Читать книгу: «Пути океана: зов глубин. Книга вторая», страница 5
Первый рейд
Тугой ветер свистел в ушах и обдавал запахом соли со слабыми нотками кофе.
Согласно копии накладной, что наводчик наспех передал Виталу, судно, гружённое кофейным зерном, обещало неплохой навар и добычей служило лёгкой. То что надо для новичков. При этом – какая удача! – корабли сопровождения вооружены не были.
За наводкой последовали понимающая улыбка, панибратский хлопок по плечу и снисходительное «дело плёвое, братан, втянешься».
Риски потерпеть фиаско на первой же вылазке казались ничтожными даже для команды первоходов «Крылатого Марлина».
…На торговом судне «Дельфина» прямо по курсу уже явно поняли что к чему, но белого флага не вывесили. Значит надеялись уйти. Или готовились отражать нападение.
Строевая колонна «Крылатого Марлина» шла на всех парусах, и узел за узлом неминуемо настигала добычу. Судя по просадке по самую ватерлинию, трюмы “Дельфины” были забиты до отказа.
Витал уже знал, как «Крылатый», теперь лёгкий, быстрый, всё тот же, но совсем иной, будет ломать линию построения то бакштагом, то оверштагом, то снова бакштагом; знал, как заиграют орудия нижнего борта «Фурии»; знал, как «Лентяй» будет идти борт-в-борт, внаглую повторять цепочки уворотов, изматывать вражеского штурмана.
Знал, и какие разговоры будут среди экипажа «Песков», вцепившегося в фальшборты, и как ребята станут вырывать друг у друга подзорные трубы, чтобы не упустить ни мгновения их новой жизни.
Затем последует расстрел оснастки, и вот уже тогда, на сниженной манёвренности, он и приступит к абордажу.
Неспешно, как к хорошей трапезе.
– Абордажные крюки приготовить!
– Да, капитан!
Вокруг тяжело забегали и загромыхали. Самбуки, затейливые лестницы для преодоления абордажных сетей, уже подпирали борта каждого из четырёх кораблей, готовые длинношеими головами взмыть с палуб в сторону противника.
Парочка юнг была тут как тут. И каждое их телодвижение выражало вящий энтузиазм.
Особенно когда согнутая в три погибели Дафна пыталась приподнять над палубой тяжеленный крюк.
– Даже не думайте! – Виталу было решительно некогда вступать в разъяснительные беседы.
– А чо нет-то?!..
– Вы оба! Оставаться на палубе «Крылатого»! Прикрываете с борта! Я кому сказал?!
Возразить они не посмели – дисциплину теперь нарушать не решался никто – но нытьё и переругивания всё же стихли в плохо скрытом недовольстве.
Отчаянный вопль Лукаса, громкий стук стали по древесине, виноватая рожица Дафны – и капитан закатил глаза. Это действительно ему не мерещится и Мармышка только что уронила абордажный крюк товарищу на ногу? Он со вздохом проводил взглядом хромающего и стонущего Лукаса, которого с виноватым видом вела под плечо Дафна.
Скверный знак. Бой ещё не начат, а уже есть пострадавшие…
С широко расставленными на поручне руками Витал хмурил брови и вглядывался то в рябое небо, то в белеющий кильватер перед ним. Сердце бешено колотилось.
Глаза болели от напряжения, и странная, незнакомая, глухая злоба поднималась, готовая вот-вот переполнить до краёв.
Повинуясь чести мундира, он оставил право сдать судно без боя. Да только вражеский капитан, видать, решил полагать себя бессмертным.
Что же, пусть будет по-его.
Виталу было не впервой опровергать чужую уверенность.
Всё или ничего.
Прямо сейчас.
Первый бой на земле ли, на море ли, – сродни первой любви. Событие, что навсегда остаётся врезанным в память. Витал знал, что принимает сегодня своё боевое крещение. В новом статусе.
И быть может, ему, наконец, удастся поверить в себя самого.
Но вблизи добыча оказалась не так проста. Даже без подзорной трубы он разглядел бликующие латы и все три вида гербов Лиги Доблести на наёмниках. И людей в колодках, которых спешно сгоняли вниз…
Ещё одна фракция, торгующая законом. На необъявленном рейсе. Под флагами Акифа?
Очень интересно…
В наводке не было ни единого указания на армейцев на борту, что означало штраф для наводчика и уничтожение его репутации. С вражеской палубы уже вовсю отсвечивали линзы выставленных навстречу подзорных труб.
И чем ближе «Крылатый» подходил, тем скорее опадал их блеск.
В последний раз Витал с опаской поднял глаза на чёрный флаг с белыми саблями в виде буквы «V» у себя над головой и облизнул пересохший рот.
– Расчехляй!..
Все невысказанные вопросы растворяются в пороховой завесе.
Злоба нападения.
Ярость защиты.
Выстрелы мушкетов.
Клинки звенят о латы.
Мокрое чавканье ударов в чужой плоти.
Предсмертные хрипы.
Синие лица перепуганных мореходов вперемежку с оскаленными лицами армейцев становятся обезумевшей толпой, из которой его люди в чёрных камзолах шаг за шагом выдёргивают жизни.
Ему кажется, он всего лишь бредёт по палубе.
Только обе руки вооружены, и пороховые удары сами собой отталкивают в вечность отчего-то стремящихся на него вояк. Слышатся какие-то крики, адресованные ему, но он всего лишь идёт да рассчитывает верную траекторию шага. Подмечает отчаянную боевую ярость своей команды впополам со страхом. И их бледные лица.
Когда из трюмной решетки доносится тот самый, до скрежета зубовного знакомый, запах унижения и обреченности, остатки сомнений, а не предаёт ли он собственную совесть, покидают его навсегда.
Лига Доблести, оружие самого Закона, защитники порядка, честь и гордость сухопутных крыс —
– везут рабов.
– Сзади!
Витал сперва увернулся, и только после – посмотрел назад.
Взмах огромной булавы заходил на новый удар. На корме прогремел взрыв.
Здоровяк в пудовой броне и шлеме с опущенным забралом играючи орудовал многофунтовой армейской приблудой, словно дитя – ромашкой. Увороты с перекатами не позволяли зайти ему с тыла.
Неожиданные скорость и мощь атак поражали.
Слишком проворно для такого тяжеловеса, слишком невозможно для законов физики.
Каждый новый удар оружия сопровождался дождем палубной щепы и ошмётками неприбранного груза. Всё вокруг ходило ходуном и угрожало лишить равновесия. Вопреки здравому смыслу, несколько выстрелов в упор, сделанные Фаусто, не остановили противника.
Они его только раззадорили.
Дыры в броне свидетельствовали о прямых попаданиях, но армеец не спешил умирать.
Когда секира Джу погрузилась в его грудину по самую рукоять, детина только слегка вздрогнул.
Но на его проворности и мощи ударов это никак не отразилось.
Изматывающий бой, в который подключились и мушкеты подоспевших членов команды, уже начинал казаться вечностью, когда здоровяк наконец рухнул на палубу и затих.
Массивная туша, закованная в толстую броню, превратилась в багровое решето.
Витал убрал с глаз взмокшие волосы и рукавом вытер пот со лба.
Пошатываясь и тяжело дыша, он подошел к трупу и носком сапога откинул со шлема забрало.
– Что за…
Место, где полагалось быть солдатскому лицу, вздувалось подобием волдырей. Налитые кровью белки глаз, вылезших из орбит, чернели расширенными зрачками. Неестественно бугристая мускулатура приподнимала листы лат толщиной с палец. Сеть крупных вен проступала сквозь рыхлую кожу даже там, где сосудов и вовсе быть не должно.
Фаусто всё никак не мог отдышаться и стоял, упершись руками в колени:
– Он не один тут такой был. Другого вчетвером еле завалили. В капитанской каюте… А? Пятью бочонками пороха…
Новоиспечённые пираты толпились над телом и суеверно переговаривались: «что за чудище-та», «а он точно человек?», «ой не к добру это»…
– Он-ни всё-таки дов-вели её до ума… Однак-ко – однак-ко… – хмыкнул непонятно откуда появившийся Маркиз и уважительно поцокал языком.
Словно стервятник, он восседал на груди покойника и уже вовсю орудовал в его рту и осматривал покрытый волдырями язык.
– Никогда не слыш-шали о «Багр-ряной пыл-ли» что ли?!.. Н-н-невежд-ды…
Пока хмурый Витал давал распоряжения о снятии колодок с рабов, их дальнейшей транспортировке, он прикидывал, хватит ли провизии, чтобы те не померли от голода на обратном пути, к нему рысцой подбежал верный Фаусто:
– Венсан, кроме живого товара в трюмах полно оружия! Последние модели мушкетов и ружей, гранаты, бомбы! Сходи глянь.
Новое имя резануло ухо. Но Витал уже сбежал в трюм. Квартирмейстер не соврал: балластный отсек был до отказа забит амуницией и оружием так, что при желании хватило бы на небольшое войско.
И пересыпан кофейным зерном из надрезанных мешков.
Внимание привлекли несколько тщательно опечатанных бочек со неизвестной маркировкой. С жалобным скрипом крышка одной полетела на пол.
Бочку доверху наполнял искристый красный порошок. Витал было протянул щепоть для пробы, но вдруг его руку крепко перехватил Маркиз.
– Капит-тан. Лучшее, что вы мож-жете сделать для всех-х – пустите-ка ко дну весь запас этого проклятого зелья.
– «Багряная пыль», верно? И что с того?
– Она, р-родимая. – Синие глаза Маркиза досадливо блеснули. – Каж-ждый уваж-жающий себя алхим-мик знает, как опас-сны результаты поисков бессмер-ртия, которые свер-рнули не т-туда… Пр-росто на с-слово повер-рьте…
Маркиз ещё никогда не был таким серьёзным. Витал кивнул.
Он оглядел полную трупами палубу и закрыл глаза.
Сернистый запах пороха, нагретого металла и тяжёлый дух сырого мяса спаялись в единый флёр самой Погибели.
Отныне аромат его права свободы таков.
К ночи по окончании отпевания всех усопших тела отправились за борт к Морскому Дьяволу вместе с проклятым красным порошком.
Боевое крещение состоялось и оставило после себя тревожное послевкусие.
***
С полными трюмами флотилия «Крылатого Марлина» пришвартовалась на Паршивой Чайке, острове пиратского архипелага, наиболее прочих кишащем отменными головорезами.
С виду ничего особенного не происходило: так же коптили тусклые факелы в узких проулках. Так же спешили по своим делам бывшие мореходы, а теперь – джентльмены удачи. Такими же белоснежными зигзагами, как и всегда, кружили крикливые чайки. Так же храпели пьяные вдрызг, заботливо укрытые обрывками парусины…
Злой как чёрт Витал гремел сапогами по настилу в сторону приземистого форта, местного подобия ратуши. Ладно сколоченное здание изо всех построек на островке имело два этажа и черепичную крышу. В сжатом кулаке белел смятый свиток накладных.
За ним неторопливо брёл Джу с большим накрепко заколоченным ящиком на плече.
Чем скорее приближалась «административная зона» Паршивой Чайки, тем ровнее становился шаг капитана. Гнев его разливался по жилам стылой силой, жаждущей крови. Сегодняшний путь слишком напоминал дорогу на эшафот.
Только на этот раз на нём окажется наводчик.
Для себя он уже всё решил, и обратного пути нет.
Интриги и подлости были знакомы ещё по слухам на карьерных лестницах в Гильдии. Здесь же, среди бандитов всех мастей, как он предполагал, ненависть к конкурентам цвела пышнее.
Судя как по потерям экипажа, так и по добыче, наводчик оказался или подлецом, или болваном.
Витал склонялся к первому. И решил этого дела так не оставлять.
Прерывисто дыша, для собственного успокоения он перебирал в кармане розовые жемчужины, оставшиеся на подарки Уне, и размышлял.
Ещё с трюма Джу видел его всяким, даже в самых неприглядных состояниях. Видел – и молчаливо принимал. Их душеспасительные беседы сохранили волю Витала и воспитали зачатки той буйной силы духа, что помогла пройти их первый заказ.
Сейчас же чувство собственного достоинства не позволяло делиться с товарищем собственной злобой, с каждым мгновением рискующей взорваться животным, почти скотским, бешенством.
Великан словно чуял настрой своего лже-хозяина, и ни на минуту не оставлял капитана одного.
И Витал был ему благодарен.
Как бы ни старался, он не мог уложить в голове новую реальность, где предстоит не просто стать тем, кого всю жизнь презирал… В которой ему, офицеру, капитану первого ранга, следует возглавить стаю кровожадного морского отребья… Если типическая карьера в Гильдии предполагала расписание, сроки, достижения, то в мире по Ту Сторону Кодекса царило торжество стихий.
Сила. Власть. Авторитет.
И – беспредельная, зверская, жестокость.
Худшим же стало мрачное чувство удовлетворения от содеянного.
Ещё с Бравелина он усвоил, как быстро у хищников развиваются инстинкты на крови. Даже самые недалёкие из бандитов за версту чуют малейшую ложь, и само подозрение уже является законным поводом вышибить мозги источнику тревоги. Со своей стороны матушка-Гильдия сделала всё, чтобы оставить за бортом моряков на произвол судьбы и способствовать воспитанию в них звериных законов.
Конечно же, он понимал: чтобы выжить, мореходам пришлось откатиться далеко назад в развитии и потерять человеческий облик. Ибо только так при существующих Кодексах, Морском и Сухопутном, можно было отсрочить собственную казнь в качестве пирата.
…Даром что в порту листовки со списками казнённых и разыскиваемых обновлялись с завидной частотой. Впрочем здесь, в вольных водах архипелага Скрытых Штормов, они становились скорее официально заверенным подтверждением своего места в бандитской иерархии и поводом для бахвальства, чем поводом для опасений.
Понимание же, что всё его презрение было всего лишь формой ужаса перед жестокими беспринципными выродками, всё только усугубляло: признание неприглядной правды о себе как о сделанном из того же теста, что и пираты, сил, как ни странно, не добавляло.
Они остановились у скорнячного лотка неподалёку от искомого здания. Здесь же, с угла, прямо на старых ящиках сидели изрядно поддатые пираты и тревожно вслушивались в плотно запертые ставни над головами.
Витал сплюнул под ноги и потёр переносицу.
– Давай, успокаивайся, – перед его носом возникло откупоренное горлышко настолько ядрёного пойла, что от одного запаха защипало в глазах.
Он быстро оглянулся на Джу:
– Я?! А я спокоен! Совершенно спокоен!!!
– Мы уже пришли, капитан…
– Клянусь, это была его последняя наводка, – Витал сделал большой глоток и с силой швырнул бутылку оземь.
Джу только поднял брови:
– Вижу, ага. Полный штиль, ни дать, ни взять.
Оскал приятеля вызвал невольную усмешку:
– Что же. Время наводить порядок!
***
Когда Витал с Джу подошли к дверям форта, путь преградил бугай мрачного вида и грубо сообщил-де заведение закрыто на спецобслуживание, и идти бы им куда подальше подобру-поздорову…
Капитан смерил его взглядом:
– Дело безотлагательное. Битая наводка. Я требую арбитраж. Немедленно.
– И кто ты есть?
– Капитан «Крылатого Марлина».
– К-тооо?
Витал потер переносицу.
– Спокойно, капитан. Еще один труп по дороге сюда нам ни к чему, – послышался сзади тихий голос Джу.
– А ну пошли в…
Верзила не договорил и рухнул со сбитой набок челюстью.
Коротко свистнул втянутый сквозь зубы воздух, и Витал встряхнул кулак.
Джу флегматично хмыкнул на осевшее тело. Капитан пожал плечами и перешагнул через привратника.
В главном холле форта шумели по-нехорошему.
Судя по обрывкам криков и по нарастающей злобе, шли дебаты, предваряющие старый добрый бунт, что рвёт напополам правду, когда-то одну на всех.
Они прошли в набитый моряками холл. Шум стих.
И на них все оглянулись.
Немудрено: двое чужаков в чёрных камзолах нездешнего кроя привлекли внимание. Как и лежачий на пороге охранник.
Визитёры в свою очередь разглядывали собравшихся.
Неряшливая разномастная команда не меньше полтораста человек битком набилась в холле форта и разделила его на два лагеря. И те, и другие, стояли, готовые броситься друг на друга и разорвать в клочья. Витал прикинул, что остальные две трети экипажа, должно быть, оставались снаружи в ожидании решения.
Пожилой мореход в треуголке с красным пером, судя по всему, делопроизводитель, восседал на втором этаже наедине с бутылкой у раскрытого замусоленного журнала и наблюдал.
Беглый взгляд Витала выцепил несколько татуированных лиц, правленных ножами:
– Продолжайте, господа, не обращайте на нас никакого внимания. Мы только на арбитраж.
В ответ на примирительно поднятые руки капитана лязгнули клинки и выставились дула мушкетов, причём с обеих сторон.
Джу покачал головой, дружелюбно вздохнул, поставил на пол ящик и вынул из-за плеч секиру.
Тишину нарушил знакомый развязный голос.
– Спокойно, барышни, эти господа мне известны. Недавно как откинулись с гильдейского трибунала. Из приличных. Выдыхайте.
Говорил тот самый светловолосый пират, чьё изрезанное лицо так потрясло Витала в подпольном арсенале ещё в Вердене. Иронически поклонившись, головорез элегантно вскинул одну руку в крепкой перчатке, другой опустил боёк кичливо украшенного филигранью мушкета и заткнул его за богато расшитый кушак.
В ответном полупоклоне знакомому Витал учтиво приподнял треуголку. Не отставая от капитана, Джу фыркнул, изящно взмахнул секирой, будто снятой шляпой, и потешно расшаркался.
Иронию приветствия оценил только делопроизводитель и кивнул, приглашая подняться к себе на второй этаж.
Пока ступени скрипели под сапогами, Витал отдал должное адекватности заскучавшего старика. Очевидно, тот успел повидать и не такие разборки, а потому выглядел склонным к конструктивному диалогу, пока свара внизу дошкандыбает до единого мнения.
Поверх журнала с записями итогов разбирательств легли накладные по наводке. Джу бодро выдирал секрой гвозди из крышки ящика с уликами.
– Капитан Витал, «Крылатый Марлин». Хожу под флагом Венсана. Первая же наводка вывела нас на делишки Лиги Доблести вместо оговорённого торгового рейса “Дельфины”. Я требую компенсации…
Ответное рукопожатие произошло тотчас же, как только прозвучало имя «Венсан».
Про себя Джу отметил, если бы имя «Витал» старой кожей сошло в змеиной линьке сердца бывшего морехода из трюма, за которым ему так нравилось наблюдать, то «Венсан» проступало в нём новой, гибкой, чешуёй. Оставалось только гадать, чует ли капитан такие в себе перемены, или новые полномочия слишком забивают голос его знаменитой мореходской интуиции. Но определенно – новое имя ему очень подходило…
Джу аккуратно собрал с пола гнутые гвозди, сунул в карман и кивнул собственным мыслям.
Пока Витал и тот синелицый старик в шляпе с пером подбивали остатки, здоровяк расположился на опустевшем ящике и из-под полуприкрытых век тщательно следил за происходящим внизу.
Суть конфликта оказалась тривиальна: делёжка улова.
– Какие молодцы, – думалось ему, – разборка происходит не в рейсе. Квартирмейстер, тот светловолосый головорез из арсенала, распределял добычу в меньшую сторону от рассчитанного, чтобы разницу вложить в ремонт судов после очередной трёпки. Чернобородый же толстяк с прозрачными глазами, капитан, судя по татуировкам на щеках, в прошлой жизни простой шкипер, настаивал, чтобы немедленно осуществить выплаты, и в полном размере.
Квартирмейстер возражал, что команда сейчас же всё пропьёт, и если отложить починку до другого раза, до суши они попросту не дотянут.
Возмущённые матросы уже было похватались за клинки. Кто-то даже заряжал пистолеты. Где такое видано – не давать хорошенько отвести душу после морских трёпок! Порох из рожков то и дело просыпался на пол.
Прогремел выстрел. Недовольные рожи подняли головы.
Витал стоял у перил и сверху вниз смотрел на пиратов. Счетовод переложил ногу на ногу и махнул журналом с подсыхающими чернильными строчками, разгоняя дым.
– Значит так, господа. Лицо я на Скрытых Штормах новое, однако хожу по Лавразской Акватории смолоду. Сегодня благодаря опыту, знаниям и благоволению мсье Майера, – красное перо на шляпе одобрительно качнулось, – мне удалось разрешить возникший арбитраж ко взаимной сатисфакции, кроме одного вопроса. – Витал цепко вглядывался в лица пиратов. – Вы же умные люди, и понимаете: мы смогли провернуть всю операцию при минимальном командном составе. Теперь просто подумайте, на что мы – то есть вы под моим началом – будете способны при полной укомплектовании экипажей? А что будет, когда наша – то есть ваша – эскадра расширится до шести? До шестнадцати? До шестидесяти судов?.. И, разумеется, повинный в подложной наводке, не мог предвидеть такого исхода. Выдадут мне его кстати завтра к полудню…
Белки глаз Джу блестели, и ухмылка всё ширилась, пока он наблюдал как вытягиваются лица пиратов внизу. О, морской народ ох как охоч до баек! Куда там! Кабы он сам не был на злосчастной «Дельфине» да в стычке с Лигой Доблести, ни за какие коврижки не поверил бы, что на воде бывают и такие казусы.
Его перекрикнули.
– Врёшь! Хороша твоя байка, только вот сгодится разве что девкам в борделе! А мы – люди серьезные, вестись на эти бредни! Много тут вас таких, залётных, да…
Выстрел в лоб оборвал мысль. Впрочем и так слишком очевидную. Мсье Майер прикрыл зевок ладонью с расплывшимся синим узором и подпёр кулаком лицо.
– Забыл сказать. Я никогда не вру.
Пираты переглянулись. Поднялся ропот, и перед лицом неожиданной угрозы оба лагеря вдруг сгрудились в единый коллектив.
– Доказательства предъявлены, – каркнул Мсье Майер. – Так всё и было.
По ступенькам в холл скатилась голова того чудовища в шлеме с грохочущим забралом.
Убирая пистолет, Витал продолжил.
– Нерешённым же остался вопрос касательно компенсации потерь моих людей на «Дельфине». Мы с моим ассистентом, господином Джу, – белоснежная улыбка просияла на чёрном лице, – имели удовольствие убедиться, что положение ваших кораблей достаточно отчаянное, чтобы поднять вопрос о правильном руководстве. Вы, господа, вполне отвечаете моей нужде собрать приличную бригаду на все свои корыта. Покамест их четыре, но переобуты они на зависть самому Морскому Дьяволу. У меня большие планы на Лавразскую Акваторию. – Он улыбался и качал головой, как заклинатель змей, воображая вокруг лица своих ребят, и от того чувствовал себя всё свободнее. – Бригада нужна самая мощная и самая добросовестная…
Витал умолк, оглядывая холл. Где-то в дальнем углу пискнула мышь.
– Ходить будете в новых бушлатах для серьёзной работы, как на мне и моём ассистенте. Боевые плачу золотом. После первого предупреждения – расстрел на месте…
Пока капитан спорщиков гневно зыркал по сторонам, и мушка его выискивала согласных, к Виталу взбежал тот самый квартирмейстер. Надменное покрытое шрамами лицо его озаряло приятное удивление.
Ему в грудь тотчас же ткнулся кошелек. Пират подхватил его и цапнул наугад монету, попробовав на зуб. Потом ещё одну. И ещё. По всему, кошелек выглядел странно – в нём не было ни одной фальшивой монеты. Он кивнул своим, утверждая достоверность предложенного.
– Давайте же, господа, смелее.
Пока моряки раздумывали, пират протянул ладонь для рукопожатия.
– Леон. Квартирмейстер и, как говорят, неплохой штурман.
Из-за толстых рубцов на скулах улыбка его выглядела вынужденной, но живой взгляд холодных голубых глаз горел искренной готовностью.
Витал стянул зубами перчатку:
– Моё почтение, Леон. К вашим услугам, и к услугам вашего экипажа.
– А звать-то тебя как, братан?
– Зови Венсаном, – вместо капитана ответил Джу. – Под его флагом ходим.
Витал очень надеялся, что улыбка его не выглядела слишком нервной.
Стройное «ласковой глубины» отдалось эхом в холле форта.
И прозвучало, словно присяга.
Этот незнакомый, неумолимо прорывающийся наружу капитан больше не плутал в лабиринте вопросов без ответов. Ведомый обострёнными инстинктами хищника, вышедшего из многолетней спячки, Витал не чувствовал ни угрызений совести, ни сомнений.
