Эта и ещё 2 книги за 399 ₽
инстинкты. Чувства меняются, уходят и приходят, а инстинкты остаются неизменными. Если лугару учуял свою пару – все, выбора нет. Нравится, не нравится – не имеет значения. Природа все равно возьмет свое. Можно бегать от судьбы сколько угодно, но, в конечном счете, это только небольшая отсрочка. – Ты так говоришь, будто уже испытал на
инстинкты. Чувства меняются, уходят и приходят, а инстинкты остаются неизменными. Если лугару учуял свою пару – все, выбора нет. Нравится, не нравится – не имеет значения. Природа все равно возьмет свое. Можно бегать от судьбы сколько угодно, но, в конечном счете, это только небольшая отсрочка. – Ты так говоришь, будто уже испытал на
Алина Углицкая Безумное притяжение
сарказм, – ответила та, отступая. – Ну, мы идем? Лес начинался буквально в трех шагах от периметра. Он окружал поселок плотной стеной, и лишь с северной и восточной стороны его разрезала серая лента шоссе. Уже через десять минут Мира шагала по узкой тропинке между деревьев, вслед за Алексом и Мариной. Анна шла позади, и девушка чувствовала легкий запах ее духов, потому что ветер дул в спину. Солнечные лучи прятались в густых кронах, почти не попадая на землю, покрытую густым слоем прошлогодней листвы, но глаза Миры быстро адаптировались к полумраку. Даже больше: чем темнее становилось вокруг, тем лучше она видела. А еще слышала и обоняла. У нее было такое ощущение, что она вот-вот шевельнет ухом, как
сарказм, – ответила та, отступая. – Ну, мы идем? Лес начинался буквально в трех шагах от периметра. Он окружал поселок плотной стеной, и лишь с северной и восточной стороны его разрезала серая лента шоссе. Уже через десять минут Мира шагала по узкой тропинке между деревьев, вслед за Алексом и Мариной. Анна шла позади, и девушка чувствовала легкий запах ее духов, потому что ветер дул в спину. Солнечные лучи прятались в густых кронах, почти не попадая на землю, покрытую густым слоем прошлогодней листвы, но глаза Миры быстро адаптировались к полумраку. Даже больше: чем темнее становилось вокруг, тем лучше она видела. А еще слышала и обоняла. У нее было такое ощущение, что она вот-вот шевельнет ухом, как
это серые столбы дыма над медленно остывавшими остатками домов и безмолвно скорбящие тени тех, кто остался в живых. Что он тогда ощутил? Невероятное чувство потери. Безысходность. Бессилие. Ненависть к самому себе за то, что
это серые столбы дыма над медленно остывавшими остатками домов и безмолвно скорбящие тени тех, кто остался в живых. Что он тогда ощутил? Невероятное чувство потери. Безысходность. Бессилие. Ненависть к самому себе за то, что
Или сделать шаг вперед? Переступить через свой страх, сомнения
Или сделать шаг вперед? Переступить через свой страх, сомнения
дыбы. Руль вырвался из неуверенных рук, переднее колесо завихляло. Еще секунда – и «Кавасаки» упал бы набок, пошел юзом, таща девушку за собой по земле. Но этого не случилось. Один из волков подскочил, ударил плечом в раму, и падающий мотоцикл завалился в обратную сторону. От толчка Мирослава слетела
дыбы. Руль вырвался из неуверенных рук, переднее колесо завихляло. Еще секунда – и «Кавасаки» упал бы набок, пошел юзом, таща девушку за собой по земле. Но этого не случилось. Один из волков подскочил, ударил плечом в раму, и падающий мотоцикл завалился в обратную сторону. От толчка Мирослава слетела
Алина Углицкая Безумное притяжение
Алина Углицкая Безумное притяжение
голос сорвался в постыдный всхлип. – Что-о? – брови блондина взлетели вверх в искреннем недоумении. – Ты решила, что я… Черт! Он сплюнул с нескрываемой злостью. – Слушай, – сжал ее руку сильнее, – тебя никто не обидит, поверь. С нами ты в безопасности! Она хотела ему поверить. Хотела. Но не могла. Что-то сидело внутри нее, какое-то то ли забытое воспоминание, то ли неосознанное предчувствие. И это что-то шептало: нет, нельзя верить
голос сорвался в постыдный всхлип. – Что-о? – брови блондина взлетели вверх в искреннем недоумении. – Ты решила, что я… Черт! Он сплюнул с нескрываемой злостью. – Слушай, – сжал ее руку сильнее, – тебя никто не обидит, поверь. С нами ты в безопасности! Она хотела ему поверить. Хотела. Но не могла. Что-то сидело внутри нее, какое-то то ли забытое воспоминание, то ли неосознанное предчувствие. И это что-то шептало: нет, нельзя верить
ему. Выйдя на улицу, аккуратно прикрыл за собой двери. Ром обнаружился в пяти шагах от домика. Сидел, привалившись к дереву, и жевал травинку. Увидев альфу, вскочил на ноги. – Есть у меня кое-какая мысль, – сказал Северин задумчивым
ему. Выйдя на улицу, аккуратно прикрыл за собой двери. Ром обнаружился в пяти шагах от домика. Сидел, привалившись к дереву, и жевал травинку. Увидев альфу, вскочил на ноги. – Есть у меня кое-какая мысль, – сказал Северин задумчивым
она нервным жестом потерла лоб. – Ладно, не мучайся. Попробуем позже. Все-таки это все выглядело более чем странно. Если один из ее родителей лугару, в чем Северин абсолютно не сомневался, то, как получилось так, что девчонка ничего не знает о своих генах? Говорит, жила с бабушкой и дедушкой? А эти бабушка-дедушка кто? Люди? Или лугару? Если лугару, то почему жили среди
она нервным жестом потерла лоб. – Ладно, не мучайся. Попробуем позже. Все-таки это все выглядело более чем странно. Если один из ее родителей лугару, в чем Северин абсолютно не сомневался, то, как получилось так, что девчонка ничего не знает о своих генах? Говорит, жила с бабушкой и дедушкой? А эти бабушка-дедушка кто? Люди? Или лугару? Если лугару, то почему жили среди
Чтобы воспользоваться акцией, добавьте нужные книги в корзину. Сделать это можно на странице каждой книги, либо в общем списке: