Читать книгу: «Пацаны», страница 6

Глава 7
Бригада

В понедельник настал первый рабочий день в бригаде. Конечно тут не было ни трудовых книжек, ни спецодежды, ни трудового договора. Были только пацаны. Те самые Герц, Слон и Пупок. В назначенное время, после института, Санёк выпросил у дядьки машину за воскресные бдения, заехал за всеми, собрал. Правда хитрый дядька оставил ему бензина ровно на донышке, чтобы хватило до заправки, так что машина ехала исключительно на последних парах, честном слове и в любой момент грозила встать. В связи с этим проблема горючки вышла для Месье на первый план, и он заявил, что прежде чем ехать делать пацановские дела, неплохо было бы что-то порешать с бензосом, а то далеко они не уедут.

Шурику приходилось экономить последние капли на каждом шагу. Он отключал двигатель, когда катился по шоссе под горку, ехал накатом на нейтралке, не включал печку, глушил двиган на светофорах и вообще каждой остановке. Короче экономил как мог. Первой точкой, которая попалась под руку, был местный районный крытый рынок, вокруг которого разросся стихийный. Там Месье со Слоном под смех Герца и Пупка пошли к барыгам и потребовали у них бензина, в счёт того «чтобы проблем не было». Единственным, кто купился на их подкаты, были колхозники с картошкой, но и они смогли помочь только тем, что слили им пять литров семьдесят шестого со своего «Москвича-каблука».

– Вот только семьдесят шестого мне не хватало! – сокрушался Месье, – Он же все свечи засрёт, и машина встанет. Что делать? Да и дядька убьёт…

У него слишком свежи были воспоминания, о том, как он однажды встал посередь дороги на выезде из города, а так как в устройстве автомобиля ничего не понимал, единственное что ему оставалось – звонить тому самому дядьке. А что, колесо пинал, фары протирал, но это не помогло, а больше он ничего в ремонте автомобилей не ведал. Дядька приехал с работы в разгар рабочего дня, в тьму-таракань за тридевять земель, чтобы помочь с починкой, и то, сколько о себе Санёк в тот момент выслушал от него нелицеприятных откровений, он, пожалуй, никогда не знал и больше не узнает.

– Да ты не кипишуй, – успокаивал его дипломатичный Герц, – с пяти литров ничего не будет.

Но пять литров, да ещё и семьдесят шестого, были как мёртвому припарка. Поэтому родилась идея ехать к матери Пупка, которая работала на заправке, выклянчить ещё литров десять. Вся эта поездка без бензина с негаснущей красной лампочкой на датчике топлива, стала изрядно напрягать Санька. Кроме того, под весом бригады, включая Слона, который весил полтора центнера, машина просела и ехала медленно и натужно, что так же не добавляло в езду комфорта и позитива.

– Блин, Слон, ты куда так разъелся, скоро жопой будем по асфальту скрести и искры высекать. Это ж ни одних амортизаторов не хватит!

– Да хорош ты, Месье. Вот заработаем каждому по хрустальному «мерину» и будешь ездить с кем хочешь. Ты вот с кем хочешь?

– Я с Герцем. Он маленький, лёгкий, на него бензина много не уйдёт. И запчасти не изнашиваются. Короче, удобный он.

– Я те дам, удобный! Слышь, Слон, ты оказывается у нас неудобный! А на стрелки ты с кем будешь ездить? Тоже с Герцем?

По дороге, где-то между Маяковской и Достоевского, Герц вдруг закричал и замахал руками.

– Э, смотри, да это же Витька Таран, наш старший. Да тормози ты. И откуда это, интересно, у него «восьмёрка»?

Санёк резко ударил по тормозам, аж жжёной резиной завоняло и принял влево, прямо на разделительную между двумя полосами движения, поднимая клубы пыли. Потом долго сдавал назад между двумя магистралями, чтобы подъехать к вишнёвой «восьмёрке», преспокойно загорающей прямо посередь дороги. Наконец они достигли её и все вылези, разминая затёкшие члены. Рядом с красным зубилом стоял, облокотившись на крышу, и жевал спичку коренастый коротко стриженный мужик спортивного телосложения в кожанке и очках, как у Рэмбо. Он наблюдал за приближением Саньковой машины задним ходом безразлично и даже не шелохнулся.

– Здорово, Витёк! – поздоровался Герц.

Следом за ним с Рэмбо обменялись рукопожатиями все вышедшие.

– Здорово, пацаны! Что, слышал опять работать начали? Молодцы, чо без дела сидеть. И знайте, я за вами приглядываю.

Рэмбо на время снял очки и сделал характерный жест из зарубежных фильмов двумя пальцами от глаз в сторону пацанов. Санёк, несмотря на осенний холод и пронизывающий ветер, тут же заглушил двигатель, помня, что топлива снова не осталось.

– А что это ты печку выключаешь? Холодрыга на улице, заморозишь парней, – заметил Таран, обращаясь к Саньку.

– Так бензин экономлю, топливо на нуле.

– Много ли ты сэкономишь на холостых? Знаю я один метод, как сделать так, чтобы и бензин не тратился, и в салоне тепло было.

– Да? Интересно… – заинтересовался Месье.

– Сменить надо одну прокладку.

– Какую?

– Между рулём и сиденьем.

Все вокруг заугарали, как кони, одобряя шутку старшего, потому как нытьё Месье про бензин всем надоело. Санёк сначала не понял, а потом догнал, что речь идёт о нём, и сразу прикусил язык. А то ведь и правда сменят прокладку. При чём в его же собственной машине. Герц решил перевести тему разговора, так как Таран Месье не знал, и дело могло кончиться плохо.

– Витёк, а откуда у тебя зубило? Ты ж на «Ниве» старой гонял?

– Ой, не напоминай мне про это ведро с гвоздями. Продали, аж перекрестились. Из этой «Нивы», чтобы путёвую тачку сделать, пришлось её два раза продать.

Таран заулыбался и выплюнул спичку изо рта. Чиркнул «Крикетом», который достал из кармана, закурил «Мальборо».

– Это как «два раза»?

– Да вот так. Мы её сначала на рынке одному ландышу по доверенности впарили, а он всю сумму не смог сразу отдать, три куска не хватало, договорились через месяц. Ну он платёж просрочил, мы приехали, да тачку обратно забрали, а доверенность аннулировали. Вот и всё, так просто. Ну и сразу в те же выходные её на «восьмёрку» с доплатой на том же рынке и обменяли. Такая вот арифметика.

– Ты смотри, какие молодцы. Чисто сработано, и что, зубило новое?

– Да практически. Муха не сидела, – Таран улыбнулся и сплюнул.

– Сигаретой угостишь?

– Слышь, Герц, ты что во мне табачную фабрику увидел? Езжай, работай!

– Ну ладно, Таран, удачи!

– И вам не болеть. Если что знаешь, где меня найти.

*****

Пацаны мотанулись на другой конец города, на заправку где работала мать Пупка. После долгих уговоров, скорчив недовольную мину, она таки включила им в колонке десять литров девяносто второго.

– Ну вот, теперь можно двигаться.

– Да, десять литров, это по-царски, базару нет. Что делать будем? Где воздух добудем?

– А поехали к медицинским общагам, нарколыг щемить.

– О, точно, молодец, Пупок, хорошо напомнил.

Они выдвинулись на Баррикадную, где располагались общаги мед.института. В них жили разные люди совершенно невообразимых национальностей: африканцы, китайцы, монголы, бразильцы, арабы, ну и прочие элементы цвета кожи всех цветов радуги. Они по-русски понимали очень плохо, зато благодаря такому интернациональному многоязычному Вавилону, место это законно считалось центром криминального Питера, где можно было найти любую запрещёнку. Торговали здесь в наглую, на каждом углу, все подряд и всем подряд. Продавали что угодно каждому встречному-поперечному. Мед.общаги напоминали своим многообразием форм, причёсок, национальных одежд и речи межгалактический рынок где-нибудь в далёком будущем. Понять кто здесь кто не представлялось возможным, так как для русского глаза все эти чужеродные существа были на одно лицо: чёрные они, жёлтые или красные, с волосами или без, разным разрезом глаз, в чалмах, паранджах, шароварах, или вообще голые. В итоге в этом всём и чёрт мог бы ногу сломать, поэтому что здесь творится никто не понимал, и под шумок торговали всем и вся в открытую и проворачивали всякие тёмные делишки.

– А знаете, пацаны, кто в мед.общагах самые главные барыги? – спросил Герц, – Будете смеяться, но это вахтёрши. Вот вроде сидят такие старушки, божьи одуванчики, а холодильник у них открой, а там… Пещера Алибабы. Всё, от наркоты до оружия. Как лавка на чёрном рынке. А что удобно, и не трогают их, не догадываются. Кто на бабку-вахтёршу подумает?

– Прикольно придумано. И что, можно вот так вот зайти и у бабки на вахте купить что хочешь, так запросто?

– Конечно можно у бабки за бабки, – криво улыбнулся Герц, – только на выходе могут принять. Эти бабки на самом деле тоже под милицией ходят или даже КГБ. А так пожалуйста, если не боишься.

– Не, палево конечно… Так куда здесь ехать?

«Восьмёрка» с пацанами подъехала к изрисованной граффити высотке на Вернадского.

– Во двор рули, вон в ту арку.

Зубило заехало в арку за общагу. За ней оказался обычный типовой дворик с хрущёвскими серыми пятиэтажками, у которых тусовались очень подозрительные личности. Как только они увидели Санькову тонированную «восьмёрку» с длинной антенной, тут же сдристнули с лавочек кто куда.

– О, Месье, гляди тебя уже за милицию местные принимают, смотри как резво побежали по сторонам, как тараканы. С повышением!

– Да, прикольно, а что у меня и номер крутой, подходящий. Так что дальше-то делать?

– Ты вставай во-о-н там, у помойки рядом с детской площадкой и жди. Начинаем рыбалку, ловись рыбка большая и маленькая.

И точно, не прошло и десяти минут, даже докурить не успели, как к тачке подошёл какой-то глист в пальто с синяками под глазами и начал мяться с ноги на ногу рядом с тачкой. Явно ему хотелось спросить, но… И хочется, и колется.

– Месье, давай спроси, чо ему надо. У тебя вид самый безобидный из нас всех, может не испугается.

Санёк приоткрыл окно.

– Эй, парень, ты чо хотел?

Серая личность посмотрела из стороны в сторону, подскочила к машине и, озираясь, шёпотом спросила:

– Есть чо?

– Базаришь! – это уже включился в разговор с пассажирского сиденья Слон.

Эта фраза могла означать что угодно, но звучала утвердительно.

– Бабки давай, – сказал Санёк.

Серый глист трясущимися руками протянул в открытую форточку скомканные купюры.

– Мне… д-д-д-в-а, – заикаясь произнёс он.

– Не вопрос, жди здесь.

Месье нажал на газ и вывернул руль. Машина медленно выехала из двора и, пересекая поперёк трамвайные пути, растворилась в тумане с Невы. Пацаны ехали и угорали над недотёпой.

– Самые простые деньги в моей жизни. Как конфетку у ребёнка. Интересно, а что ему надо было? Чего именно «д-д-д-в-а», – передразнивая бедолагу ржал Пупок.

– Два пирожка с яйцами, наверное, – прикольнулся Санёк.

– Так… А сколько он дал? Ох, ты смотри, богатенький Буратино, дорогие нынче пирожки с яйцами… Ну, на сегодня, пацаны, не так уж плохо поработали, поедем пожрём где-нибудь, а то живот сводит.

– Тока это, давайте ещё бензосу заправим на завтра…

– Кто о чём, а лысый о расчёске.

– Ага, а ездить ты на чём завтра будешь? На херу галопом?

– Да ладно, зальём-зальём. Ну всё, тормози, вон кафешка…

Пацаны зашли в придорожную харчевню, дружно от пуза налопались шашлыка, пельменей, угостились пивом и вышли, зевая и потирая животы. Смачно закурили.

– Эх, вкусный здесь шашлык, однако!

– Да и пельмени ничего себе так.

– А интересно, дорого здесь? Герц, ты, кстати, сколько денег-то оплатил за обед?

– Какие деньги? Я думал ты оплатишь…

– Да у меня-то откуда… Ты смотри, ведь и не сказали ничего. Значит поняли, кто перед ними. Потому что, пацаны, мы – банда! Нас уже и кормят бесплатно. Ну всё, погнали, пока они не чухнулись, что мы не от их крыши.

Глава 8
400 сравнительно честных способов отъёма денег у населения

Машина для любого пацана – как рулетка. С одной стороны, она является неотъемлемой частью любой движухи, и пацаны без тачки – как казаки без коня. С другой стороны, никогда не знаешь где найдёшь, где потеряешь, а потому колёса могут являться как источником дохода, так и больших проблем, и непредвиденных трат. Во время путешествия в страну дураков, на поле чудес за общагами мед.института, где их боевую «восьмёрку» принимали то за милицию, то за барыг, оголтелые лохи сами совали им в окошко деньги, хотя они их об этом даже не просили. После такого аттракциона невиданной щедрости, пацанам ничего не оставалось делать, как тем же вечером нагрянуть в местный ночной клуб.

Ночные клубы тогда только зарождались, были в диковинку. Все как один они носили экзотические названия из зарубежной жизни, как бы подчёркивая эдакую запретность плода, который, как известно сладок. «Манхэттен», «Хьюстон», «Калифорния», «Нью-Йорк». Фантазия владельцев этих злачных заведений почему-то ограничивалась исключительно названиями иностранных городов. В клубах тусила золотая и серебряная молодёжь, кислотницы в мини-шортах и разноцветных очках, а также те, кто разжился сегодня бабками. Первые ди-джеи постоянно крутили невиданные до селе чудо-треки в стиле рейв, превращая низами мозги молодёжи в жижу.

Санёк в тачке, с уже прижившимися в ней Герцем, Слоном и Пупком, к одиннадцать ноль-нуль подкатил к бывшему кинотеатру имени Ленинского Комсомола, в котором теперь располагался самый популярный в Питере ночной клуб «Манхэттен». Герц, подсчитывая заработанные за день барыши, метнулся на вход, но подозрительно быстро вернулся.

– Похоже, пацаны, нам сегодняшнего заработка только на вход хватит. А что там делать в клубе на сухую?

– Это точно, танцевать без выпивки и жратвы скучновато… – подтвердил Месье.

– Тем более там же одни торчки. Закинутся кислотой и вот тебе, выдают па-де-де до утра, не остановишь. И тёлки такие же, им всем бабки подавай, да коктейли, и что нам, ходить да облизываться?

– Я, кстати, – снова встрял в разговор Герц, – там на входе Костяна Мертвеца встретил. Ну из высоток новых. Совсем страх потерял. Сам же милиционером работает, ППС-ником, а может уже повысили до оперов, такой слух прошёл. Так представляете, идёт Мертвец, такой в очках синих, в капюшоне, со свистком, типа «давай-давай-давай», и пританцовывает.

– Может он на задании, ну типа «свой среди чужих, чужой среди своих».

– Ага, это в «Манхэттене», где его каждая собака знает. Да нет, насшибал бабла, да пришёл кайфовать.

– Ну и что будем делать?

Пацаны стояли среди припаркованных тут и там тачек, «девяносто девятых», «восьмёрок», «Нив» и даже местами иномарок. По ходу их короткокрылая «восьмёрка» была здесь одной их самых дешёвых и невзрачных. Машин было много, буквально яблоку негде упасть, и они всё подъезжали и подъезжали. «Манхеттен» манил ночных мотыльков гирляндами разноцветных огней и яркими рекламными вывесками, но что в таком месте делать без денег? Вот к центральному входу, к самой лестнице наверх с красной ковровой дорожкой, к украшенному софитами и гирляндами огней входу, подъехала «99» цвета «аллигатор». Она нагло светила модными галогенками и разрывала уши музыкой техно из саббуфера в багажнике. Из тачки вышли две бигсы в мини-юбках с ногами от ушей и продефилировали наверх на невероятных каблуках, виляя бёдрами. Владелец изумрудной «девяносто девятой», недолго думая, внаглую припарковался прямо здесь же, буквально немного поодаль, куда другие вставать стеснялись, чтобы не загораживать въезд, к тому же оттуда гоняла охрана.

– Ты смотри, какой наглец! Ничего не боится!

Из тачки вышел худощавый очкарик, настолько худой и длинный, что казалось, будто его выгнуло в другую сторону.

– Да… Такой лошара, и на такой тачке… И с такими тёлками…

– Наверное знакомый владельца, видишь секьюрити ему ни слова не сказали, пропустили.

– Да… Живут же люди. Наверное, папа спонсирует. А тут, блин, последний хрен без соли доедаешь, – посетовал Слон.

– Знаем мы твой хрен «без соли», Слон… Вон скоро ни в одну дверь не поместишься. Хорош жрать, и ты бы это, снова на бокс что ли пошёл…

– А что мне там делать? Там мне противников нет. Никого, кто весит 150 кг. А тот раз поставили с каким-то чуркой сумасшедшим, так он меня так разозлил, что я ему вдарил со всей дури, да так неудачно, говорят у него отслоение сетчатки глаза началось. Так что меня теперь особо и не ждут на секции. Уже ночь, жрать охота…

В этот момент с пацанами, курящими на улице на входе перед ночным клубом, поравнялась вишнёвая «девятина» на модных титановых дисках, тонированная в хлам. Из-за её полностью непрозрачных окон за ними явно кто-наблюдал, а сама машина стояла буквально в метре и рычала, воняя выхлопными газами.

– Это кто? – спросил Месье Герца, косясь на непрошенных гостей.

– Да хрен знает, тачка незнакомая…

Под прицелом взглядов из неизвестной тачки становилось неуютно. Кто в ней? И что ему надо? Милиция? Пацаны, которым они перешли дорогу? Герц, Слон и Пупок с Месье, оказались как бы на сцене и вынуждено вели себя как неумелые актёры, периодически озираясь на неизвестную машину.

– Слышь, пусть выключит свои фонарики, а иначе я за себя не отвечаю, – первым вышел из себя Слон, обращаясь почему-то к Пупку.

– Ну и скажи ему, ты что мне-то предъявляешь?

Пацаны стояли в ряд, перед ними преспокойно пригазовывала тонированная девятка. Парни бесились, а тому кто сидел в тачке казалось абсолютно всё равно, и он играл с ними, как кошка с мышкой. Сцена напоминала старые вестерны с Клинтом Иствудом перед дуэлью ковбоев на револьверах.

– Так, ну всё. Мне надоело! Кто бы там не был, я сейчас разберусь!

Слон на правах самого большого и сильного физически первым пошёл к пугающей машине, остальные зашагали за ним, потирая кулаки. На полпути переднее, тонированное в ночь стекло открылось и внутри оказалась улыбающаяся харя Витька Тарана, их старшего. Вместе с улыбкой Витька на пацанов дыхнуло плотное облако дыма сладкого «Кэптан Джека».

– Ну-ну, Слоняра, успокойся. Нервные клетки не восстанавливаются. И давай потише, не видишь кто перед тобой.

– Таран, ты? А откуда ты здесь? И почему опять на новой машине? Что и ту «восьмёрку» уже успел два раза продать?

– Да не, махнулись тут с одним чертом. Не глядя.

– Ну… Ты, Витёк… Даёшь… Тачки как перчатки меняешь. А эта ещё зачётная, тонированная.

Таран открыл заднюю дверь и с заднего сидения достал батон и две бутылки кефира.

– Чо, пацаны, жрать хотите? Я ведь говорил, что буду за вами наблюдать.

Слон и Месье, как самые голодные тут же ухватили батон. Он оказался свежий, мягкий, и его сразу же разделили пополам и уплели, только за ушами хрустело. Кефир они тоже сразу осушили из горла в мгновение ока.

– Опа, какие прожорливые. Ну что ж… Кто хорошо ест, тот хорошо работает. А вы что здесь терситесь?

– Да вот думали, в «Манхэттене» тусануть, да дорого у них.

– Вы тут это, поосторожнее. Сорока на хвосте принесла палево тут, пасут всех. Вы приглядитесь.

В этот момент из клуба выскочил тот самый пушистый лох в очках, счастливый обладатель модной «99»-й и двух бигс. Он пикнул сигналкой и с размаху бухнулся в тачку, зачем-то решил отъехать. Пацаны стали наблюдать, что будет с мажором. Тот со свистом газанул со стоянки перед клубом, а когда выезжал между двумя сосенками на большую дорогу, из неприметной тачки без знаков отличий, которая притаилась незаметно в ночной полутьме, ему наперерез выскочили сразу два ГАИ-шника с палочками. Ночь была тихая, слышался только треск цикад, поэтому беседа мажора с постовыми эхом разносилась по площади перед бывшим кинотеатром имени Ленинского Комсомола.

– Смотри-смотри, лоха на «99» поймали…

– Да тише ты, давай посмотрим, что дальше будет…

Вдалеке отчётливо послышались голоса:

– Уважаемый, как самочувствие…

И хотя очкарик с виду казался довольно трезвым, он пустился с ходу в галоп:

– Как-как… Давай договариваться.

– О-о-о-о! – обрадовались ГАИ-шники.

Они все вместе пошли к ним в спрятанную в кустах машину. Пацаны поцокали, бесплатное представление закончилось, что творится в милицейской машине было не видно, но понятно.

– Ну вот, пацаны, сами всё видели. Короче, тут ловить нечего, надо сваливать от греха.

– Да, Таран, спасибо что предупредил…

В этот момент мажористый очкарик вышел из закамуфлированной милицейской машины, сел в свою тачку и был таков.

– Видать «договорились»…

– Ну тебе такие договоры явно не светят, – прагматично заметил Герц, – бабла не хватит.

В этот момент с другой стороны парковки, через две сплошные к клубу подлетела нулёвая 213-я «Нива» модной раскраски. Она была настолько новая, что видно было, как светится металлом задний мост, ещё ни разу не запачканный.

– Ты смотри, что исполняют…

«Нива», прямо здесь, в ограниченном пространстве парковки, со свистом пыталась изобразить нечто напоминающее «полицейский разворот», нещадно свистя тормозами и воняя резиной и колодками.

– Вот ведь придурки! Блин, такую машину загубят. Ну почему тачки достаются таким идиотам!

– Да это же братья Самсоны. Им папа только «Ниву» подарил… Видать обдолбились в хлам.

«Нива», освещённая уличными фонарями, продолжила исполнять. Она зачем-то развернулась и задним ходом на всей скорости погнала через всю стоянку, едва не задевая плотно припаркованные слева и справа машины. Бесславный финал этих трюков не заставил долго ждать. На полном ходу «Нива» врезалась в фонарный столб, стоявший посередине. Тачка наконец-то встала. Их неё буквально вывалились братья Самсоны, худощавые малолетки в белых рубашках и чёрных джинсах, а с заднего сидения, немного обалдевшие от удара, покачиваясь вылезали две кислотницы с разноцветными косичками.

– Так… Я не понял… Кто ЭТО здесь поставил! – начал качать права на всю площадь старший Самсон, по всей видимости гашённый в хлам, наезжая на столб.

Бездушный кусок бетона молчал, в отличии от него органы правопорядка не бездейстововали. К «Ниве» из засады уже спешил патрульный, придерживая на ходу кобуру. Да, повезло милицейским, рыбное место, сегодня жирный улов. Папаша братьев Самсонов, известный «бизнесмен», магазин «Adidas» держит, ТЦ своё, сеть киосков, в депутаты рвётся. Ой, дорого ему встанут проделки отпрысков.

– Так, ну что, пацаны, путь свободен. ГАИ-шники с Самсонами будут разбираться. Ну всё, давайте, не задерживайтесь, пока они не вернулись… Встречаемся у комков на пересечении Достоевского и Мирной.

Это знаменитое место. Точка дислокации пацанов из бригад на районе. Здесь всё прикручено, все свои, не пикнут. А вот поздно ночью появляться постороннему с деньгами у комков на Достоевского было очень опасно. Только залётный мог не знать дурной славы этой прикомочной площади и после десяти вечера сунуться за покупками на свой страх и риск…

****

Пацаны подъехали на всем известный на районе перекрёсток, припарковались поодаль, чтобы тачку не палить, тем более бак был как обычно сухой, далеко на ней не уедешь. Сами вышли на залитый огнями ночных фонарей пятачок у комков. Такое место есть практически в любом квартале. Поворот трамвая, справа ТЦ, принадлежащий Самсонову-старшему, чуть дальше – стихийный рынок, где торгуют всем подряд от дачных овощей и рыбы до китайского ширпотреба. За ним под опорой ЛЭП продают арбузы и дыни, сваленные прямо на землю. Их охраняют гости из Средней Азии, спящие тут же, в ржавой копейке с крутыми номерами. На трамвайной остановке сгрудились комки – железные скворечники, в которых торгуют всем что продаётся: от сигарет поштучно, водки и сникерсов, до новогодних масок и банок с протеином. Ночью окна комков закрыты, но стоит только постучать и из каждого высунется заспанный ночной продавец, готовый продать всё что угодно по сходной цене.

Тут все кому-то платят. Платят пацанам Севера, чтобы «не было проблем», платят участковому и местным ППС-никам, чтобы не совались с проверками. Круговая порука. При этом все друг друга знают. Вон в том комке сегодня работает Роза Меерхольц. Девушка-цыганка со странной поэтической фамилией, не по годам повзрослевшая и кажущаяся тёткой сорока лет. А ведь ей только восемнадцать… Что жизнь с людьми делает… С ней Месье когда-то учился в одном классе. Роза ушла из школы с восьмого, говорят забеременела, потом пошла по рукам, вот теперь в комке осела, торгует. На деревянной лавке трамвайной остановки спят бомжи в собственных испражнениях, рядом валяются опустошённые фунфыри с дешёвым пойлом. Как человек может дойти до такого скотского состояния?

Сегодня всё привычно, всё как всегда. Пацаны просто стоят в сторонке, курят, травят байки, общаются, смеются. Но они ждут. Они на охоте. Если возникнет хоть какой-то намёк как срубить денег, они накинуться на добычу, как стая волков. От них не уйдёт никто, будь то зазевавшийся ночной покупатель у комков или просто прохожий. Тихо, все свои, ничего не нарушает покоя точки, даже машин на дороге нет. Здесь можно жить вечно. Стрелять сигареты, бесплатно похавать, пользуясь знакомством с Тараном в любом комке взять лимонаду с шоколадкой и чупа-чупсом, не полениться сходить за арбузом к нерусским под ЛЭП, где их целая куча. Те поворчат, но отдадут, связываться не будут, себе дороже. Их побаиваются, что можно от таких ожидать?

Вдруг ночную тишину нарушает звук двигателя. Следом скрип тормозов. Прямо на остановке паркуется «Daewoo Nexia» серого цвета, из неё выходит высокий мощный парень в сером спортивном костюме, идёт к комкам что-то покупать. Все взгляды устремлены на ночного гостя, который выходит из машины. Он даже не подозревает, что уже стал потенциальной жертвой, что в него вцепились несколько пар зрачков. Его оценивают исключительно на предмет чем бы поживиться и что бы с него содрать.

– Герц, смотри-смотри, не наш клиент?

Месье пригляделся. Да это же Пашка Паршин, из соседнего класса из его же школы.

– Не, пацаны. Этого я знаю, и он меня знает. Это Пашка Паршин, у него ещё папик какой-то супер навороченный. Во-первых, палево, во-вторых, он с седьмого класса качается, вы гляньте какая рама, себе дороже.

Когда высокий загорелый атлет-гигант в фирменном костюме, весь напичканный стероидными мышцами, шёл мимо, Месье бросил:

– Пахан, привет, как жизнь?

Тот буркнул что-то неразборчиво и надменно прошёл мимо, останавливаться не стал. Махнул рукой с массивным золотым браслетом на мощном запястье, запрыгнул в машину. Когда его тачка скрылась за поворотом, Пупок что-то долго вспоминал, думал, морщил лоб, а потом неожиданно выдал:

– Вспомнил! А я думаю, где я этого ландыря видел. Точняк, на точке за пожаркой. Мы туда с Тараном денег получать с барыг подъезжали. Так вот, этот твой качок там отоваривался.

– Да ладно гнать, за пожаркой же самым низкосортным дерьмом торгуют, надо ему. Да его, кажись, уже на юр.фак в универ пристроили, что-то ты путаешь.

– Ничего я не путаю, у меня память на лица фотографическая. Хочешь верь, а хочешь нет. Попадёт скоро твой воздушный дружок на самое днище, туда обычно после пожарки все сваливаются. И никакой папаша не поможет.

*****

Месье тогда не поверил словам Пупка. Паршина он знал с детства. Тот всегда хорошо учился, благодаря папе был постоянно при деньгах, одет в лучшие шмотки. В последних классах увлёкся культуризмом, стал пропадать в качалке. Тогда со стероидами проблем не было, поэтому за полгода, как и полагается Пашка раскачался до невероятных размеров, а благодаря высокому росту, вообще стал напоминать Шварца в его лучшие времена. Они знали друг друга, но никогда плотно не общались, хотя Паршин периодически тусовался с Кобой и Бахой из его класса. Последний раз до случайной встречи на остановке, он видел его на школьном дворе, проходя мимо. Тот подтягивался немыслимое количество раз, обнажив торс и сняв майку-борцовку «Adidas», серую с зелёными полосами, оголив грудные мышцы и рельефный пресс. Рядом на трубах сидели Баха и Коба.

– Ни хрена себе ты банки раскачал, – восхитился Санёк, – ты ж сколько метана сожрал?

– Да буду я эту гадость жрать, печень травить, – авторитетно ответил Пашка со знанием дела, спрыгивая с турника, – ритаболила в ляжку воткнул, это самое то. Как жизнь, как дела?

– Да дела у прокурора, у нас так, делишки. Крутимся-вертимся.

– Присаживайся с нами, потрещим, – пригласил Баха.

– Да некогда мне с вами, вы поди опять пиво будете лакать.

– Да ты чо, какое пиво на курсе анаболиков? – удивлённо возмутился Паршин, – вон Баха хоккеист, Коба тоже со мной в качалку начал ходить, и ты подтягивайся. Так что мы безалкогольные.

– Ага, – подтвердил Коба, закурив сигарету и выпустив сладкие клубы дыма колечками, – долой пузырь, да здравствует гантеля!

– Не, пацаны, я как-то привык к себе на «Динамо». Лучше по боксу прикалываться, чем железки эти ваши тягать. Бывайте, погнал я.

У них в соседнем зале на «Динамо» тоже была секция тяжёлой атлетики, но потные мужики, тягающие ржавые блины и смачный запах сероводорода, наполнявший всё вокруг, как-то его не особо вставляли.

В следующий раз Санёк увидел Паршина уже зимой, в кафе «Хамелеон» на Первой Ямской. Кафе это пользовалось дурной славой, и все знали, что там можно взять что угодно, а нервно курящая молодёжь ничего не стесняясь толпилась прямо у входа. Пашка вроде схуднул, костюм на нём слегка повис, но не терял блеска, носил модный «пилот», ездил на той же «Daewoo». Видно было, что он в какой-то нездоровой суете и глаза сумасшедшие. А так с виду, вроде тот же Пашка Паршин со школы. Они поздоровались, да Паршин что-то мутил с некими тёмными личностями, ему пришло сообщение на пейджер, и он мигом куда-то слинял, даже парой слов не перебросились.

А в феврале у Санька дома раздался звонок и нетрезвый голос в трубке произнёс, заплетающимся языком:

– Привет, Санёк!

– Здорово, а кто это?

– Да Пашка Паршин, ну мы ещё в 90-й школе вместе учились.

– А, ничо себе, ты откуда мой телефон взял? Как живёшь, всё такой же здоровый?

– Да Баха дал. Здоровый-здоровый… Как кабан херовый… Ещё и спокойный, как удав. Слушай Санёк, я ведь что думаю… Надо бы встретится. Ну всем нашим, скоро ведь день выпускников, может соберёмся?

– Слушай, Пахан, да не люблю я этого дерьма… Итак оттрубили в школе, как десять лет в колонии строго режима, так что вы давайте там без меня отдохните. Я за вас буду пальцы держать. Пистолетом. А так звони ещё, без школы точно пресечёмся.

– Ну как знаешь… Хорошо, я наберу через недельку.

Месье ещё подумал:

«Во дела, сроду Паршин не звонил. Да точнее ни разу в жизни не звонил, а тут вдруг на тебе – снизошёл, золотой мальчик, бухать зовёт, удивительно… Не к добру».

Но значения не придал. А ровно через неделю снова зазвонил телефон.

– Санёк, привет…

– О, Баха, какими судьбами?

– Да тут знаешь… В общем это… Павлик-то помер…

– Какой Павлик? Зачем помер?

– Ну Павлик… Паршин…

– Погоди-погоди… Да он же здоровый как шкаф… Он же мне неделю назад ни с того ни с сего первый раз в жизни позвонил… Видимо прощался…

– А он всем в тот день позвонил… Короче, мы не говорили никому, а он же на иглу сел. Ну отец, как узнал, его за границу, на лечение… И он вроде всё, полностью излечился, снова в качалку пошёл. А тут вернулся в город, буквально на неделю и пропал. День нету, два… А потом его в бараке заброшенном нашли, мёртвого на полу заиндевевшем, окоченевшего… Барак этот вроде как притон, там и торговали и варили, и он туда и пошёл… Решил молодость вспомнить… Представляешь, а на завтра в Испанию должен был лететь… Вот ведь говорят, кто бросил, им нисколько нельзя потреблять, а тут… Толи с дозой не рассчитал, толи какая-то химия отравленная… И ведь представляешь, эти нарколыги, сволочи, бросили его, разбежались, ни в скорую, никуда не позвонили, а он вроде почти несколько часов помирал… Десять раз могли спасти… Его же отец мне позвонил, и мы поехали его искать по злачным местам… Вот там и нашли в халупе, на втором этаже, лежит Павлик, руки раскинул… Ты это, на похороны завтра приходи…