Читать книгу: «Алька. Кандидатский минимум», страница 8

– Катастрофа, мы сейчас будем.

Взяв с собой куклу и уцелевшую тысячу, прикатили к Яковлевым, я рассказал, как мы хотели заработать на обмене, вернул тысячу. Лёха подробно изложил все перипетии нашей бездарной операции, выпили, сели обсуждать, кто и сколько заплатит за наш просчёт. Катька вдруг заявила:

– А Яковлев и заплатит.

– А он-то почему?

– А он тут хорошо «Волгу» продал, вот теперь пусть и платит.

Жору недавно в самом деле развели при продаже чёрной «Волги». Продавал он её армянам, которые работали в связке с ментами, продавал за двадцать тысяч – десять через комиссионку и десять налом сверху. Получив десятку налом, поехали вместе с армянами в магазин, оформили продажу, он собрался ехать домой, и армяне любезно предложили подвезти его до метро. По дороге их тормознули менты – обэхаэсэсники, устроили спектакль – спекуляция и прочее – и великодушно отпустили, забрав наличные. Был у Жоры один хороший знакомый – начальник ОБХСС Союза, но Гутя зассал звонить ему при ментах. Поехал после разборки прямо к нему, начальник вызвал ментов к себе и тут же уволил, но деньги-то уже тю-тю.

Катька никак не могла ему простить этого промаха, вот и решила поквитаться. Коля эту инициативу тут же поддержал, заявив:

– Счёт один-один, второго тайма не будет.

Его можно было понять, но как мне потом глядеть Жоре в глаза? И я сказал:

– Нет, так не годится. Каждый должен понести свою меру ответственности. Ты, Николай, хотел продать без всякого риска, а так не всегда получается. Тебе, Катюша, всё не сидится спокойно, вот и нашла на свою жопу приключений. Мы – два мудака – влезли в дело, в котором не смыслим ни уха ни рыла, получили своё, поэтому предлагаю по штуке с каждого. Ты, Коля, теряешь штуку, каждый из нас возвращает тебе по штуке чеков. У нас с Лёшкой чеков нет, каждый вернёт тебе по две тысячи рублей.

Предложение даже не обсуждалось, всё признали, что так будет справедливо, выпили, я добавил Николаю:

– Я тебе в Питере дам человека, всё сбудешь по хорошему курсу.

– А откуда у тебя в Ленинграде знакомые?

– А у меня есть друг, в Грузии родился, а у него близкий друг – кавказец, директор овощного магазина на Невском, вот он всё у тебя купит.

– Алик, а не произойдёт всё так же, как сегодня?

– Обижаешь, всё будет по-взрослому, мамой клянусь, ты же сам с ним напрямую будешь общаться.

Я позвонил Сашке Тележникову.

– Сань, привет, Алек. У меня к тебе просьба: позвони Резо в Питер, попроси его об одолжении – к нему человек с просьбой обратится, скажи, что от тебя, пусть поможет. Я тебе завтра всё объясню, сделаешь – перезвони мне по телефону.

И я назвал Катькин номер телефона.

– Хорошо.

Минут через пятнадцать Санька перезвонил.

– Всё, я с Резо договорился, записывай его координаты.

Я отдал телефон Реваза Николаю, мы распрощались и уехали. Николай укатил в Ленинград, через неделю перезвонил и попросил выслать первый транш. Я снял в сберкассе девятьсот рублей, заработанные летом, добавил сотню, отдал Лёшке. Он добавил свою тысчонку и отослал деньги почтовым переводом. На следующий день я получил почтовое уведомление: «Две тысячи имярек вручила лично. Заведующая отделением номер…»

Николай встретился с Резо, и тот купил у него всю оставшуюся сумму. Весной он позвонил мне, мы обсудили, что за нами осталось. В силу того, что я помог ему хорошо продать остаток чеков через Резо, он простил мне мою часть долга, но затребовал, чтобы Лёха закрыл свою часть долга. Я сообщил Алексею, а он посоветовался с отцом и решил не платить.

Этот инцидент весьма повлиял на наши отношения с сестрой. Она вдобавок сказала нашей матери, что не уверена, что мы эти деньги не присвоили. Узнав об этом, я прекратил общение с ней и Георгием, впрочем, они тоже не горели желанием такого общения, в общей сложности мы не общались около десяти лет.

Поначалу я очень переживал – была сестра родная и не стало, потом как-то успокоился, что ж сделаешь, нет так нет.

* * *

Весной семьдесят девятого на кортах «Связиста» познакомился с аспирантом секции сварки нашей кафедры Димой Слинко – был он помоложе меня года на три. Играли мы примерно в одну силу, Дима был физически покрепче, я – чуть быстрее. Как-то возвращаясь с кортов в институт, разговорились, Димон поинтересовался:

– Чем летом-то собираешься заниматься?

– Да ничем особенно, тестю, наверное, буду помогать на даче дом закончить.

– А что, имеешь строительный опыт?

– В Норильске был в строяке, рабочий и производственный изрядный – я всё ж таки слюсарь четвёртого разряда, такелажник второго, конструктор первой категории. Практически как Алексей Пешков – кем только не был.

– Слушай, мы тут собрались на шабашку в Калининскую губернию, если есть желание, можешь присоединиться. В бригаду надо не меньше пяти человек, а нас четверо.

– А чего строить собираетесь?

– А кто её знает, на месте определимся.

– А что за ребята, работать-то руками им приходилось?

– Друг детства с приятелем, ещё парень. Всем на шабашках или в строяках трудиться приходилось.

– Ну, давай поработаем, когда отъезд намечается?

– В первых числах июля, ближе к отъезду договоримся.

Договорились. Рано утром четвёртого июля Димка познакомил меня с тремя парнями, ожидающими электричку на перроне пригородных поездов Ленинградского вокзала. Двое – примерно Димкиного возраста, Анатолий – сосед Димки по двору, Вениамин и Алексей лет девятнадцати-двадцати – парни весёлые, лёгкие, с интеллектом. Два часа в электричке до Калинина протрепались о том о сём. Парни рассказали, что конечной точкой маршрута будет Старица – древний городок на Волге, там есть строительная контора – ПМК¹², которая набирает летом бригады сезонных рабочих для строительства объектов на селе. Кроме неё, есть ещё другие организации, занимающиеся строительством различных объектов на селе. В Калинине пересели в автобус и через полтора часа были в Старице.

В Старице мы разделились: я с молодым членом нашей бригады поехал в какой-то близлежащий посёлок поискать работу там, а Димка с пацанами должны были искать счастья в ПМК.

Наша поездка оказалась безуспешной, начальник, к которому мы попали, был изрядным «жуком», первым делом поинтересовался:

– Работу ищете? А левый цемент достать можете?

– Да нет. Откуда?

– А чего же вы тогда заработаете, если даже сами цемент достать не можете? Так-то у нас с цементом перебои, не привезут вам в срок – вот у вас и простой. Вы, кстати, надолго приехали? И сколько вас?

– На месяц. Пятеро.

– Так у вас всё должно кипеть, поставки день в день, а иначе ничего у вас не выйдет. Мне цемент задержат, я вам не привезу – вот вы и пролетели. У нас в прошлом году ингуши работали, так они по своим каналам сборный железобетон ввозили: плиты перекрытий, перемычки, балки, колонны, о цементе и говорить нечего. Слухи ходят, что у нас цементовоз трёхсотого цемента можно взять втихаря, без документов, говорят, это пятьсот рублей стоит.

При этих словах он внимательно посмотрел мне в глаза – я понял, где можно будет достать цемент задорого, если мы найдём работу.

– Так что насчёт работы?

Нет, ребята, для пятерых на месяц – это так себе объектик, у меня сейчас такой работы нет.

Перемещались на попутных грузовиках, стоило это копеек пятьдесят-семьдесят, в зависимости от расстояния.

В Старицком ПМК, наверно оттого, что я выглядел в бороде существенно постарше, парни представили меня бригадиром, нахально соврав, что я по профессии строитель. Главный прораб, или инженер, конторы, женщина лет пятидесяти по фамилии Плишкина – умная, толковая и добрая тётка, видно, пожалела нас, засранцев-трепачей, и решила всё-таки подыскать нам какую-нибудь работёнку.

– До конца рабочего дня осталось всего ничего, давайте-ка завтра с утречка пораньше приходите. Вы где остановились, в гостинице?

Один из наших парней заявил с ходу:

– А там мест нет.

В гостиницу мы, собственно говоря, не заходили, но сказал, так что ж?

Плишкина задумалась.

– Куда ж мне вас пристроить? В общежитие мы сезонников не селим. А я вот что сделаю – в актовом зале вас поселю.

Она сняла трубку, набрала номер.

– Вера, поставь на сцене в актовом зале пять коек и застели их чистым бельём. Там пятеро халтурщиков сегодня ночевать будут, а для тебя они молодые очень, ну, давай.

Затем она показала нам, где находится актовый зал, и отправилась восвояси, а мы пошли искать, где можно поужинать, – нашли. Если я не ошибаюсь, это был ресторан при гостинице. Зал был столов на тридцать, работал оркестр, певичка – девушка с сильным, интересно окрашенным голосом пела песни Пугачёвой, пела сидя в глубине оркестра – была в интересном положении, что, впрочем, нисколько не влияло на качество пения – хорошо пела. Во время одного из перерывов оркестра на отдых Толик подошёл к музыкантам, о чем-то пошептался, взял гитару, подошёл к микрофону и начал петь. Пел он, как потом выяснилось, песню собственного сочинения. Играл он вполне прилично, пел легко, на мой вкус, песенка была так себе, критерии как к музыкальному сопровождению, так и к текстам упали уже тогда, но если сравнить с «18 мне уже», так это был музыкально-литературный шедевр. Во всяком случае, публике понравилось – она начала двигать чреслами в такт. Бард наш спел песни три-четыре, оркестр не возражал, было время перекусить, отдохнуть.

Перекусили и мы, вдобавок изрядно выпили, после чего молодёжь потянуло на танцы – а чего не подвигать бёдрами? Все неженатые, молодые. Я себя уже молодым, ну, в смысле таким, кого ещё интересуют танцы, не ощущал, опять же был изрядно женатым, но поплёлся вместе с молодёжью тоже – некуда было деться, тащиться одному в актовый зал ПМК было как-то кисло. Слава богу, обошлось без мордобоя, пришлых на танцульках не очень жалуют. Потусив там пару часов, мы переместились к себе в ПМК.

Зал мы нашли довольно быстро, а вот выключатель искали впятером полчаса – темень в зале была – глаз коли.

С утра я уже сидел рядом с Плишкиной, просматривая варианты нашей предполагаемой халтуры, – всё не годилось. Из трёхдневного общения с пацанами я понял, что их залихватские рассказы об успехах в строительстве имели под собой мало почвы, поэтому я сразу отмёл работы, связанные с кирпичной кладкой, сборкой бревенчатых домов, в общем, всего того, что требует навыков профессионального строителя. Судя по всему, выглядел я в её глазах и глазах ещё трёх сидящих вместе с ней в кабинете женщин каким-то капризным идиотом, ищущим работу и отказывающимся от неё. Разглядывая очередной проект, я произнёс, как и при изучении всех предыдущих:

– Ребята не справятся.

Плишкина, которая явно хотела нам помочь, произнесла:

– Ну, ты ж строитель, сам им всё покажешь, объяснишь.

Я, не зная, как мне выбраться из этой ситуации, стал туманно разглагольствовать:

– Да я такой строитель, как бы сказать…

Плишкина развернулась ко мне, указала на меня пальцем и произнесла:

– Ты сопроматчик!

У меня как будто камень с души упал – на этой поляне я вполне мог выглядеть и строителем.

– Ну да, я сопроматчик, расчётчик. Кстати, вам тут ничего посчитать не надо? Сделаем просто так, из уважения.

– Да нет, мы ж строим по готовым проектам, там уже всё посчитано. А я чувствую – вроде ты всё понимаешь, но не строитель, такой, как мы.

Затем Лидия Михайловна отвлеклась от нашей беседы и рассказала историю о том, как она, будучи на курсах повышения квалификации, точно отвечала на вопросы, которые ей задавал сопроматчик, после чего повернулась к сидящим в комнате женщинам и спросила:

– Девки, у кого-нибудь есть работёнка пятерым на месяц? Хорошие же парни – сопроматчики, но всё же наши, строители.

Надо отметить, что в целом отношение к нам у женщин было благосклонное, и расположение это мы заработали следующим образом. Когда накануне мы дожидались в конторе Плишкину, ребята завели разговор о том, как проистекает жизнь в конторе Старицкого ПМК, и бабоньки в один голос заявили, что житья нет. А главный враг, разрушающий их жизнь, – секретарша директора, она же его мамошка, по наущению которой во всех отделах повешены микрофоны для связи с дирекцией – якобы для удобства, а на самом деле эта крашеная сучка прослушивает тайком через эти микрофоны, кто что говорит в отделах, и стучит директору. Ну что за беда? Мы предложили поставить в их цепи размыкатель – самый обыкновенный проходной выключатель, что тут же сделали по их просьбе, только проинструктировали:

– Вы, главное, надолго не отключайте – спалитесь. Выключили микрофон, перетёрли между собой по-быстрому – и тут же включайте.

Но подходящей работы для нас по строительству ни у кого из присутствовавших в комнате не было.

Тут, по счастью, в контору зашел здоровенный мужик двухметрового роста, поговорил с Плишкиной и собрался уходить, но Михайловна задала ему вопрос:

– Коль, а что у тебя с мастерской по ремонту тракторов в Лыткино?

– Да некому работать, пришлось перенести на следующий год.

– А вот бригада, бригадир – наш, профессиональный строитель, сопроматчик. Зальют тебе в том году фундамент, полы, а на будущий год с весны начнёшь – успеешь и стены выгнать, и накрыться. А так у тебя по-любому на год опоздание.

Николай задумался, немного пожевав мозгами, ответил:

– Ну да, полы зальют, а по весне они все потрещат, и что я делать буду?

Тут одна из женщин, особенно горевавшая по поводу прослушки их разговоров зловредной секретаршей, подняла голову от изучаемой сметы и произнесла:

– А ты стяжечку зальёшь двухсантиметровую – и порядок.

Напряжённое лицо Николая повеселело, он подвёл меня к пустующему столу, сказал:

– Садись, я быстро.

Я уселся за стол, Коля куда-то ушел и, вернувшись с толстой папкой чертежей, положил их передо мной, открыл на нужной странице и сказал:

– Изучай пока, – и скрылся.

Строительные чертежи отличаются от машиностроительных, но разобраться можно, а чертежи предложенного фундамента с полами были вполне просты для понимания. Я полистал папку и понял – это та самая работа, которую мы искали. Появился Николай с какой-то бумагой в руке.

– Просмотрел? Всё понятно?

– А чего тут понимать, самая наша работа: копай, меси раствор, заливай.

– О, в самую дырочку попал, заключаем договор?

– Без промедления.

Зрелов положил передо мной лист бумаги, который он держал в руках. Это был бланк стандартного договора на производство работ, бланк был уже подписан, вписаны виды работ, наименование объекта и адрес. Не была указана стоимость, я спросил:

– Николай. А чего по деньгам?

– А вот видишь, в конце приписочка мелким текстом: не можем пока точно сказать, сколько работа будет стоить, когда поймём, какие там грунты, то-сё, тогда и возможность будет с ценой определиться. А так-то по ходу произведения работ актироваться будем, сразу поймёте, выгоняете нужную сумму или нет.

Кобениться мне тоже смысла не было, предложений других не предвиделось, и, заполнив нужные графы, я подписал договор.

Николая оживился.

– Теперь надо быстро собраться, чтобы успеть сегодня вас закинуть на объект. Давай своих пацанов, будем вас укомплектовывать. Вышли с ним на улицу, парни наши стояли, о чём-то трепались, я сказал:

– Вот бригада наша.

Николай поздоровался с каждым, наш бард, пожимая ему руку сказал:

– Я бригадир, он мастер.

Николай расхохотался:

– А кто у вас работать будет? На пятерых работников два начальника? Ну, ладно, потом разберёмся, кто у вас, кто, пока пошли грузиться.

Следующие два часа прошли в получении и погрузке всего, что необходимо для того, чтобы прожить месяц на отшибе, – погрузили в бортовой грузовик: металлические, стулья, разборные кровати с панцирными сетками, матрасы, подушки, одеяла, бельё, кастрюли, сковородки, тарелки, стаканы, вилки, ложки, ножи, крупы, макароны, газовый баллон, строительный инструмент, несколько рулонов рубероида и нивелир. Просматривая инструмент, я обратил внимание, что топоры нам выдали новые, не заточенные, спросил у Николая:

– А наждак у вас есть?

– Вон в том здании, правая дверь.

Мы с молодым пошли точить топоры. Наждак был хорошим, камни не било, были хорошо отшарошены, а вот партнёр мой не годился для такой работы. Топор у него в руках «гулял», и с углом заточки он ошибался, подумал: да ладно, копать-то сможет – парень здоровый.

После загрузки Николай уселся в кабину, мы забрались в кузов, кто-то улегся, кто-то уселся на панцирные сетки – лепота, чудесная погода, мчимся на заработки, но минут через десять машина наша резко затормозила. Мы приподнялись, чтобы понять, что стоит на пути нашего обогащения, – это была женщина интеллигентного вида, лет пятидесяти. Она подошла к борту.

– Ребята, вы на строительство в колхоз едете?

– Да.

– Вам там будут телятину выдавать для питания – вы отказывайтесь, в ней, кроме железа, ничего нет, она малокалорийная, а вам калории необходимы. Работа тяжёлая – вы требуйте говядину.

– Хорошо, обязательно так и будем.

Машина покатила дальше, а я лежал и размышлял: какая удивительная женщина, ну что, казалось бы, ей до пятерых обалдуев, летящих в грузовике, а вот нет, обеспокоилась – вот она, Русь уходящая.

В Лыткино мы остановились у правления. Зрелов зашёл в правление, откуда появился с темноволосым сухощавым мужиком лет сорока. Коля снова забрался в машину, мужик встал на подножку – показывал дорогу. Проехав до конца деревни, остановились у щитового домика. Мужик спрыгнул, бодро взбежал по ступенькам, открыл висячий замок, повернулся к нам и сказал:

– Я председатель колхоза, зовут Николай Васильевич, в деревне все Васильичем кличут. Будут вопросы – приходите в правление, поможем. Мясо тоже в правлении выписывать надо и молоко, если захотите. Вот вам ключ, будете уходить на работы – на всякий случай запирайте на замок и окна закрывайте. Наши деревенские не полезут, но последнее время тут шляются кто ни попадя, так что лучше закрывать.

Сгрузили наше барахло, закинули быстренько его в дом, снова забрались в машину, прихватив пилу-ножовку и топор, и поехали все вместе смотреть место будущего строительства. Ехать было недолго, минут пять, у окраины деревни остановились около большой полянки. Николай сказал нам, показывая на небольшую рощицу невдалеке:

– Вон там срежьте четыре берёзки, сделайте четыре кола.

Мы пошли тесать колья, а председатель колхоза с Колей что-то уточняли на месте. По нашему возвращению он, промеряя шагами, разметил на полянке прямоугольную площадку, в углах которой по его указанию мы забили колья. Повернувшись к председателю, он произнёс:

– Примерно здесь?

– Да, нормально, пусть здесь будет.

Затем Зрелов обратился к нам:

– Значит, так, на этом прощаемся. Вы пока обустраивайтесь, я завтра-послезавтра подскочу, сделаем обноску, и начнёте работать.

Я сказал:

– Коль, ты нам бетономешалку привези, и площадку грейдернуть было бы неплохо.

Николай изобразил недоумение на лице.

– Зачем вам бетономешалка? Тут делов-то на неделю, привезу вам корыто, вручную замешаете, парни молодые, здоровые. А площадка ровная, чуть-чуть вручную пройдётесь – имейте в виду, сантиметров пятнадцать срезать надо, корней травы оставлять нельзя. А грейдер сюда гнать из Старицы – ты представляешь?

– Коля, давай нормально, без ля-ля. Тут бетона кубов сорок-пятьдесят будет, если вручную мешать, то точно не уложимся, да ещё вдобавок три дня уйдёт дернину срезать. Уедем, не закончив объект, – отпуска-то по месяцу, а уже три дня прошло.

– Хорошо, бетономешалку привезу. У меня тут недалеко объект заканчивает бригада, бетономешалка им уже не нужна. Только в поле розетки-то нет, вы тут с Васильичем обговорите, как вам силу на стройплощадку притащить, а грейдера не будет, не ждите. Да, забыл сказать: за те харчи, что вы получили в ПМК, при расчёте бухгалтерия с вас вычтет. Так копейки выйдет, но порядок есть порядок.

На том и порешили, Николай с председателем укатили, а мы пошли обустраиваться.

Домишко, в который нас заселили, явно был построен совсем недавно, но загажен капитально – оборванные обои, затоптанный замызганный пол, всё завалено каким-то грязным тряпьём и огромным количеством пустых бутылок. Вытащили весь мусор на улицу, тряпьё сожгли, бутылки сложили в кучу у крыльца, оборвали все обои – всё лучше, чем было, вымели и вымыли полы, собрали и расставили кровати, застелили постели – стало похоже на обитаемое жильё. Когда прибирались, нашли шпингалет и пришпандорили его к двери, чтобы ночью у нас кто-нибудь не спёр топор или лопату. На кухне была газовая плита и обеденный стол. Столик отдраили, к плите подключили привезённый газовый баллон.

Сели обсудить распорядок рабочего графика и питания: договорились вставать в восемь, завтракать, работать до двух, обедать и час отдыхать, после чего работать до сумерек. Веня вызвался кашеварить, что было весьма кстати, без него пришлось бы питаться всухомятку – решили, что с утра он сварит кашу, поставит чайник, а потом сходит в правление и договорится насчёт мяса.

Традиционного деревенского сортира – выгребной ямы с дощатой будкой – рядом с нашим жилищем не было, и мы бегали по большой нужде в лесопосадку полосы отчуждения грунтовки, которая проходила метрах в десяти от нашей избёнки.

Утром Вениамин – красава – сварил отличную гречневую кашу. Позавтракав, вчетвером вышли на объект. Я, как продвинутый строитель, слава богу, трактат «Как построить сельский дом» читывал, правда, не весь и имея огромный опыт строения фундамента дедовой дачки, предложил сделать обноску. Народ согласился, но для начала разметили площадку. Используя теорему Пифагора и двадцатипятиметровую рулетку, мы пристроили прямые углы к фронтальной линии будущей мастерской, намеченной прорабом, и чётко, как мы думали, разметили контуры будущего фундамента, разметили ямы под фундаменты опор, затем сделали обноску и приступили к копке ям. К этому времени появился Веня, а я решил сходить в правление – надо было переговорить с председателем о возможности протащить к нам на площадку энергосиловой кабель. Ближайшее место, где была возможность запитаться электричеством, было метрах в семидесяти от стройки. Я прикинул: копнём канавку глубиной сантиметров тридцать и притопим в ней изолированный кабель – гладко было на бумаге.

Васильич был мужик классный, всегда готов был помочь чем мог, мало того, он мясо и молоко отпускал бесплатно нам бесплатно. Но относительно моей идеи электрификации стройплощадки заявил:

– Кабеля в защите у нас нет. Кабель в защите – вещь дорогая, а вы его в канаву, а если кто-то ночью себе такой же захочет? В общем, нет. Однако обычного алюминиевого – без защиты – хоть попой жуйте, так что с утра готовьтесь – к вам постучат.

К чему готовиться, на кой шут нам неизолированный провод, что, мы его тоже в землю закопаем? Ушёл я в неведении.

Утром постучали, я вышел на крыльцо и увидел стоящий на дороге гусеничный трактор и расхаживающего невдалеке от крыльца коренастого мужика с недельной чёрной щетиной в брезентовой плащ-палатке. Я спросил:

– Сколько надо народа?

Мужик ответил:

– Одного хватит.

– Инструмент какой-нибудь брать нужно?

– Возьми топор, у меня только один.

Я взял топор, забрался в кабину трактора, и мы поползли по дороге. Накрапывал мелкий дождик. Куда мы ехали и зачем, я не представлял, понимал, что будем что-то рубить. Минут через десять мы подползли к опушке берёзового леса, вылезли из трактора и пошли вглубь. Мужик взял с собой двуручную пилу, шёл, разглядывал берёзы, наконец выбрал одну, сказал:

– Давай, берись.

Я взялся за рукоять пилы, и мы спилили берёзку, потом ещё одну, и ещё, и так семь штук. Осучковали их в два топора, вытащили трактором на поляну, сложили в кучу комлями в одну сторону, взяли тросом на удав всю эту кучу за хлысты и поволокли к себе на площадку. По дороге я наконец-то сообразил, для чего мы напилили эти дрова – будем строить ЛЭП, и спросил:

– А зачем такие длинные-то? Поставили бы метра по три с половиной, грузовик пройдёт, а ставить было бы попроще.

– У нас тут комбайны ходят, а они поболе грузовиков будут.

На площадке мужик отцепил трос и сказал:

– Пойдём со мной.

Мы пошли по направлению к коровнику, откуда собирались запитываться электричеством. Не доходя метров десяти до коровника, показал мне на колышек, вбитый в землю.

– Вот здесь электрик велел первый столб воткнуть, прикиньте, где вам нужно у площадки поставить ну и где остальные будут. Постарайтесь ямы поуже копать, в глубину метра хватит. Во второй половине электрик будет, и я подскочу – будем столбы ставить.

Прикинув, где удобно будет поставить столб у нашей площадки, мы на глазок прикинули, как пройдёт наша ЛЭП от стройки до коровника, разбили на равные отрезки и начали копать ямы. Закончили довольно быстро – впятером копнуть семь метровых ям – да это работа на полчаса, не больше.

После обеда решили не отдыхать – услышали, что рядом работает трактор, отправились на площадку, где увидели, что бульдозерист уже ладится растаскивать берёзки, включились в процесс – зачалили все сразу, растащили их рядом с выкопанными ямами, две самых высоких положили в центре.

Появился электрик – парень лет двадцати пяти, хваткий, уверенный, осмотрел все берёзки, указал, на какой высоте нужно порезать хлысты, начал руководить процессом установки столбов – что-то у нас не задалось. Сам подъём планировалось осуществлять следующим образом: столб укладывался комлем к яме, длинный трос накидывался на верхушку столба, после чего трактор натягивал трос – тянул его так, чтобы линия натяжки троса совпадала с осью столба. Предполагалось, что комель берёзы, упёршись в край ямы, начнет под давлением соскальзывать в яму, но этого не происходило – для этого нужно было, чтобы верхушка столба хотя бы чуть-чуть начинала задираться вверх, а она не хотела этого делать. Бревно проезжало вперёд, упиралось в край ямы, а далее или, срезав грунт у кромки ямы, двигалось вперёд, или начинало поворачиваться как часовая стрелка вокруг ямы. Провозившись около часа, собрались перекурить и обсудить, что делать дальше. Причина того, почему столбы не поднимались, была понятна всем – трос тянул столб вдоль его оси, а для того, чтобы столб начал подниматься, надо, чтобы вектор тяги был расположен под углом к оси бревна, но как это сделать? Покумекав, я предложил:

– Тут два пути: можно от середины ствола к яме прокопать наклонные канавки, чтобы столбы уже лежали под наклоном, или из трёх досок потолще сколотить треугольную раму, будем перед натягом через неё трос перебрасывать – поменяем вектор тяги.

Копать канавки дело было муторное и затратное по времени, поэтому электрик, как руководитель строительства ЛЭП, сказал:

– Давайте попробуем с рамы начать, может, что может получиться.

И пошёл к коровнику искать доски. Мы сбегали к себе за ножовкой, молотком и гвоздями – сколотили конструкцию в виде буквы А, перекинули трос через верхушку и подняли раму, установив её под углом градусов в шестьдесят-семьдесят к горизонту. С третьего раза, когда удалось понять правильное место установки рамы и её наклон, подняли первый столб. Далее дело пошло ходко – за полтора часа подняли остальные шесть. Мы с пацанами стали выставлять вертикально столбы, засыпать грунтом ямы, трамбовать – электрик нацепил «кошки», залезал на уже установленные столбы, вворачивал крюки с закреплёнными на них изоляторами. Забираясь, сразу тащил на себе провода, перебрасывал их через крюки, руководил со столба нашими действиями по натяжке проводов. В конце работы на столбе у площадки прикрепил брызгозащитную розетку. К сумеркам ЛЭП «Коровник – Стройплощадка» была закончена и готова к эксплуатации.

На следующий день Веня распаковал нивелир, разобрался в его устройстве и стал опробовать его, делал какие-то указания Толику, который топтался метрах в десяти с рейкой. Веня с Толиком прошли по всем точкам крепления бечёвки на обноске, установили её в горизонт. Мы начали копать ямы, закончили это дело дня через три – можно было приступать к бетонированию, но увы… Коли Зрелова с бетономешалкой не было, и на четвёртый день я пошёл в правление – пора было вызвонить Николая.

В правлении был обед, дожидаясь его окончания, я поприсутствовал при беседе зама Васильича – крупной волевой бабы с обветренным лицом и привычкой постукивать по столу кулаком во время беседы, с работником, ужравшимся в хлам накануне, вследствие чего не выполнившим какое-то производственное задание. Мужика этого мы видели, возвращаясь с работы, он шёл по улице, пытаясь бороться с гравитацией и прочими природными явлениями. Мотало его от забора до забора, но вперёд он не продвигался ни на йоту – делая шаг вперёд, он выгибался, терял равновесие и делал пару шагов назад, и таких забавных кульбитов он выделывал множество. На беседе присутствовало, кроме зама, пара мужиков и молодая девица-зоотехник. Вся эта компания глядела на проштрафившегося как бы с осуждением, но в то же время с любовью и интересом, с ожиданием продолжения действия – так смотрят в театре на звёздного актёра зрители первого ряда. Мужик сидел, немного смущаясь, но и горделиво – знай наших. Замша допытывалась:

– С кем это ты вчера? Ну ты дал, ну как тебя вело-крутило. Это ж сколько ты вчера принял? А где взял-то? Водки же нет три недели.

Понаблюдав с любопытством за этим действием, я снова накрутил ПМК, Зрелова на месте не было, но зато была Плишкина.

– Лидия Михайловна, жаль, Николая нет, не подскажете, как его найти?

– А зачем он вам, что, у вас работы нет?

– Да нет уже, всё сделали – простой у нас.

– А что сделать-то успели?

– Да всё, что возможно. Площадку разметили и спланировали, обноску поставили, дернину срезали, все ямы под опоры выкопали. В лесу срубили семь деревьев, вкопали, протянули ЛЭП на площадку. Ждём песок, цемент и бетономешалку – Коля обещал, говорил, что у него есть.

– Ну, песок мы вам возить не будем, так вы с пустыми карманами уедете – на месте найдёте, ты поговори с председателем. А Коле я скажу – завтра приедет, и насчёт цемента поговорю. Ну, ладно, отдохнёте денёк. Будь.

Утром следующего дня прикатили самосвал с экскаватором, Анатолий поехал с ними показывать место у речки, где нам посоветовали брать песок. Через полчаса Николай привёз бетономешалку и полкуба необрезной доски.

– Ну чего панику подняли? Вот вам бетономешалка, доски тоже сгружайте. Завтра придёт цемент – надо сделать ларь, делаете шесть на полтора, метр в высоту, крышка двойная – изнутри обейте рубероидом. Тащите рулетку – проверим вашу разметку.

Стали проверять, длины сторон совпали тютя в тютю, а вот диагонали нет, обделались мы с диагоналями, строители хреновы. Практика-то нулевая, немного мозгов не хватило проверить диагонали. Николай посмотрел и изрёк: