Слово с Порядковым Номером

ГЛАВА 1,

ИЛИ СЛОВО БЕЗ НОМЕРА

Так очень редко, но все же бывает, что у тебя целый день в запасе и тебе некуда спешить.

Бог времени, наконец, отпускает тебя с тугого поводка на один день, и вот теперь можно бегать, прыгать, резвиться на свежей траве или миролюбиво дремать на солнышке. Целый день только для тебя – с отключенным телефоном и отложенными обязанностями.

Мелочь, но невообразимо приятная.

Уютная семейная забегаловка. Внутри суетно и светло. Мне чудом удалось найти свободный столик у просторного окна. Я готовлюсь расковырять ложечкой только что принесенный мне чизкейк. Большой стакан латте в центре стола, медленно остывая, наполняет воздух потрясающим запахом

Передо мной открыта чистая, только что купленная тетрадь – я почему-то предпочитаю их блокнотам. Блуждаю взглядом по лицам в поисках вдохновения.

Не знаю, как Вас, а меня ничто так не вдохновляет, как человеческая жизнь. А еще, я думаю, ничто не в силах передать жизнь лучше, чем выражение лица. Наверно, я портретист. Просто вместо тридцати двух оттенков красок в моем распоряжении буквы алфавита.

Неожиданно встречаюсь взглядом с неким джентльменом, как и я растерянно оглядывающим зал.

Только он ищет не вдохновения, а свободное место. Джентльмена в нем выдает все, что он носит: учтивая манера держаться, идеально прямая спина, открытый взгляд в глаза, сдержанная полуулыбка и опрятность. Неброский, явно сшитый на заказ светло-серый – идеальный – костюм и классические часы дополняют образ. На фоне пестрых студентов и семейных пар этот человек в сером, прямо сказать, выделяется.

В руках у него поднос с двумя стаканами.

Я понимающе киваю и жестом приглашаю присесть за свой столик. Делюсь с незнакомцем видом из окна в нашей плацкартной жизни.

Он благодарно кивает, принимая приглашение.

– Приятного аппетита, – вежливо говорит он. – Как вам, кофе?

– Спасибо, замечательный.

– К экзаменам готовитесь? – указывает он на мой чистый тетрадный лист.

– А? Нет, – улыбаюсь я сдержанно и почему-то неловко пытаюсь спрятать кончики своих не только не знававших маникюра со школьного выпускного, но и сломанных кое-где ногтей за стаканом с горячим кофе. – Я для себя пишу.

Я порой не слишком уверена в себе. А вот в собеседнике, напротив, есть все, что приличествует харизматику: поставленный голос с вкрадчивой интонацией, идеально прямая спина, непоколебимая уверенность во взгляде, отточенность жестов. Галстук, чистые ботинки и, похоже, безумно дорогие, часы дополняют образ.

– Вы писатель?

– Пока, увы, только в мечтах.

– Мечты – это замечательно, – немного потеплевшим голосом произнес незнакомец, глядя на бегущую мимо окна ораву ребятишек. – Как вам кофе, кстати?

– Отличный, спасибо. Я сюда специально за ним в обеденный перерыв часто бегаю, – ответила я как можно более непринужденно.

Легкая застенчивость, по моему опыту, должна была пройти в течение первых десяти минут общения или первого получаса молчания. Я решила тараторить побольше.

Любопытно, а почему незнакомец опять спросил про кофе?

Гурман? Вряд ли. Забегаловка слишком простенькая. На «тайного покупателя» тоже не похоже.

(«Уж не хозяин ли вы какой-нибудь кофейной фабрики?» – развернулось мое воображение).

Я осторожно покосилась на его поднос. В первом стакане, из которого он периодически не спеша отпивал, дымился черный кофе.

Во втором, судя по надписи на боку, было молоко. Любопытный заказ.

– А кем вы работаете в свободное от мечтаний время? – все тем же спокойным голосом осведомился незнакомец. —Журналистом?

– О, нет! Снова вынуждена разочаровать. Я продавец-консультант. Или просто консультант, как в анекдоте.

– Вы мне, конечно, его сейчас расскажете?

Я сдержанно улыбнулась.

– Если пожелаете. Вот представьте: середина лета. Фермер пасет своих овец на лугу. Вдруг перед ним останавливается дорогущая блестящая машина с тонированными стеклами. Из нее выходит молодой человек в костюме и обращается к фермеру, предлагая пари: если он сможет назвать точное количество овец в отаре, то сможет забрать себе одну в качестве награды. Заинтригованный пастух соглашается. Парень достает ноутбук, подключается к спутнику, делает какие-то вычисления. Наконец он объявляет, что в стаде ровно девятьсот двадцать семь овец. Фермер утвердительно кивает. Парень пытается затащить «трофей» в машину. Тут фермер предлагает встречное пари: если он угадает профессию визитера, тот вернет животное.

– Все очень просто, – объявляет фермер, – ты консультант!

– Как ты догадался?

– Ты приехал, хотя тебя никто не звал. Ты захотел получить плату за ответ, который я и без тебя знаю. А еще ты ничего не смыслишь в моем деле, потому что выбрал мою собаку!

Незнакомец усмехнулся.

Только тут я заметила, что взгляд его по-прежнему оставался немного рассеянным и, как мне показалось, печальным. Похоже было, что мыслями он не до конца здесь, и что-то его тяготит.

– Ну, что ж, юная леди, пожалуй, вы не зря взялись за сочинительство.

– В смысле, уж насмешить читателя я, в любом случае, сумею? – осторожно ответила я, удивляясь собственной, непонятно откуда взявшейся, словоохотливости.

– Тогда мою профессию лучше всего объясняет слово «основатель». Как вам кофе, кстати?

– Спасибо, вполне. А что вы основали? Простите за дерзость, но внешне вы похожи на главу какой-нибудь крупной фирмы или даже корпорации. Я права?

– Что ж, на современном языке можно, наверное, назвать это все и большой корпорацией. Вот говорят «бизнес и ничего личного». Вы не представляете, насколько это все личное, – похоже мой собеседник был задет за какой-то нерв и теперь, для собственного успокоения, должен был рассказать все первому встречному в моем лице. Я приготовилась слушать.

– До моего прихода ведь ничего не было. Вообще! Я принес немного света и своей любви, лишь тогда все и закрутилось. Первые обитатели этой новой «корпорации», как вы изволили выразиться, были ужасны. Стремились сожрать себе подобных. Бездумно и безжалостно. Я терпел, но потом мне все же пришлось вмешаться. А вы говорите: «Дарвин», «эволюция». Только кто без моего вмешательства добровольно там эволюционировал бы, спрашивается? И вот появились новые существа – люди, способные на мудрость, благородство и красоту помыслов. Я всегда так надеялся на вас, новое поколение.

Незнакомец замолчал и перевел взгляд на окно. Отпил небольшой глоток кофе. И, помолчав с минуту, продолжил.

– И теперь вот я решил не вмешиваться, дать им ту самую «свободу выбора», которой они так желали. И что же я вижу? – его глаза не просто были грустными – казалось, этот сильный и уверенный человек сейчас расплачется.

– Ну, думаю, вопрос о свободе выбора риторический. Вы ведь тоже выбрали именно их, как выбираете и то, что именно чувствовать по поводу их выбора. Хотя, некоторые с моими высказываниями бы сильно не согласились. Моя мама, например, – неумело попыталась я отвлечь собеседника от печальных размышлений.

– Да, это похоже на правду. Мы всегда волнуемся о своих детях. Однажды вы поймете меня, юная леди. Это случится, когда ваша тетрадь уже будет исписана, а сердце наполнено. Не судите меня раньше времени за излишний пафос. Это время придет очень скоро.

Он сунул купюру под поднос с нетронутым стаканом молока и уже собрался уходить, как вдруг задумался и добавил:

– Вы, кажется, так и не назвали мне вашего имени?

– Маргарита. Можно просто Рита или Марго. А вы?

– Бог. Да, пожалуй, можно просто Бог.

И он вышел, оставив меня наедине с моим замешательством и белоснежным тетрадным разворотом.

Тут ко мне подошел служащий кафе, чтобы убрать со столика лишнее. Обрадовался обнаруженной под подносом купюре и, взяв стаканчик молока, неожиданно позвал:

– Марго!

Я вздрогнула.

Но тут на голос прибежала, непонятно откуда взявшаяся, маленькая полосатая кошечка и закрутилась у ног парня. Он жестом фокусника достал из-за пазухи блюдечко, поставил в угол, и Марго радостно приступила к трапезе.

ГЛАВА 2, ИЛИ SEMISWEET

Какое заявление можно считать самым нелепым?

Не знаю, как Вам, а мне приходилось слышать ничего утопичнее, чем «я все о себе понял». Поверьте, у любого из вас гораздо больше шансов повстречать динозавра, или Дракулу, или прокатиться на летающей тарелке, чем узнать все о том, кто каждое утро смотрит на Вас из зеркала, пока Вы стоите перемазанный зубной пастой или кремом для бритья.

Даже если Вам очень повезло, и Вы успели изучить его вчерашние повадки и хитрости, возможно, уже завтра вся Ваша уверенность обратится в прах. А возможно, это произойдет уже сегодня.

Бар. Передо мной стоит пустой бокал, отражающий цветные переливы неоновой лампы. Одна из стен этого заведения полностью прозрачна, и мне удалось занять место как раз напротив. Полбокала назад зашло солнце, и небо покрылось клочками сахарной ваты с ароматизатором, судя по оттенку, клубники.

Люблю бары. Это идеальный зал ожидания при вокзале. Даже если ты никуда не едешь, а всего лишь ходишь кругами. Иногда здесь даже удается на минуту поймать то самое дыхание вечности. Набрать полные легкие воздуха прежде, чем с головой уйдешь в очередной закономерный круговорот событий.

Чувствую сейчас себя маленькой рыбкой, глядящей из аквариума.

Темнеет. Вот уже хорошо видны окна кафе напротив. Снующие люди, официанты, уборщики, семейства с игривыми ребятишками… и тот самый столик.

Странно это – смотреть со стороны, сквозь призму стекла и нескольких лет, на то самое окно, видом из которого я некогда делилась с неимоверно грустным незнакомцем в сером пиджаке. Так же странно вспоминать вдруг сейчас свою глупую подростковую реакцию. Сначала я приходила туда каждый день, настолько гнетущей была недосказанность той беседы. Потом во мне поселилось не менее ребяческое чувство обиды, и я стала всеми правдами и неправдами избегать не только той забегаловки, но и целого квартала вокруг нее.

Я слышала когда-то, что наиболее красноречиво человека характеризуют вопросы, которые он задает. Что ж, в таком случае моя характеристика после той встречи с трудом бы уместилась в десяток-другой нескромного объема томов. Пока собственные рефлексии после длительного и кропотливого редактирования не свелись к одному-единственному вопросительному знаку. А перед этим шедевром пунктуации – всего два слова. Так я выяснила, что в моменты редкого и сверхудачного стечения обстоятельств и в минуты поистине шекспировского трагизма стандартное человеческое существо способно только на один и тот же словесный оборот:

«ПОЧЕМУ Я?»

Вопрос, естественно, риторического характера и, кроме новой волны рефлексий, продолжения не предполагает. А последние, как известно, лучше всего изливать в каком-нибудь произведении, если повезет, искусства, или за определенную плату на кушетке в кабинете дипломированного психолога.

Второй вариант я отмела сразу. Что касается флирта с миром прекрасного…

Моя книга была закончена через четыре месяца после той беседы в кафе. Через год мне, наконец, удалось найти издательство, а еще через четыре месяца – увидеть первый печатный экземпляр.

А еще через полгода узнать, что книга не продается и, стало быть, я – провальный проект. По словам моего издателя-агента, с которым я только что была удостоена пятиминутной телефонной аудиенции, «не умею себя правильно позиционировать». Для писателя женского пола это означало, что на меня затруднительно было повесить яркий и звучный ярлычок, вроде:

– «нимфоманка»

– «эмансипированная»

– «вундеркинд-малолетка»

– «знаменитость, нежно перемывающая кости себе подобным».

Лучше всего, конечно, дерзкое сочетание всех вышеперечисленных. Ну, а если ты при этом еще и беженка из какой-нибудь воюющей или мусульманской страны, то это вообще джекпот. Словом, шансы выгодно или хоть как-то продаться у нас с моей книгой были ничтожно малы. А мое эго медленно сдувалось, словно надувной матрас, использованный в качестве подушечки для булавок…

Неплохо бы сейчас выпить еще чего-нибудь.

Тут возле меня как по волшебству возник официант, и прежде, чем я успела что-либо сообразить, ловко поставил передо мной услужливо откупоренную бутылку. Взгляд зацепился за каллиграфическое «red semisweet». Глаза было предательски заблестели хищным огоньком, но вмешавшийся разум придал им вопросительное выражение и приказал посмотреть на официанта.

– Это вам от того джентльмена, – поставленным голосом произнес официант и, откланявшись, зашагал в сторону кухни. В указанном направлении мне улыбался мужчина лет сорока пяти. Он жестом указал на пустеющий барный стул рядом с моим, я кивнула.

Одет посетитель был в темно-синие джинсы, классическую футболку со странным этническим принтом и джинсовую легкую куртку. Темные когда-то волосы украшала проседь, особенно эффектно бликующая, когда лампа над стойкой мерцала синим неоном.

Открытое лицо располагало к себе, хотя слегка театрально приподнятые брови и ироничная улыбка свидетельствовали о возможной доле цинизма в характере их обладателя.

– Еще вина? – спросил он, наполняя мой бокал.

«Не доверяй ему», – шепнула интуиция.

Кивнула обоим.

За окном окончательно стемнело, насколько это, конечно, возможно в мегаполисе, который по ночам жжет электричества столько же, сколько небольшая страна третьего мира за год.

Вино оказалось вполне неплохим, а собеседник довольно интересным. Впрочем, возможно, все дело в их сочетании. Он представился как Василий.

– Мне показалось, вы сперва удивились.

– Не думала, что здесь есть официанты.

( «И джентльмены», – добавила я про себя ).

–У меня здесь все есть.

– Это ваш бар?

– Это моя правая сторона, мон ами.

Я вздрогнула. «Мон ами»… Так я иногда обращалась к себе в мыслях и на нескольких страницах своей книги…

– Правая сторона?

– Четная сторона улицы, – без толики ложной скромности, впрочем, и без самодовольства, ответил он. Таким тоном обычно читают меню, а не признаются, что владеют половиной коммерческой недвижимости в престижном районе.

Я мысленно пробежала квартал: ирландский паб на углу, магазин для взрослых, сетевой мобильный сервис, этот бар, туристическая фирма, ломбард.

– А вон то кафе напротив? – не сдержала любопытства я.

– Это сторона моего бывшего партнера по бизнесу…

– Вы отделились?

– Да, можно сказать и так. Это было очень давно, еще во времена основания… Наши подходы к ведению дел оказались слишком разными.

– Конкурируете?

– Нет. Говорю же – слишком разные, как и наши методы. Ну разве хоть одно заведение по нечетной стороне можно считать моим конкурентом?

Мое ментальное тело снова оббежало квартал: детский садик, художественная школа, та семейная забегаловка, магазин тканей и фурнитуры, туристическое бюро, спортивный клуб и йога-центр, магазинчик мелочей по фиксированной цене.