Вечная ночь

Погоня за вечной молодостью. Свою догнать нельзя, так хотя бы за чужую подержаться...

Человек, который способен самостоятельно написать диссертацию, почему-то никогда не становится богатым. Шикарные машины, квартиры и дома и прочие радости достаются тому, кто способен заказать себе кандидатскую, потом докторскую. И ни разу не покраснеть.

Когда нечего делать, поневоле приходится думать. Оказывается, это самое отвратительное занятие на свете, хуже любой ломки.

одно из профессиональных заболеваний учителей, помимо варикозного расширения вен, близорукости и воспаления голосовых связок, – патологическая ненависть к детям.

Большинство поступков совершаются от скуки.

Сон — репетиция смерти. Бессоница — репетиция того, что происходит вслед за смертью. Во сне ты всё видишь, слышишь, чувствуешь запахи, отлично соображаешь, но не владеешь своим телом. Во время бессоницы ты не владеешь куда более важным орудием, тебе отказывает самооправдание. И каждый поступок, совершённый вчера или 20 лет назад, вспоминается во всём своём безобразии, и не понятно, что с этим делать, как быть с собою, со своею жизнью, с предстоящей неминуемой смертью, и что там, за её пределами? Кокаиновый рай? Апофеоз пофигизма? Волшебный сад де Сада, наполненный красивыми, покорными, никогда не взрослеющими детьми? Или рогатые черти с красными сковородками?

Клоун знал, что рядом, в сквере, сидит на лавочке одинокий старый дурак, заслуженный учитель России Родецкий Борис Александрович, сидит, мерзнет, мучается сердечной болью и сгорает от стыда, хотя сам не знает, в чем виноват. Боится идти домой, в свою пустую квартиру. Потеха! Столько лет прожил, стольких учеников выучил, а сам ничему так и не научился. Теперь вот по уши в дерьме.

Чем старше становилась Зоя, тем  рискованней углублялся вырез ее кофточек. Юбки она всегда предпочитала короткие.

Учитель, воспитай ученика, чтоб было у кого потом учиться».

Когда-то он работал в московском горкоме партии, заведовал каким-то отделом. Собственно, он и  сейчас продолжал заведовать, но в  другой реальности, в уютном войлочном гнездышке своего старческого маразма.