И прольется кровь

Мы придумываем историям начало, конец и логику развития, чтобы придать жизни смысл.

Разум живет в голове, а вера - в сердце. И не всегда они - добрые соседи.

Он не верил в жизнь после смерти. Он верил в смерть после жизни.

И в это время меня впервые посетила самая грустная в мире мысль: обратной дороги нет. «Сейчас» превратится в «тогда», «сейчас» превращается в «тогда» в чертовом круговороте, и обратного хода у этого проклятого круговорота, который мы называем жизнью, нет.

Может быть, у нас, людей, несмотря ни на что, есть что-то общее: мы любим точки опоры.

Я больше верил в любовь наркоманов к своим наркотикам, чем в любовь людей друг к другу.

Давай же. Самоубийство. Первый раз - самый трудный.

– А что тогда значит уметь проигрывать?

– Не бояться проиграть снова.

Никто не знает наверняка. Ни я, ни ты, ни священник, ни атеист. Так что мы верим. Верим, потому что это лучше, чем осознавать, что там, в глубине, нас ожидает только мрак и холод. Смерть.

Проповеднику каждый раз приходится встречаться с собственной убежденностью, когда он собирается проповедовать Слово. Он должен чувствовать его, потому что знает, что сомнение и вера вызовут дрожь его голосовых связок. Верую ли я сегодня? Достаточно ли я верую сегодня?