Assassin's Creed. Отверженный

– Давненько меня не называли малышом, – сказал я.

– Ты думаешь, что сделал себе имя, Хэйтем Кенуэй. Убийца. Тамплиерский палач.

Потому что убил парочку толстых торговцев? Но для меня ты малыш. Ты малыш, потому что мужчина смотрит своим целям в лицо, а не подкрадывается к ним глухой ночью со спины, как змея. – Он помолчал. – Как ассасин.

Чтобы видеть мир в ином свете, мы должны научится мыслить по-иному.

Думаешь, я проведу рукой по твоей щеке и скажу, что был неправ? Я не стану рыдать и жалеть о несбывшемся. Уверен, ты поймешь. Но я горжусь тобой. Ты проявил убеждения. Силу. Мужество. Благородные черты...

И все же в Реджинальде была какая-то черта, какая-то определенность, внешняя и внутренняя, которая с годами, почти независимо от моей воли, притягивала меня сильней и сильней.

И однажды я понял, что именно.

Это отсутствие сомнений – а значит и путаницы, нерешительности, неуверенности. Это чувство – чувство «знания», которое Реджинальд внушил мне – стало моим проводником из отрочества в зрелость.

I am an expert swordsman. And I am skilled in the business of death. I take no pleasure in my skill. Simply, I am good at it.

– Народ ничего не выбирает, – вздохнув, возразил я. – Выбор был сделан кучкой привилегированных трусов, думающих только о собственном обогащении. Они собрались втайне и приняли решение, выгодное для них самих.