Узник чести

Пролог

Одинокая скала из бурого камня утопала в золотистом солнечном свете. Над выстроенным на ее грубой поверхности городом нависало темно-синее небо, а разбросанные тут и там маленькие облака напоминали пенные барашки на морских волнах.

Яркие лучи освещали гигантскую площадь, заключенную со всех сторон в клетку из замысловатых строений. Причудливая архитектура города под названием Денриген представала во всей красе именно в центральном районе – дома будто стремились взлететь, указывая на небеса многочисленными башенками и шпилями, а богатству их отделки могли позавидовать и королевские дворцы. Полуденный свет разбивался о позолоченные украшения построек на сотни и тысячи бликов, которые кутали площадь в сотканное из их сияния одеяло.

В самом сердце Денригена находился базар. Как семечко, заботливо взращенное основавшими город купцами, оно разрослось в крупнейший рынок континента. Слава о базаре Денригена гремела по всему миру. Иностранные караваны приезжали сюда с товарами, а покупатели – с золотом, чтобы в конечном счете поменять одно на другое и пуститься в обратный путь. Сотни лавочек, фургонов, магазинов и развалов занимали немалый объем площади, прижимаясь друг к другу плотнее, чем кольчужные кольца.

Чего только не встретишь на здешних прилавках! Пряности и душистые травы с юга, лекарственные растения востока, ковры и ткани, украшенные вышивкой ручной работы, а также многое, многое другое. У бывавших тут впервые базар вызывал радость сродни тому чувству, что испытывает ребенок, который получил на именины долгожданный подарок.

Людской поток равномерно обтекал купеческие ряды. Тысячи глаз одновременно высматривали разложенные повсюду товары, тысячи голосов зазывали покупателей в лавки, а тысячи рук отсчитывали звенящие монеты и складывали их в мешочки и сундуки.

Над всей суматохой душных торговых рядов вздымалась башня, резиденция ордена колдунов Денригена. Хотя у нее и было много названий, для местных жителей она всегда оставалась просто Башней, грандиозной постройкой с сотней узких бойниц, подслеповато глядящих на город. Ее верхушка стала самой высокой точкой на многие дни пути вокруг. В сложном переплетении каменных залов и извилистых коридоров городские маги приготовились провести ритуал, к которому готовились долгие годы.

* * *

Кузнец по имени Хейнвил раздувал угли в жаровне. Его утонченное лицо, которое куда больше подошло бы представителю благородного сословия, а не работнику столь грубого ремесла, было усеяно капельками пота. Кузница мужчины расположилась в углу базара, где продавали разнообразное вооружение: от простейших топоров и булав до изысканных тонких клинков, которые украшались драгоценными камнями. Ни на что не годные в настоящем бою, они отлично смотрелись над камином в домах хвастливых богачей.

Хейн ковал добротное оружие среднего уровня, ведь на него всегда находился свой покупатель. При этом мастер не переставал работать и во время торговли, устраивая покупателям настоящее представление. Кузнец так ловко орудовал своими инструментами, что вокруг его лавки всегда собирались толпы зевак. Местные жители давно привыкли к Хейнвилу, но гостям города определенно было на что посмотреть.

Закончив очередной кинжал и продемонстрировав его зрителям, Хейн положил готовое изделие к остальному оружию – паре одноручных мечей и красивой секире с полулунными лезвиями. На специальном постаменте покоилась жемчужина его коллекции – особый клинок с именем Намтор, который мужчина кутал в дорогие ткани, словно заботливый отец – сына.

Оружие больше всего походило на кинжал кукри, только с более длинной режущей частью. На обеих сторонах клинка ближе к рукояти красовался искусно выгравированный череп. Рисунок поражал воображение кузнеца, ибо Хейн не мог поверить, что человеческие руки действительно способны на такую тонкую работу.

Кузнец вытер пот со лба, снял перчатки и аккуратно снял с постамента этот кинжал, купленный лет десять назад у старьевщика за баснословную сумму в золоте. Перед его мысленным взором возникло морщинистое лицо, редкие пучки седых волос и хитренькая беззубая улыбка. “Да, у этого торгаша язык был подвешен что надо, – подумал про себя Хейнвил. – С каким жаром он рассказывал бредни про бога, который когда-то владел этим клинком, и то, как Намтор ждет возвращения своего хозяина!”.

Впрочем, мужчину нисколько не волновала история уникального оружия – Хейн испытывал к нему скорее профессиональный интерес. Намтор стал для него примером наивысшего мастерства в кузнечном деле, эталоном, на который стоит равняться. Помотав головой, чтобы отогнать нахлынувшие не к месту воспоминания, мужчина глотнул воды из фляги и грузно сел на скрипнувший деревянный табурет.

– Присмотри за лавкой, Квер! – крикнул он юноше, который уже второй год подрабатывал его подмастерьем. Молодой парень со смуглой кожей утвердительно кивнул и отвлекся на очередного покупателя.

– Как торговля сегодня, молотобоец? – улыбнулся проходивший мимо старик с длинной седой бородой.

– Пока не очень, – кивнул ему кузнец и снова отпил. – А ты все без дела шляешься?

– Ну как это – без дела? – Притворно оскорбившись, старик вытащил из-за пазухи стопку золотых монет. – Заметь, еще только полдень, и вот какой улов!

Хейнвил покачал головой, одобрительно цокая языком.

– Я не понимаю, Ловчила, как тебе это удается. – Кузнец с уважением посмотрел на приятеля, которому пошел уже седьмой десяток. Несмотря на почтенный возраст и трясущиеся в старческом треморе руки, этот человек умудрялся горстями тянуть золото у зазевавшихся толстосумов. – Однако ж смотри, а ну как поймают за лапу…

– Что-то подобное я уже слышал от тебя лет двадцать назад, сынок! – хохотнул Ловчила Нер, упрятав добычу обратно. – И за двадцать лет до этого тоже, правда, тебя, Хейн, и на свете еще…

Внезапно на город опустилась идеальная тишина. Все жители без исключения замолчали в один миг, и даже вездесущий пустынный ветер перестал завывать между торговыми рядами. Люди невольно поворачивались лицом к Башне и взирали на нее, скованные непонятной силой. Она притягивала взгляд и не давала думать больше ни о чем.

Ловчила разинул рот, и с уголка его губ побежала струйка слюны, тут же теряясь в бороде. Хейнвил выронил флягу, из горлышка которой хлынула вода. Разливаясь по трещинам среди камней под ногами, как по руслу небольшой речки, она быстро впитывалась в землю.

Кузнец ощутил ледяную пустоту, родившуюся в том месте, где раньше билось его сердце, такое живое и теплое. Мужчина даже не мог вдохнуть – любое движение грудной клетки пронзало его тело морозными иглами. Все, что оставалось делать Хейну, впрочем, как и всем остальным жителям Денригена, это обреченно стоять и не шевелиться.

Прошло несколько бесконечно долгих секунд, и в Башне прогремел взрыв.

Хейнвил вдруг обрел контроль над телом и крепко зажмурился, готовясь к неминуемой смерти. Однако, когда кузнец все же смог открыть глаза, он понял, что никакого взрыва не было – жуткий грохот прозвучал лишь в сознании человека, а резиденция ордена колдунов оставалась целой и невредимой. Мужчина нашел в себе силы оглядеться по сторонам, и волна ужаса захлестнула его с головой – люди, доселе стоявшие, как каменные изваяния, вдруг пришли в движение. Жители и гости Денригена превратились в безвольных кукол, которые упрямо шли вперед странными рывками, то и дело натыкаясь друг на друга. Их невидящие глаза бездумно скользили по затихшему в мрачном ожидании миру вокруг.

Миг – и сила, туго стянутая могучим заклинанием чародеев, всесокрушающим водопадом низринулась на рыночную площадь. Солнечный свет вдруг выцвел и поблек, будто старый платок. На город опустились сумерки. Как оголодавший волк, вгрызающийся в кусок свежего мяса, эта чужеродная миру энергия начала трепать людей, разбрасывая их по сторонам. Она сталкивала бедолаг до хруста костей и вминала их в стены, перемалывая тела в пыль. Алая кровь щедро пролилась на торговый двор.

Поток горячей силы накрыл и Хейна, вытеснив из его груди холод, но по какой-то неведомой причине вскоре отступил, оставив после себя лишь ужасную горечь на языке.

Кузнец опустил взгляд на Намтор, который все еще лежал на его коленях, и увидел, что глаза выгравированного черепа замерцали мертвенным зеленым светом. Еле различимая глазами простого человека магия, которая выглядела как прозрачный пар, быстро поглощалась клинком, разжигая огонь гравировки еще сильнее. Хейнвил понял, что сводившая людей с ума сила оставила его в покое благодаря кинжалу – вернее, это он поглощал ее в себя, как впитывающая воду губка.

Впрочем, у мужчины не осталось сил удивляться – сначала робко, а затем все увереннее он потянул пальцы к оружию и крепко ухватился за его рукоять. Нестерпимая боль обожгла ладонь человека, как будто он голой рукой взялся за раскаленную железную заготовку, а пальцы задрожали, словно между ними вот-вот проскочит молния. Напряжение переполняло тело кузнеца, и он, не в силах больше сдерживаться, громко закричал, стремительно выбросив левую руку перед собой. Крик человека прервался, когда из его ладони вырвался поток изумрудно-зеленого пламени. Огонь быстро сошел на нет, оставив после себя лишь клубы черного дыма.

Вскоре дым рассеялся, и Хейнвил смог вновь увидеть рыночную площадь. Водоворот силы все еще крутился вокруг, всем своим весом обрушиваясь на бренную плоть мира. Сущность, называемая обывателями магией, буквально сошла с ума. Она видоизменяла и преобразовывала все вокруг, работая куда лучше, чем смог бы самый безумный художник среди людей. Некоторые горожане на глазах обрастали шерстью, у них появлялись лишние конечности, снабженные странными костяными наростами и иглами. Чудовища, в которых обратились жертвы могучего заклинания, не стеснялись ими пользоваться, торопясь искромсать тела окружающих.

Некоторые люди раздувались до невероятных размеров, но страшнее всего было то, что отдельные органы росли неравномерно, отчего пара торговцев справа от Хейна были разорваны собственными внутренностями.

Чудом уцелевший до сей поры Квер сидел на камнях площади в нескольких шагах от кузнеца и смотрел на свои руки. Выпученными от ужаса глазами он наблюдал, как его ногти стремительно удлинялись, превращаясь в нечеловеческие когти, острее, чем лезвие меча. Хейнвил попытался его окликнуть, но из сжатого ужасом горла смог прорваться лишь едва прозвучавший хрип.

Парень продолжал глядеть на руки, пока твердые роговые пластинки не коснулись его глазных яблок. Смешанная с кровью густая прозрачная жидкость заструилась по щекам человека, и поток усиливался по мере того, как когти продвигались вглубь черепа. Через пару мгновений Квер рухнул на спину и замер без движения. Бурая лужа растеклась далеко вокруг его головы.

Были на рынке и «везунчики» – немногие избежавшие изменений купцы и покупатели в панике метались по площади, пытаясь протиснуться к выходу, но не тут то было. Ползающие на четвереньках монстры, которые походили на скорпионов, мутанты со страшными пилами вместо рук, огромные чудовища, – вместе они устроили настоящую бойню. Возможно, несчастные измененные пытались таким образом заглушить собственные муки.

К оцепеневшему Хейнвилу подошел со спины немолодой уже черноволосый мужчина в белой рубахе, заляпанной непонятной разноцветной жижей. Его подбородок был измазан острым перцем – очевидно, мужчина торговал пряностями. В первые минуты катастрофы, когда все до единого на площади ощутили холод в груди, он попытался согреть себя, начав поглощать перец и другие приправы. Рот, глотка и пищевод человека горели огнем, но торговец не обращал на это внимания, пытаясь спастись от леденящего сердце мороза. В правой руке мужчина держал бутылку крепкого спиртного, и в перерывах между рвотными спазмами он остервенело пил из нее, будто умирающий от жажды обитатель пустыни, что добрался до колодца со свежей водой.

Через несколько глотков торговца снова вырвало, он схватился левой рукой за фартук Хейна, но при этом продолжал пить. Вскоре бутылка опустела, купец упал на землю и начал конвульсивно дергаться, пока окончательно не затих в луже собственных выделений.

В сознание Хейнвила незваным гостем ворвалась мысль – может, это всего лишь сон? Измученный разум мужчины отказывался принять абсурдную картину, что разворачивалась перед его взглядом, а потому ухватился за эту идею, словно выпавший за борт моряк за протянутую ему веревку. Хейну пришлось приложить всю волю, чтобы собраться с духом и сосредоточиться на реальности. Он должен был узнать, как дела у Мирри…

«О Боги, Мирри! Почему я так поздно о ней вспомнил?!» – Мужчина подумал о своей жене, которая в это время обычно готовила для него ужин. Хейн надеялся, что девушка спряталась в подвале и заперла дверь на все замки. Только в этом случае у него еще был шанс увидеть ее живой.

Делая первые неуверенные шаги к Центральной улице, по которой Хейнвил мог добраться до дома, он чувствовал, как раскаленная сила вливается в его тело через рукоять кинжала. Поднимаясь от правого запястья к груди, она теплыми волнами расходилась к конечностям, заставляя сердце биться чаще, а пальцы трястись от еле сдерживаемой мощи. Когда на мужчину бросился измененный, он горизонтально махнул правой рукой, проведя острием светящегося клинка широкую дугу. Эта дуга обратилась во все то же зеленое пламя, которое без труда разрезало нападавшего пополам. Горячая кровь с бурым оттенком хлынула из перерубленного тела, забрызгав Хейнвила с ног до головы. Вырвавшись с проклятой рыночной площади, кузнец полетел по улицам Денригена.

Хейн не мог узнать родного города. Сошедшие с ума жители, похватав все, что попадалось под руку, вели неравный бой с измененными, в суматохе убивая и друг друга. Кровь ручьями текла с возвышенности, на которой стоял базар, и на Центральной улице они собирались в единый поток, напоминавший горную речку – такую же стремительную и полноводную.

Через пару кварталов Хейнвил миновал дом мясника Джонри – тут он закупался каждые выходные, благо работа кузнеца приносила неплохой доход. Впрочем, теперь мужчина вряд ли когда-нибудь сюда вернется. Разрушенная чуть ли не до основания лавка являла ужасное зрелище: груды разбитых камней, в которые превратились стены; разлетевшееся на тысячу осколков стекло на тротуаре, блестевшее в отсветах пожаров, словно россыпь драгоценных камней. Последний штрих, завершивший картину тотальной разрухи – тело хозяина. Оно лежало посередине обвалившегося здания, и из груди мертвеца торчало несколько копий. Джонри в последнем отчаянном рывке раскинул в стороны аж четыре неестественно длинных руки, но горожане убили чудовище, не позволив ему натворить бед.

Хейн притормозил лишь на мгновение и прижал кулак к груди, отдав честь старому товарищу, как в ту же секунду острая боль прострелила его поясницу. Опустив глаза, кузнец увидел торчащий из-под его ребер наконечник копья. Мужчина повернул голову и столкнулся взглядом с рыжим веснушчатым парнем лет двадцати, который был одет в фартук ремесленника. Копье он уже выпустил из рук, и сейчас оно держалось в теле Хейна без чьей-либо поддержки. Кожа молодого человека выглядела неестественно сухой, а на щеке тупо уставился в бок лишний глаз, которого у нормальных людей там быть не должно. Кузнец в ярости потянул оружие за наконечник и вырвал его из себя, а затем, резко вскрикнув, вогнал обагренное алым острие прямо в сердце стоявшего перед собой паренька.

Кровь из перебитых артерий брызнула с такой силой, что Хейнвилу пришлось крепко зажмуриться от полетевших в лицо тяжелых капель. Измененный в ту же секунду мягко осел на землю, будто подрезанный серпом колосок. Посмотрев вниз, Хейн не поверил увиденному: его рана практически затянулась, и из крохотного пореза сбегала по фартуку лишь тонкая струйка крови!

Вполне оправданно списав свое чудесное спасение на заслуги Намтора, мужчина возобновил бег. Избежав встречи с отрядом городских стражников, исступленно рубивших беззащитных жителей усерднее, чем повара нарезают овощи для гарнира, Хейнвил оказался у порога своего дома. Внушительная каменная постройка с четырьмя просторными комнатами выгодно смотрелась среди маленьких деревянных хижин, будто породистый жеребец в конюшне простого фермера.

Отперев входную дверь ключом, Хейнвил очутился в крохотной прихожей. Мужчина задвинул засов за своей спиной и осторожно пошел в глубь дома, на всякий случай держа оружие наготове. Отодвинув занавеску перед гостиной, кузнец еле увернулся от отличного выпада мечом, сделавшим бы честь самому лихому рубаке в отряде умелых наемников.

– Боги Великие, Хейн, это правда ты! – задыхаясь, проговорила Мирри. Меч выпал из рук девушки, глухо стукнувшись о деревянный пол. Не веря своему счастью, кузнец обнял жену и крепко прижал ее к себе, вдыхая запах густых черных волос.

– Дорогая моя… Любимая… – Хейнвил покрывал острое лицо женщины поцелуями, не переставая говорить нежные слова. – Ты не представляешь, как я переживал за тебя!

– Что происходит там, на улице? – в страхе спросила Мирри, отойдя на шаг от мужа. Ноздри ее вздернутого носика очень быстро раздувались и сходились вновь. – Я ничего не понимаю!

– Я тоже. – Хейн обреченно опустил голову. – Мир сошел с ума! – воскликнул он, но вскоре в глазах кузнеца заблестели искры надежды. – В чем я абсолютно уверен – мы сию же секунду должны выбираться из города. Пойдем со мной, дорогая. Мы справимся!

Мужчина показал девушке кинжал, который все еще мерцал зеленым светом. Мирри крепко зажмурилась, посмотрев в глазницы ехидно ухмылявшегося черепа. Этот клинок пугал девушку чуть ли не сильнее, чем измененные, которые пытались пробраться в дом.

Скрепя сердце она позволила вывести себя из комнаты, и вовремя – буквально через пару минут после их ухода дом Хейнвила поглотил пожар, начавшийся в разных концах Денригена. Как ненасытный обжора, не способный утолить свой голод, он проглатывал деревянные хижины и начисто выедал внутренности каменных построек по всему городу.

Хейнвил и Мирри неслись прочь, оставляя позади лишь клубы едкого дыма. За их спинами то и дело раздавались странные хлопки, похожие на взрывы, но ни один из беглецов не осмелился обернуться, ибо целая армия измененных наступала им на пятки.

Решив, что гораздо безопаснее будет уйти через протянувшийся далеко за стены Денригена храмовый комплекс, Хейн завел жену внутрь величественного собора. Отсюда начинался длинный жертвенный путь, по которому жрецы возносили дары Богам. Кузнец надеялся использовать его, чтобы избежать встреч с мутантами на поверхности, а потому уверенно оставил дневной свет позади.

Тяжелая дверь собора закрылась, отрезав беглецов от преследователей.

Глава I

С давних времен великая река Ронч несет свои воды через все Королевство: от высоких гор Северного предела до разветвленного устья, что впадает в Море Стихий на юге. Здесь, на ее восточном берегу, гордо озирает окрестности приметная вершина, которую люди окрестили именем Тур. Когда-то ее поразил невероятной силы катаклизм, природа которого так и не была изучена. Он образовал на скале идеально гладкую площадку, где легко уместилась бы целая деревня со всеми прилегающими полями и пастбищами. Именно на ней более девяти веков назад и была заложена крепость Турхолд, чье предназначение заключалось в защите северных земель от нападения с воды, так как в этом месте Море Стихий глубоко вдавалось в континент. Замок дал начало славному городу Туринстайну, поскольку прибрежные земли при мягком морском климате оказались чрезвычайно плодородными. Все больше и больше людей стремилось переселиться из дремучих лесов Королевства к более открытым и комфортным для проживания портовым городам.

Прошло около пятидесяти лет с тех пор, как утративший свое оборонительное значение замок Турхолд превратился в ректорат Академии Аэртан. Академия раскинулась на плато скалы Тур, заняв всю его обширную территорию. В центре расположилась необъятная площадь, окруженная рядами деревьев. На северной ее стороне возвышалась некогда грозная крепость Турхолд, а по бокам, как солдаты на плацу, выстроились здания самых важных кафедр. Позади замка были возведены трибуны с рядами сидений, которые взяли песчаную арену в кольцо. На ней проводились практические занятия, показательные выступления преподавательского состава, а иногда устраивались тренировочные бои между учениками Академии. Студенческие спальни располагались прямо у центральных ворот территории, и от них начиналась извилистая тропа, ведущая в город.

Туринстайн лежал в тени гигантской скалы, заняв пойму реки Ронч. Восточный ее берег круто поднимался к Туру, и улицы в этом районе тянулись к вершине зигзагами. Народ здесь жил в основном побогаче, потому частные дома выглядели очень чистыми и ухоженными. Каждый из них имел небольшой дворик с фруктовым садом, где местные выращивали яблони и другие плодоносные деревья. Летом кварталы светились зеленью в лучах мягкого северного солнца, а по весне утопали в чудесных запахах цветущих растений. Многие преподаватели и профессора знаменитой на все Королевство Академии предпочитали тесным каморкам Турхолда здешние особняки с видом на море.

Половина города на западном берегу называлась портовой зоной, и ее населяли портовые же рабочие. Район пронизывало множество рукавов реки Ронч, через которые горожане перебросили аккуратные деревянные мостики. Ближе к морскому побережью один на другом громоздились всевозможные гостевые дома и трактиры для морских путешественников.

Географически Туринстайн располагался очень выгодно, потому почти все проплывающие мимо суда вставали здесь на якорь. Среди них были толстобокие «купцы» – объемные корабли с внушительными грузовыми отсеками, а также рыболовные, пассажирские, военные и другие суда. Любой человек сбился бы со счета, взбреди ему в голову идея узнать точное количество собравшихся в бухте кораблей, настолько плотно набились они в порту.

Собственный оборонительный флот Туринстайна содержался на деньги городской казны, однако он был относительно небольшим: всего две боевые галеры и три легких фрегата. Город не видел серьезного налета уже лет пятьсот, ведь времена междоусобных распрей между алчными соседями-феодалами ушли с тех пор, как династия Нибельторов объединила страны северного континента в единое Королевство, ну а пиратам и прочим лихим людям Туринстайн был не по зубам. Управляющий совет из самых влиятельных и обеспеченных горожан не видел смысла в трате больших средств на защиту от несуществующей угрозы.

По этой же причине в городе почти отсутствовали стены. Лишь на северной стороне богатого района протянулась каменная кладка высотой в два человеческих роста, к которой прилегал храм Богу Тайрольду. Разумеется, при настоящей осаде это укрепление не дало бы никакого тактического преимущества. Портовый район на другом берегу реки и вовсе был лишен фортификационных сооружений, вместо этого горожане обнесли его частоколом, и то скорее для вида.

Подъем к Академии начинался на Площади Мудрости богатого восточного района, и в последние дни лета она была заполнена народом. Вступительные испытания проводились здесь же, на камнях площади. Словно из ниоткуда на ней появлялись ровные ряды деревянных парт, и потенциальные студенты сдавали письменный экзамен под надзором профессоров. Сразу после него площадь расчищалась от мебели, и на освободившемся месте проверялась физическая подготовка желающих учиться. Лишь те, кто успешно проходил оба этапа, допускались на территорию.

В один из таких дней сквозь сияющие позолоченные ворота прошел шестнадцатилетний паренек по имени Рандал Вайрмен. Это был молодой юноша с узким лицом и коротко стриженными волосами русого цвета, которые едва прикрывали высокий лоб. Орлиный нос с заметной горбинкой говорил о наличии в родословной Вайрменов крови южан. Серо-голубые глаза смотрели строго, но в то же время это был взгляд образованного человека с пытливым умом и добрым сердцем. Тонкие губы и острый подбородок завершали картину типичного представителя благородного сословия Королевства.

Как и всех новоприбывших учеников, его снабдили всем необходимым: синим плащом с эмблемой Академии на груди и темно-коричневыми штанами из грубой ткани, что идеально подошли бы для похода в горы, нежели учебе в магической школе. Выдали студентам и учебники, которые едва умещались в небольшой заплечной сумке юного Вайрмена.

Ближе к вечеру новичков отвели в здание ректората. В широком холле бывшей крепости нашлось зеркало, которое занимало всю стену по левую руку от входа. Рандал подошел к нему поближе – такая диковинка не могла не привлечь внимание парня. Кивнув самому себе в отражении, Рандал двинулся за колонной поступивших в ряды Академии студентов.

В главной зале Турхолда состоялась церемония посвящения. Для начала профессор Кирт, глава кафедры истории Конриса, поведал новичкам о школе, куда посчастливилось поступить всем присутствующим.

– Академия Аэртан, или Академия Хранителей, – глубоким голосом говорил старый маг, – была основана верховным магом Королевства Гундриком Могучим, когда он решил, что действующих школ колдовства не хватает для защиты страны от магических угроз. Причиной этому послужил тот факт, что все предыдущие академии и университеты не специализировались на борьбе с этой напастью. В одной только столице Королевства, Фолкстайне, уже есть несколько образовательных заведений, таких как Школа Боевых Магов Фреддинга, однако их выпускники работают строго в определенных направлениях колдовства. Те же боевые маги – непревзойденные мастера баталий, но они абсолютно беспомощны в борьбе со свободной силой. И вот, в 650-м году После Основания Королевства, такая школа наконец появилась здесь, в Туринстайне. И без того процветающий город достиг зенита своего величия! По экономическому развитию он стал вторым в государстве, уступив почетное место лишь столице, и свое высокое положение Туринстайн занял только благодаря нашей с вами Академии!

Когда отгремели аплодисменты профессору Кирту, на трибуну тяжелой поступью взошел высокий человек с зачесанными назад седыми волосами и короткой бородкой-подковой. Рандал надолго запомнил вступительную речь мастера Деогара, главы Академии. Уже пожилой, но сохранивший благородную стать мужчина оглядел заполненный людьми зал своим цепким взглядом и заговорил:

– Аэртан… Этот титул звучит гордо, верно? Многие из вас пришли сюда с мечтами о славе. Вы думаете, что после окончания Академии в одночасье станете героями, которых будут с распростертыми объятиями встречать в любом уголке Королевства. Рисуете себе картины, на которых люди тянут к вам руки в надежде, что хранители защитят их от опасности. Возможно, вы и сами не признаетесь в этих желаниях, но я отчетливо вижу их в глазах многих первокурсников.

Взяв небольшую паузу, мастер продолжил:

– Прошу меня простить, молодые чародеи, но я вынужден развеять обманчивые иллюзии о вашей будущей жизни. Быть одним из аэртан – значит нести тяжелейшую ответственность за все беды Королевства. Это кропотливый и неблагодарный труд, который далеко не каждому по плечу. Сила, повелителями и слугами которой мы являемся, непостоянна и непостижима. У нее причудливый характер и строптивый нрав. До сих пор не изучена и малая толика всех возможностей магии. Мы понятия не имеем, к каким еще последствиям может привести насильное взаимодействие материи нашего мира с этой чуждой для него энергией. Одумайтесь, пришедшие сюда за подвигами и геройством! Это место не для вас. Но тех студентов, кто понимает, что ждет его в будущем, кто на самом деле готов ко всем препонам на пути хранителя, я приветствую всей душой. Добро пожаловать, друзья! Мир нуждается в вас!

Новоприбывшие ученики были поражены выступлением ректора. Не такой речи они ждали от Убийцы Чудовищ, чье прозвище говорило само за себя! Будучи самым отвязным выпускником Школы Боевых Магов, которую упоминал профессор Кирт, Деогар наплевал на приказы и не отправился на очередную войну с южанами. Молодой чародей избрал собственный путь, начав странствовать по миру и оказывать любую посильную помощь простым людям. Деогар прожил жизнь Героя с большой буквы, о которых слагают легенды.

Все ребятишки Королевства от мала до велика слушали сказки об Убийце Чудовищ. Он воистину был живым справочником по бестиарию Конриса, поскольку видел практически каждого его представителя своими собственными глазами. Новоиспеченные первокурсники были уверены, что Деогар станет вдохновлять их на подвиги и вечную погоню за славной дракой, а не отпугивать от пути аэртан. Впрочем, старый маг был очень мудрым человеком, и Рандал ему поверил. Глядя в уставшие глаза Деогара, на его изможденное лицо, юноша сразу понял, каково это – ежедневно и еженощно мотаться по Королевству, отдавая всего себя борьбе с освобожденной силой. Хранителям приходилось разбираться в переплетенных клубках чужих заклинаний, сработавших не тогда и не так, как надо, или умерщвляя порожденных энергией чудовищ, иначе именуемых измененными. Впрочем, это никак не умерило пыл юноши: Ран с самого начала хотел приносить пользу Конрису, а потому не собирался идти на попятную.

После церемонии смотрители общежитий повели первокурсников к студенческим спальням. Они находились в двух высоких строениях, по форме напоминающих пирамиды, потому что каждый следующий этаж был меньше предыдущего. Сложены здания были из плотных кирпичей, в щелях между которыми тут и там торчали всевозможные флажки, горящие факелы, затупленное холодное оружие и огромное количество других украшений. Студентам позволили самим заниматься декором своих жилищ, потому, например, спальня девочек вся была покрыта цветами и увита виноградом.

В каждой из «пирамид» было пять этажей – по количеству лет обучения в Академии. Первокурсники жили на первом, в основании постройки, ведь и количество студентов было наибольшим. Чем старше курс, тем меньше в нем оставалось учеников, потому как жизнь здесь была действительно тяжелой, и многие талантливые ребята не выдерживали нагрузки. Они уходили в другие магические школы, не столь требовательные к студентам, либо и вовсе оставляли работу с магией, столь неблагодарную и даже опасную.

Прямо под плоской крышей здания обитал пятый курс, самый малочисленный и тихий. Практически все свободное время будущие выпускники посвящали зубрежке магических формул и оттачиванию навыков обращения с оружием.