и восхищено говорю: “Ты – самое прекрасное место из всех, что я видел. Лучше просто невозможно!”
Любой незнакомый город поначалу кажется мне прекрасным. Я ухаживаю за незнакомыми городами, как некоторые ухаживают за женщинами: стараюсь нежно прикасаться ступнями к булыжникам мостовой, даже дышу осторожно, принимая каждую порцию пронизанного чужим ароматом воздуха с благодарностью, как поцелуй. Я еще много чего проделываю, чтобы не показаться городу бесчувственным грубияном, одним из многих, и восхищено говорю: “Ты – самое прекрасное место из всех, что я видел. Лучше просто невозможно!”
Настоящая правда всегда лежит по ту сторону слов, в непостижимой области, где-то посередине между сказанным и утаенным.
Настоящая правда всегда лежит по ту сторону слов, в непостижимой области, где-то посередине между сказанным и утаенным.
Чтобы воспользоваться акцией, добавьте нужные книги в корзину. Сделать это можно на странице каждой книги, либо в общем списке: