На берегах реки Ждановки

Текст
Читать фрагмент
Отметить прочитанной
Как читать книгу после покупки
На берегах реки Ждановки
Шрифт:Меньше АаБольше Аа


Предисловие

Несмотря на то что речка Ждановка и примыкающие к ней районы Петроградской стороны и Петровского острова расположены в центре города, материалов об истории, людях и улицах этой части Петербурга опубликовано сравнительно немного. Возможно оттого, что Мокруши и Колтовские (так некогда называлась эта часть города), находясь всего в нескольких шагах от великолепного Большого проспекта, казались в сравнении с ним слишком уж провинциальными. На Большом – доходные дома известных архитекторов, рестораны, кинематограф, а здесь сады, деревянные особняки, каретные мастерские среди казенных строений военных училищ. Это был то ли город, то ли дачный пригород в окружении парков Петровского острова. Не случайно архитектор Аполлон Щедрин, много строивший на Петербургской стороне, писал в XIX веке брату в Италию, что город теперь не узнать, «одна только наша родина, Петербургская сторона, остается в своем виде». Этими трогательными словами архитектор констатировал застывшую провинциальность района, располагавшегося, между прочим, всего в двух-трех километрах от Дворцовой площади.

Похожие оценки мы читаем и в воспоминаниях купеческой дочери Агриппины Куприяновой, относящихся к гораздо более позднему времени (фактически к концу XIX века). В них она пишет, что парное молоко у жителей Большого проспекта и прилегающих к нему улиц было не привозное, а от коров, пасущихся в окончании нынешней улицы Ленина; и земляника, смородина, малина, огурцы – также со своих огородов.

Эта провинциальность чаще не отталкивала, а наоборот, привлекала многих знаменитых петербуржцев. В разное время здесь жили и работали писатели, архитекторы, военачальники, политические деятели, купцы, оставившие видный след в истории нашего города.

Тому, что район долгое время не слишком развивался, способствовала и высокая концентрация военных учебных заведений в данной местности. Второй кадетский корпус, Павловское, Владимирское и Топографическое военные училища придавали консервативный, даже казенный облик Ждановской набережной и Большой Спасской улице, и хотя в конце XIX века вокруг казарменных зданий стали расти доходные дома, «военная доминанта» района оставалась непоколебленной. Да и не могло быть иначе, ведь здесь начиналась военная история Российской империи. Поименованные училища дали цвет командного состава русской армии, на военные праздники сюда нередко наведывались члены императорской фамилии, а некоторые из августейших особ являлись либо покровителями, либо значились, как цесаревич Алексей Николаевич, в списках учащихся. «Военный район» на Петербургской стороне сохраняется и по сей день.

В конце XIX века дачный характер Колтовской слободы и Петровского острова несколько померк в связи с бурным наступлением промышленных предприятий на тихую окраину Петербургской стороны. Больше в этом смысле не повезло Петровскому острову и Леонтьевскому мысу, где расположились индустриальные гиганты того времени, в частности канатная фабрика Гота и механический завод «Вулкан». Деревянные особняки, окруженные цветущими садами, стали соседствовать с взмывшими высоко в небо фабричными трубами.

Из всего вышеперечисленного можно сделать вывод, что район вокруг Ждановки соединил в себе несколько функций: военно-образовательную, дачную и промышленную. Как это уживалось между собой, объяснить в двух словах трудно, но уживалось.

Тихая провинциальность сохранялась вплоть до начала 1960-х годов: в это время во дворах еще можно было встретить и цветущие яблони, и бегающих кур, и поленницы с дровами. За городской чистотой и зеленью проступало очарование уже подзабытой ленинградской культуры…

Перестройка 1950-1960-х годов «избавила» район от деревянных особняков, чудом сохранившихся с дореволюционных времен, булыжных мостовых, лодочных станций и шатких деревянных мостов через Ждановку. Мало что осталось и от дач Колтовской слободы. В сталинские новостройки, возникавшие на их месте, вселялись люди из окраин Ленинграда, из его пригородов. Нарушалась преемственность, в результате чего старожилы Петербургской стороны быстро затерялись среди новоселов. Подобная картина, впрочем, характерна для всех центральных районов города, и, по-видимому, для всех городов мира.

В какой-то степени «воскресить» ушедшее время нам позволяют сохраняющиеся символы района. Их не так уж мало, хотя в последнее время мы теряем все с ускоряющейся и пугающей быстротой. Изменился Леонтьевский мыс, ломают всем надоевшие уродливые корпуса Института прикладной химии, расположенного на берегу Малой Невки, готовится к масштабной застройке Петровский остров. Значит, район снова изменится и еще одна страница истории окажется перевернутой.

Время безжалостно к нашим представлениям о том, что хорошо, что плохо в архитектурных стилях, поэтому район, как, впрочем, и весь город, стремительно меняются в соответствии с культурой своего времени. Идешь по некоторым улицам Петербургской стороны и среди «живых», пусть и требующих ремонта старых зданий, стоят молодые дома-трупы. Еще отделка свежа, еще стекла с дорогим покрытием не запылились и блестят на солнце, точно зеркальные, однако здание мертво и ничем его не оживишь.

Видимо поэтому деиндустриализация района, в результате которой промышленные предприятия либо выводятся на окраину, либо вовсе ликвидируются, пока не пошла Петербургской стороне на пользу. Впрочем, так думают те, кто застал иную Петербургскую сторону; возможно и даже скорее всего, потомки будут думать совсем иначе.

Собственно говоря, в попытке отразить исторические этапы развития района, начиная от образования Петербурга и до наших дней, и родилась эта книга. Она ни в коем случае не претендует на полноту, не является справочным пособием и, более того, в оценке некоторых событий субъективна. Субъективизм ведь всегда присутствует, если касаешься истории. На страницах книги читатели найдут и живые воспоминания очевидцев, относящиеся к разным эпохам жизни Петербургской стороны, и сухие факты, основанные на архивных изысканиях, и описание нереализованных «проектов века», и личные воспоминания. По этой причине не следует упрекать автора за некоторую непоследовательность в изложении материала, ведь цель не состояла в создании фундаментального труда.

Книга построена в форме очерков, посвященных каким-либо событиям истории, происходившим на берегах Ждановки, либо людям, проживавшим здесь, либо улицам и переулкам. В первой ее части описывается прибрежный район от Тучкова моста до Леонтьевского мыса и набережной Адмирала Лазарева – все то, что некогда относилось к Колтовской стороне и Мокрушам. Вторая часть посвящена истории Петровского острова.

Если предлагаемая книга хоть в какой-то степени поможет воспроизвести утраченный облик района, свою задачу автор посчитает выполненной.

Часть I
Правый берег

Полет на Марс стартовал… из моего двора

«Дом 11, во дворе…»

Многие ли встречали свой адрес на страницах романа? Вот и автор этих строк удивился, прочитав в детстве строки романа Алексея Толстого «Аэлита»: «Инженер М.С. Лось приглашает желающих лететь с ним 18 августа на планету Марс. Явиться для личных переговоров от 6 до 8 вечера, Ждановская набережная, дом 11, во дворе». Дело в том, что это как раз тот адрес, где я жил со своими родителями. Вполне естественным было желание разобраться с тем, как выглядела местность во времена Алексея Толстого и где именно находился описанный в романе пустырь. То, что удалось выяснить, не вполне совпадало с написанным до сей поры на эту тему.

Двор, откуда стартовал первый «полет на Марс», располагается в Офицерском переулке, однако сразу отметим: дом № 11, что напротив стадиона «Петровский», с изящной большой аркой, перекинувшейся через переулок, был построен уже в 1955 году и никак не мог служить прототипом для романа Толстого. В 1920-е годы, когда разворачивается действие книги, на этом месте стоял небольшой деревянный дом.

Упоминание о нем находим у Н.П. Анциферова в книге «Петербург Достоевского»: «.Следует повернуть в Офицерский переулок. Его облик чрезвычайно интересен. На каждом углу по маленькому деревянному домику. Один из них прижат к четырехэтажному дому с мансардой. Этот дом несомненно позднего происхождения, но он принадлежит к числу тех доходных домов с вычурным фасадом, о которых так насмешливо говорил Достоевский в своем „Дневнике писателя“… Перед нами то „поражающее взгляд“ сочетание маленького ветхого домишки, „подобного куче дров“, с большим доходным домом».

«Куча дров» – это и есть дом № 11 по Ждановской набережной, принадлежавший до революции потомственному почетному гражданину Николаю Кононову, а четырехэтажный дом с мансардой – дом № 9 по этой же улице, принадлежавший Александру Мейснеру. Для нас дом Мейснера – памятник модерна, но Анциферов без восторга воспринимал доходные дома «претензионного вида», а потому обратил внимание на деревянный «домишко» рядом. На него же, точнее на двор за домом, приблизительно в это же время обратил внимание и А. Толстой, но по другой причине: здесь начиналась глухая часть Петроградской стороны с пустырями и хаотично натыканными сараями, откуда вполне можно было произвести запуск космического аппарата.

Прочитав строки «Аэлиты», я стал рисовать в своем воображении летательный аппарат инженера, пытаясь представить себе, как же выглядел двор в описываемое Толстым время. Ведь поселив героев своих романов в домах «за дощатыми заборами», писатель, возможно, сам того не желая, передал характер бытия этой части Петроградской стороны в начале ХХ века: «С севера Петровский остров обтекает речка. За ней – Петербургская сторона. Днем, в будни, когда пустеет стадион на острове тихо, поют птицы. Пасется несколько коз». Или еще одна фраза из рассказа «Василий Сучков»: «Скучно в воскресный день на Петербургской стороне, в улицах, где не прозвенит трамвай. Пустынно, бедно».

 

Дом 11, во дворе. Фото 2011 года


Заросшие берега реки Ждановки, Петровский остров, где на месте еще не построенного стадиона паслись козы; дома за глухими заборами, окруженные обширными пустырями, – все это не очень вязалось с окружающей действительностью, ибо ни дощатых заборов, ни пустырей почти не осталось. Разве только на Петровском острове, тогда еще не обустроенном, да в устье Ждановки – у завода «Вулкан».

Какой же именно пустырь имел в виду Толстой? В 1960-е годы, когда я, будучи школьником, попытался было провести «расследование», пустыря нужного размера не обнаружилось. Поскольку писатель указывал, что старт произошел прямо из сарая, я решил, что на эту роль лучше всего подходит двухэтажный не то дом, не то сарай (впоследствии снесенный), глядевший окнами в нашу парадную. Пристроен дом-сарай был к дому № 1/11 по Офицерскому переулку. Вокруг него бегали куры, в нем кто-то жил, рядом располагалась поленница с дровами.

«Куча дров» – дом № 11 по Ждановской набережной. Эскиз фасада XIX века


Двор вообще носил тогда черты милой провинциальности. В центре росла огромная яблоня высотой до четвертого этажа; тучи птиц гнездились на ее ветвях. Каждой осенью она одаривала нас маленькими сладкими яблочками. Яблоня придавала двору вид некой загородности, точно это уже и не двор в центре города, а пригородная усадьба. Нестыковка состояла лишь в том, что в небольшом по площади дворе никак не могла разместиться тысячная толпа, провожавшая, согласно тексту романа, инженера Лося и красноармейца Гусева на Марс, и я счел упоминание о пустыре авторским преувеличением.

Однако расспросы старожилов и старые карты показали, что искомый пустырь все же существовал. Он находился сразу за двором дома № 11, тянулся почти до Съезжинского переулка, до бывших офицерских казарм Владимирского пехотного училища (Офицерский пер., 7), и обозначался на картах как «пустопорожнее место». До революции оно принадлежало Крюковым, так и не удосужившимся что-нибудь здесь построить. Пустырь был размером с пару футбольных полей, поэтому с большой долей уверенности можно утверждать, что именно он и стал «героем» романа.

Пустырь, откуда произошел «старт на Марс», ныне застроен корпусами завода. Фото 2011 года


Впоследствии «пустопорожнее место» заняли дома № 3 и № 5 по Офицерскому переулку. Частично его застроил в 1930-1950-е годы завод. Основанный в 1925 году и известный ныне под именем «Навигатор», он располагается своими офисными зданиями по Малому пр., 4. В советские времена это был просто п/я (почтовый ящик. – С. П.) № 629. Существовали такие закрытые предприятия, проходные которых утром поглощали уйму народу, а вечером выплескивали обратно, но какие-либо вывески на фасадах зданий отсутствовали. Вроде есть предприятие, а вроде и нет, захочешь устроиться со стороны, но не найдешь отдела кадров… Правда, окрестные жители знали, что завод выпускает радиотехническую аппаратуру космического назначения, однако секретность предприятия от этого не убавлялась. Даже подготовленную к отгрузке продукцию вывозили с завода исключительно ночью, отчего жителям прилежащих кварталов приходилось спать при шуме мощных грузовиков. Мама очень жаловалась на этот ночной шум.

Сразу после Великой Отечественной войны для завода из Германии с заводов Круппа было вывезено около 350 вагонов оборудования, и неудивительно, что расширяясь и выстраивая новые корпуса, предприятие стало интенсивно поглощать пространство. Сначала по проспекту Щорса (Малому пр.) в сторону Съезжинского переулка, а затем, когда не стало хватать места вглубь, – в сторону Офицерского переулка. Так и пропал к 1960-м годам пустырь, упомянутый в «Аэлите». Теперь, если зайти во дворы домов № 3 и № 5 по Офицерскому переулку, на месте пустыря видны разностильные корпуса завода, а рядом гаражи.

Несколько слов и о другом герое «Аэлиты» – изобретателе летательного аппарата инженере Мстиславе Лосе. Многие полагают, что у него существовал реальный прототип – авиатор Юзеф Лось, живший поблизости и репрессированный в 1937 году. Трудно сказать что-либо определенное. А вот находившаяся на Ждановской авиационнотехническая школа могла повлиять на ход мыслей писателя. Пустырь, авиационная школа, опыты с двигателями – есть, где развернуться фантазии…

Крастинг и Крейзер

Если кто-то, прочитав строки «Аэлиты», заглянет ныне во двор дома № 11, едва ли он найдет много примет былого. Нет, формально двор выглядит почти также – за исключением одного здания все остальные старой постройки, однако нет существенных «мелочей»: двух деревянных домов по углам Офицерского переулка, пристроек, сараев с поленницами дров. Нет и пустыря, начинавшегося сразу за домом № 11/1.

Дом датского подданого Х. Крейзера по Ждановской ул., 1, в XIX веке имел всего 3 этажа. Фото 2011 года


Из примет былого дольше всего держалась яблоня. Считалось, что посажена она была еще до революции. Архивные изыскания подтвердили это. Во дворе дома № 11 еще в 1880-х годах тогдашний владелец участка купец Эрнст Крастинг разбил сад. На плане участка, представленного в Городскую управу в 1886 году, фигурные клумбы этого сада добросовестно вырисованы. Там и росла яблоня вплоть до 1960-х годов, как весточка из XIX века.

Поскольку о дворе на углу Ждановской набережной и Офицерского переулка в связи с «полетом на Марс» написано немало (чаще в гадательном плане), попробуем реконструировать его действительный облик. Тем более что он подходит под понятие типового двора на Ждановке: двухэтажный деревянный дом, фасадом глядящий на набережную; во дворе – флигель, ледник, прачечная, сарай для домашнего скота, сад…

Первым владельцем дома по наб. р. Ждановки, 11, являлся довольно известный в XIX веке архитектор, профессор, академик Федор Эппингер. По его проекту, в частности, производилась в 1860-х годах отделка угловых зданий Академии художеств на Университетской набережной.

На существующем в ЦГИА плане двора Эппингера, составленном в 1868 году, уже видны постройки, дожившие чуть ли не до середины ХХ века: довольно массивный угловой двухэтажный деревянный дом, имевший с десяток комнат на каждом этаже, пристроенные к дому так называемые службы, а в глубине двора – колодец, сараи, выгребные ямы. Дом выглядел «кучей дров», но это в сравнении с появившимися в начале ХХ века доходными домами «с претензией», в частности, с соседним домом архитектора А. Стюнкеля по Ждановской наб., 9. В середине же XIX века Большой и Малый проспекты, а тем более набережная реки Ждановки представляли собой «деревянное царство» с вычурными фасадами, резными заборами и непременным кудахтаньем кур и мычаньем коров из-за этих заборов.

О владевшем домом в 1870-е годы после смерти Ф. Эппингера прусском подданном Августе Юнге известно мало, а вот следующий владелец купец Эрнст Крастинг взялся за дело с купеческим размахом. В 1886 году в глубине двора им был возведен двухэтажный каменный флигель по проекту архитектора Людвига Шперера. Достроенный в 1903–1904 годах до четырех этажей и носящий ныне номер № 11/1 по Ждановской набережной, этот дом фигурирует во всех материалах, посвященным роману «Аэлита». Считается, что это как раз тот «дом 11, во дворе», куда инженер Лось приглашал желающих для полета на Марс. Едва ли мечтал купец о подобной славе своего дома.

Кроме постройки флигеля Э. Крастинг облагородил сад, придав ему изящные геометрические формы. На участке купца существовала мебельная мастерская, вероятно, во флигеле, а часть помещений арендовала чернильная фабрика. Ну и как водится, часть комнат сдавалась внаем.

В нашем представлении доходный дом – нечто многоэтажное, основательное и непременно памятник архитектуры. Однако основная часть квартир в XIX веке предлагалась собственниками небольших, иногда деревянных строений, сдававшими угол таким же небогатым арендаторам. Владения же купца Крастинга можно смело назвать не просто доходным домом, а доходным двором. В том смысле, что доход приносили и комнаты, и служебные помещения, и дворовое хозяйство…

Вообще дворы в то время – это своеобразное маленькое царство с натуральным хозяйством, иногда с конюшнями и мастерскими, ибо только такая деятельность обеспечивала рентабельность. Не случайно многие хозяева домов нанимали управляющих, которые следили за хозяйством, а если комнаты сдавались внаем, то и за своевременной оплатой.

В 1903 году новым владельцем участка стал потомственный почетный гражданин Николай Никандрович Кононов. Это был известный домовладелец, имевший недвижимость по всему Петербургу. Первым делом Кононов в 1903–1904 годах перестроил по проекту Антония Носалевича дворовый флигель, надстроив два этажа и осуществив внутреннюю перепланировку помещений, в результате чего флигель из хозяйственного сооружения превратился в доходный дом. Это соответствовало духу времени и приносило неплохой доход. Любопытно, что в резолюции Городской управы от 1903 года, разрешающей надстройку этажей, приписано: «под личную ответственность владельца». Очевидно, в Городской управе сомневались, что подобная надстройка возможна технически.

Как бы там ни было, нынешний облик флигель № 11/1 приобрел именно при Н. Кононове. Не менялся лишь сам дом № 11 по Ждановской набережной. Он оставался деревянным и пережил всех своих владельцев, пока в 1950-х годах на его месте не был построен помпезный сталинский дом, который и сам уже стал памятником архитектуры. Этот дом занял место сразу двух домов, поэтому нельзя не упомянуть о другой «куче дров» – доме датского подданного Иоанна Христофора Крейзера, стоявшем на противоположной стороне Офицерского переулка и имевшего адрес Ждановская ул., 1/2.

Много, много оседало в России в то время иностранцев; некоторые из них становились подданными Российской империи и даже почетными гражданами, некоторые сохраняли свое гражданство. В этом смысле владельцы домов на набережной реки Ждановки были как на подбор «из иностранцев»: подряд шли участки Мейснера, Крастинга, Крейзера, Гойера, Нагеля…

Что же привело датчанина Христофора Крейзера в Россию? Можно предположить – деньги. По крайней мере, купив в конце 1880-х годов участок, на котором располагался двухэтажный деревянный дом, он сразу затеял перестройки. В 1891 году по проекту известного архитектора Федора Нагеля (жил в доме по соседству) он строит трехэтажный каменный флигель, ныне имеющий адрес Ждановская ул., 1. И опять флигель оказался шикарнее самого особняка владельца. В 1950-е годы дом достроили до пяти этажей, чтобы подогнать высоту под строящийся дом № 11.

Флигель использовался как доходный дом, однако в октябре 1899 года Крейзер продает участок площадью 341 кв. сажень со всеми строениями на нем Петербургскому обществу страхований. Возможно, при растущей цене на недвижимость в Петербурге продажа участка оказалась выгодней сдачи внаем.

Общество страхований владело участком вплоть до 1918 года, когда оно было новой властью упразднено, однако деревянный домишко на углу Ждановской набережной и Офицерского переулка существовал еще долго, пока не наступила пора советской имперской архитектуры.

Купите 3 книги одновременно и выберите четвёртую в подарок!

Чтобы воспользоваться акцией, добавьте нужные книги в корзину. Сделать это можно на странице каждой книги, либо в общем списке:

  1. Нажмите на многоточие
    рядом с книгой
  2. Выберите пункт
    «Добавить в корзину»