Читать книгу: «По прозвищу «Сокол». Том 1», страница 2
Его товарищ наконец справился с пистолетом, лязгнул затвор. Я был быстрее и ловчее, он вскинул ствол секундой позже меня.
Быстрее. Ловчее. Но не удачливей.
– Ой-ой, – в голосе Юшки прозвучал деланный испуг. – Кажется, ваше оружие в очень плохом состоянии! И потому дало осечку!
Противник заорал, что оглашенный. Последней мыслью было метнуться в сторону, упасть на пол. Рана живота меня замедлила, и поганец меня изрешетил.
Боль ушла почти мгновенно, лишь постанывало тело, помня отвратные ощущения.
– Желаете попробовать ещё раз? – в этот раз выкидывать из сна не стало. Юшка тактично давала советы. – Не забывайте пользоваться функциями сохранения и загрузки. Игра гиперреалистична, а события всякий раз могут складываться иначе. Запоминайте слабости врагов. Загрузить с последней точки сохранения?
Она ещё спрашивала!
Глава 3
Подсказка: не забывайте проверять состояние вашего оружия! Чем оно хуже, тем больше вероятен шанс осечек, заклиниваний, а то и полного повреждения! Носите с собой #ремкомплект#, наймите #инженера#, или регулярно посещайте #техника# на #базе#. Подробности можно уточнить через персонального помощника!
* * *
Я мысленно позвал Юшку, отозвалась сразу же. Велел сохранить игру сразу же после того, как выбрались с Глебом. Тот вновь метнулся к стойке, схватился за излюбленный топор. Кажется, в сценарии есть вещи, что неизменны. И что будет, если я первым возьму его орудие?
Сарказм хмыкнул, предложил умереть и проверить. Нет уж, как-нибудь в другой раз.
– Постой, погоди. Почему ты идёшь первым?
– Хочешь сам? Похвально, я не против. Патронов у тебя семь, тогда подстрелишь ближайшего на выходе. Конечно, со спины тебе меня прикрывать было бы сподручней.
– Разберёмся, – процедил сквозь зубы. Поймал себя на колотящем мандраже. Одну смерть мне простили, вторая уже ушла в счёт. Надо переставать косячить.
– Идёшь? Они сейчас заподозрят неладное.
– Не торопи! – буркнул в ответ и сорвался с места. Выбивал не с ноги, плечом, получилось не хуже, чем у Глеба. Тратить патроны не стал, наскочил на стоявшего со спины, сбивая того с ног. Вцепился в волосы, приложил головой об пол. Глеб проворно вынырнул из-за моей спины. Мельтешение в дверном проёме, поспешившие на шум бедолаги даже не знали, что их ждало.
Я метнулся к выходу, дверь поддалась лёгкому толчку. Стрелок с «Фроляйном» никуда не делся, был здесь. Широко раскрыл глаза от удивления, захлебнулся на полуслове. Прошил его двумя выстрелами. Над головой хлопнуло, осыпало деревянной щепой. Пригнулся до того, как второй выстрел размозжил мне голову, ещё один стрелок прятался за углом дома.
– Юшка, сохраняй! – истратил второй сэйв. Пока неплохой результат, и прошёл дальше обычного. Если сейчас убьют…
Я перекатился, ориентируясь на слух. Мой противник не медлил, слышал, как скрипят ставни окна. Неужели собирался обойти меня таким образом? Умно.
Глянул на револьвер. Состояние 382 из 400. И почему только в прошлый раз была осечка?
Я выпрямился, предупреждающе выстрелил в окно, услышал, как рухнул в заросли травы пытавшийся забраться молодчик. Вот же чёрт, его пистолет при нём, а у меня патроны были на исходе! Глеб буйствовал, не спеша мне на подмогу, слышал, как он рычал по ту сторону дверного проёма.
Раз гора не идёт к Магомету, Магомет сам…
Бросился следом за ним. Двое уже лежали замертво, третий валялся на Глебе, стискивал рукоять ножа, метя Глебу прямиком в горло. Тот отчаянно сопротивлялся. Я не стал ждать, два последних выстрела заставили наглеца ослабеть. Глеб увёл его руки в сторону, нож вонзился в деревяшку пола. Довершил всё ударом головы, скинул с себя уже покойника.
– Я бы и сам справился.
– Не стоит благодарности, – я отозвался ему в тон, широко расставив руки. Сделал шаг и тут же почуял, как больше не могу дышать. Взорвалось осколками стекло, я успел обернуться, увидеть сарай и стрелка. Офицер, если судить по форме. «Сагаюса» в его руках была мне погибелью. Я не успел упасть, как он снёс мне голову вторым выстрелом. Здравый смысл давился возмущением: – Я солдат или доходяга с улицы?
Вывалился в чёртово Лимбо прямо перед взором Юшки. Системная фея была бесстрастна, разве что в глубине цифровых глаз какое-то подобие столь же цифрового сочувствия.
– Желаете загрузить с последнего сохранения?
Я закусил губу. Глупо будет, если не решусь напоследок рискнуть! В конце концов чего я теряю? Отрицательно покачал ей головой в ответ.
– Нет. Давай с самого начала…
* * *
Персонажи игрового сна обозначаются как #дримейджи (dreamage's)#. Они во многом схожи с людьми, но обладают настройками личности. Относитесь к ним как к живым людям, и они ответят вам взаимностью!
* * *
В этот раз медлить не стал. Рванул вперёд, оттолкнул Глеба от пожарного щита.
– Ты что творишь? – он прищурился. Плевать хотел на то, что он там скажет, топор теперь был в моих руках. Дважды уже обжёгся, третий раз будет последним. Почти слышал, как по ту сторону капсулы скрипит зубами Максим, а комиссия смотрит на него с вопросом: – Что за бездаря приволок?
Топор вскинул в руке, вспомнил ненароком брошенную Юшкой подсказку.
Игра. Здесь не бывает просто так.
– Идиот! – Глеб говорил тихо, смотрел недобро. Жестяная дверь, дразнившая моё любопытство, удара не выдержала. Тяжёлое лезвие топора вскрыло её, словно консерву.
Наверху зашевелились. Слышал, как спешащие вниз люди отпирают засов, вот-вот застучат ботинками по лестнице.
Топор швырнул Глебу, тот поймал оружие на лету, со сноровкой у него порядок. Из открывшейся перед нами мглы пахнуло сыростью и пылью. Цепочка следов на полу крысиных и не очень. Тут кто-то был совершенно недавно.
– Нас сейчас убьют. Доволен? Так мечтал умереть? – Глеб недобро бубнил, глядя как захожу внутрь, прищурился.
– Тут замок. Собьёшь? – я присел у короба. Глеб в один прыжок оказался рядом, лёгким замахом сшиб навесную чушку, тело замка загрохотало по полу у самых ног. Ругнувшись, парень прильнул к стене, глядя на меня, раздумывал, не стоит ли и меня угостить яростью топора напоследок.
Внутри сундука насмешливое разочарование гоготало мне в лицо россыпью изъеденных молью тряпок, словно вопрошая, что надеялся здесь разыскать? Автомат?
Автомат.
Средних размеров пистолет-пулемёт был завёрнут в платяную промасленную ткань. Немецкий «Фаввель» в отличном состоянии. Выпал на пол пустой короб запасного магазина. Я щёлкнул затвором, тот загнал патрон. А вот это уже другое дело!
Глеб нахмурился моей находке, но не проронил ни слова.
Ждать не стал, поднялся, ушей коснулся грохот сапог. Ничего, теперь огневая мощь на нашей стороне! Если бы знал раньше, может, вообще обошлось бы без смертей?
Револьвер кинул Глебу, мне он теперь ни к чему, а он сыщет ему применение. Первый выскочивший был расстрелян мной, положил ему очередь точно в брюхо. Об него споткнулся второй, его уже подстрелил Глеб. Точно в голову. По полу загрохотал пистолет, тут же перекочевавший в его карман. Мне пока хватало и «Фаввеля».
Пошло веселей. Безоружные, едва заслышав стрёкот очередей, бежали из дома прочь. Одного настиг в дверях, второй попытался выползти через окно, но слишком увлекался перееданием. Застрелил, когда он перетащил ногу по ту сторону.
Глеб лишних вопросов не задавал, знал, будь на моём месте, поступил бы так же. Я поглядел в сторону грузовика. Прыгнуть за руль и уносить ноги!
Здравый смысл противился: – Это ж игра, куда ты поедешь? С печки на лавку? Ответа у меня не было.
– Нам надо их главного взять.
– Живым? – я потёр правое плечо, туда меня их «язык» подстрелил в прошлый раз.
– Не обязательно. Он из той братии, которую хочется в списке мёртвых видеть.
А желаниями мы с ним сходились.
Офицер скрылся в сарае напротив. Уверен, больно жалящая «Сагаюса» также при нём. И стреляет он хорошо.
– План есть? Он, как дверь скрипнет, по нам огонь откроет. Не хочется умирать за просто так.
– Не дрейфь, я пойду первым.
– Как будто ты из стали сделан! Что, пули не берут? – возмутился я. Он лишь буркнул что-то сквозь зубы. Ладно, если ему так не терпится умереть, не мне его останавливать. – Может, просто уедем?
– У него… есть кое-что. Справимся, можешь забрать что захочешь. Но это кое-что моё. Думаешь, я просто так угодил в эту передрягу?
– Вообще ни о чём не думаю.
– Тогда пошли!
Глеб с разбегу ударил ногами в дверь, рухнул наземь в прыжке. Древесина хрустнула, словно от удара молотом, проломилась насквозь. Хрипло задрожали скрипящие ставни. «Сагаюса» заговорила на языке боли, вражеский офицер не промахнулся.
Клянусь богом, я видел искры рикошета! Глеб ухнул, хватаясь за живот: а мне тогда чуть руку не оторвало.
Я нырнул следом, выдав три очереди подряд. В молоко. Офицер нырнул за жестяной стенд. Ворохом щеп обратился стоящий рядом с ним деревянный ящик.
Наружу из меня лезло пресловутое «ну я же говорил!» Едва ли не силой держал в себе, сейчас не до того. Промчался мимо стонущего Глеба.
Офицер ловко прятался за стендом и хорошо целился. Ствол винтовки показался с другой стороны, бахнул выстрел. Меня спасла сноровка: рухнул наземь за миг до, над головой прожужжала пуля.
Высадил остатки магазина на бегу, заставил поганца залечь и не казать носа. Когда боёк щёлкнул по пустоте, я перемахнул через стенд, рубанул прикладом наотмашь. «Сагаюса» грохнула вновь. Не бей я в прыжке, сейчас бы валялся у ног офицера. Вместо того, едва не выронив оружия, он попятился.
Врезал ему пинком в живот, настиг рухнувшее тело в прыжке и опустил приклад на голову несчастного. Неприятный хруст заставил зажмуриться. Офицер забился в предсмертных конвульсиях, я утёр лоб рукавом.
Ну и ночка…
– Карманы… обшарь… конверт, письмо…
Глеб оказался живым. Ковылял, словно зомби, опираясь на стены. Не подхвати я его и не усади на стул, упал бы вновь.
– Ты как?
– Письмо найди, – ему не было дела до моей заботы. Конверт и в самом деле отыскался. Хорошо запечатанный, со средневековой печатью. Я осмотрел Глеба с головы до ног, меньше всего он походил на заинтересованного почтальона.
– Дай-ка его мне.
– Ты едва ноги волочишь. Что там?
– Не твоего ума дела, – он взялся за пистолет. Неужели направит на меня? Расстояние меж нами небольшое, но на курок он нажать успеет.
– Ладно-ладно, успокойся. Держи свою почту. Теперь что? Кто вообще эти ребята?
У пришибленного мной офицера был задран рукав, торчал кончик татуировки – обвитое лентами лезвие копья.
– Гунгнировцы, кто же ещё. Террористы, каких поискать. Не знаешь о них – крепче спишь, понял?
– Они все себя подобным клеймят? Чтобы искать было удобней?
– Остряк? Оставь шуточки… для других. Как-нибудь потом расскажу.
Я кивнул, потом так потом, не настаиваю. Глеб таял на моих глазах, мгновения бездействия его убивали. Затрещала рубаха, рану надо было перевязать. Не давал покоя увиденный рикошет. Броника под ветровкой Глеба не сыскалось.
– Скверно выглядит, – я оценил рану. Глеб поддакнул.
– Дело… дело дрянь. Сильно он меня зацепил.
– Я тебе говорил, – всё-таки не удержался, а Глебу было всё равно.
– Машина. Я тебе карту дам. Доктор Урри, запоминай адрес…
* * *
Пять дня на часах. Чувствовал себя выжатым, словно лимон. Максим ободряюще хлопал по плечу. Учёные суетились, отсоединяя провода от костюма. Хотелось как можно скорее сорвать с себя эту тряпку и поехать домой.
Были и новые лица. Долговязый медик флегматично изучал меня, словно мог поставить диагноз на глаз. Доктор Хаус на минималках. Пожал плечами и ушёл прочь на вопросительный немой взгляд Максима.
– Вы молодец, Алексей. Не без огрехов, но смогли разобраться что, куда и к чему. Верю, что не ошибся в вас.
Посмотрел на него исподлобья. Кого иного мой взгляд заставил бы покрыться испариной. Но не его.
– Идите домой. Мы уже перечислили аванс за первую половину месяца на ваш счёт, чтобы было на что жить. Нам нужен сытый, выспавшийся и полный сил сотрудник. Не забывайте об этом. И, Алексей, не играйте больше в карты. Не ваше.
Скинул с себя костюм, швырнул в выделенный мне ящичек в раздевалке. Незнакомые мужики кто в душ, кто домой, кто покурить, не обращали на меня внимание. Словно я всегда здесь был.
Я ненавязчив, к знакомству с собой не обязываю. Поспешил к выходу. У самого лифта столкнулся с Машей. В зимнем плаще с меховым воротником она смотрелась ещё краше. Узнала меня, но подходить не стала. Что ж, иногда следует взять инициативу в свои руки.
– Мария, у вас есть планы на вечер?
– Планы… на вечер? – на её лице отразилось задумчивое выражение. Словно искала новый способ искусно соврать.
– Не желаете поужинать? Я угощаю. Аванс ещё не проверял, но готов был поспорить, нам хватит. Она закусила губу и покачала головой.
– Сегодня, наверное, никак не получится. Что, если завтра? После работы?
– Замётано! – и на душе сразу же стало лучше.
Домой тащился пешком, усталость грызла изнутри, но сна ни в одном глазу. Забрёл в магазин. Сигареты, шоколад, что-то по мелочи… Сообщение от банка: задолженность по ежемесячной выплате погашена, следующий платёж в…
Мегера на входе сегодня была то ли не в духе, то ли не в настроении. Смерила меня взглядом с ног до головы, но промолчала, уткнулась в вязанье, только и шуршал по полу шерстяной ком…
Хотелось отвлечься.
Сегодня меня дважды убили.
Словно супергерой боевика прыгал из будущего в прошлое. Спас Глебу жизнь, усадил в машину. Кровь из ран текла ручьём, заволакивая тело смертным холодом. Стрёкот «Фаввеля» в руках, лязг затвора. Плечи помнили отдачу «костяного» приклада.
Франция. 2033, «Мироновская война», кажется, так её называли. Я тогда ещё сопляком в первый класс ходил. Батя, земля ему осколками, смеялся, что не успел на неё. А вот дядя Юра мог бы чего-нибудь вспомнить.
Две банки пива прямиком из холодильника жгли руки, стоило бы прихватить пакет. На закусь нарезка «Риторской». Верить рекламе, так вкус знакомый с детства. А по мне – редкостная дрянь, но под пиво самое то.
– Лёшка! – дядя Юра встретил усталой улыбкой. – А я тут вот… птичек домой зову.
Любил он звать дронов-уборщиков то голубями, то воробьями. Ещё недавно кружившая над двором стая неспешно парила в гаражный отсек до следующей смены.
– Дядь Юр, держите, – поставил перед ним на стол банку. В его каморке было жарко, даже душно. Как только весь день здесь сидит? Старое пальто на вешалке, ушанка с завязками кверху ногами покоилась на табурете рядом. Старик задумчиво глядел то на меня, то на пиво, то на следом выложенную перед ним сотку. Почесал затылок.
– Где украл?
– Обижаете.
– Заработал, что ли? И где ж сейчас деньги поперёд работы плотют?
Спрашивал, уже взявшись за язычок открывашки. Пиво раздражённо шикнуло в ответ.
– В «Майнд-тек».
Старик поперхнулся, как в старых мультиках. Постучал ему по спине, помогая восстановиться.
– Эк высоко взлетел, Лёшка! Правда, что ли, там? Али врёшь? – на его вопросы показал свеженькую картонку пропуска. Старик многозначительно кивнул. – Не врёшь, вижу. Ну, тогда молодцом же!
Вытянул передо мной мозолистую пятерню, которую с радостью и не без улыбки пожал. Дядя Юра подвинулся на своей лавке, похлопал, предлагая сесть. В ногах правды нет.
– Дядь Юр, я к вам с вопросом. Про «Мироновскую» много помните? Чтобы не по учебнику и своими словами.
Старик сделал пару глотков, закусил колбасой. Крякнул, задумавшись, а после выудил из-под стола бутыль мутной. Ну вот, а я-то хотел назавтра быть трезвым, как стёклышко…
– Тебе зачем, малой? Ты сам вон до недавних пор солдатские сапоги топтал. Мало показалось? Память хочешь побередить или подвигами померяться?
– По работе. Меня ж в «Майнд-тек» не за красивые глаза взяли.
– Вот оно как. Ну так чего ж тебе знать хочется?
Пожал плечами. Вопросы, до сего момента, не дававшие покоя, шкодливыми детьми бросились врассыпную.
– Из-за чего хоть началось всё? Почему «Мироновская», не «Французская»?
– А пёс его знает. Как-то так пошло. Миронов-то, вроде, посол наш в ихнем краю был. Дипломат. А они брешут шпион. Ну сейчас-то, как мы им соли под хвост сыпанули, уже не брешут. Говорят, ошибочка, мол, вышла. Каются, челом бьют. А тогда вещали, будто вторая коронавирусная от нас. Ты первой-то не застал, такое себе время было. То чума, то ещё какая оказия…
– А вы что по этому поводу сами думаете? – я не без сожаления заметил, что банка пива быстро опустела. Надо было блок брать целый, а я сглупил. Старик свою давно приговорил. Вспоминать было тяжко, а по глазам видел, повеселел.
– А что там думать? Правда она где-то посрединке болтается. Ну что мошна меж ног. Но точно знаю, эпидемии мы никакой ни на кого не насылали. Нахрена? Экономика только-только вверх пошла. Раньше вот Великанск село-селом был, а сейчас гляди-ка! Румыны свой «Майнд-тек» к нам приволокли, офис открыли. У них ещё по башне в Москве и Питере…
– Дядь Юр, мы про войну, – поспешил вернуть его на путь нашего разговора. Невесть откуда явились гранёные стопки. И когда только успел достать? Мутная пахла уже не спасением от утреннего похмелья, а горьким привкусом завтрашнего.
– Ну, Лёшка, будем! О чём это я? А, «Мироновская»! Ну, по-первой обвинения шли. Они нас, мы их. Потом они у Евросоюза помощи попросили. НАТО-то к тому времени уже никому не нато стало, хе-хе. Европейцы как всегда: мы, мол, только миротворцы, только гуманитарку: красный крест, белые портки… А потом войска ввели.
– А нам на уроках истории говорили, что мы первыми атаковали.
– Врут. Потому как в первые дни мы знатно обосрались, по носу хорошо получили. Дали нам понять, что уж дюже долго мы булки расслабленными держали, – хмель уже ударил в голову старику, развязывая язык. В разведку с ним лучше не ходить, в плен не попадать. – А говорят так, чтобы обсер прикрыть, мол, мы били на упреждение. Сам понимаешь, политика! Кто сильнее в драке выглядит? Тот, кому первому зуботычину заряжают, или наоборот?
– Наоборот.
– То-то и оно, обормот. Так и у нас: время-то за геройское выдают, а потому освещают так, будто что ни шаг, то подвиг. Ладно, Лёшка, засиделись. Пойду домой, а то моя мне плешь проест. Сам же знаешь, за каждую каплю загрызть готова, а тут ещё и припозднился! Ты вот что, на выходных забегай. Я тебе и фотографии покажу, и записки. Вспомним! Ну и по третьей накатим, агась?
Он подмигнул, я ответил ему тем же. Старик проворно влез в рукава пальто, заученным движением шлёпнул шапкой, словно каску надел. А потом вздрогнул.
– Чуть не забыл! Ты ж у нас один Соловьёв на всю кварту домов. Тебя тут девчонка какая-то искала. Загулял, что ли?
– Вроде того, – отозвался, сам пытаясь вспомнить, с кем делил недавние ночи. До проигрыша в казино любил девичье внимание.
Мы вышли, щёлкнул крохотный китайский замок.
– От честных людей! – многозначительно выдал дядя Юра и на прощание пожал руку.
Мороз после духоты каморки щипал щёки, настырно лез под куртку. Хорошо, что до подъезда едва ли больше двух шагов.
Мегера на своём месте. Дёрнулась было вновь заградить собой проход. Неужели любит, когда её толкают? В этот раз мне повезло: успел и проскочил. Лифта ждать не стал, побежал по ступенькам. А ведь вот так и недавно мы вместе с Глебом, и «Фаввель» в руках…
Прогнал назойливость воспоминаний, сунул ключ в скважину. Привык открывать тихо, словно и не в свою квартиру пришёл. Однажды умудрился заловить так пару домушников. В полицию сдал их уже хорошо мятыми.
Шумела вода. Я что, не выключил душ, когда умывался поутру? Память противилась, прекрасно помнил, как поворачивал рукоять крана. Тогда кто?
С кухни пахло едой: мясо, макароны, что-то сладкое. Ботинок не снимал, задел носком тряпку на полу, кажется, это были чьи-то шорты.
На ум шли пространные воспоминания о старом советском фильме. «С лёгким паром» или как-то так.
Закусил губу, коснулся стены, надавил на рычаг. Нет, это точно моя квартира. И я буду её защищать от непрошенных гостей.
Деревянная рифлёная рукоять впилась в мякоть ладони. Давно ещё прикупил себе восьмизарядный «Витязь». Без наворотов, на чёрном рынке. Жизнь такая…
Рванул на себя незакрытую дверь ванной комнаты, в лицо ударило клубами влажного пара…
Глава 4
Утро.
Кофе, бутерброд с сухим, липнущим к нёбу хлебом. Запихал в себя наспех, осторожно открыл дверь комнаты.
Не приснилась.
Спал всего пару часов, вчерашний день оказался полон на сюрпризы. Теперь ещё и это…
На остановке предавался тщете размышлений и бестолковости вопросов. А как, а где, а почему не знал раньше? Подвох мерзкой крысой таился в тёмных углах непростой, свалившейся мне на голову ситуации.
Так бывает только в кино. В бестолковых женских сериалах, в журнале «Ого-го истории», но точно не в реальной жизни.
Забираясь в автобус, подумал, что надо будет заскочить к казино, забрать со стоянки машину. Если её ещё не угнали. Хотя кому нужна моя «Рысь», когда вокруг блещут хромом и лакировкой «De Graffo» и «Marzipan»?
Поездка до офиса показалась бесконечной, словно на край света. Мир насмехался надо мной, обратив время из постоянной в вязкую неспешную жижу. Медленно тащилась стрелка часов, лифт норовил остановиться на каждом этаже.
Я слыл терпеливым, но сейчас кто-то испытывал меня на прочность.
Максима нашёл в его кабинете, где же ещё ему быть поутру?
– Приветствую, Алексей! Поздравляю вас со вторым рабочим днём! Мы ценим вашу приверженность долгу и кампании за то, что явились раньше намеченного. А…
– Это что такое? – я швырнул на стол пакет документов. Пока вёз его сюда, не покидали мысли изорвать в клочья, сжечь, похоронить в мусорном баке. Словно это в самом деле что-то изменит…
– Вы – гордый отец. Поздравляю! – Максим откинулся на спинку кресла, закинув ногу на ногу.
– У меня никогда не было дочери!
– Вот как? Тогда, кхм, в чём проблема? Вызовите полицию, они избавят вас от наглой мошенницы.
– Вызывал. Документы подлинные.
– Тогда в чём беда? Точнее, зачем вы приехали с этим ко мне?
– Вы же обещали решить все проблемы… – меня охолонило. В самом деле, с чего взял, что «Майнд-тек» имеет к этому хоть какое-то отношение?
– Все проблемы, которые были у вас до вступления. Так в чём же дело? Ипотека за вас погашается, вы при работе и деньгах, кредиторы вас не беспокоят. Но мы не решаем проблемы, что приходят после. И не решаем тех, о которых не знали до. В конце концов, иначе бы на нас работали дети, а нам нужны… взрослые люди, Алексей.
Он наконец вздохнул, вставая с кресла. Я чувствовал себя глупым и оплёванным. Максим глянул на часы.
– Сядьте. До начала вашей рабочей смены ещё сорок минут. Расскажите, в чём дело. Может быть, что-нибудь придумаем…
Я набрал побольше воздуха в грудь.
* * *
Она не вскрикнула, только дрогнула, вжалась обнажённым телом в плитку стены. Не переставая шуршал душ, плюясь массажными струями воды.
Девчонка, на вид ещё молоко на губах не обсохло. Испуг на лице, ладошками стыдливо и запоздало прикрывала срам.
Меня невинным видом не обманешь. Здравый смысл упрекнул в глупости, затылок уныло ждал удара. Голос дяди Юры, не переставая, повторял в голове: «Тебя тут девчонка какая-то искала. Ты ж один Соколов на всю кварту…»
Удара не было, девчонка дрожала от ужаса. Молчание переставало быть томным.
– Кто такая? Что здесь делаешь? На выход, живо-живо! Руки на виду, чтобы видел! – рявкал, словно бойцовский пёс. Её первая неуверенность обратилась трусливой робостью. Я не спускал пальца со спускового крюка. Еле давил в себе желание уложить её мордашкой в пол.
– А можно… оденусь? – ей хватило смелости просить.
– Перетопчешься. Как сюда вошла?
– У м-меня ключи были. В-вот.
Она потянулась к висящей на вешалке куртке. Белый стёганный синтепон, растянутые манжеты. Я рисковать не собирался, не позволил ей, отпихнул, всё ещё держа на мушке.
– Где, в каком кармане? Я сам.
– В правом.
Девичья куртка, словно назло, крутилась, подставляя то правый карман, то внутренний нагрудный. Наконец поддалась, пальцы сомкнулись вокруг жестяной пластины, бородка врезалась в пальцы.
Не солгала, ключ, не пистолет и не нож. До ужасного похож на мой. Попытался вспомнить, не терял ли в последнее время? У кого ещё могли быть ключи от моей квартиры?
Родственники давно на кладбище, троюродным братьям с сёстрами до меня не было дела, да и я бы им ночной горшок выносить не доверил, не то что ключ…
– Холодно, – опустив взгляд, пожаловалась девчонка. Я щёлкнул выключателем, свет разлился по коридору. Смог её хорошенько рассмотреть. Соломенные, отдающие в рыжину волосы. Россыпь веснушек по пунцовым от смущения и стыда щекам. В серых глазах застыли готовые покатиться в любой момент слёзы.
На вид лет шестнадцать, не больше. В голову настырно лезли кричащие заголовки газет: «Группа мошенников шантажирует обвинениями в педофилии! Будьте осторожны, ставьте „сигналки“ охранного агентства „Пермес“»…
Какой-то бред.
– Ключ откуда?
– Бабушка дала.
– Не ври, ой не ври! Какая, к чертям, бабушка? – не припоминал, чтобы раздавал старикам ключи от квартиры.
– Бабушка Тоня. Она сказала, встретишь…
С чего бы вдруг такая фамильярность? Тоня, Тоня… катал слово на языке. Помнил только тётку с таким именем по отцовской линии. Единственная, кому до меня в самом деле было дело. Вот только мы не виделись с ней… с того момента, как в армию ушёл! И ключ я ей не давал!
Если только мать… Замков не менял с того момента.
– Сиди тут. Не дёргайся. Услышу хоть шорох, положу на месте, поняла? Пикнуть не успеешь.
Она кивнула. Я вышел в коридор прихожей, комом взялся за цветастые чуждые моему жилью тряпки, вернулся и швырнул ей. Лёгкие, никакого намёка на оружие не обнаружил.
– Оденься.
Отвернулся, дав ей минуту на то, чтобы натянуть бельё. Она оделась шустро, словно солдат, спичка бы не догорела.
– Как звать?
– Оксана… Я… твоя дочь.
От подобной лжи захотелось её пристрелить на месте. У меня не было детей. Иначе бы точно знал.
Снова вспомнил статью. Мошенники подсылают к одиноким людям девочек. Те представляются их родственниками: потерянными внучками, дочерьми, племянницами. А потом обносят подчистую. Срабатывало на стариках, но мне-то тридцать пять!
На плите стояла сковорода с котлетами. В раковине немытая тарелка, помнившая следы от макарон. Слишком уж по-хозяйски вела себя, словно у себя дома…
Главное, напомнил себе, не трогать её руками. Только того и ждёт, чтобы выволок её за шкирку, спустил с лестницы. А потом заявление: облапал, изнасиловал, избил. Чем докажешь, что не верблюд? Что заинтересовало только? Мои пропавшие наградные? Или новая работа в «Майнд-тек»? Есть же у них конкуренты, наверняка крота ищут!
– У меня документы есть, – она повторила, словно мантру. Я даже слушать не хотел.
– Знаешь… этот номер не пройдёт, девонька. Сейчас я кому надо позвоню. И тебя отвезут куда надо. За взлом, за вторжение, за мошенничество.
Она погрустнела, а я набирал цифры давнего знакомого…
* * *
Санька помнил с зимней кампании. Террористы в Сирии воспряли духом, подавляя радикальными настроениями местных. Разрушили дипломатические посольства, захватили власть в регионах. Шестинедельная война.
Заспанный вид, мятая форма, собирался впопыхах. Взгляд так и говорил: – Не вытащи ты меня тогда из под обстрела, хрен бы я попёрся на ночь глядя!
Долг платежом красен.
Скупо пожали друг дружке руки, поздоровались кивками. Связанным боевыми узами людям слова не обязательны.
– Чего у тебя тут?
Чувствовал себя скверно. Словно вернулся в те времена, когда пьяный отец лупцевал мать, а от той же участи меня спасал разве что наряд полиции.
Иногда приезжали, иногда клали болт…
– Девчонка. Видишь? – указал рукой на кухню. Оксана накинула на плечи халат. Сидела на табурете, словно приготовившаяся держать оборону мышь. Санёк поправил фуражку, не разуваясь прошёл внутрь.
– Так-так-так. Что тут у нас? Несовершеннолетняя? Взлом с вторжением? Шантаж?
– Мне восемнадцать, – проговорила суховатым голосом. Из сумки волшебным образом вынырнула папка с документами. Паспорт, свидетельство о рождении.
– Соколова Оксана Алексеевна. Год рождения: март 2042 года. Мать – Самохина Людмила Игоревна, отец – Соколов Алексей…
Глянул на меня, мне разве что оставалось пожать плечами, не припоминал за собой детей. Да и откуда?
– Что скажешь?
– А что я скажу? Любой принтер таких бумажек знаешь сколько напечатает? С современными-то технологиями… – ответил на его сомнения. Сашка кивнул, снял с пояса цилиндр верификатора. Ультрафилетовый луч прошёлся по подписям, после по всему треугольнику печати.
– Печать настоящая. Ладно, допустим. Оксана, правильно? С чего вы взяли, что Алексей Владимирович ваш отец? Однофамилец, одноимёнец, сколько по всей стране с такой же фамилией и инициалами?
– У меня… мне мама фотографию показывала. Вот, – словно порождающий бедствия ящик Пандоры, папка изрыгнула из своего чрева цветную фотографию. Почуял, как волосы на голове зашевелились, решили встать дыбом. Море, улыбчивая ребятня, некто очень похожий на меня в далёком юношестве, прижавшийся к симпатичной девчонке.
Подпись: Кипр, 41 год…
– Лёх, ты на Кипре был?
– У меня отец алкаш. И денег было впроголодь, какой Кипр?
Он посмотрел на меня испытующим взглядом, а меня злило: под грузом незначительных доказательств, он почему-то верил ей, а не мне.
– Ладно. А что-нибудь ещё есть? Ключ-то у вас, Оксана Алексеевна, откуда?
– Бабушка Тоня.
– Знаешь такую? – у Сашки были пластмассовые ничего не выражающие глаза. Словно думал, что я шутки ради вызвал его среди ночи.
– Тётку так звали.
– Телефон её есть? Тогда звони.
– Время сколько видел?
– Я тебе тот же вопрос задавал. И ничего.
Я закусил губу, ругнулся сквозь зубы. Вернулся через минуту со смартфоном. Номер отыскал не сразу, по закону подлости, тот затаился в самом конце списка. Напоминалка стыдила красной галкой. Собирался же позвонить когда-то, но то забыл, то некогда, то нет настроения.
Трубку сняли на пятом гудке, а я уже отчаялся. Сонный заспанный голос звучал укором.
– Тёть Тонь. Это я. Мне тут… вы ко мне никого не отправляли?
– Ой, Лёшка, ты? А я тебе звонила-звонила, ты трубку не брал. Недели три пыталась, всё бестолку. Посылала…
Сашка готов был меня удавить, прекрасно слышал весь разговор. Оксана натянула на лицо маску оскорблённой гордости.
– Спасибо, тёть Тонь. Я… пойду, пора. Спокойной ночи. Созвонимся… – неловкость затопила тело до самой макушки. Это ненадолго, на смену ей придёт сначала злость, потом обида.
Сразу же вспомнилось, что как только вернулся, поставил входящие на автоответчик, да так и забыл с него снять. Вызовы уходили в память смартфона. Включил недавний наугад, узнал недавно слышанный голос тёть Тони.
– Лёша, к тебе дочка приедет. Перезвони, как сможешь! Очень ждём…
– Так… – Сашка встал, натянул на голову фуражку, зашагал к выходу. Шёл за ним следом на ватных ногах.
