Коллекция бывших мужей

и воздуха не хватало, я просто задыхалась от переполнявших меня чувств, словно болела какой-то затяжной болезнью. И мне казалось через рассеянный взгляд сквозь любовный угар, что счастье мое обещает быть таким полным, как никогда! И на всю жизнь – с ним, с Ильей! В счастье! Как когда-то сказала одна тетка в ларьке подземного перехода, пытаясь всучить мне сумку от Коко Шанель, сделанную в Урюпинске на подпольной фабрике при заводе «Серп и Молот»: – Берите, дамочка, это ж натуральная вещь! Гарантия до Парижу! Вот и мне казалось, что у меня теперь такая гарантия счастья на всю жизнь. И мне Ильи было все время мало и не хватало его постоянно. Он звонил мне каждую свободную минутку, и мы бесконечно висели на телефонах, болтая о всякой ерунде, лишь бы слышать голос друг друга.

перестроившись совсем на иную волну, со смешочком заявил: – Ну а теперь и ревновать не к кому. Так что: «Я больше не ревную, Но я тебя хочу, И сам себя несу я, как жертву палачу!..» – Тебе не кажется, – приняла я его ироничный тон с облегчением и подхватила, как удачную подачу, – что матерый мент, опер уголовки, цитирующий Мандельштама и Левитанского, настораживает приблизительно так же, как балерина в роли умирающего лебедя в берцах и с автоматом. – В свое время я был вполне себе романтическим юношей, – усмехнулся Илья. И мы оба передохнули, на мгновение понимающе переглянувшись благодарно друг другу за то, что ушли от непростых тем, и на самом деле не для утренней светлой беседы. Совсем. – Это когда? – сильно заинтересовалась я. – В начальной школе? Подозреваю, что годам к двенадцати ты уже не был юношей и уж

моменты, когда Башкирцев этого не видел.

Кто ж в наше время в полиции взяток не берет? Альтруистических Жегловых с Шараповыми нынешняя ментовская среда не рождает. Или рождает, как раз сейчас,

Мы настолько заняты собственными персонами, нашими переживаниями, надуманными и реальными проблемами, нашими претензиями миру и окружающим, что крайне редко, а скорее что и никогда вовсе, не даем себе труда мысленно встать на место другого человека и посмотреть на обстоятельства его глазами, с точки зрения его жизни

говорят англичане: «опыт – это то, что вы получаете, когда не получаете того, чего хотите».

скромненько, или вообще никак. На никак он не был согласен, и мы забронировали небольшой, но элитный

Татьяна Алюшина Коллекция бывших мужей © Алюшина Т., 2018 © Оформление. ООО «Издательство «Э», 2018 * * * Светлой памяти моей бесконечно любимой мамочки посвящается. Утро было недобрым. Настолько, что хотелось от всей широты души пожелать просыпаться таким вот образом моим врагам, но даже им не каждый день, не настолько уж я кровожадна. Врагов у меня не имелось, по крайней мере явных, о которых бы мне было доподлинно известно, поэтому посыл остался без конкретного адресата и пропал попусту. О господи, как же хреново-то! Лучше бы совсем не просыпаться! Болело абсолютно все, даже не болело, а ныло эдаким нудным стоном-жалобой, и еще эта дикая слабость, какаято такая безысходная, словно размазывающая меня по поверхности кровати, а заодно и по жизни как таковой. О-й-й-й… Чтоб тебя…

когда человек хоть что-то начинает соображать и уже способен принимать решения, – лет восемнадцать, мы берем самый лучший вариант. От восемнадцати и до тех же условных сорока пяти – двадцать семь лет. Вот так и получается, что все свои достижения человек должен свершить лет за двадцать пять. А жить потом на них еще лет сорок. Вот такая это молодость. Так что верно подмечено: «Тоже хорошего мало!»

молодости хорошо только отсутствие знаний и опыта, что позволяет чувствовать себя почти бессмертным и всемогущим. А все остальное такой головняк! Надо получить образование и утвердиться среди ровесников, в социуме и в жизни, найти приличную работу, выйти замуж и родить детей, и постоянно чтото делать на будущее, как тот хомяк полевой, набивая закрома. И главное: успеть! Ведь только собрался пукнуть с молодым задором что-то важное в жизни, а уже сорок и твое окружение смотрит с пристрастием: ну-ка, что ты там смог накопить и застолбить на старость, жизнь-то удалась? Удачливый ты перец или так себе, лузер? А уж сорок пять стукнуло – и все общество