Исповедь

Деньги, которыми обладаешь, - орудие свободы; деньги, за которыми гонишься, - орудие рабства.

То, что один человек пишет другому, не предназначается для публики.

Праздность, любимая мной,— не праздность лентяя, который остается неподвижным, скрестив руки в полном бездействии, и размышляет не больше, чем он действует. Нет, это одновременно праздность ребенка, находящегося в постоянном движении, хотя ничего не делающего, и праздность пустомели, несущего всякий вздор, в то время как руки его отдыхают. Я люблю заниматься пустяками, браться за сто дел и ни одного не кончать; идти куда глаза глядят, ежеминутно изменяя направление; следить за полетом мухи; стараться передвинуть каменную глыбу, чтоб посмотреть, что под ней; горячо приняться за работу, требующую десятилетнего труда, и через десять минут без сожаления бросить ее; наконец — целый день бездельничать и во всем следовать лишь минутному капризу.

Трудней всего признаваться не в том, что преступно, а в том, что смешно и постыдно.

Моё рождение было первым из моих несчастий.

Если б люди могли читать в сердцах друг друга, было бы больше желающих спуститься, чем жаждущих возвыситься.

Незначительность моего успеха у женщин всегда объяснялась тем, что я слишком их любил.

Я чувствовал, что если буду писать для хлеба, то скоро погублю своё дарование, ибо оно заключается у меня не столько в искусном пере, сколько в сердце, порождено возвышенным и благородным образом мыслей, который только один и мог его питать. Ничего могучего, ничего великого не может выйти из-под продажного пера.

В уединении особенно чувствуешь, какое преимущество жить с человеком, умеющим мыслить.

Величайшим моим несчастьем было неумение противостоять ласке: я уступал ей, и это всегда кончалось для меня плохо.