Читать книгу: «Лучший из цветов», страница 2

Глава 3

1

Когда-то на месте городской свалки находилось небольшое предприятие по деревообработке. Непримечательный провинциальный городок, в котором происходят эти события, был довольно молодым по меркам подобных населенных пунктов. При его заселении многие участки были еще не тронуты беспощадной рукой урбанизированной машины. И хотя по мере роста населения в городе и внедрения различных промышленных процессов прошло немало времени, тот клочок земли, где было воздвигнуто деревообрабатывающее предприятие, оставался почти не тронутой цивилизацией до самого конца.

Лесопилка была неким придатком города. Где-то на краю, куда не доходил ни гул автомобилей, ни свет магазинных вывесок. Предприятие жило своей жизнью. Лишь болотистая местность, заросшие тропинки и разношерстная община деревьев и высокой травы вокруг – вот, что вставало стеной на защиту лесопилки от внешнего мира.

Вскоре предприятие прикрыли. Еще долгое время на месте деревообрабатывающей зоны был расстелен ковер из опилок на земле, а воздух был пропитан специфическим ароматом древесной стружки. И хотя после все постройки лесопилки были снесены, болото высушено и завалено землей, а большая часть леса вырублена, запах обосновался здесь окончательно и бесповоротно.

И как бы не любил Николай Набоков этот аромат обработанной древесины, сегодня, впервые за долгие годы, он его совершенно не чувствовал. Окутанный тревогой, страхом и возмущением, контуженный то и дело озирался через плечо, быстрым шагом рассекая груды мусора. Из-за чрезмерно торопливой походки, «страж» городской свалки начал немного прихрамывать.

Мужчина что-то бормотал себе под нос. Теперь это были не прилипчивые мелодии, а невнятные бормотания, которые невозможно было разобрать. Николай шел и грозил пальцем какой-то незримой сущности, но делал это так горячо и напористо, что в его решимости не было никаких сомнений. Решимость Набокова была, действительно, непоколебима.

На его «королевство» совершено грязное нападение! Федю, его горячо любимого друга и верного сторожевого пса, придали жестоким мучениям и страшной смерти! А самое возмутительное было то, что сам Николай ничего не смог с этим поделать! Подобные мысли на повторе прокручивались в затуманенном сознании контуженного мужчины. Набоков не знал, кем был его враг. Не знал он и на что, тот был способен. Но Николай точно знал, что должен защитить свою свалку, и горе тому, кто встанет у него на пути.

Добросердечный, но раненный в сердце самым ужасным образом калека, приготовился к битве.

2

О произошедшем мужчина предпочел умолчать. Во-первых, калека хорошо знал, что его рассказу едва ли поверят. Николаю вообще частенько мерещилось то, чего не описали бы даже самые смелые фантасты. Но то было последствием контузии вперемешку с крепким алкоголем в крови, и являлось тем, на что не следовало обращать должного внимания. Однако сегодня все было иначе. Во-вторых, Николай был убежден в том, что он, и только он единолично и самостоятельно должен избавиться от этой мерзости, что поселилась в самом сердце дорогой ему свалки.

Одним словом, решение было принято. Наконец, Набоков добрался до небольшой коморки с инструментами. Для него доступ к помещению был открыт. Персональный ключ от замка всегда был при калеке. Конечно, поначалу рабочие опасались оставлять Набокова наедине с колющими и режущими приспособлениями. И тем не менее, мужчина в очень короткий срок завоевал доверие работяг, продемонстрировав и аккуратное обращение с инструментами и, одновременно с этим, креативную часть своей натуры.

Так, Николай Набоков изобрел приспособление, которое в значительной степени облегчило сбор мусора с высоких поверхностей. Это была длинная металлическая труба, скрепленная на одном конце изолентой и проволокой с металлическим крюком от фаркопа. Все эти детали, как нельзя кстати, были в свое время найдены калекой в недрах этой самой свалки. Наконечник фаркопа, к великой удаче, был сломан таким образом, что превратился в настоящий заостренный кусок изогнутого железа. Этим незатейливым приспособлением Николай доставал мусор с высоких поверхностей. Такой подход не раз выручал Набокова. Теперь несложному в своем обращении инструменту предстояла работа иного рода.

Совсем иного рода.

Помимо палки-крюка, мужчина снарядил себя штыковой лопатой и куском прочной веревки длиной около пяти метров. Николай пожалел лишь о том, что в подсобке нет емкости с горючим. Набокову хоть и оказывали определенное доверие, но доступа к воспламеняющимся предметам у него не было.

На свалке устроить пожар было слишком просто.

– Ух, паразит! – грозно пробубнил Николай и, вооружившись лопатой в одной руке, палкой-крюком в другой, а также веревкой, обвитой вокруг талии, отправился на битву.– Паразит! Я тебе задам. Ух, я тебе задам!

По дороге к тому месту, где был обнаружен труп Феди, Николай шел так же уверенно, как позорно бежал оттуда в панике и страхе. Очередная мелодия всплыла из недр сознания калеки. Но теперь мотивы были бодрыми, стремительными и тревожными, словно Николай был героем остросюжетного триллера.

На середине пути ему встретился один из рабочих городской свалки, но Набоков был так поглощен предстоящей битвой, что совершенно не обратил на него внимания. Впрочем, причуды калеки местным были хорошо известны. Работяга даже не удивился, когда увидел Николая в подобном трансе, напевавшего себе что-то под нос с инструментами в руках.

– Коля, хороших тебе поисков! Только не поранься! – прозвучало за спиной Набокова с такой искренностью, на которую были способны только люди, хорошо знающие калеку.– Ты нам живой нужен! Удачи!

Но Николай этих напутствий не услышал.

3

Труп Феди покоился на том же месте, где его застал Набоков перед своим позорным бегством. Мертвое тельце казалось еще более тощим и высушенным. Николай, воткнув лопату в землю и прочно обхватив палку-крюк обеими руками, медленно продвигался к собаке. Сопровождая свои осторожные шажки быстрыми взглядами по сторонам, калека походил на диковинного аборигена, который подбирается с копьем к израненному дикому зверю.

Совершив несколько неуверенных тычков в живот собачьего тела, Набоков убедился, что внутри никого нет. Былые судороги трупа не повторились, а густое желеобразное «нечто», что еще не так давно выглядывало из пустых глазниц Феди, нигде не было видно. Казалось, опасность миновала. Однако враг не дремлет и может быть поблизости, а потому Николай не ослаблял своей бдительности. И все же, подобравшись к Феде практически вплотную, гнев вечно доброго и безобидного калеки уступил место нахлынувшей скорби и печали.

Набоков опустился перед собакой на колени и нежно провел ладонью по ее спине. Труп собаки оказался необычайно твердый, словно за считанные минуты измученное создание обратилось в настоящий камень. Нижняя губа мужчины задрожала. Он простонал, а глаза его стали наполняться слезами.

Внезапно послышался шум. Николай с криком поднялся на ноги так быстро, насколько позволяло его состояние. Он уже был готов пустить свое орудие в бой, но это оказалось ни к чему. Из-за ближайшей груды мусора вышли несколько разношерстных дворняг. Завидев своего старого друга, они радостно завиляли хвостами. При этом их шерсть стояла дыбом, уши были прижаты к голове, а суетливые движения и поскуливания выдавали крайнюю нервозность. Некоторые из псов то и дело принюхивались к воздуху вокруг, словно пытались определить степень угрозы.

Присутствие верных четвероногих товарищей, многих из которых калека подкармливал с первых дней их жизни, заставили его окончательно размякнуть. Вытянув нижнюю губу еще сильнее, с выражением детской обиды на лице, Набоков побрел к ближайшей дворняге. Заключив ее в объятьях, мужчина какое-то время тихо и печально выл. Это, в свою очередь, подвигло дворовых псов ответить Николаю своим не менее горьким и душераздирающим поскуливанием.

Оплакивание Феди было закончено. Калека решил, что сейчас здесь достаточно безопасно, чтобы ослабить свою бдительность. Собаки не боялись находиться в этой части свалки, а, значит, враг скрылся. Если что-то Набоков и знал о своих верных мохнатых товарищах, так это то, что их инстинкты и нюх заслуживают доверия.

Сегодня лопата не пригодилась Николаю в бою, но она поможет похоронить друга. После этого Набоков продолжит свой обход. Теперь он будет не один. Объединенные местью, контуженный мужчина и свора грязных дворняг, были готовы отстоять свой общий дом. Это было не началом битвы.

Это стало началом войны.

Глава 4

1

В кабинете заместителя директора находились четверо: взрослый рассерженный мужчина, двое мальчишек, имевших настолько различный характер и судьбу, что их встреча в одном помещении казалось нонсенсом, а также девушка, которая искренне считала, что ее здесь быть не должно.

Девушка обладала даром предвидения.

Мужчина, Андрей Константинович Залежный, являлся заместителем директора школы уже почти два года. Расположившись в кресле у рабочего стола, он с серьезным видом размышлял о чем-то настолько важном, что зачастую выпадал из окружающей его реальности. Залежный был одет в черные брюки, черные туфли и нежно-голубую накрахмаленную рубашку. Это был высокий мужчина с пронзительными голубыми глазами и кучерявыми темными волосами. Его прямой нос и тонкие губы в сочетании с выразительными скулами и бледной кожей создавали образ человека из высшего сословия. Таковым могли счесть Залежного двумя веками ранее. Сейчас же про таких мужчин говорят довольно просто и лаконично —красавчик.

Двое подростков пятнадцати и четырнадцати лет сидели в кабинете напротив Залежного. Тот, что постарше, Илья Кустов, выглядел немного взволнованным. Однако привыкший всегда и везде оставаться спокойным и невозмутимым, мальчик пытался и здесь вести себя уверенно. Он бы одет в летний бежевый пуловер, облегающий его крепкие мышцы, светлые джинсы и спортивные кеды. Илья имел недурственную внешность. Русый цвет густых волос придавал серому оттенку глаз бездонную глубину. Удлиненная стрижка как нельзя кстати прикрывала слегка оттопыренные уши. Кривоватый нос смотрелся вполне пристойно на длинном овале лица. Сейчас на лице школьника ярко выделялись свежая ссадина на левой щеке и разбитая нижняя губа. Мощный подбородок выглядел слишком большим, но, тем не менее, придавал мальчику мужественности. Одним словом, каждый недостаток во внешности подростка с лихвой перекрывался притягательной изюминкой.

Четырнадцатилетний Денис Бурунов, в отличие от Ильи, не имел признаков побоев на лице. Он был самым обычным, вполне неприметным школьником. Его внешность казалась настолько серой и размытой, что, пройди мимо него на улице хоть сотню раз за день, описать Дениса было бы трудно, даже если напрячь мозг до предела. Одежда была такая же невыразительная: черная толстовка с капюшоном, темные джинсы и кроссовки. Но, несмотря на всю «обычность», лицо мальчика вызывало необъяснимое отвращение. Нет, Денис не имел никаких внешних уродств, однако его вечная ухмылка и надменный взгляд, вкупе с периодически всплывающей на поверхность озлобленной гримасой, делали его крайне неприятным. Несомненно, Денис Бурунов был очень хитер и опасен. На самом деле, вышеупомянутые Рамзин и Сокольников не были хулиганским дуэтом. Это было трио.

И Денис в нем был вожаком.

Наконец, пора перейти к прекрасной части этого квартета. Алина Мышкина скромно сидела на кожаном диване в конце кабинета и нервно перебирала пальцы. Волнение и страх – все, что сейчас испытывала школьница.

Девочка была твердо уверена, что ей здесь не место. С одной стороны, она оказалась здесь по собственной глупости, проявив инициативу и рассказав об инциденте. С другой стороны, нельзя было бездействовать, позже на смену глупости могло прийти осознание малодушия. Ей пришлось выбирать: либо быть очень смелой, либо проявить привычную трусость. Выбор определил течение дальнейших нескольких месяцев, о которых она задумается еще не раз.

Девушка была весьма недурна. Ее даже можно было бы назвать симпатичной, если бы не замкнутость и куча комплексов. Такие вещи любую девушку делают незаметной тенью, не дав шанса раскрыться их личности характерными оттенками. Потому прямые каштановые волосы Алины казались слишком тусклыми, лицо слишком серым, а походка— неуверенной и скованной. Даже миленькая яркая футболка и обтягивающие штаны смотрелись на девушке как-то блекло и невыразительно.

Однако, главная причина, по которой Алина Мышкина старалась держаться от людей в стороне, был ее особый дар. Ее тайна. Ее проклятье. Он передался девочке от прабабки по женской линии. Говорили в свое время, что старуха предсказывала будущее, гадала на кофейной гуще и общалась с умершими. А еще она умела делать такое ядреное пойло от похмелья, что все деревенские мужики знали ее адрес наизусть. Что ж, у Алины с этим было все иначе. Она боялась своих видений и старалась не обращать на них внимания. Но они возникали все чаще и чаще. Так, еще вчера вечером девочка, не осознавая этого, нарисовала окровавленные разбитые очки. Очки Льва Лебедева.

А сегодня…

Пришла пора разобраться в сути происходящего.

2

— Расскажи еще раз, Илья, что там у вас произошло, – устало произнес Андрей Константинович, глядя в окно своего кабинета и методично потирая переносицу.– Только говори четко и по делу. Мне нужны факты, а не эмоции. Шума мне после вас и так хватает…

Илья, облизнув разбитую губу, с привычной для него бодростью, принялся вновь рассказывать свою версию событий:

– Мы шли с классом в кабинет химии. У нас там должен был быть следующий урок. По пути мы услышали какой-то гул, но думали, это опять младшеклассники бегают по коридору. Когда мы подошли поближе, то увидели потасовку. Толпа. Драка. Я бы сказал – избиение. Я не видел, с чего все началось, но, по-моему, все очевидно.

– И что же тебе очевидно? – со вздохом произнес Залежный усталым тоном человека, который хотел бы в эту самую секунду оказаться где угодно, но только не в кресле собственного кабинета.

Илья, мельком взглянув на Бурунова, который, казалось, ко всему проявлял насмешливое безразличие, с кривой улыбкой на лице ответил:

– Да то, что Рамзин замучил бедного парня чуть ли не до смерти.

– Так, таких слов мы тут не говорим…

– Но это правда, – спокойно, но твердо возразил Кустов.– Вы сами видели состояние парня.

После небольшой паузы Андрей Константинович спросил чуть громче обычного, обращаясь ко всем и ни к кому одновременно:

– Все так и было? Вы все видели одно и тоже? Или, может, кто-то все видел с самого начала?

– Да это было натуральное избиение, а не…

– Кустов, я сейчас обращаюсь не к тебе.

Денис, усмехнувшись, тупо уставился на свои кроссовки и, сунув руки в карманы толстовки, предпочел хранить молчание. Алина же не обладала такой же внутренней стрессоустойчивостью. Как только Залежный поднял на девочку вопросительный взгляд, трусиха тут же принялась за объяснения:

– Рамзин, действительно, начал первый, – голос Мышкиной дрожал.—Мы как раз стояли с девочками в коридоре. Лева шел навстречу ребятам. Они с Сокольниковым…

– Они с Сокольниковым и до этого шпыняли бедолагу! —тут же твердо вставил Илья, взглянув на Алину ободрительно, словно пытаясь показать, что здесь у нее есть поддержка в его лице.

Лицо девочки тут же залилось краской. Все-таки Илья Кустов был единственным приятным бонусом, который достался Алине в этой неприятной ситуации.

Но, кажется, Илья не собирался на этом останавливаться. Войдя во вкус и снова облизнув нижнюю губу, он посмотрел на Дениса и подытожил:

– Уроды, знаете же, что у парня аутизм.

Бурунов, не глядя ни на кого, медленно поднял голову. С отталкивающей и пугающей улыбкой на лице, Денис посмотрел на потолок и медленно проговорил:

– А я то что? Я в драке не участвовал. – И, помолчав, мальчик добавил, глядя на Илью:

– В отличие от тебя. Ты – герой, Рамзин – хулиган. Вы же уже повесили на него ярлык виновного. Как будто этот разговор что-то изменит.

– Денис, Юру в мой кабинет приводят почти каждый день! Но я все равно все случаи школьных потасовок, с его участием или без, разбираю отдельно. Я его не обвиняю заведомо, я лишь хочу разобраться в ситуации. Поэтому все вы здесь. Это уже не шутки. У Рамзина серьезные проблемы.

Бурунов на это только лишь развел руками и снова опустил голову.

А потом тихо произнес:

– Парень засмотрелся и сам врезался в Юру прямо носом. Так все было, я думаю. Даун сам виноват, что не смотрел по сторонам.

– Бурунов! – резко вскрикнул Андрей Константинович, для которого повышать голос было так же нехарактерно, как для черепахи отрастить крылья.– Еще раз так выразишься, и я буду говорить с тобой по-другому.

Алина, чувствуя, как накаляется обстановка, вжалась в диван еще сильнее и в который раз пожалела о том, что вообще сегодня пошла в школу.

– Но это твои приятели, – холодным тоном продолжал Илья, игнорируя оскорбления Дениса и его разговор с Залежным.—А ты стоял в толпе и смотрел. Ты мог им помешать.

В этот момент Бурунов медленно обернулся и посмотрел прямо на Мышкину. Почти моментально девочку сковал холод, и она быстро отвела свой взгляд в сторону.

– Ну, а она вообще подруга этого… аутиста, – весело заявил Денис.– И что-то я не видел, чтобы она вступилась за бедолагу. Смотрела на его избиение так же спокойно, как и все.

– Я не его подруга! – ответила девушка, но осознав, в каком свете она себя выдает, прошептала:– Просто соседка…

К стыду Алины, подросток был прав. Когда Илья влетел в Рамзина и ударил его ногой по лицу, началась новая потасовка. Пока парни обменивались взаимными ударами и давали толпе новую порцию зрелищ, Лева продолжал рыдать на полу, а сама Мышкина лишь смотрела на это со стороны.

Девочка знала о своем малодушии, но ничего не могла с этим поделать. Сверстники и так считали ее странной, а потому лучше было бы лишний раз не высовываться. Да и знакомство со Львом не доставляло Алине особого удовольствия. Просто соседи, никаких обязательств. И все же, она могла вступиться за соседа, учитывая обстоятельства.

И это крайне удручало Мышкину.

«Ведь я сразу поняла, что так будет, – думала про себя Алина.– вчерашний рисунок… Я точно знала, что так будет!»

– Слушай, Бурунов, – Илья, посчитав, что подросток переходит границы, процедил сквозь зубы:—Отвали от нее…

– Так, все успокоились, – окинув взглядом всю троицу, произнес Залежный.

– Да что я вообще тут делаю? – Бурунов обратился напрямую к заместителю директора.– Вы с меня за драку хотите спросить или что?

Как бы не хотелось признавать, но в словах Дениса была доля истины. Сокольников сбежал, как только запахло жареным. Разговор с Рамзиным оказался почти бессмысленным. Его не пугает ни полиция, ни отстранение от занятий, ни собственное моральное падение.

Лишь упоминание о старшем брате Рамзина, которого пригрозили вызвать в школу, вразумило здоровяка. Андрей Константинович знал, что Игорь Рамзин заменяет Юре родителей, как знал и то, что его методы воспитания были слишком… садистскими. Мысль о том, какие неприятности будут у Юры, когда его брат узнает о случившемся, заставила зам. директора школы нервно сглотнуть ком в горле.

– В общем, подытожим, – предложил Залежный, проигнорировав Бурунова. – К Рамзину будут применены строгие воспитательные меры. Его отстранят от занятий на пару дней, а после он будет выполнять ряд исправительных работ на территории школы. Если семья пострадавшего не напишет заявление в полицию, на что я очень надеюсь, все этим и ограничится. Но Льву Рамзин компенсирует всю сумму материального ущерба. Как минимум – это разбитые очки. Алина, у Лебедева ведь есть только бабушка? Она сможет за ним приехать?

– Я…, – девушка отвечала весьма неуверенно, – не думаю. Она очень старенькая, но…, – тут Мышкина мельком взглянула на Илью и сказала уже более уверенно: —Я могу проводить его до дома. Мы же соседи.

– Отлично, – с явным облегчением ответил Залежный.– С его бабушкой я поговорю сам. Денис, если еще раз вы тронете этого ребенка, рядом ты был или нет, ты свое получишь. Я знаю, как ты влияешь на эту парочку. Потому ты и здесь. Это не просто школьная драка. Если в администрации узнают о том, что тут издеваются над аутистом, плохо будет всем. А ты, Кустов, подумай о своей репутации. Это правильно, что ты вступился за мальчика, но эта драка будет так же отмечена в твоем личном деле. Тебе нельзя портить имидж. Ты лучший бегун. Гордость нашей школы. А на кону – соревнования. Будешь месяц дежурить после уроков. И обязательно обратись с губой в медкабинет. Вопросы есть?

– Вопросов нет, – ответил Денис и без разрешения встал со стула и направился к выходу. Напоследок он смерил взглядом Алину и Илью. Первая боязливо смотрела в стену, второй отвечал на взгляд хулигана с вызовом.

– Не боитесь за Рамзина? – с кривой ухмылкой спросил Бурунов заместителя директора.– Если его брат узнает, что ему придется из своего кармана оплатить очки пацана, он Юру отделает так, как вашему Леве и не снилось. Но куда вам? Тут же все такие благородные!

– Ах ты, тварь! Что ж ты раньше не подумал о Рамзине?

Не отвечая Илье, Бурунов зыркнул в сторону Алины и добавил:

– Еще увидимся.

А после вышел, с силой хлопнув дверь кабинета.

Кустов, сделав жест Алине, словно приглашая ее пойти с ним, тоже направился к выходу. Девушка быстро потрусила за ним.

– Если администрация узнает, плохо будет всем…, – повторил заместитель директора.– Избить аутиста! И это в такое неподходящее время…

Лишь после того, как все ученики покинули кабинет, Залежный открыл нижний ящик стола и пальцами нащупал в его недрах бутылку коньяка.

– Скорее бы этот чертов день закончился, – заключил мужчина и с раздражением резко закрыл ящик стола.