В общем, имени его мы не знаем. Сколько ни пытались расспрашивать, толку – ноль. О себе ничего не говорит, молчит как партизан, поэтому мы стали называть его меж собой «Иван Иванычем».

К нам его привезли на «скорой», после того, как подобрали на улице тут, у нас, в посёлке Майском, Юрятинского района. Иван Иваныч сидел под окнами какого-то заброшенного дома. Сколько он там просидел, неизвестно, но не ел он уже к тому времени, наверное, дня два, был сильно истощён и обезвожен. Бормотал что-то про последнюю девочку, взрывы, про то, что никто не придёт, и прочее. По всей видимости, его ещё и ограбили, так как никаких денег, ни документов, ни даже телефона при нём не было. Только тетрадка.

Не пытайтесь её, пожалуйста, отбирать. Вообще, парень он не буйный, я бы сказал, даже смирный, если не трогать его тетрадку! А иначе Иван Иваныч вдруг превращается из тихони в дикого кота и зло так смотрит, будто его последнего куска мяса лишают! Меж тем, он сам добровольно предлагает всем эту тетрадку почитать, уверяет, что получил её из какого-то «временного разлома». Говорит, что речь в ней идёт о реальных событиях, которые ещё произойдут «лет так через тридцать». Я взглянул с его разрешения, пролистал, даже снял копию. Направляю её Вам, посмотрите сами. Там какие-то фантазии про каннибализм и педофилию в будущем, ещё какие-то рассказы и рисунки. Очень занятно местами.

Вообще, если честно, по-моему, это просто какой-то переработавший офисный сотрудник. Тетрадку наверняка он сам исписал. Возраст его определить трудно. Когда он к нам поступил, я бы ему дал лет за сорок. Сейчас, когда мы его отмыли, да накормили, выглядеть он стал, скорее, на тридцать. На руке кольца нет, но возможно, что украли. Рубашка у него “Paul Smith”, значит, человек, вообще-то, не самый бедный.

Полицию вызывали, конечно. Полицейские обещали объявить его в розыск, но, сами понимаете, дело это долгое, так что приютите пока Иван Иваныча у себя. У него достаточно интересная форма мании, я потому и прошу Вас его принять. У нас тут ему точно делать нечего, нужна клиника как минимум Вашего уровня.

Мы начали с грандаксина, потом фенозепам на ночь, так он, хотя бы, теперь спит. Там в карте всё есть, конечно, но я так, для проформы, повторяюсь. Вы, Николай Петрович, сами разберётесь, что ему назначить, и меня будете ругать, но, понимаете, мы всё-таки маленькая районная больничка, у меня что есть, то и даю пациентам. Хотя, если Вам интересно моё мнение, то я бы грандаксинчик ещё продлил на неделю, а потом…

Часть 1
Записки Профессора

Начало записей Профессора

Сейчас, когда я пишу эти строки, мне с трудом верится, что была ещё какая-то другая жизнь «до взрывов», где не было практики умерщвления «ненужных» людей. А когда вдруг настали эти страшные времена, первыми съели юристов.

Почему я начал именно с поедания юристов, сам не знаю, мне просто надо было хоть как-то начать рассказывать вам об этой нашей «жизни». К тому же у меня мало времени, так что постараюсь выдать самую суть. Алексей дал мне на размышления одни сутки, хотя думать мне, собственно, не о чём, я всё решил сразу, а выделенное мне моим будущим убийцей время я собираюсь потратить на написание всего «этого» без особой надежды на то, что это кто-нибудь прочтёт.

Я никакой не писатель, поэтому прости мне, мой читатель, возможные филологические огрехи. Ума не приложу, как к тебе попали эти записки, но раз уж ты их как-то раздобыл и читаешь сейчас, значит, ты смог пережить весь этот кошмар, значит, тебе повезло больше, чем мне и моим товарищам. Коли ты выжил, то, скорее всего, принадлежишь как раз к тем, кто всё это организовал. Я имею в виду «взрывы».

Ты, наверное, заранее ко всему подготовился и пересидел несколько лет в специально оборудованном сооружении. А сейчас ты, такой весь бородатый и глубоко верующий, с чувством выполненного долга, ухмыляясь, почитываешь мои записи. Хотя, может быть, ты и не человек вовсе, а инопланетянин, который перебирает своими тремя пальцами эти полуистлевшие страницы, прилетев на нашу опустевшую планету сотню лет спустя. Знаешь ли, я всегда верил в инопланетян. Так и представляю тебя, зелёненького и с огромной головой, медленно моргающего своими жёлтыми глазищами. Впрочем, кто бы ты ни был – неизвестно как выживший человек или зелёненький гуманоид с Альфа Центавры, знай: я не особенно тебе завидую, у меня вообще мало осталось чувств. После пятой отрезанной головы чувства куда-то уходят.

Я пишу на старой ученической тетради в 96 листов. Сколько же таких тетрадей мне пришлось повидать! Сначала я в них писал, потом проверял. Стопка непроверенных тетрадей справа перетекала в стопку проверенных слева. Потом, под конец моей преподавательской карьеры, мы перешли на электронные записи. Но до сих пор перед глазами группка студентов, торчащих около кафедры. Формулы, конспекты. Всё, наверное, сгорело. Хотя, не знаю. За все эти два года, за всю одну непрекращающуюся зиму до здания университета наши поисковые команды так и не дошли. Туда слишком далеко идти, слишком большой риск встретить других «охотников». Да и что бы я там нашёл? Поглядел бы на свой старый рабочий стол? Или, может, покрутился бы, сидя в своём старом кожаном кресле?

Так, с чего я там начал? С юристов. Ты, наверное, спросишь, почему? Видишь ли, мы подошли к делу научно. В самом начале мы провели социологический опрос: выяснили, кто чем занимается, и у кого какие склонности. В начале второго года результаты этого опроса существенно упростили дело. Оказалось, что у нас тут на три этажа «железобетона», на эти жалкие 7 тысяч квадратных метров, приходится 15 юристов, а в придачу к ним ещё 10 риэлторов, 9 чиновников, 8 учителей, 5 журналистов и даже целых 3 депутата! Короче говоря, тут у нас толпилась уйма никому больше не нужных людей, которым не с кем было сутяжничать, некого было учить, не для кого писать. В условиях жесточайшего дефицита еды мы приняли единственно верное решение.

Меня все тут зовут «Профессором», а настоящее моё имя уже давно слезло с меня, словно сухая змеиная кожа.

Воспоминания Профессора о жизни до «взрывов»

В той далёкой жизни, которая была у меня «до взрывов», я, в общем-то, неплохо, как говорили раньше, устроился. Счастливое детство в относительном по советским меркам достатке плавно перетекло в весёлую юность, полную выпивки, концертов и тусовок с какими-то «неформалами», как их тогда называли.

Потом была кафедра физики твёрдого тела при местном университете, где я благополучно защитил диссертацию в надежде «закосить» от армии. Подавая документы в аспирантуру, я вовсе и не подозревал, что проведу в этих стенах почти двадцать лет. На эти годы университет стал моим домом. Детей у меня нет. С женщинами я встречался, но ни с одной из них так и не смог создать прочного долгосрочного союза.

В последние десять лет своей «старой» жизни я забросил преподавание и внезапно для самого себя впервые занялся настоящим делом. Я с головой ушёл в бизнес, став владельцем весьма успешной компании, которая занималась торговлей секс-игрушками. От теории твёрдых тел я перешел к практике: теперь меня всюду окружали многочисленные твёрдые тела, «лингамы», как их было принято называть в той специфической литературе, которую я продавал. «Введите свой могучий лингам в её трепещущее йони в позе огнедышащего дракона и подарите ей незабываемое наслаждение». Что-то такое, кажется, писалось в разноцветных книжках с самодвижущимися картинками, на которых нарисованные герои демонстрировали возможности овладения друг другом. За время технологического бума, который случился незадолго «до взрывов», индустрия секс-развлечений шагнула далеко вперёд. Что касается секса «после взрывов», то на этой теме я надеюсь остановиться отдельно, если мне позволит время.

О «взрывах» и первом годе жизни после «взрывов»

В тот год случилось много примечательных событий. В нашем любимом Континентальном Союзе была принята Директива № 132420-6, которая чуть не поставила меня на грань разорения. В одной из азиатских стран президентом избрали известного актёра, ранее прикованного болезнью к инвалидному креслу, а теперь весело бегающего стометровку. Тогда же Африканский континент, объединившийся в Единую Африканскую Конфедерацию, отчитался о достижении рекордного уровня ВВП, превышающего суммарные показатели Китая и США; ну, а в Исламском Халифате официально запретили сотовую связь, Сеть и телевидение, как вещи, противоречащие нормам ислама.

Про Директиву я вам скоро всё подробно расскажу. Что касается восточного президента, то он стал первым киборгом, избранным на столь важный пост, и доказал всем своим недоброжелателям, что человеческому организму для полноценного существования вполне достаточно одного мозга, к которому можно прикрепить надёжное биомеханическое тело.

С Халифатом сначала все боролись как с чудовищным злом, а потом вдруг признали его существование, поскольку, как считали в ООН, «человеку нельзя навязывать одновекторную модель развития». Поначалу существование этого государства, поглотившего несколько арабоговорящих стран Ближнего Востока, включая, казалось бы, незыблемые монархии Залива, пугало только Израиль. Потом массовая рубка голов на площадях, которая в первое время рассматривалась не иначе как «колоритный национальный обычай, имеющий древние корни», начала пугать «цивилизованный мир» всё больше и больше.

Выяснилось также, что повсюду в этом самом «цивилизованном мире» присутствуют внутренние островки, мини-халифаты, отгороженные от «цивилизации» стеной, живущие по своим законам, не принимающие плоды прогресса, более того, старающиеся всячески от этого прогресса увильнуть. Также вдруг оказалось, что «христиане ничуть не хуже мусульман и тоже имеют право жить в нормальном мире, без ГМО, искусственного оплодотворения, вживлённых в тело чипов и прочих богохульных вещей». В двух исторических центрах христианского мира, Риме и Москве, стали регулярно проводиться какие-то сходы и коллективные молебны, собирающие на площадях сотни тысяч верующих. Забавного вида проповедники в рубищах бродили по городам и весям, призывая людей покаяться. В очередной раз переосмысленный Нострадамус назначил дату конца света, которая, как обычно, не сработала и была привычно перенесена на более поздний срок. Мир раскололся на части. В новом мире мысли отправляли по электронной почте, а в старом болезни лечили святой водой и молитвой.

Пока политики спорили о невероятно важных для человечества вещах и решали, к примеру, какой объём воды необходим косяку искусственно выращиваемой сельди для полноценного существования в гуманных условиях, какой-то бородатый чудак с ядерной мини-бомбой в рюкзаке залез на вершину вулкана и, перевалившись через стену кратера, неспешно покатился в жерло, чтобы приблизить человечество к «очищению». Его примеру последовали многие другие фанатики. Их целью были вовсе не города-миллионники, «очистители» метили в вулканы, нефтяные месторождения, угольные шахты. Через неделю после первого взрыва по всему миру запылали огромные пожары.

Потом, то ли у кого-то из политиков сдали нервы, то ли они решили, покуражиться напоследок, в общем, то, чего все так боялись, случилось. Иран ударил по Израилю, Израиль по Ирану, затем Пакистан по Индии, а Индия по Пакистану… Последнее, что я видел по телевидению, прежде чем оно навсегда отключилось, были толпы людей, которые бегали по полуразрушенным магазинам в поисках еды. Потом исчезло электричество, а с ним погасли и экраны наших электронных устройств.

На наш город бомбы не падали, однако какой-то придурок из «бородатых», следуя логике своих товарищей или точно выполняя их план, подорвал заряд в одной из заброшенных шахт в паре сотен километров к северо-востоку.

Дальше началось сущее безумие как с природой, у которой появился шанс на реванш у человечества, так и с людьми. Я словно маленький мальчик, купивший билет за десять советских копеек, каждый день наблюдал чёрно-белое кино, в котором толпы людей куда-то постоянно бегут и за что-то всё время сражаются.

Поначалу все старались выжить, по старинке надеясь на государство, социальные службы, армию, президента и прочие атрибуты старого мира. Интересно, кстати, где сейчас наш президент? Ещё правит кем-то, или его уже давно съели за ненадобностью? В общем, хрен с ним, с президентом, равно как и с дружной компанией «серых пиджаков» из КонСоюза!

В первые недели после «взрывов» все ещё держались поодиночке, с трудом оглядываясь вокруг, щуря глаза в непривычном мире реальности. Надо понимать, что просто смотреть по сторонам, не прибегая к помощи различных устройств, все к этому времени уже отвыкли. У кого-то погасли окружающие их разноцветные голографические огни, кто-то впервые за много лет снял виртуальные или полувиртуальные очки, у кого-то просто вышла из строя вживлённая в мозг карта, отвечающая за связь с Сетью. Несчастные одинокие люди слонялись по незнакомым улицам, не зная, как без помощи электронных устройств найти свой дом.

Многие собрали вещи и уехали куда-то за город, к «бабушке на дачу», надеясь, видимо, прокормиться за счёт самостоятельно выращенных овощей. Таких, уехавших «к бабушке» за подножным кормом, было огромное количество. Мне кажется, они умерли одними из первых, через пару месяцев после того как пошёл чёрный снег, похоронивший мечту «дачников» об урожае. Снег постепенно побелел, но не прекратился. Он густо засыпал все дороги, парализовал движение и отрезал различные города друг от друга.

Оставшиеся в живых люди стали постепенно сбиваться в стаи, образуя колонии в крупных рукотворных городских сооружениях.

Почему я выбрал подземный паркинг?

Старый советский учебник ОБЖ, найденный мной в первые дни после «взрывов», учит, что лучше всего от радиации спасает (последовательно, в порядке уменьшения защитных свойств): свинец, сталь и железобетон. Вот только где его взять, этот свинец? Со сталью тоже, знаете ли, трудновато – только, если ты не в прокатном цехе, конечно; а вот с железобетоном полный порядок. Заглублённый на три этажа под землю паркинг являл собой просто-таки идеальное сооружение для того, чтобы переждать в нём короткую (как мне тогда казалось) ядерную зиму. Мало того, что тут был многометровый слой железобетона, защиту представляла и сама земля. А ещё здесь были автомобили.

Вы не представляете, сколько всего полезного можно найти в современном автомобиле! Это не только аккумуляторы, провода, металл и пластмасса, но и бензин (хотя, конечно, сейчас бензиновые двигатели стоят далеко не у всех), и много всего прочего, что можно извлечь из наших «металлических коней».

Вокруг меня постепенно начали собираться люди. Совместно мы стали осваивать окружающее пространство: строить навесы, ставить кровати, пробивать отверстия, укреплять входы.

Сначала мы были настроены очень оптимистично. Нам казалось, что с учётом наших объединённых запасов мы сможем продержаться столько, сколько будет нужно. Правда, никто не понимал сколько, но я, обладая некоторыми познаниями в данной теме, весьма убедительно доказывал своим братьям по несчастью, что по расчётам учёных вся эта канитель не продлится более двух-трёх месяцев. «Да, конечно, – говорил я, – урон природе будет нанесён большой, но в скором времени все эти метели прекратятся, пепел от взрывов осядет, а погода постепенно придёт в норму». «Да, конечно, не всем суждено выжить, – вещал я словно перед своими студентами. – Но мы-то знаем, что нас ожидает, мы приготовимся и выстоим».

Так что наши планы, поначалу казавшиеся фантастическими, стали воплощаться в жизнь. В нашем тёмном «Бункере» появились окна, через которые струился, пусть и тусклый, но свет. Мы обустроили все три этажа, мы запустили несколько ветряков, вырабатывающих электричество. Мы всерьёз собирались разводить коз и свиней, а также посадить плодовые деревья. Мы совершили несколько очень удачных набегов на соседние базы и магазины, в результате чего у нас на первое время появились оружие и еда.

О концепции ядерной зимы и о реальном ядерном ударе со стороны террористов

В далёкие восьмидесятые годы двадцатого века тогдашние великие учёные спорили о концепции ядерной зимы. Они предрекали, что в результате ядерной войны, которая должна была случиться между великими державами, в атмосферу будет выброшено такое большое количество сажи, что оно плотным слоем опутает нашу планету, создав тем самым проблему для проникновения солнечных лучей. В результате начнётся ядерная зима: температура резко понизится, пойдёт снег, земля покроется льдом. Противники этой концепции возражали, что, во-первых, для наступления подобного катаклизма необходимо выделение гигантского количества сажи. Образоваться она может в результате горения огромного количества дерева и тому подобных материалов, а всей массы деревьев Земли недостаточно для получения необходимого количества сажи. Во-вторых, сажа не сможет проникнуть в верхние слои атмосферы, а благополучно опустится на поверхность планеты вместе с так называемыми «чёрными дождями». В-третьих, чёрная сажа, осевшая на поверхности, будет вызывать обратный эффект. Она будет притягивать солнечный свет, тем самым провоцируя, скорее, ядерное лето, чем зиму. Спор сторонников и противников данной теории продолжался несколько десятилетий и всегда сопровождался надеждой, что человечеству никогда не удастся проверить достоверность этих аргументов на практике. Увы, сейчас, когда мы, всё же, окунулись в этот чёрно-белый апокалиптический туман постъядерного мира, можно констатировать, что ошибались обе стороны.

В своих расчётах спорящие не учли одной свойственной человеку способности: умению чрезвычайно эффективно и даже изысканно уничтожать себе подобных. Учёные исходили из того, что враждующие стороны будут наносить свои удары по территории противника, стараясь нанести максимальный урон крупным городам, а также военной инфраструктуре противника. Это, так сказать, более современный, термоядерный, вариант ведения «цивилизованной» войны. Хотя в ней и погибнут миллионы людей, но когда-то она всё же закончится. Кто-то станет победителем, и по окончании войны будет подписан акт о капитуляции. А потом, лет этак через пятьдесят, президенты побеждённого и победившего государств будут, мило улыбаясь, жать друг другу руки.

Здесь упомянут важный термин – «государство». Да, вот именно, раньше войны шли между государствами, раньше никому и в голову не могло прийти, что можно вести войну просто против людей как вида. Это-то и не было учтено, равно как и многое другое, прежде всего, наличие огромного числа религиозных фанатиков, готовых ради воплощения своих идей пойти на всё, что угодно. Кем они были, эти гениальные безумцы, фанаты Ницше, Христа и Мохаммеда? Живы ли они или сгинули вместе с нами? Может быть, ты, мой читатель, как раз из их числа? Если так, то, что ж: сбылось так, как вы хотели?

Мне, особенно в ходе моих ранних юношеских поисков, всегда казалось, что религия – это прибежище мира и добра, так как же случилось, что принесли вы нам не мир, но меч? Как вас проглядели политики, правительства, семья и школа? Откуда у вас было столько денег, чтобы построить все эти ваши бомбы и ракеты? Сейчас уже, впрочем, это не так и важно. Мне часто вспоминаются слова друга моей далёкой молодости, который, помнится, уверял, что если у человечества есть бомба, то она (прямо, как по Чехову) «обязательно рванёт». А бомбы у нас, к сожалению, были. Впрочем, сейчас не до сожалений, мне надо успеть сообщить за оставшееся время максимум информации, а не вдаваться в ненужные разглагольствования. Незачем тебя грузить, мой далёкий зелёный человечек! А если же ты мой брат-человек, тебе, наверное, уже известны ответы на поставленные выше вопросы.

О моих друзьях и о том, как я стал президентом Бункера

Не могу не упомянуть о своих друзьях, с которыми я провожу, возможно, последние сутки своей жизни. Нас осталось совсем немного, помимо меня тут рядом «Мясник» и «Электрик». Был еще «Плотник», но он увёл почти всех людей с собой, когда устроил «Исход», «Моисей» хренов! (Я ещё об этом расскажу).

Так вот, значит, Мясник и Электрик. Вообще-то, их зовут, соответственно, Михаил Иванович Смышляев и Сергей Владимирович Дядюшкин. Надо же, я ещё это помню! К слову сказать, фамилии, отчества, да и имена тоже мы уже стали постепенно забывать. Они оказались почти так же бесполезны в нашем новом подземном мире, как телевизоры и беспроводные способы передачи данных.

Мясника я выделил почти сразу. Молчаливый крупный мужчина средних лет производил приятное впечатление как раз тем, что мало говорил, но при этом много делал. Он принимал активное участие в постройке различных сооружений, которые мы возводили, обустраивая наше подземное жильё. Он вносил весьма ценные предложения. Например, именно ему пришло в голову пробить небольшой тоннель между первым и вторым уровнями паркинга, а также создать «зону препятствий» на главном входе в Бункер. Мясник всегда был в гуще работы, всё время с какими-то инструментами. Позже, когда пришла пора кому-то взять в руки топор и нож, чтобы продлить существование одних членов нашей колонии за счёт других, он взялся за дело без малейших колебаний.

Электрик первое время был какой-то дикий. Конечно, все мы поначалу были весьма странноваты, обстоятельства, знаете ли, таковы. Но вот он действительно был очень странным. Создавалось ощущение, что всё в этом мире он видит впервые. Впервые трогает руками бетонные стены, впервые ест невкусную похлёбку из «чего-удалось-достать-то-и-ешьте», вообще, впервые ходит и видит белый свет (который к тому времени стал, скорее, чёрным). Тем не менее, он откуда-то всё знал, этакий «Паганель» нашего времени, чьи знания были лишены какой-либо эмпирики. Он за всё брался, всё пробовал, всему радовался как ребёнок, который получил в подарок кучу игрушек. В общем, Электрик оказался тоже весьма полезен в период нашего обустройства. И ещё, он никогда мне не перечил. Все трое, они никогда мне не перечили.

Под третьим я имею в виду Плотника, нашего раскольника, нашего безвременно ушедшего «Аввакума». Это умный и сильный человек, хотя, может быть, немного излишне эмоциональный. Понятия не имею, почему в нашем демократическом мини-государстве именно меня, а не его сделали президентом. Нет, конечно, «Исход» исправил эту историческую ошибку, и народ обрёл-таки своего лидера.

На самом деле, если говорить о моём «избрании», то народ тут особенно не причём. Обычно так и бывало во время современных выборов в органы власти. Три моих товарища, три верных друга подготовили электорат похлеще «довзрывных» средств массовой информации. И если лет пять назад накачанные через Сеть и телевидение избиратели-полуроботы послушно несли свои бюллетени в урны, изображая подлинное волеизъявление, то мы в силу ограниченности средств обошлись подсчётом поднятых рук.