Всегда мечтала озаглавить свой текст о Фицджеральде именно так, хоть и не представляла, когда мне выдастся такая возможность — разве что придется где-то жаловаться, что я всегда вписываю в его фамилию лишние буквы. Но вот же, сбываются даже самые странные мечты.
Как же прекрасно начинается эта книга! — не говорил, наверное, никто и никогда о кратких биографиях известных людей, однако ж я теперь скажу. Предисловие к "Биографии Фицджеральда за час" (я прочитала за 40 минут, верните деньги) просто блестит и переливается великолепием. Взять даже первую строку:
Фрэнсиса Скотта Фицджеральда опередили многие – даже те, кто пришел в литературу следом за ним, оказались при жизни удачливее.
Ведь идеальная завязка! Или вот, покорившее меня предложение с критической массой эпитетов:
по прекрасному маленькому рассказу «Забавный случай с Бенджамином Баттоном» в 2008 г. снят утомительно огромный и роскошный фантастический фильм, весь в звездах американского кино.
Такую словесную пышность я могла бы читать, не отрываясь, даже если бы мне на это потребовалось больше 40 минут, а в конце я провозгласила бы эту книгу новыми "Петровыми в гриппе" независимо от содержания. Предисловие к биографии Скотта насквозь прекрасно и своим поэтично-публицистическим стилем, и анализом основных мотивов в его творчестве. Их не то чтобы трудно заметить в самих произведениях, но автор биографии идет дальше и красиво объясняет, например, почему "Гэтсби" не устарел за сотню лет, а, наоборот, перестал быть чисто американским романом и превратился в мировую классику.
ФСФ почти без исключений писал об американцах, разбогатевших недавно и, в общем, не понимающих, что им это дало.
Лучше ведь и не скажешь. Фицджеральд, как будто единолично задал тон "ревущим 20-м". Когда я, зависнув над хронологией жизни Скотта, в ужасе спросила, какой сейчас год, мое родное создание, не отрываясь от чтения своего комикса, полным сарказма тоном серьезно ответило: "Тысяча девятьсот двадцать первый". Что тут добавить по поводу сохранившейся злободневности "По эту сторону рая" или "Гэтсби".
Фицджеральд как никто умел воспевать роскошь и трагизм той эпохи после опустошающей Первой мировой. Его строки стали голосом "потерянного поколения". Вот как его характеризуют в этой книге:
Поколение утративших цель, направление, блуждающих — выживших, но духовно контуженных.
Я несколько раз перепроверила, но это реально написал не Хэмингуэй, а Кубатиев. Просто блеск!
К сожалению, дальше предисловия книга становится обычной краткой биографией, которая скачет по верхам основных событий в жизни и книгах писателя. На такое бы хватило уже и моего копирайтерского таланта:
Терри Прячет родился в декабре 2020 года во вполне состоятельном чате ранее безымянной команды "Долгой прогулки", где смешались трое опытных и один неопытный игрок. Назвали его в честь известного английского писателя, сэра Терренса Дэвида Джона Пратчетта. Среди других его примечательных тезок стоит упомянуть Страшного Терри из мультсериала "Рик и Морти".
За двенадцать месяцев игры ТП, как мы далее будем его называть, достиг определенной известности, упорно не сходил с дистанции, несмотря на препятствия, попадал на главную и светился во флудилке. Слава Терри шла впереди него, его жизнь была яркой, как пламя сгорающей плюшки на зимнем ветру. Среди многочисленных произведений ТП стоит отметить несколько творческих стихотворных отчетов, однако не все написанные от его имени шедевральные рецензии были по достоинству оценены современниками на полные пять баллов.
Формат книги не позволил автору раскрыть ни самые безумные моменты жизни Фицджеральда, ни более подробно пересказать его произведения. В какой-то момент я переключилась на чтение биографии Зельды, жены Скотта, в другом месте. У Кубатиева она все-таки выступает больше музой писателя, в том смысле, что все заслуги женщины по умолчанию приписываются мужику. Не буду спорить с тем, что Зельда была совершенно безумна (клинически — это очень грустная история), но это не оправдывает того, что Скотт неприкрыто заимствовал строки из ее дневников и тиранил ее, запрещая использовать автобиографические элементы в ее собственных романах. Скотт и Зельда были ужасной парой, разрушительной и саморазрушительной, зато они были, наверное, самыми первыми инфлюэнсерами в современном понимании. Сумасбродные мастера слова, которые совершенно не были приспособлены к жизни, но из всего могли сделать скандал и шляпку — таких персонажей трудно переплюнуть, поэтому Фицджеральд раз за разом выписывал себя с женой в каждом своем романе.
Интересное, кстати, наблюдение, которого я раньше не делала. Единственный роман Зельды называется Save me the waltz, и абсолютно надмозговый перевод на русский звучит как "Спаси меня, вальс". Чувствуете надрыв, крик о помощи? Так вот, в оригинале его нет — там наоборот, контроль, спокойствие, обещание. Кубатиев переводит его точнее, даже, может быть, чуточку слишком самоуверенно: "Этот вальс за мной". Но я не танцую и с трудом считываю фразу, построенную таким вот образом. Если бы это была строка из кино, я перевела бы ее как "Мы еще потанцуем", и черт с ним, с вальсом. Зельда танцевала и жгла всю жизнь, пока не сгорела. Буквально. Спасать было некого. Оставалось только обещать.
Под конец книга окончательно превратилась в рекламу памперсов: Скотт пил и писал, пил и писал, пока не умер. В какой-то момент я, не дочитав до конца две минуты, ушла скачивать Ивлина Во ради дополнительных крупиц информации о работе ("журнальной проституции"! — вот это уже Хэмингуэй) Скотта в Голливуде. История семьи Фицджеральдов, начинавшаяся ярко и звездно, обернулась леденящей душу трагедией. После блестящего предисловия мне страшно не хватило в этой биографии хоть чего-то человеческого, хотя бы подробностей о бромансе Скотта с Хэмингуэем. Но это сейчас принято показывать звезд обыкновенными людьми а тогда о своей жизни лучше всего сказал, конечно же, сам Скотт:
Меня отвлекли от писания. Я решил заняться футболом, курением, подготовкой к колледжу — словом, всем тем, что не имело ни малейшего отношения к реальной жизни, которая, разумеется, была сочетанием описаний и диалога в настоящем рассказе.
Отзывы
2