История Франции. С древнейших времен до Версальского договора

© Перевод, ЗАО «Центрполиграф», 2016

© Художественное оформление, ЗАО «Центрполиграф», 2016

* * *

Глава 1. Земля галлов и французов

Выходы к морю. Система Луары. Плодородие страны

В 1869 г. выдающийся француз, бывший премьер-министр, начал длинное повествование об истории своего народа такими словами: «Франция расположена на земле давно цивилизованной и христианизированной, на которой, несмотря на многие несовершенства и нищету для многих, 38 миллионов людей живут в мире и безопасности по законам, которые одинаковы для всех и эффективно охраняются»^[1]. Это утверждение было еще более верным в 1914 г., накануне Великой войны. Но для того чтобы понять историю любой страны, совершенно необходимо узнать о ее географии. Географические факторы, несомненно, повлияли на историю Франции так же сильно, как на историю любой другой крупной страны Старого Света, за исключением, возможно, Англии.

Среди самых крупных или самых известных стран Европы Россия, Скандинавские страны, Германия, Голландия и Бельгия, естественно, северные: зимы там суровые, и цивилизация претерпела изменения, неизбежные в суровом климате. Великобритания и Ирландия тоже северные страны, но их жизнь сильно изменило то, что они окружены морем. Греция, Италия и Испания обращены к синему Средиземному морю. Это южные страны, страны олив, винограда и пышных лесов. До них долетают горячие ветры из Африки, и местное население имело прямые контакты с более древними цивилизациями Востока. Но одна страна – южная и северная одновременно. В ней растут и южный виноград, и северные зерновые культуры. На ее южные берега ступала нога древних греков и финикийцев, а с ее северных гор можно увидеть утесы Южной Англии.

Эта страна – Франция, которая была удачно названа «страной-посредницей» между античной и современной цивилизациями и между Южной и Северной Европой.

Таким образом, совершенно ясно, что Франция находится в центре мировых событий. Читателю, который хочет получить общее представление о всемирной истории, французские хроники подойдут для изучения больше, чем хроники любой другой европейской страны. Франция была участницей или заинтересованной наблюдательницей почти всех больших войн и крупных дипломатических споров в течение тысячи лет. Среди религиозных, интеллектуальных, общественных и экономических движений, повлиявших на судьбу мира, очень велика доля тех, которые начались во Франции или были быстро подхвачены французами и распространились среди них вскоре после того, как зародились где-либо еще.

Но Франция географически отделена от соседей и экономически независима. В 1914 г. ее процветание, вероятно, меньше зависело от импортных товаров и внешней торговли, чем любой другой западноевропейской страны. Она была гораздо ближе к тому, чтобы самостоятельно обеспечивать себя продовольствием, чем Англия или Германия. Она могла выдержать полную изоляцию или блокаду легче, чем любое другое великое государство, кроме Соединенных Штатов, – при условии, что ее границы не были бы нарушены^[2]. Франция надежно отделена от соседей крупными естественными преградами. Ее побережье протяженнее, чем суммарная длина сухопутных границ: 395 миль береговой линии вдоль Средиземного моря, 572 – вдоль Северного моря и Ла-Манша и 584 мили берегов Атлантики и бурного Бискайского залива. На юге высокие Пиренеи отделяют ее от Испании, и это позволяло Франции чувствовать себя в безопасности даже в те дни, когда Испания была могучей и грозной. От Италии и Швейцарии Францию отделяет еще более надежное естественное укрепление – Альпы и их родичи – горы Юра. До 1870 г. Рейн защищал ее от Германии, но и после потери Эльзаса и Лотарингии на пути армий стояли Вогезские горы, которые было трудно перейти.

Только на северо-западе граница с Бельгией идет по полям и проведена произвольно, а не по какому-либо естественному препятствию. Только здесь ни горы, ни реки не могут прийти на помощь французским генералам, защищающим свою родину. Поэтому неудивительно, что именно через Бельгию в 1914 г. прусский милитаризм попытался проложить себе путь к Парижу, презрев права нейтрального государства и данное обещание.

Для страны Старого Света у Франции довольно большая территория. Значительно превосходит ее только Россия. Если считать по прямой, ее протяженность 606 миль с севера на юг, 675 миль с северо-запада на юго-запад (по диагонали) и 536 миль с запада на восток. Площадь Франции в 1914 г. (до возвращения Эльзаса и Лотарингии) была примерно 200 700 квадратных миль, позже, после победы над Германией, она снова стала равна примерно 206 300 квадратным милям. Корсика, итальянская по своему географическому положению, но полностью верная Франции, добавила к этой цифре еще примерно 3375. Получается, что внутри границ Франции достаточно места для больших различий в обычаях, продукции и пейзажах.

Хотя береговая линия Франции не изрезана глубокими заливами, как берега Британии, Греции или Норвегии, у Франции имеется достаточное количество морских ворот для широкомасштабной торговли и удобного общения с другими странами. На Средиземном море у нее есть Марсель, самый активный порт на этом великом море, и Тулон, ее главный военный порт. На Бискайском заливе она имеет Бордо, Ла-Рошель и Сен-Назер, аванпорт Нанта. На берегах Бретани и на Ла-Манше стоят Брест, Шербур и, главное, Гавр (основной порт Парижа), а также Булонь, Кале и Дюнкерк, которые важны в первую очередь для связи с Англией.

Теперь отвернемся от морского побережья. Территорию Франции можно приблизительно разделить на три большие части – горы, Большое плато и речные системы.

Горы, разумеется, есть только на юге и юго-востоке, где границы Франции приближаются к вершинам Пиренеев и Альп. Эти местности живописны и интересны, но не настолько велики по размеру, чтобы внести значительный вклад в общую жизнь страны.

Большое Центральное плато занимает примерно половину южной части Франции, но отрезано от Альп широкой и глубокой долиной Роны. Многие части этого плато практически ровные и лишены красивых пейзажей, но примерно одна седьмая территории Франции занята большим Центральным горным массивом, который расходится лучами во все стороны от Оверни. В некоторых местах он имеет высоту от 3300 до 4 тысяч футов, а его остроконечные вершины поднимаются выше 6 тысяч футов. Верхние участки этого плато практически лишены растительности; их земля дает сравнительно малочисленному населению лишь скудные урожаи. На южной стороне плато находятся Севенны, горы внушительного размера, высота которых может превышать 5 тысяч футов. Они отрезают теплый Лангедок и равнины нижнего течения Роны от менее плодородных равнин области Руэрг. Другие части Большого плато – Лимузен и Марш, где оно местами достигает высоты 3300 футов. На северо-востоке, ближе к Германии (между Мёзом-Маасом и Мозелем), находится еще одно плато – Арденны, где есть участки высотой от 1000 до 2400 футов. Оно покрыто лесами и разделено на части множеством заболоченных впадин, оврагов и плодородных долин. Поскольку Арденны лежат точно на пути армий, проходящих между Францией и Германией, их положение на местности определило маршруты и расстановку войск во многих знаменитых кампаниях и сражениях.

Но французов, живущих в длинных речных долинах, гораздо больше, чем тех, которые живут на Большом Центральном плато. Общая длина судоходных рек Франции превышает 4300 миль, и еще 200 миль речных русел были превращены в каналы. Кроме того, Франция легко научилась строить обычные каналы, и теперь их в ней больше 2 тысяч миль. Благодаря этому сочетанию рек и каналов значение речного судоходства во Франции гораздо больше, чем почти в любой другой европейской стране. Задолго до появления железных дорог системы каналов и рек делали сравнительно легкой задачей перевозку тяжелых грузов из одного конца этой страны в другой, и это служило мощным стимулом к объединению страны. Такого преимущества не было у стран, которые в транспортном отношении сильнее зависели от телег и вьючных лошадей. Даже сейчас, в эпоху железных дорог, речные баржи составляли значительную конкуренцию товарным поездам.

Тот, кто проехал бы вдоль всех морских побережий Франции, увидел бы, одну за другой, целый ряд крупных рек. На берегах каждой из них стоит множество знаменитых городов и живут миллионы преуспевающих людей. Без жителей речных долин Франции бы не было.

Если начинать с юго-запада, то первая в этом ряду рек – Гаронна. Она начинается в Испанских Пиренеях, но принимает в себя много притоков с Центрального массива. Этот поток длиной 346 миль собирает воду с территории площадью 22 080 квадратных миль, перед тем как к нему присоединяется немного менее полноводная Дордонь, которая берет начало на высотах Оверни. Дордонь пробивает себе путь через плато, а потом блуждает по живописной местности, засаженной виноградниками. Этот прекрасный край продолжается там, где эта река сливается с Гаронной, и они продолжают свой путь, став более известной Жирондой. Фактически Жиронда – это дельта впадающей в море реки. На расстоянии 15 миль от ее устья стоит Бордо, один из крупнейших портов Франции, и вдоль ее берегов расположены некоторые из самых прославленных виноградников в мире, из урожая которых изготавливают знаменитое марочное вино медок.

Двигаясь от устья Жиронды на север, путешественник долго не встретит ни одной крупной реки, впадающей в Бискайский залив. Затем он увидит главную реку страны – Луару. Луара, несомненно, основная водная артерия Франции. Ее протяженность 670 миль. Извиваясь, она спускается с гор и потом проделывает долгий путь до восточной части страны. Она собирает воду с обширной территории площадью 46 750 квадратных миль, на которой живут 7 миллионов французов. Луара рождается в гористой местности немного западнее нижнего течения своей главной соперницы, Роны, поворачивает на север и подходит к Парижу на расстояние меньше 70 миль, потом разворачивается на запад возле Орлеана, после чего, быстрая и сильная, питаясь десятками полноводных притоков, неутомимо движется к Атлантике. Области, расположенные вдоль ее берегов, – настоящее сердце Франции. Это области Орлеан, Турень, Анжу и – вдоль более широких границ ее долины – Берри, Мэн и Пуату. Их имена прочно вписаны во французские исторические хроники. В широкой долине Луары находится прекрасный цветущий край зерна и винограда, по которому расставлены знаменитые замки. Вот названия лишь немногих из них: Блуа, Амбуаз, Шинон, Лош. А из числа столь же знаменитых городов, которых касаются быстрые воды Луары, достаточно назвать Орлеан, Тур, Сомюр, Анжер и Нант.

К северу от Луары протекает вторая особенно дорогая французам река – Сена. Она, несомненно, гораздо меньше Луары: ее длина только 485 миль, и она собирает воду с 30 030 квадратных миль. Но она, как Тибр, Темза и Гудзон, стала известна благодаря славе стоящих на ее берегах городов и их великому прошлому. На притоке Сены Марне (название которой тоже отмечено в истории) стоит Шалон, от окрестностей которого пришлось повернуть назад ордам Аттилы. А на реке Вель стоит Реймс – город, оставивший в истории вечную и печальную память. Сена течет по прямой через Нормандию, и там на ее берегах стоит величавая столица Нормандии – Руан. В устье Сены расположен Гавр, процветающий морской порт. Но конечно, главная отличительная черта Сены то, что она – река Парижа, города, который так часто казался местом, где бьется пульс Франции.

На крайнем севере страны равнина постепенно сужается в сторону Фландрии, словно заостряясь на конце. Здесь она очень низко поднимается над уровнем моря. Реки в этой местности малы, текут медленно и во многих случаях превращены в каналы. Земля в этих краях – Пикардии, Артуа и Французской Фландрии – плодородна, правда, пейзажи немного однообразны. Здесь расположены крупнейшие угольные шахты страны, а также крупные города с активной деловой жизнью – Лилль и Амьен. Но у этой местности, которая не относится ни к Большому плато, ни к Большим долинам, мало отличительных черт.

Во Франции есть еще одна могучая река, хотя и сыгравшая в истории страны менее важную роль, чем Сена, Луара и даже чем Гаронна-Жиронда, – это Рона. Ее длина 507 миль, и она собирает воду с площади 38 180 квадратных миль, но одна десятая этой территории находится в Швейцарии. Рона зарождается в Сен-Готардских Альпах и вытекает из Женевского озера. Возле Лиона (второго по величине города Франции) с этой рекой сливается длинная и мощная Сона, спустившаяся с севера. Затем этот объединенный поток катится на юг по еще одной богатой долине с рядами виноградников вдоль границ, пока, после долгого пути, возле Авиньона земля не становится вдруг гораздо менее плодородной и менее привлекательной. Поток, который стремительно мчался вниз с чистых альпийских ледников, заканчивается возле Средиземного моря грязной дельтой, полной ила и песка.

Климат большой страны, которую обслуживают эти реки, разумеется, весьма разнообразен. В целом это один из лучших климатов в мире, «менее континентальный, чем в Центральной Европе, и менее морской, чем в Англии». Самая холодная часть страны, разумеется, Большое Центральное плато, где зимы часто бывают суровыми, хотя за ними следует чересчур жаркое (с точки зрения американца) лето. Северо-восточные части плато, Шампань, Лотарингия и область Вогезов, имеют континентальный климат, очень похожий на климат Германии и Австрии. В течение зимы там бывает в среднем 85 морозных дней, хотя на равнинах редко выпадает много снега. В речных долинах климат мягче. В Париже среднее количество морозных дней в году лишь 56. Правда, дождливых дней бывает в среднем не меньше 154 в год, но дожди редко идут подолгу, и общая средняя сумма выпадающих осадков за год – всего 20 дюймов. Для Бретани – мощной опоры, которую Франция выставила вперед, чтобы не перевернуться под напором Атлантики, – характерен влажный морской климат, очень похожий на климат юго-запада Англии. Область Бискайского залива и Гаронны, несомненно, теплая и сухая. Что касается юго-восточных областей к югу от гор, то есть Лангедока и Прованса, там климат просто знойный, если не считать то время, когда дуют частые и ужасные мистрали. Эти мощные ветры обрушиваются вниз с Севеннских гор, очищают воздух и оттесняют влагу в море, оставляя юго-восток таким сухим, что в Марселе бывает всего 55 дождливых дней за год.

Такая страна не может не иметь богатую и разнообразную природную флору и фауну и столь же разнообразную и обильную продукцию сельского хозяйства. Южная Франция – страна оливковых деревьев, винограда и шелковицы. В Северной Франции выращивают зерно и разводят сады, как в Англии и Германии. В стране удивительно много (учитывая, как долго в этой местности живут люди) лесов. За ними заботливо ухаживают, ничем не нарушая при этом их природную красоту. Накануне Великой войны государство, состоящее из местных коммун, имело в своей собственности больше 10 тысяч квадратных миль покрытой лесами земли и, кроме того, большие участки лесов принадлежали частным лицам. Эти леса не просто улучшали здоровье населения, но и помогали Франции не превратиться в искусственную страну. Ее природа не была слишком грубо оттеснена «цивилизацией».

Этот беглый обзор природного дома древних галлов и современных французов можно закончить так: Франция – местность, которая по своему географическому положению и размеру, по величию своих рек и по разнообразию рельефа, в том числе гор, прекрасно приспособлена к тому, чтобы быть домом могущественной нации.

Глава 2. Римская провинция и Франкское королевство

Завоевание Галлии Цезарем. Романизация Галлии. В Галлию проникает христианство. Крушение Западной Римской империи. Хлодвиг и христианство. На какие части делилась страна франков. Вторжение мусульман. Пипин Короткий. Рост значения усадеб

Около 600 г. до Рождества Христова маленький флот галер из города Фокеи в Азиатской Греции отважно проложил себе путь в западную часть Средиземного моря и пристал к берегу в бухте там, где теперь стоит город Марсель. Моряки принуждением или уговорами убедили местных вождей разрешить им создать на этом месте поселение – «основать колонию», как говорили греки. Вскоре пришельцы основали там город с храмами, рыночной площадью, крепостными стенами, должностными лицами и основными обычаями коренных эллинских городов. Правда, эти отважные поселенцы оказались далеко от своих родных домов, стоявших на берегу Эгейского моря «под синим ионийским небом». Но это было время, когда греки были предприимчивыми мореплавателями и их моряки исследовали все уголки Средиземного моря так же, как позже испанцы искали «золотые Индии». Финикийцы, уже имевшие монополию на торговлю в этих морях, нахмурились при виде незваных гостей и сделали все возможное, чтобы прогнать их прочь, но их старания были напрасными. Поселение укоренилось на своем месте, процветало и побеждало своих врагов, хотя было самой дальней из всех греческих колоний. С основания этой колонии, которая получила название Массалия, начинается история страны, которая в более поздние эпохи стала называться Франция. До возникновения Массалии эти земли были всего лишь домом диких племен. Теперь у них появилась связь с цивилизацией.

Людей тех племен, с которыми греки из Массалии торговались и обменивали товар на товар, обычно называют именем галлы. Вероятно, они к тому времени уже долго жили в этой местности, вытеснив оттуда какой-то более древний и еще более примитивный народ. Эти галлы были в основном кельтами – представителями большой расы, которая расселялась тогда по большей части Западной Европы, за исключением только Южной и Центральной Италии. Их родичи в то время проникали в Испанию и на Британские острова, а в Шотландии, Уэльсе и Ирландии^[3] и сейчас есть много чистокровных кельтов.

Когда греки впервые встретились с галлами, те были совершенно неприрученными дикарями, рыжеволосыми, с тяжелыми кулаками. В своих основных обычаях, добродетелях и пороках они имели много общего с индейцами-ирокезами. Однако, общаясь с греками, галлы многому научились – усовершенствовали свое оружие, более или менее приспособились к жизни в городах и объединили свои крошечные кланы в более крупные племена под властью королей или вождей-олигархов. Они также создали особую разновидность религии. Мы мало знаем о религиозных верованиях, которые преподавали своим ученикам знаменитые галльские жрецы-друиды, потому что эти жрецы исполняли обряды в честь своих грубых божеств в глубокой тайне, они встречались для этого под «священными дубами» и, возможно, приносили в жертву людей. Но мы точно знаем, что они были кастой высокомерных священнослужителей, кем-то вроде индусских браминов или египетских жрецов, и что они имели огромную политическую власть над своей трепещущей в священном ужасе паствой. Остальные галлы постепенно поднимались от дикости к варварству. Обычно они жили племенами, каждый под властью своего избранного или наследственного вождя, который имел своих советчиков или духовных руководителей из числа друидов и свое войско, которое выбирало его или подтверждало его полномочия, а потом сражалось в его битвах. Ниже воинов был менее почтенный слой населения – те из мужчин, кто не был свободным, и женщины. Они занимались бесславным мирным трудом – возделывали поля, обмолачивали зерно и растили детей, пока их господа валялись на медвежьих шкурах, пили много спиртного – напитков домашнего приготовления или более тонких вин, купленных у греческих торговцев, играли в азартные игры, ссорились, охотились и ждали, пока их позовут в бой. У каждого клана, как правило, был свой центральный «город» из круглых хижин с плетеными стенами. Если клан был сильным, этот город, вероятно, стоял на вершине холма и был окружен грубыми, но грозными деревянными и земляными укреплениями. Или же город мог быть защищен рвами и укрыт в глухом темном углу, среди лесов и болот.

До того как римляне вступили на эту землю, на ней уже появились признаки более высокоразвитого общества. Кланы объединялись в союзы, которые занимали большие территории. Некоторые вожди и племена чеканили деньги, и на монеты были нанесены греческими буквами грубые надписи. Торговцы из Массалии или Италии привозили галлам с юга ткани, различные изделия из металла и вина и обменивали все это на меха, шкуры и другое необработанное природное сырье. Иначе говоря, эти «галльские» племена кельтов, будь они предоставлены самим себе, через несколько столетий могли бы развить у себя настоящую цивилизацию – если бы их оставили в покое.

Но их не оставили в покое. Римляне расширяли свои владения, и невозможно было сопротивляться их экспансии. Уже около 122 г. до н. э. они захватили крайний юго-восток галльской территории – тот край вдоль берегов Средиземного моря, который позже стал называться Прованс. (Это название происходит от слова «Провинция»: он был назван так потому, что был римской провинцией, в отличие от остальной Галлии.) Но это был не очень большой по площади округ, и при жизни двух поколений великие италийские завоеватели довольствовались малым – имели лишь немного больше, чем цепь крепостей, которые господствовали над большой стратегически важной дорогой из Италии в Испанию. Тем не менее римское влияние постепенно проникало дальше на север. Почти в каждом клане и племенном союзе среди вождей была партия сторонников Рима, которые считали, что движение римлян невозможно остановить, а потому лучше его приветствовать, чем сопротивляться, но была и партия противников Рима – «патриотов», которые громко возмущались этим постепенным вторжением южных соседей на галльские земли и всегда имели мощную поддержку у друидов. А потом, в 58 г. до н. э., в Галлию вошел величайший за много столетий человек в античной истории, а возможно, самый великий из людей во всей истории человечества – сам Гай Юлий Цезарь.

Цезарь желал покорить Галлию отчасти потому, что такая победа принесла бы ему славу и богатство, в которых он нуждался, чтобы увеличить свои шансы стать монархом Рима на развалинах разрушавшейся Римской республики, а отчасти потому, что ради безопасности античного мира действительно было необходимо силой вытащить Галлию из ее тогдашнего состояния – прекратить буйство варваров и установить цивилизацию и порядок. А предлогов для вторжения у него было много. Грозные германские племена (более варварские и воинственные, чем сами галлы) были готовы переправиться через Рейн и завоевать всю Галлию. Многие галльские вожди и партии, встревоженные этой угрозой, были готовы позвать на помощь и впустить на свои земли римлян. Других вождей умелый политик Цезарь быстро привлек на свою сторону благодаря своей тактичности и умению убеждать. За девять лет этой войны Цезарь редко использовал в ней больше 50 тысяч италийских солдат, но это были самые дисциплинированные легионеры Рима, и возглавлял их военачальник, который не имел себе равных. Поэтому завоеватели смогли захватить и подчинить себе почти всю Галлию, прежде чем медленно думавшие галлы поняли, что римляне собираются остаться в их стране. Тогда галлы не успели прекратить вражду между собой и организовать сопротивление. А потом было уже поздно: Цезарь захватил выгодные позиции и проник глубоко внутрь страны. Галлы нашли себе действительно талантливого и вдохновляющего предводителя – вождя по имени Верцингеторигс, который стал настоящим национальным героем. Он воодушевил галлов, и почти во всей стране вспыхнуло безнадежное восстание против Цезаря. Но его сотни тысяч недисциплинированных новобранцев были легкой целью для дротиков и коротких мечей легионеров. Цезарь быстро загнал его в крепость Алезию (недалеко от Дижона), отразил все попытки галлов привести подкрепление и с помощью голода заставил вождя восставших сдаться. На этом, в сущности, закончилась история доримской Галлии. К 50 г. до н. э. эта страна была полностью покорена и стала такой покорной, что немного позже Цезарь смог увести из нее почти все свои войска за Рубикон, когда отправился в Италию, чтобы основать Римскую империю.

Как завоеватель, он беспощадно убивал врагов и конфисковал их имущество. Но после того как эта грубая работа была закончена, наступило время доброжелательности и примирения. Сначала галлам показали, что сопротивляться Риму бесполезно, потом – что быть подданными Рима совсем не плохо. Налоги были разумными. Вместо произвола угнетавших друг друга племен были установлены закон и порядок. Знатным галлам польстили, дав им римское гражданство. А те из них, кто принадлежал к высшей знати, вскоре смогли надеяться, что станут римскими сенаторами. Вербовщики нанимали в легионы тысячи галльских юношей, обещая им те же плату, долю в добыче и привилегии, которые обычно предлагались солдатам имперской армии.

Поскольку у самих галлов не было высокоразвитой цивилизации, они, как большинство варваров, оказавшихся под таким же давлением, усвоили более совершенные обычаи своих хозяев. Им было легко переименовать своих грубых богов в Юпитера, Меркурия или Юнону. Губернаторы провинций брали молодых вождей в свои дворцы как гостей и заложников одновременно и не только учили их латыни, но и прививали им вкус к произведениям Вергилия и Цицерона, а также учили восхищаться римской одеждой, обычаями римского общества и римскими учреждениями. Власти империи особенно покровительствовали основанию и постройке городов. Древняя греко-римская цивилизация была в первую очередь цивилизацией городов, в отличие от галльского общества, основой которого были деревни. Поэтому римляне поощряли постройку городов как важнейший шаг к латинизации. Иногда прежние кельтские общины преобразовывались по римскому образцу. Но чаще создавались совершенно новые «колонии» или «муниципии», и местных жителей побуждали селиться в них. Очень многие знаменитые города Франции были основаны именно так – непосредственно римлянами. В их число входят (назову лишь несколько из многих) Лимож, Тур и Суасон^[4]. У каждого из этих городов была хартия (часто выданная самим римским императором), позволявшая его гражданам выбирать своих должностных лиц, принимать местные законы и дававшая им очень широкую автономию при условии, что налоги вовремя поступали в императорскую казну. В каждом городе были также храмы римских богов, общественные бани, амфитеатр для боев с дикими зверями и гладиаторских боев по итальянскому образцу, цирк для конных состязаний, форум для торговли и общественных собраний, курия, где собирался местный сенат, театр, где ставили латинские комедии, школы, где обучали латинскому красноречию, – в общем, все атрибуты «маленького Рима». Граждане этого города называли себя римскими именами – Юлий, Фабий или Клавдий, носили длинные тоги и очень старались забыть, что их деды сражались под началом Верцингеторигса.

Что касается управления всей страной, то Галлия долгое время делилась на шесть довольно крупных римских провинций^[5], наместники которых – проконсулы – занимались в основном проверкой налоговых счетов многочисленных городов провинции и были судьями по важным делам. Страна была настолько покорна, что на многих очень обширных территориях власти империи редко считали нужным держать даже один крупный гарнизон. Чтобы добиться исполнения указов римских цезарей, обычно было достаточно одних полицейских. Правда, все знали, что возле Рейна всегда стоят лагерем несколько надежных легионов. Хотя их главной задачей было не давать германским племенам проникать на запад, в империю, эти войска вполне могли получить приказ подавить любые беспорядки в Галлии, если бы возникла угроза восстания.

Таким образом, галльские провинции стали одной из самых процветающих, мирных и важных частей Римской империи. Обладание этими землями позволило цезарям установить связи с более далекими странами – с Британией (которую они завоевали в I в. н. э.) и с Германией (которую они, правда, не смогли завоевать, но в которую много раз вторгались).

Римляне даже дали галлам национальную столицу – Лугдунум (нынешний Лион). Этот город стал элегантным, его великолепные общественные здания выдерживали сравнение с теми, которые стояли на берегах Тибра. В Лугдунуме раз в год собирались представители всех галльских племен, чтобы совершить сложные обряды жертвоприношения в честь «священного императора», которому они были обязаны своим процветанием, а также (это была важная политическая привилегия) подать цезарям прошения о наказании своих обидчиков, в особенности злобных наместников. Эта романизация имела много результатов. Галлы стали одними из самых верных подданных империи.

Они – во всяком случае, верхние слои их общества – почти забыли свой прежний кельтский язык. Былые племенные законы и обычаи тоже исчезли. Некоторые из самых знаменитых поэтов и ораторов позднейшей латинской литературы родились на той земле, которую мы теперь называем Францией. На берегах Роны, Луары и в особенности Мозеля стояли города и великолепные виллы, почти не отличавшиеся от италийских. Здесь Рим одержал одну из своих самых прекрасных побед. Он завоевал эту страну сначала силой оружия, а потом более достойным образом – своей более высокой цивилизованностью.

Почти триста лет после дней Юлия Цезаря галльские земли участвовали в исторической жизни только как часть великой Римской империи. Согласно эдикту Каракаллы (212 н. э.) все свободные жители этих земель стали римскими гражданами, то есть по закону стали равны народу, который первоначально правил ими. Когда империя приходила в упадок из-за грубых ошибок цезарей, плохо управлявших своим государством, из-за деградации армии и из-за существенных недостатков античной общественной системы, которая остановилась на стадии рабства и не развивалась дальше, галлам, конечно, тоже досталась часть общих бед. Начиная примерно с 230 г. н. э. эта часть империи более сорока лет терпела опустошительные набеги германских племен из-за Рейна, которые не могли отразить потерявшие теперь боевой дух легионеры. В результате этих набегов многие галльские города были разрушены. Их уцелевшие жители защищали себя новыми стенами, которые, как свидетельствуют археологические раскопки, часто строились в лихорадочной спешке. Прежнее римское общество явно катилось к гибели, но около 300 г. н. э. стало казаться, что катастрофу удалось предотвратить: в это время власть в империи взяла в свои руки новая династия талантливых императоров. Своими решительными и коренными реформами они на время обеспечили государству безопасность. Римская империя и вместе с ней Галлия получили передышку еще на сто лет.