Валентин Глушко. Человек, проложивший дорогу в космос

Глава 2. Ленинградский университет

Первые шаги

В жизни Валентина произошли разительные перемены. Южную Пальмиру, благодатный край черноморского побережья его Малой Родины, с её мягким приморским климатом и семейное благополучие он сменил на Северную Пальмиру, холодный, продуваемый всеми ветрами город белых ночей и неустроенную, полную нужды студенческую жизнь.

Но понимание этого придёт позже, а пока он шёл по оживленному Проспекту 25 Октября^[20], одетый в белый летний костюм, светлую рубашку в полоску, с галстуком, в большой серой кепке. На его лице блуждала радостная улыбка. Первый барьер на пути к осуществлению своей цели взят: он – вольнослушатель одного из старейших и крупнейших университетов, многовекового центра научной мысли России.

В нём работали и читали лекции крупнейшие учёные с мировыми именами, европейские знаменитости: А.Ф.Иоффе – физику твердого тела, О.Д.Хвольсон – физику, Д.С.Рождественский – оптику, П.И.Лукирский и Д.А.Рожанский – электронику и радиофизику, Б.Н.Делоне и В.И.Смирнов – математику, В.К.Фредерикс – электродинамику, А.И.Тудоровский – механику, В.Р.Бурсиан – термодинамику, А.С.Щукин – химию. Библиотека университета насчитывала свыше двух миллионов томов.

Он заходил в Исаакиевский собор, потом в Эрмитаж, рассматривал знаменитую ограду Летнего сада, ходил по пустующим аллеям, прислушиваясь к легкому шуму деревьев и разговору статуй с Дворцовой набережной, любовался панорамой Петропавловской крепости. Даже в самых смелых мыслях он не мог предположить, что через несколько лет, именно в стенах Иоанновского равелина этой крепости будет готовить к лётным испытаниям свою первую жидкостную ракету со своим же, прошедшим полный цикл наземной отработки, жидкостным ракетным двигателем.

Проспект 25 Октября, гранит берегов полноводной Невы, разводные мосты, грохочущие трамваи – предмет его детского обожания, ажурные узоры чугунных оград напоминали ему роскошные узорчатые решётки его родного Города – Одессы. Он сразу и навсегда полюбил Ленинград.

Таким В.П.Глушко поехал в Ленинград.

А всё начиналось не столь радужно. С обширным багажом дорогих его уму и сердцу книг и рукописей, с направлением Наркомпроса Украины, в конце лета 1925 г. он прибыл в Ленинград. Сняв жильё в большой переполненной коммунальной квартире на Социалистической улице, 24 и, приведя в порядок свой, сильно испачканный в дороге, белый костюм, Валентин сдал документы в приёмную комиссию физико-математического факультета Ленинградского государственного университета. В своём заявлении от 17 августа 1925 г. он написал: «Желая получить высшее образование, прошу зачислить меня на 1-й курс вышеозначенного факультета. Возраст мой 17 лет. Окончил IV профтехническую школу им. т. Троцкого в Одессе в 1924 г., имею практический стаж 3 года 7 месяцев, из коих проработал 3 года в слесарно-механических мастерских профтех. школы, а 7 месяцев на IV Государственном машиностроительно-арматурном заводе им. т. Ленина в г. Одессе. Кроме того, состою действительным членом «О-ва Любителей Мироведения» в г. Одессе, работал на одесских государственных астрономических обсерваториях, состоял в 1922–25 гг. председателем «Кружка Молодых Мироведов» в Одессе, а также являюсь членом-сотрудником «Русского О-ва Любителей Мироведения» в г. Ленинграде. При сем прилагаю ходатайство секретаря Губисполкома г. Одессы о моем зачислении и подобную бумагу от «О-ва Любителей Мироведения» в г. Одессе».

К заявлению и направлению Наркомпроса Украины были приложены:

– «Временное свидетельство» в котором говорилось, что «настоящее свидетельство выдано гр. Глушко Валентину Петровичу родившемуся в 1908 году 21-го августа в том, что он обучался с 12-го сентября 1921 г. по 18 октября 1924 г. в IV Профтехнической школе им. тов. Троцкого, за время пребывания в школе усвоил все дисциплины, установленные учебным планом и выполнил практические работы по слесарно-механической специальности».

– Справка, подтверждающая производственную практику: «Дана сия тов. ГЛУШКО В.П. в том, что он действительно работал в качестве практиканта на 4-ом ГОСМАШЗАВОДЕ ИМЕНИ ТОВ. ЛЕНИНА с июня по 31 декабря 1924 г., что подписями и приложением печати удостоверяется».

– Ходатайство Одесского отделения РОЛМ от 15 июля 1925 г. за подписью профессора П.А.Талько-Гриневича, которому Валентин ассистировал в физической лаборатории физмата ОГУ, профессора И.Ю.Тимченко и секретаря Н.П.Санютина: «Совет О-ва настоящим удостоверяет, что предъявитель сего Валентин Петрович Глушко является действительным членом О-ва Любителей Мироведения в Одессе, а также за представление ценных астрономических наблюдений избран в текущем 1925 г. членом-сотрудником Русского Об-ва Любит. Мироведения в Ленинграде.

В продолжении своей работы в качестве чл. О-ва В.П.Глушко занимал с 1922–25 гг. пост председателя кружка молодых мироведов при Одесск. О-ве, выступал с научными докладами в секциях О-ва, а также провел ряд систематических и ценных для науки наблюдений на обсерватории О-ва и на I-ой Народной Обсерватории при Одесск. Губ. Совпартшколе, где одновременно работал по приему экскурсантов и популяризации знаний о мире.

На основании вышеизложенного Совет О-ва ходатайствует перед Вами о зачислении В.П.Глушко в число студентов Вашего В.У.З.».

– Анкета поступающего в университет, в которой, отвечая на вопросы, он пишет:

«Отец: до войны работал спецрезинщиком в «Каучук». Во время войны был мобилизован в солдаты. В период февраль-октябрь 1917 г. находился на фронте. После октябрьской революции 2 года работал на продработе в немецкой колонии Ландау (с 1920 по 1922 гг.). В каком профсоюзе состоят родители и с какого времени: отец в союзе «Совработников» с 1922 г., мать в союзе «Работпрос'а» с 1923 г. Проживал по адресу: Ленинград, Социалистическая улица, д. 24, кв. 23. Живу сейчас на те деньги, которые занимаю и намереваюсь отдать по получении стипендии».

Однако, потратив в Харькове слишком много времени на оформление направления Наркомпроса Украины на учебу, Валентин приехал в Ленинград с опозданием. Вступительные экзамены закончились, и в приёме в университет ему отказали. Не помогли ни направление Одесского горсовета, ни полное соответствие требованиям представленных им документов о социальном положении: из рабочих, родители члены профсоюза, свидетельства о среднем образовании, ни трехлетний трудовой стаж в слесарно-механических мастерских профтехшколы и семимесячная работа практикантом Машиностроительного и арматурного Завода № 4 «Электрометалл» имени В.И.Ленина. Остались без внимания путёвка, работа Валентина в физической лаборатории Одесского государственного университета и в Обществе Любителей Мироведения в Одессе, свидетельство о его избрании за представление ценных астрономических наблюдений действительным членом-сотрудником РОЛМ в Одессе и Ленинграде, создание и руководство молодёжным отделением РОЛМ.

Но решение приёмной комиссии не обескуражило абитуриента. Валентин обратился за помощью к заочно знакомому председателю РОЛМ академику Н.А.Морозову^[21]. Известный учёный охотно откликнулся ходатайством своему сотруднику, принимающему постоянное участие в научно-исследовательской работе Общества, имеющей научную ценность, всецело поддержанном Советом Русского общества любителей мироведения, датированным сентябрем 1925 г.: «…В.П.Глушко проводились наблюдения и отработки по разным областям астрономии и геофизики и велась популяризаторская работа на народных обсерваториях в гор. Одессе. Его наблюдения представляют несомненную научную ценность, публиковались в общих сводках работ Одесского отделения, в печатных изданиях Р.О.Л.М. В течение двух лет тов. В.П.Глушко состоял председателем Кружка Молодых Мироведов при Одесском О-ве Любителей Мироведения.

В 1925 г. В.П.Глушко был избран членом-сотрудником Р.О.Л.М., каковое звание предоставляется лицам, не состоящим действительными членами, но принимающим постоянное участие в научно-исследовательской работе О-ва, представляя работы, имеющие научную ценность.

Настоящее удостоверение выдано тов. В.П.Глушко для представления в подлежащие учреждения при исходатайствовании разрешения для поступления в Ленинградский Государственный Университет, на физико-математический факультет, причем Совет Р.О.Л.М. всецело поддерживает ходатайство, как будущего полезного научного сотрудника.

Председатель Русского общества любителей мироведения, академик Николай Морозов».

Ходатайство Н.А.Морозова и настойчивость абитуриента сделали свое дело – Валентина Глушко зачислили на первый курс Университета, правда, вольным слушателем, без стипендии и без общежития.

Удостоверение РОЛМ'а, подтверждающее членство В.П.Глушко в организации.

Валентин пришёл к Н.А.Морозову поделиться своей радостью. Дверь ему открыл жизнерадостный обаятельный 73-летний человек небольшого роста, с юношеской фигурой и румянцем на щеках, очень энергичный и подвижный. После поздравления с первым успехом в новой жизни, слов благодарности, общих фраз о здоровье, Ленинграде, Одессе, В.А.Мальцеве, обсерватории, Н.А.Морозов познакомился с принесенной Валентином рукописью его книги о неизбежности проникновения человечества в космос, а Валентин в это время рассматривал картины, антикварные вещицы, знакомился с библиотекой. Спустя некоторое время оба с интересом обсуждали работу Валентина.

– Прекрасный материал. Можно хоть сейчас публиковать, – Морозов с одобрением смотрел на юношу. – Но, понимаете, здесь возможны задержки. Это обычное дело. Пока же опубликуйте несколько статей. Например, ответ на ваш риторический вопрос: «Угрожает ли человечеству металлический голод?» Или, скажем, несколько шире, голод природных ресурсов в недрах нашей планеты. Будет ли в этом случае положен предел развитию техники, промышленности, культуры, конец всему живому на Земле.

Революционер и председатель РОЛМ Н.А.Морозов.

– Для жизни индустриальных обществ, Николай Александрович, необходимо регулярное снабжение минеральными ресурсами. Это непреложный факт. Только вот мало кто задумывается: хватит ли этих ресурсов на длительный срок? Всем кажется их количество на Земле неисчерпаемо. А расходуется только бесконечно малая, несопоставимо малая часть. Никто не предполагает их уменьшения.

– Однако меня вы убедили, молодой человек…

– Уже сейчас нужно решать проблемы заатмосферных полётов! Когда запасы истощатся, будет поздно. Только межпланетные сообщения, откроют нам доступ к ещё нетронутым, неограниченным богатствам иных миров.

– В другой статье можно дать Ваши материалы о космической станции и искусственном спутнике Земли.

Интерьер квартиры говорил о тонком вкусе и состоятельности хозяина. Стены украшали дубовые панели и оригиналы картин известных художников. Дорогие книги библиотеки были заставлены антикварными вещами и фотографиями.

– Вот это очень интересно. Со спутника можно изучать поверхность Земли, фотографировать, исследовать земную атмосферу, проводить метеорологические наблюдения, оповещать о катастрофах. Астрономия и метеорология обогатятся ценнейшим вкладом, широчайшими горизонтами новых исследований. В таком же положении окажутся все естественные науки и не только естественные. А Ваши идеи разместить на орбите телескопы, солнечные батареи, заводы просто захватывают воображение.

– Такие станции будут иметь большое научное значение.

– Обсерватория, построенная на Луне. Какие огромные открытия могли бы дать продолжительные наблюдения и исследования, спектральный анализ, фотометрия, фотография и прочие орудия исследования тайн мироздания. Несомненно, что с развитием межпланетных сообщений земные обсерватории потеряют всякий смысл. Проводимые нами наблюдения со дна вечно мутного и волнующегося воздушного океана обладают несравненно меньшей точностью и ценностью, чем подобные же наблюдения с поверхности лишенных атмосферы небесных тел.

– Я уже публиковал статьи о космосе. Даже получил гонорар, на который купил этот костюм.

Вошедшая жена Н.А.Морозова пригласила собеседников в столовую, где был накрыт ужин.

Н.А.Морозов родился в 1854 г. в семье крупного ярославского помещика. Воспитывался в доме отца и с детства проявлял исключительный интерес к естественным наукам, прежде всего – к астрономии. За обедом разговор продолжился.

– Отец мой был богатым помещиком, а я не мог спокойно смотреть на бедственное положение крепостных. Когда зимой 74 года началось движение студенчества «в народ», я присоединился к нему. В Ваши годы, Валентин, я активно поддерживал хождение в народ «чайковцев» и других народников. Вынужден был уехать за границу. В эмиграции встречался с Карлом Марксом. Перевёл и опубликовал текст «Коммунистического манифеста», который он мне дал. В 81 году меня арестовали в связи с покушением на императора. Был уверен: казнят. Но суд приговорил к пожизненному заключению. Сидел в Петропавловской крепости, потом каторга. Было тяжело, но присутствие духа не терял. В конце концов, понял: народнические грёзы это иллюзии. Прежде «царства Божия» крестьянину нужна культурная почва, понимание того, что без своей организации образованных бескорыстных людей, оказывающей всяческую помощь крестьянским нуждам, всё закончится проездом по не своей великолепной ржи, вырубкой вишнёвых садов и реликтовых дубрав в угоду толстосумам, наживающимся на социальных потрясениях…

Энциклопедист, бессменный председатель Русского общества любителей мироведения, созданного в Петербурге в 1909 г., Н.А.Морозов живо интересовался работой Одесского филиала и подробностями сделанного его руководителем В.А.Мальцевым, кружком молодых мироведов, строительством обсерватории, карнавалом.

После ужина беседа продолжилась в кабинете.

– Возможно, что в Вашей работе много наивного, спорного, может быть, несколько эмоционального, но мне понравилась общая направленность Вашей книги. Вы замечательно написали: «В погоне за энергией и пространством, за познанием Вселенной во имя развития и сохранения цивилизации» действительно настанет время и человек ринется в безграничное космическое пространство. Однако много воды утечет, прежде чем: «…появится новый Колумб, который первым, прорубив окно во Вселенную, положит начало новой эпохи в развитии человеческой цивилизации – эпохи межпланетной». Нам, мироведам, это очень близко.

Книга В.П.Глушко «Проблема эксплуатации планет», выпущенная тиражём в 100 экземпляров к 90-летию со дня рождения её автора.

– Я публиковал статьи о космосе в Одессе, и у нас, мироведов. А здесь я никого не знаю.

– Вы не могли бы оставить рукопись, я напишу предисловие к книге, и мы постараемся её опубликовать.

– Хорошо, Николай Александрович.

Когда часы пробили девять, Валентин собирался уходить. В самый последний момент, прощаясь, предупредительный Николай Александрович поинтересовался.

– А как вы устроились?.. Может быть нужна помощь?..

– Я вам очень благодарен. Меня приняли вольным слушателем. Без стипендии и общежития. Снятый угол стоит дорого. Платить просто нечем.

– Подождите, в этом я Вам сейчас помогу.

Он подошёл к столу и быстро написал на одном листе, потом на другом и передал их Валентину.

– Это на поселение в общежитие мироведов. Здесь, неподалеку. Условия прямо не ахти, но зато близко. Эта в оптико-механическую мастерскую нашего института. Вы ведь проходили заводскую практику? Если ничего лучше не найдёте, воспользуйтесь этой возможностью.

Любезно прощаясь, Николай Александрович пригласил Валентина заходить в любое время.

– Будем очень рады. Обсудим любые проблемы.

23 февраля 1927 г. Н.А.Морозов написал письмо на имя Я.И.Перельмана: «…В этом причина, почему я лишь бегло мог просмотреть статью, т. е. скорее книжку В.П.Глушко о межпланетных сообщениях, но и при беглом просмотре она мне очень понравилась. Вы ведь тоже интересуетесь этими вопросами, и если найдете, что при современном состоянии книжного рынка её можно напечатать, то я с удовольствием напишу к ней напутственную статейку странички в четыре или около того…»

По каким-то причинам книга тогда так и не была напечатана.

Позже В.П.Глушко писал: «Совершенно случайно эта рукопись сохранилась до настоящего времени, и я прочёл её через 45 лет после написания. Чувство, которое я при этом испытал, это чувство глубокой благодарности к Госиздату за то, что он её не издал. Много наивного, спорного, ненужного, эмоционального»^[22].

Улица Союза печатников (в прошлом Торговая) начиналась у набережной Крюкова канала, шла к Дровяному переулку и выходила к Торговому рынку (в прошлом Харчевому и Литовскому). Своё название получила в честь первого Союза рабочих печатного дела.

Дом, в котором по ходатайству Н.А.Морозова, поселился Валентин, был виден издалека по возвышающемуся над ним внушительных размеров астрономическому куполу. Здесь был в своём роде астрономический центр РОЛМ. Пройдя через колодец двора типичного и обычного ленинградского многоэтажного дома, войдя в подъезд, тоже вполне обычный, темноватый и с устойчивым кошачьим запахом, нужно было долго взбираться по лестнице вокруг заросшей пылью шахты вечно не работавшего лифта на последний, седьмой этаж. Рядом с небольшой глухой дверью размещался звонок, позвонив в который, вошедший оказывался перед нечто вполне заурядным – узкой и крутой винтовой лесенкой, с металлическим стуком шатавшейся в креплениях тесного круглого колодца. Полтора оборота этой странной лестницы выводили посетителя в мир, уже совершенно немыслимый. В общем, если в воображении юного любителя астрономии существовало бы представление о рае или, скажем, пещере Аладдина, то он оказывался именно там.

Поднявшись по винтовой лестнице, любитель-астроном попадал в довольно просторное низкое помещение с окном, расположенное над лестничной клеткой и шахтой лифта, со здоровенным блоком для подъёмного троса. Над этим помещением и были встроены в конструкцию многоэтажного дома бетонный стакан башни и фундамент телескопа. Говорили, что в своё время, когда лифт работал, телескоп подрагивал. Это послужило причиной остановки лифта навсегда. Налево низкая дверь вела через чердак на плоскую крышу, оборудованную, как просторная не менее 100 квадратных метров астрономическая площадка. Дом был высокий, и обзор с площадки открывался великолепный. На крыше находились в ряд три телескопа – в лёгких фанерных павильонах. При всём при том, большая часть площадки оставалась свободной, открывая возможность для производства самых разнообразных наблюдений и демонстраций.

Дверь направо вела в небольшой тамбур, где висели точные маятниковые часы и вторичный маятник, связанный со службой времени в Пулково. Оттуда же начиналась лестница в башню с куполом, где располагался главный инструмент обсерватории – 7-дюймовый рефрактор Мерца на немецкой монтировке. Вместе с куполом этот инструмент производил большое впечатление. Классический рефрактор был красив той красотой целесообразности и завершённости, как красивы, скажем, парусные корабли… К тому же, и сам купол был вполне «настоящим», с раздвигающимися от цепного привода створками и вращаемый массивным чугунным штурвалом. Все инструменты находились в превосходном, ухоженном состоянии.

Другая дверь из тамбура вела в большое помещение с затемнёнными окнами, оборудованное под лекционный зал на 30 мест. Центральным объектом здесь был круглый экран диаметром метра полтора. На нём, с помощью проекционной аппаратуры, расположенной в соседней комнате, можно было воспроизводить картину северного звёздного неба, с суточным вращением, сезонными изменениями и движениями Солнца и Луны. В другой демонстрационной схеме тот же экран превращался в иллюминатор космического корабля, в котором можно было совершить путешествие на Луну.

На свободной стене зала были смонтированы наглядные кинематические пособия, позволяющие объяснять движения планет и явление фаз. В нишах стояли цветные глобусы больших планет, а на стенах висели портреты видных советских астрономов. Всё вместе это именовалось «Астрономическим музеем». Музей вёл систематическую, плановую научно-просветительскую деятельность, регулярно принимая экскурсии самого различного состава: в те времена интерес к наукам был очень высок.

Таким образом, астроном-любитель попадал в довольно большую, и неплохо оснащённую полупрофессиональную астрономическую обсерваторию, да ещё почти в самом центре Ленинграда. Этот островок астрономической культуры возник в 1921 г. при Петроградском естественно-научном институте им. П.Ф.Лесгафта, директором которого был тот самый знаменитый «шлиссельбуржец» Н.А.Морозов.

Эта же обсерватория, одновременно, играла роль наблюдательной базы Русского общества любителей мироведения (РОЛМ), существовавшего в Петербурге-Ленинграде с 1909 г. Это даёт возможность понять и идейные истоки позднейшего создания под его руководством института, и сохранение связей этой официальной организации с полупрофессиональной любительской средой РОЛМ. Новая обсерватория при институте унаследовала несколько астрономических инструментов, до того помещавшихся на самодеятельной обсерватории РОЛМ при знаменитом Тенишевском училище.

Расцвет обсерватории приходился на 1920-е гг., когда вокруг неё объединилось большое и деятельное сообщество профессионалов и высококвалифицированных любителей астрономии. Можно полагать, что через её стены прошли, в начале своей научной карьеры, очень многие, видные впоследствии советские астрономы (и не только ленинградские).

Квартира, в которой Валентин Глушко разместился с П.П.Добронравиным, будущим сотрудником Пулковской, а затем заместителем директора Крымской обсерваторий, находилась на той же лестнице, что и контора РОЛМ, из которой можно было попасть в обсерваторию общества, размещавшуюся на крыше здания. Обстановка жилища была более чем скромной – две железные кровати, два стола, два стула. С товарищами по учёбе и совместному жилью Валентин жил в дружбе, между ними не возникало ни одного сколько-нибудь серьёзного конфликта. Всё делили поровну: и трудности, и деньги, и скромную еду. Мелкие недоразумения заканчивались шутками.

Как и многие студенты того времени, Валентин часто нуждался в средствах. Но, зная, что отец и мать помогают старшей дочери Галине и младшему брату Аркадию, он не хотел затруднять родителей, не считал возможным даже заикаться о какой-либо материальной помощи из дома, вероятнее всего, считая, что свой лимит он исчерпал в детстве, и теперь сам должен зарабатывать на жизнь. Денег было в обрез, поэтому одновременно с учёбой приходилось подрабатывать. Зимой он работал в оптико-механической мастерской Научного института имени П.Ф.Лесгафта.

«Справка

Дана сия гр. ГЛУШКО В.П. в том, что зимой 1925/26 гг. он действительно работал сдельно в мастерских Научного Института имени П.Ф.Лесгафта в качестве рабочего (сначала оптика, затем механика), причем месячный заработок его не превышал в среднем 20 рублей (двадцати рублей), что подписью и приложением печати удостоверяется.

Зав. Оптической Лабораторией Научного Института (С.Муратов).

Управляющий делами: (Е.Гедда)»

Иногда Валентин писал за гонорары статьи в журналы и газеты. В то время в Ленинграде выходил научно-популярный журнал «Наука и техника». В 1926 г. он, по совету Н.А.Морозова, опубликовал в нём две статьи. Они были упрощёнными фрагментами его книги «Проблема эксплуатации планет». В одной статье «Угрожает ли человечеству металлический голод?» он размышлял об ограниченности запасов металлов в недрах нашей планеты, сроках их истощения и о возможности предела развития техники, промышленности, культуры. «Мы думаем, что нет, – писал восемнадцатилетний автор, – межпланетные сообщения, которые к тому времени, надо полагать, будут осуществимы, откроют нам доступ в иные миры с ещё неиспользованными минеральными богатствами».

Вторую статью – «Станция вне Земли» – он посвятил освоению «ближнего» космоса. В ней Валентин попытался оценить значение для человечества будущих искусственных спутников и орбитальных станций. По его мнению, первоначально можно осуществлять орбитальные полёты, с ИСЗ можно будет изучать поверхность планеты, фотографировать её, исследовать земную атмосферу, проводить метеорологические наблюдения. «Но не только астрономия и метеорология обогатятся ценнейшим вкладом и широчайшими горизонтами новых исследований, – предсказывал В.П.Глушко. – В таком же положении окажутся все естественные науки». В статье он изложил идеи построения на орбите гигантских сооружений: телескопов, солнечных батарей, заводов. «Подобная станция, – утверждал он, – имела бы колоссальное научное значение».

Лекции не прогуливал, так как рассчитывать на благоприятный исход экзаменов, не посещая оригинальных лекций, когда профессора часто не придерживались учебников, не приходилось. Кроме того, он приехал за знаниями, поэтому старался не пропускать ни единого слова на лекциях, проникая в глубинные связи получаемой информации с имеющимся багажом. Правда, ограниченный во времени необходимостью зарабатывать средства существования, он изначально избирательно подходил к предложенной университетом программе обучения, ранжируя предметы в соответствии со своими перспективными планами. Тщательно выполняя все предусмотренные расписанием работы, он углублённо изучал выделенные им предметы, засиживаясь над изучением основной и дополнительной литературы до закрытия читального зала университетской библиотеки.

Кроме того, успеваемость вольнослушателя зависела от него самого и никто из профессоров по собственной воле оставлять его на дополнительные занятия не станет.

Решив узаконить свой статус студента, 1 июля 1926 г. Валентин Глушко обратился в приёмную комиссию ЛГУ о зачислении его на II курс физического отделения физико-математического факультета ЛГУ. В своём заявлении он сообщает, что им как вольнослушателем упомянутого отделения сданы все зачёты за I курс. 2 августа 1926 г. его просьба была удовлетворена. Теперь он стал полноправным студентом университета.

Причём, как и для вновь поступающих в ЛГУ, Валентин заполнил опросный лист, в котором привёл уже несколько иные данные: «Отец: до войны работал упаковщиком на складе Акционерного общества «Каучук», во время войны мобилизован в солдаты на фронт. В период февраля – октября 1917 г. находился на фронте. После Октябрьской революции был членом Исполкома г. Ирпень, затем 2 года работал на продработах в колониях на Украине».

Обложка личного дела студента ЛГУ В.П.Глушко.

Студенческий билет В.П.Глушко.

По рекомендации Н.А.Морозова В.П.Глушко встретился с профессором В.П.Ветчинкиным, который читал лекции по теории ракет и космических путешествий в Академии военно-воздушного флота РККА имени профессора Н.Е.Жуковского^[23], и разрабатывал теорию межпланетных полётов. Частые встречи с В.П.Ветчинкиным внесли сомнения в мировоззрение Валентина. Он понял, что поставленная им задача межпланетных полётов существенно сложнее его наивных планов, сложившихся под влиянием работ К.Э.Циолковского. А беспощадная критика В.П.Ветчинкиным идей К.Э.Циолковского не укладывалась в его сознании, вызывала протест. Валентин с глубоким уважением относился к своему учителю, понимал, что этот почти глухой человек совершил жизненный подвиг, получив образование в объёме достаточном для создания нового направления в прогрессе человечества. Но вместе с тем он соглашался с В.П.Ветчинкиным, что математический аппарат работ его учителя примитивен, что он опирается на арифметику, алгебру и, в редких случаях, на основы математического анализа, как при выводе своей знаменитой формулы. А этого, естественно, было недостаточно.

Но кто знает: сколько необходимо и сколько достаточно? Высшее образование ещё не делает человека учёным. Необходима хорошая научная школа, учителя, передающие стиль и методы работы, понимание методологии, умение критически относиться к полученным результатам и многое другое.

– Ракета, – говорил Ветчинкин – это тепловая машина, поэтому для её расчётов необходимо разбираться в вопросах термодинамики, теплопередачи, не говоря о термохимии, газодинамике, гидравлике, прочности, материаловедении, технологии и др. Всего этого у Циолковского нет или используется им лишь отрывочно. А его иллюзии о переселении человечества на другие планеты из-за угрозы экологического разрушения Земли ведут к потребительскому отношению человека с природой.

Это тривиально, понимал Валентин. У К.Э.Циолковского было озарение. Это он обосновал реальную возможность применения жидкостной ракеты для межпланетных сообщений, заложил основы теории жидкостных ракет и жидкостных ракетных двигателей.

Профессор В.П.Ветчинкин.

– Ну а что касается его философии, – продолжал Владимир Петрович – она специфична, и требует специальной подготовки, чтобы в ней разобраться. Пусть этим занимаются философы. А так его знаний и интуиции оказалось более чем достаточно, чтобы открыть дорогу в космос.

Валентин возобновил переписку с К.Э.Циолковским, которого по-прежнему считал своим учителем, хотя встреча с В.П.Ветчинкиным очень сильно повлияла на их отношения. 22 января 1927 г. Валентин сообщает в Калугу о своих творческих планах: «Протекшие полтора года с последнего письма нашей переписки были достаточны, чтобы многое изменилось. Прежде всего, я выехал из Одессы и работаю сейчас в физическом институте Ленинградского государственного университета. Это позволило поставить мои работы на совершенно иную ногу. Мой живейший интерес к великому делу межпланетных сообщений не угас. Я по-прежнему интересуюсь им. Более того, теперь я специально занялся им и питаю надежды, подкреплённые моими лабораторно-практическими исследованиями, которыми, в недалеком будущем, я надеюсь поделиться с Вами…»

Закончив первый вариант книги «Необходимость межпланетных сообщений», он отправил её на рецензию Г.Оберту в Германию прежде чем посоветоваться с К.Э.Циолковским. Через некоторое время был получен отрицательный отзыв на работу. Можно предположить, что причиной отрицательного ответа пионера ракетной техники и космонавтики было отсутствие текста на немецком языке и нежелание Г.Оберта заниматься переводом книги никому неизвестного юноши из Советской России.

Тогда о своей книге Валентин пишет К.Э.Циолковскому: «…если Вы помните, у меня был неоконченный труд, посвящённый межпланетным сообщениям. Целью его является доказать необходимость завоевания космического пространства… В значительной своей части моя книга опирается на Ваши труды, которым я отвожу особое место.

Исходя из этого, а также, принимая во внимание, а это главное, что Вы являетесь, можно сказать единственным человеком бескорыстно и истинно преданным великому вопросу завоевания мирового пространства, при своей, также наибольшей компетенции в этих вопросах и, зная Ваши весьма многочисленные труды по разным областям естествознания, я позволю себе, глубокоуважаемый Константин Эдуардович, обратиться к Вам с просьбой просмотреть мой труд и выразить Ваше веское мнение по его существу. В настоящее время моя книга вполне подготовлена к печати, но я посчитал своим долгом, до её выхода в свет… представить Вам её на суд…». К письму Валентин приложил оглавление и в приписке отметил: «Кстати сообщаю Вам, что Г.Оберт, в своём письме ко мне выразил особое уважение к Вашим работам и просил, при случае передать Вам от него искренний привет и пожелание успеха в Ваших работах. Лично меня он просил сообщать ему обо всех выходящих в свет Ваших трудах и вообще о ведущейся Вами работе».