Цитаты из аудиокниги «Профессия: ведьма», страница 40
– Дернул меня леший за язык… Праздник Урожая… Состязание лучников… Честная борьба… Ценный приз… Разослать приглашения всем расам… Вот, полюбуйтесь. Доприглашался. Кой гхы… леший его сюда занес?
– Вы его пригласили, – любезно напомнила я.
– Да, но я же не думал, что он приедет. – Учитель словно оправдывался передо мною, нервно ощипывая гусиное перо. – Я ожидал вежливого отказа. Как всегда.
Просто удивительно, насколько хрупкой и беззащитной может чувствовать себя женщина в крепких мужских руках. И я впервые поймала себя на кощунственной мысли, что быть женщиной не так уж плохо...
-А ты, женщина, сосуд греховный, почему в столь спелом возрасте без мужа обретаешься, очага семейного не блюдешь?
-Приложиться бы к тому сосуду! - хмыкнул Вал, звучно шлепнув меня по ягодице.
– Учту. Что это за вой? – сев и отбросив одеяло, я сладко потянулась. – Кто-то помер?
– Заезжий гусляр дает концерт на пустыре. Прямо сказать, репертуар у него… драматический.
– Драматический?! – рявкнул тролль, появляясь в дверях. Творчество гусляра, несомое в массы, ворвалось в горницу жуткой какофонией воплей, стонов и треньканья струн. – Да его, видать, повивальная бабка не просто вниз головой уронила, а с размаху башкой о стенку шмякнула – уж больно отвратный голос у младенца прорезался.
– Неужели у такого неординарного таланта нашлись поклонники? – я подошла к окну. Жиденькие сумерки, перемешанные с туманом, размывали очертания домов и облетевших деревьев. Тускло мигали лучины в окнах соседних изб. Нещадно чадил костерок, разложенный на незастроенном пятачке возле каменной колоколенки. Семь или восемь нижнекосутинцев с остекленевшими глазами внимали леденящей кровь балладе о Шиване-царевиче и Здыхлике Неумиручем. Фальшивое треньканье вызывало живейший отклик в сердцах страдающих от похмелья жителей.
– Ай-яй-яй-яй-яй-яй-яй, убили Ваню, убили Ваню, убили… – на разные лады завывал гусляр, терзая инструмент узловатыми пальцами.
Не удовольствовавшись простой констатацией факта, гусляр дрожащим фальцетом завел сказ о пытках, на которые проклятый упырь обрек несчастного царевича в отместку за заведомо безуспешное покушение на его, Здыхлика, бессмертное тело. Пять куплетов было посвящено подробному описанию клещей, щипцов и крючьев. Эту песню надо было петь не детям, а преступникам в исправительных учреждениях, чтобы закоренелые бандиты плакали, каялись и бились головами об пол. Последние часы Шивана были ужасны. В них не было ни рифмы, ни мелодии. Агония царевича смешалась с агонией струн.
Гусляр умолк, и я поняла, что Шиваня не воскреснет. На руках у женщины разревелся ребенок, ему с охотой вторила лохматая дворняга. Добрый дядя гусляр погладил несмышленого отрока по русой головке и пообещал спеть что-нибудь еще, столь же трогательное и нравоучительное. Штатный палач, присутствовавший в числе зрителей, плюнул и ушел, заявив напоследок, что теперь долго не сможет уснуть. Гусляр воспринял заявление профессионала как комплимент и вдохновенно прошелся руками по струнам.
– Еще одна жизнеутверждающая песня о смерти – и он труп, – мрачно процедил Вал.
И любимец муз не подкачал. Более веселой песни я в жизни не слыхала. Причитания плакальщиц над открытым гробом ей и в подметки не годились. На середине куплета тролль вскочил и с яростным воплем кинулся на свет костра. Не прошло и пяти секунд, как мы услышали пронзительный крик и треньканье гуслей, разбиваемых о голову злополучного барда. Слушатели разразились бурными аплодисментами.
– Хватит, собирайтесь. – Вал, тяжело дыша, подошел к окну и протянул руку за лежавшей на столе сумкой. – Пора идти.
У Лёна не так уж много недостатков, основные из которых – клыки и крылья. Само собой, о них я умолчала, чем еще больше подогрела Велькино любопытство.
– Он не местный? Откуда приехал? Знатного рода, да?
– В его государстве знатнее только боги… – вздохнула я.
Беззаботный мир маленькой девочки разлетелся на колючие осколки. Взрослая женщина стояла на коленях рядом с умирающим другом.
- На продажную девицу в тёмном переулке напал вампир, она назвала ему цену, и он испарился от ужаса.
Дорога легко ложилась под копыта лошадки и очень тяжело – под мой изнеженный зад.
Захлебнувшись глухим протяжным рыком, я схватила ведро с колодезной водой, свежей и холодной, и опрокинула его над головой вампира. Судя по реакции Повелителя, этот способ побудки был ему неизвестен. Вскочив, как ошпаренный, он выругался такими словами, что ведро выпало у меня из рук.
у питейного заведения материализовался один из богов, оставил громы с молниями на входе и спросил кружку пива и воблу.
