На долгую память…

Глава 7

Они поехали к Баюновым. Всю дорогу весёлый Гоша сетовал на то, что ему так и не удалось снять домашнее видео с Лерой, и на то, что Тимур вернулся из леса без грибов.

Когда они приехали к дому Баюновых, Гоша позвонил Лизе, но не дозвонился. Его номер в мобильном аппарате девушки оказался заблокирован.

* * *

В этот день Виктор чувствовал себя достаточно хорошо. Даже первым начал разговор с женой. Новые таблетки давали положительный эффект.

Мужчина рассказал о своей печали по поводу того, что он не видел, как прошло это лето. Будто и не было в его жизни этого времени года. Про утраченную весну, зиму, осень и прошлогоднее лето он думать не стал. Хватило и этого факта. Тогда Лиза, заранее уволившаяся с работы, чтобы закончить намеченные дела, предложила Виктору сходить погулять.

Дождь кончился, и они пошли гулять, взявшись за руки. Девушка мысленно прощалась с мужем. Она по многим причинам не могла больше оставаться с ним под одной крышей. Ещё она свято верила в то, что его сестра смогла подобрать хорошую лечебницу, где Виктору будет действительно лучше. Оставалось уладить некоторые вопросы и всё – этих прогулок по аллее у них больше никогда не будет. Да и с этой злосчастной аллеей надо было попрощаться – единственное её любимое место в этом городе испортило свою атмосферу тем инцидентом. Но разве могло здесь случиться что-то плохое днём?

Гоше не терпелось встретиться с семьёй Баюновых, чтобы поскорее с блеском завершить начатое дело: ему казалось, что Лера любовница Виктора из того времени жизни, когда тот ещё дружил с головой. Гоша до конца не продумал план действий в сложившейся ситуации, и вновь решил импровизировать по мере необходимости. Его люди, ведущие слежку за Баюновыми, доложили, что семейная пара сейчас прогуливается по аллее около их дома.

Гоша ненадолго вытащил свой блестящий пистолет американского производства, немного повертел его в руках, делая лишнее вербальное внушение Лере, чтобы она не забывала, с кем имеет дело. Но девушка и так тряслась от страха.

Потом он снова приложился носом к белому порошку. Поймав воодушевление, он сказал:

– Пора!

Гоша и Лера вышли из машины, а Тимур остался сидеть за рулём. Аллея была совсем близко, и в будний день на ней было достаточно пусто. Молодые люди сразу же заметили семейную парочку на другом конце аккуратно заасфальтированной пешеходной дорожки, скрытой от улицы двумя рядами близкорастущих, по отношению друг к другу, деревьев и кустарников.

В лужах купались листья, мокрые скамейки не располагали к посиделкам, и небо вновь обещало разразиться дождём. Общая серость пульсировала тревогой внезапных порывов холодного ветра. Октябрь не мог быть другим, он был сонным, депрессивным, дождливым. И негде нельзя было от него скрыться. Меланхолия неизлечимой болью проникала всё глубже в душу, заставляя бояться завтрашнего дня.

Лиза и Виктор в праведном молчании дошли до конца аллеи, не спеша развернулись, и пошли обратно. Виктор нёс зонт, взятый на случай внезапного дождя, а у Лизы в руках была её маленькая сумка со всем необходимым. Супруги были комфортно одеты и не спешили домой.

Когда Лиза увидела Гошу и ту несчастную девчонку из деревни, сердце её сжалось от тревоги. Молодая девушка выглядела мрачновато в своём спортивном костюме, надетым не по погоде. Один её глаз был закрыт бинтом. А Гоша был одет, как всегда, с иголочки. Стильное полупальто и чёрные солнцезащитные очки – вечный имидж, который дополняла ядовитая улыбка. Лиза немного поёжилась, а Виктор спокойно шёл им навстречу, не обращая внимания на то, что его супруга сбавила шаг. Конечно, ведь для него это были обычные прохожие, которые никогда надолго не задержатся в его памяти.

Гоша преградил дорогу семейной паре:

– Привет, красивые мои! Витя, ты помнишь меня?

На самом деле до трагедии, случившейся с Виктором, они виделись всего один раз. Но тот раз запомнился Гоше, ведь он увидел перед собой хорошего специалиста, способного на интересные махинации. Только вот свой дар Виктор не использовал в полной мере, как казалось Гоше. Баюнов только и мог защищать интересы своей гнилой конторы, когда в этом возникала острая необходимость. Не получилось Виктору стать успешным мошенником. Либо он просто всех искусно обманул. По крайней мере, Гоша иногда думал именно так. Он не мог поверить, что Виктор действительно хотел вернуть все деньги обманутым людям.

– Первый раз тебя вижу, – хмуро сказал Виктор.

– Ладно, актёр из тебя убедительный. Удивляет только то, что у тебя ещё нет «Оскара», – продолжал улыбаться Гоша.

– Что ты хочешь? – спросила Лиза.

– Не тебя. Хотя, может быть, как-нибудь в другой раз. По настроению, – сказал Гоша. – Но у нас с девочкой Лерой вопрос в другом. Есть ли у тебя, Витя, чувства к ней? Как ты мог так с ней поступить?

– Что за ерунда происходит? – начал выходить из равнодушного состояния Виктор.

– Ты же знаешь, следствие доказало непричастность Виктора к этому делу! – сказала Лиза Гоше.

– Глупая женщина. Совсем не умеешь делать выводы, – развёл руками Гоша.

Его полупальто немного распахнулось, и Лиза успела заметить серебряный блеск рукоятки пистолета, зафиксированного в кобуре.

– Что ты хочешь этим сказать? – не понимала Лиза.

– Что я хочу сказать, то я обязательно скажу, – продолжал импровизацию Гоша. – Лера, молодая наивная девушка, любит твоего мужа до безумия. Несмотря на то, что он с ней сделал! А подставить какого-то гопника, по имени Вова, было делом техники. Так что, Витя, по справедливости надо отвечать сейчас. И, кстати, аборт Лера так и не сделала. Твой малыш всё-таки родится. Но время ещё есть. Что молчишь, Витя?

– Я хочу домой, – сказал Виктор.

Гоша наигранно разочаровался:

– Это совсем несерьёзно, мужчина! Лиза, что думаешь, как твой муж должен поступить?

– Бред, – сказала Елизавета Баюнова, рассматривая Леру, что стояла немного в сторонке. Ту трясло от холода или страха.

– Мне нужно домой, – вновь сказал Виктор.

– А ребёнку нужен отец! – театрально воскликнул Гоша. – Ты помнишь хоть что-то? Помнишь, кто она?

Гоша ткнул пальцем на супругу Виктора.

– Помню, – неуверенно сказал мужчина.

– Кто она тебе? Как её зовут?

– Она… близкая, жена, наверное… – тихо сказал Виктор.

– Лизонька, тебе не обидно от этого? – поинтересовался Гоша, а потом перевёл своё внимание на Леру. – Витя, а промычи что-нибудь по поводу этой девушки! Сделаю подсказку: её зовут Валерия. Как ты к ней относишься?

– Я её не знаю. Её травма делает её лицо не красивым, – сказал Виктор.

Его приступ острого желания уйти домой пропал, ему стало немного любопытно участвовать в происходящем.

– А раньше-то было красивым, вот что ты с ней наделал, – играл свою роль Гоша, немного перебарщивая с эмоциональностью. – А что же ты, Лерочка, молчишь?

Девушка поняла, что настал её черёд хоть что-то говорить, чтобы угодить Гоше:

– Витя, я очень тебя люблю. Неужели ты меня не помнишь?

Лера просто не знала, как играть свою роль.

– Я тебя не люблю, – расстроено сказал Виктор. – Но только потому, что мои мысли внутри моей головы слишком редко способны разогнаться до той скорости, когда я начинаю правильно воспринимать происходящее. Похоже, я чем-то болею.

– Вот такие бывают в жизни повороты! – сказал Гоша.

Он начал понимать, что этот разговор становится бессмысленным. Его блеф не вызвал ни у кого тех эмоций, которые могли бы дать хоть какую-нибудь зацепку в этом странном деле.

И тогда Гоша, осмотревшись по сторонам, и не заметив вокруг свидетелей, достал из кобуры пистолет.

– Зачем ты это делаешь? – вскрикнула Лиза.

Гоша разозлился:

– Витя, хватит играть в Фореста Гампа. Мы понимаем, что ты немного расстроен результатами своей аферы, но пора тебе всё рассказать…

– Я ничего не знаю, не могу сказать! Я не помню, мои мысли заторможены! – запаниковал Виктор, нервозно перекладывая из руки в руку увесистый зонт.

А Гоша продолжил говорить, уже не веря в эффективность своих фраз:

– Лиза, пойми, помимо молодой любовницы, у твоего мужа есть много денег. Но он их спрятал. Часть найти удалось. А другая часть остаётся бесхозной, а Витя всеми силами старается быть дурачком. Он гениальный аферист! Он украл огромные суммы!

– Я не крал! – возмутился Витя.

– Если ты не скажешь, где остальные деньги, то я просто застрелю твою жену, – придумал хороший ход Гоша.

– Зачем кого-то убивать? – Виктор был готов расплакаться.

Он решительно ничего не понимал. Или делал вид, как казалось некоторым.

– Где деньги, Лебовски? – настаивал на своём Гоша. – Витя, деньги где? Считаю до трёх! Раз!

– Я не понимаю о чём ты! У меня нет с собой денег! – паниковал Витя. Эта стресс-терапия ему совсем не нравилась. У него от паники заболел живот.

– Два-а-а! – громко протянул Гоша.

Ему, на самом деле, не хотелось стрелять среди бела дня, но он не мог придумать ничего лучше. Ему надоела эта бесперспективная история, но все варианты требовали отработки хотя бы из интереса.

– Витя, клад! Клад! – поддалась общей панике Лера.

– Клад очень нужен, – будто в озарении сказал Виктор.

– Зачем он тебе нужен, Витя? Где твой клад?! – почти закричала Лера.

– Я не помню, – честно ответил Виктор.

– Два с ниточкой! – продолжил отсчёт Гоша.

– Витя, скажи, где клад, он ведь убьёт меня! – запаниковала Лиза.

Она боялась сделать лишнее движение. Ей не хотелось умирать на мокром асфальте некогда любимой, а теперь окончательно проклятой аллеи.

– Я ведь убью её! Два с иголочкой! – сказал Гоша.

– Клад, Витя, клад! – пыталась докричаться до Вити Лера.

Но Виктор не знал, что ответить. Он заплакал и повернулся к Гоше спиной. Мужчина переправил пистолет на него, думая, что Баюнов попытается сбежать, но тот только упал на колени. После чего, он наклонился, аккуратно положил руки в лужу, и, не отпуская крепко сжимаемый зонт, дотронулся лбом до асфальта, немного испачкав лицо в грязной воде. Он стал похож на страуса, прислонившего свою трусливую голову к земле.

Гоша аккуратно подставил пистолет к затылку Виктора. Стрелять он не собирался, но продолжать морально угнетать он был обязан. Чуть позже он планировал сообщить своим людям, чтобы вывезли всех в лес, и уже там можно было начать пытать Виктора с большим энтузиазмом. Безнаказанность раскрепощает.

– Три кота – три хвоста. Три хвоста – три кота, – сквозь слёзы бормотал Виктор.

– Чего он там бормочет? – спросил Гоша и потянулся в карман за телефоном.

В этот момент Виктор резко повернулся и попытался ударить кулаком Гошу, но мужчина увернулся, прицелившись Баюнову прямо в лоб. Гоша мог нажать на курок, но всё-таки решил этого не делать.

А Виктор, после неудачного нападения, глядя на пистолет, что также был направлен на него в упор, резко, почти без замаха, ударил Гошу своим зонтом. И в этот раз он попал прямо в челюсть вооружённому бандиту. Рукоятка зонта разлетелась на пластмассовые осколки, отправив в нокаут худощавого модника.

Гоша упал на асфальт, хорошенько приложившись затылком. Его так и не выстреливший пистолет упал рядом.

– Бежим отсюда, скорее! – первой пришла в себя Лиза.

– Не бегите домой, там стоит его машина с водителем, – предупредила супругов Лера.

Тогда Лиза развернула находящегося в смятении Виктора в противоположную сторону, решив бежать к единственной подруге. Лера побежала с ними, предварительно вытащив из кармана Гоши его смартфон, на котором должно было остаться видео с угрозами.

Они выбежали с аллеи на большую дорогу, где Лера увидела патрульный полицейский автомобиль.

– Мы должны бежать к полиции, всё им рассказать! – сказала Лера.

Но Лиза была против:

– Нет! Решай всё сама! Мы тут не причём!

В этот момент их пути разошлись.

Лера привлекла внимание полицейских, после чего быстро поведала им о том, что ей угрожал пистолетом мужчина, который в данный момент обезврежен. Но когда полицейские добрались до аллеи, Гоши там уже не было – его увели поздно подоспевшие ему на подмогу подчинённые.

Лера испугалась давать показания против Гоши. Телефон с записью она также не предоставила полицейским. Пока те пытались найти вооружённого мужчину на пустой аллее, Лера сбежала от них.

Около вокзала ей удалось продать телефон Гоши за бесценок. Она паниковала и не давала отчёта своим действиям. Девушке некуда было бежать, как бы ей этого не хотелось. Зато уже было не так страшно выслушивать ругань отца. Теперь она ждала, что за ней придут и спросят с неё за всё. И она должна была научиться жить с этой невыносимой тревогой, начиная каждое утро с молитвы, будто мысленно прощаясь с этим миром.

Баюновы несколько дней жили у подруги Лизы, бывшей некогда свидетельницей на их свадьбе. Вскоре сделка по продаже квартиры Баюновых была завершена.

Глава 8

За рулём небольшого аккуратного автомобильчика сидела сестра Виктора. Она была значительно старше брата, поэтому у них никогда не было общих интересов. Росли они порознь, не интересуясь жизнью друг друга. Они, наверное, даже друг друга недолюбливали, по крайней мере, не грустили от того факта, что могли не видеться несколько лет. И когда Виктор не смог вернуться к полноценной жизни после избиения, женщина больше жалела его супругу, чем его самого. И сейчас она с готовностью принялась помогать Лизе в том, чтобы Виктора положили в психиатрическую лечебницу. Навсегда.

На заднем сидении, уставившись в окно, сидела Лиза, и немного дремал после успокоительных препаратов Виктор.

Развод был практически оформлен, деньги от продажи квартиры надёжно ждали своего часа на банковских счетах, поэтому последним этапом перед началом новой жизни Елизаветы была реализация запланированной госпитализации Виктора. Это решение далось девушке не просто, она даже попыталась поверить в слова Гоши о том, что Виктор мог изменять ей с молодой деревенской девчонкой, попутно воруя миллионы. Но, конечно, были сомнения.

Один вопрос она всё-таки решила задать почти официально бывшему мужу, предчувствуя то, каким будет его ответ:

– Витя. Скажи хоть сейчас. Те деньги у бандитов ты стащил для себя или для того, чтобы вернуть их обманутым людям?

– Какие деньги? – очнулся Виктор.

– Мне сказали, что с такими суммами тебе было бы логичнее сразу свалить из страны. Навсегда. А ты начал какие-то странные операции делать…

– Ты вспотела что ли? – в голосе Виктора вновь появилась агрессия.

Все последние дни октября он был сам не свой, приходилось давать ему значительно больше успокоительных после того инцидента с Гошей. Возможно, также повлияла незнакомая обстановка чужой квартиры.

– Да, Вить, ты прав! – голос Лизы дрогнул, сестра Виктора недобро посмотрела на неё через зеркало заднего вида.

– Заметно. Куда мы едем? – спросил Виктор.

Лиза не смогла скрыть эмоции:

– Чёрт. Могу ли я иметь право знать хоть какую-то часть правды о тебе?!

Последние дни она ужасно плохо себя чувствовала. Но Виктор зациклился на другом:

– Я повторю свой вопрос. Пока мне не сложно. Итак. Куда. Мы. Едем. А?

– Мы едем к Лере, – соврала Лиза.

– К какой Лере? – не понимал Виктор.

– Лера. Валерия. Твоя подруга из деревни. Которую ты любил…

– У меня нет подруг в деревнях.

– А в городе?

– Ты говорила про определённого человека. Кто она, эта Лера?

– Никто, – устало сказала Лиза.

– Головой бы твоей я дверь открыл, – без агрессии сказал Виктор. – Я не знаю о чём ты. Может быть, любил. Сейчас я никого не люблю, потому что я ничего не помню. Видимо, я ударился головой.

– Видимо, – сказала Лиза.

– Мой мозг ничего не помнит. А сердце живёт отдельно. У него свои заботы. Оно сейчас знает, что никого не любит. Мысли не хотят разгоняться, тормозят. Глупо говорить о том, кого я любил. Я же не знаю о прошлом. Может, я и тебя любил. Я мог…

Виктор высказался и замолчал, пытаясь вспомнить хоть что-нибудь. Но не смог вспомнить даже имён тех женщин, что ехали с ним в автомобиле. А Лиза отвернулась к окну и тихо заплакала.

Любил.

* * *

Они приехали. Их быстро оформили. Сестра Виктора осталась ждать Лизу в машине, чтобы потом увезти её в аэропорт. А сама Лиза прошла вместе с бывшим мужем и врачом в палату, в которой будет жить человек, которому она отдала лучшие годы своей жизни.

Ремонт в больнице был давно, но чувствовалась благоприятная атмосфера во всём отделении. Лиза не увидела ни одного буйного, все пациенты ходили спокойные, может быть, немного зацикленные на своих мыслях, своём внутреннем мире. Но ни одного безумного взгляда Лиза не встретила. На том она и успокоилась. Хотя, наверное, ей стоило самой заняться поиском пансионата-лечебницы.

Виктор не сразу понял, куда его привели. Но на первичном осмотре врача ему сделали укол, после которого его перестал интересовать вопрос собственного нахождения в этом пространстве. Он послушно зашёл вместе с врачом и Лизой в палату.

В палате жили ещё трое пациентов, но когда Баюнова привели, там никого не было, все ушли на обед. Помещение было узким и длинным, с одним большим окном, на котором была решётка. По обе стороны стен стояли кровати: две с одной стороны, две – с другой. Кровать Виктора была у самой двери.

– Ну, прощайтесь пока, а мне надо бежать, меня ждут! – сказал седовласый доктор и покинул палату.

Виктор сел на кровать и стал рассматривать свои руки. Лиза положила в тумбочку сумку с его одеждой и небольшой пакет с нехитрой едой: два красных яблока, три немного потемневших банана, шоколадку, булку с маком и бутылку с негазированной водой.

Но её уже почти официально бывший муж не обращал на девушку внимания. Причём, в глубине души, он понял, что его надолго положили в больницу, но эмоции по этому поводу никак не желали выбираться наружу. Мужчина стал изучать пол, стёртый блестящий линолеум, не понимая, что он здесь не надолго, а навсегда.

– Вить, прости меня, – сказала Лиза, в её горле нарастал ком, который мешал говорить. – Тебе тут будет лучше. И мне. Будет лучше. Не сердись на меня. Попробуй чаще улыбаться, больше тебя никто не будет злить. Витюш. Мы больше не увидимся.

Она не стала тянуть и просто вышла из палаты, закрыв за собой дверь.

Виктор продолжил сидеть на кровати, изучая нехитрый узор старого линолеума. Он просто знал, что если бы поднял взгляд наверх, то тяжёлые слёзы разорвали бы его глаза в клочья, превращая весь окружающий мир в одну огромную открытую рану. Он прекрасно понял, что сказала ему эта женщина.

Через некоторое время пришли его соседи по палате и заняли свои места на кроватях. У окна лёг на скрипучее ложе толстый мужчина сорока лет. Его движения были вальяжными, а взгляд тяжёлым. Напротив него устроился мужчина лет на пять моложе, среднего телосложения с уродливыми наколками на руках. Он успел пошарить в тумбочке Виктора и вытащить оттуда яблоки. Напротив Виктора сел на кровать молодой парень лет двадцати. Низкий, щуплый, с бегающим взглядом, долго не решающийся посмотреть на прибывшего пациента.

– Чё молчишь-то? Знакомиться-то будем? – спросил мужчина с татуировками, откусив большой кусок яблока. Второй фрукт он передал толстому соседу.

Виктор молчал. Ему меньше всего хотелось говорить.

– Обиженный что ли? – спросил толстый, ухмыляясь.

– Есть чё ещё с собой интересное, кроме тухлых яблок и бананов? – спросил мужчина в наколках.

– Давай сюда, если чё есть, мне всё надо, – сказал толстый. – Лухан, заставь его вещи дать посмотреть. Если носки есть новые, то мне давай.

Лухан, молодой парень, сидевший на кровати ближе всех к Виктору, запинающимся голосом затараторил:

– Ты бы их слушал. Они тебе дело говорят. Говорят дело, потому что это дело. Отдал бы ты им вещи, зачем тебе они? Тебе вещи не нужны, ты с воли приехал. Отдай Серому посмотреть вещи. Отдашь Серому посмотреть, и он посмотрит. Он посмотрит, и возьмёт, что надо Макару. Скорее всего, всё надо. Сигареты. Особенно сигареты нужны. Без них никак. Сигареты тут, как деньги. Потому что это сигареты. Кстати, если деньги есть, их тоже давай. Деньги тут, как сигареты, а сигареты, это деньги. На деньги купить можно. И носки, да. Макару, тому крепкому мужчине, носки отдашь. Только грязные себе оставишь. Видишь, на батарее висит много носков. Это все его. Коллекция. Каждый должен уважать чужие коллекции. Только умные люди имеют коллекции. Он жену убил за то, что она ему новых носков не купила. Ты же хочешь жить, да?

– Не хочу, – сказал Виктор, не поднимая глаз.

– Опа! – сказал мужчина, которого Лухан назвал Серым. – Да ты у нас суицидник? Тут к таким уважения нет. Если сдохнуть хочешь, так дох бы раньше, зачем тянуть-то? Ты понимаешь, что ты недостоин среди людей порядочных быть?

– Ты не достоин ходить в носках! – резко сказал толстый Макар.

– Лучше давай по-хорошему, по-плохому это плохо! – сказал Лухан.

В палату вошёл седовласый врач.

– До восьми вечера дверь в палату не закрываем, – сказал он.

– Алё, док, зачем нам сквозняк? – запротестовал Серый.

– Эдуард, будешь бунтовать, ночевать будешь в коридоре, – спокойно сказал врач.

Серый обиженно сказал:

– Виталь Палыч, ну я много раз просил не звать меня Эдуардом. Я же Серый, Серёга это значит. Серёжа я!

– Вы с новеньким познакомились? – спросил врач.

– Ага. Он обиженный у нас! – засмеялся Макар.

Его смех подхватили Серый и Лухан.

– Так, вы это бросайте свои шутки! – сердито сказал пожилой мужчина в белом халате.

– Всё будет хорошо. А когда всё хорошо, то это хорошо! – сказал Лухан.

Потом пациенты ходили пить таблетки. Медсестра проверяла, все ли проглотили свои порции пилюль. Вечером, после ужина, дверь в палату была закрыта, после чего Серый стал лазить в вещах Виктора. Сам же хозяин вещей не мог никак помешать этому, так как плохо себя почувствовал после таблеток. Но злость в нём нарастала.

* * *

Прошло несколько дней. Но для Виктора время давно перестало существовать. Каждые полчаса он принимал удар судьбы в осознании того, что он находится в больнице среди психов, и никого из близких не было рядом. Но, к сожалению, он не помнил тех людей, которые когда-то были близкими.

От уколов и таблеток в голове разрасталась тьма, поглощающая все привычные мысли, оставляя только зачатки слов, которые хотели превратиться в полноценные, наполненные хоть каким-нибудь смыслом предложения.

Однажды к нему приехала сестра. Он, разумеется, не узнал её, но она привезла немного сладостей и одежду, которую оставила ей Елизавета. Сложив вещи к нему в тумбочку, и оставив его тёплую куртку и сапоги в гардеробе, женщина уехала. Но Виктор успел подумать о том, что он теперь тоже сможет выходить на прогулки.

За окном ноябрь злился холодным ветром, изредка роняя белую крупу, похожую на мелко порезанный пенопласт. Дожди закончились, но снегопады тоже не спешили посетить здешние края. Температура воздуха всегда была ниже нуля, в палате было прохладно. А Виктор так ни с кем и не смог наладить общение.

Пришли с прогулки его соседи по палате. Всем раздали таблетки. Виктор нехотя проглотили свою порцию, как и остальные. А Серый чуть позже выплюнул свою таблетку себе под кровать.

– Ты чего это сегодня не закинулся? – удивился Макар.

– У нас сегодня праздник, вообще-то! Не хочу сейчас плохо соображать! – ответил Серый.

– Что за праздник, почему мы не радуемся? – захлопал глазами Лухан.

– К нашему молчаливому товарищу сегодня приходили! И, что-нибудь, да принесли! – сказал, радуясь, Серый.

Он подошёл к тумбочке Виктора, открыл её. Ему за спину заглянул любопытный Лухан.

– Посмотрим, что у тебя там за клад! – пропищал он.

– Клад? Клад очень нужен, – вдруг сказал Виктор, до этого равнодушно следящий за происходящим.

– Конечно, клад нам очень нужен! – сказал Серый, доставая пакет со сладостями.

– Ого, да тут клад так клад! – возрадовался Лухан, помогая Серому раскрыть пакет.

В пакете лежала большая упаковка чая, пряники, конфеты, шоколадки.

– Надо тоже посмотреть, – сказал Макар, с огромным трудом поднимаясь с кровати. – Вдруг там носки есть.

– Есть и носки в кладе, тёплые, – сунул свой нос в тумбочку к Виктору Лухан.

– Не трогай, – сказал Виктор.

– Почему я должен не трогать? Ты сидишь? И сиди, и не трогай, а я потрогаю! – протараторил Лухан, начиная творить беспорядок в тумбочке Баюнова.

– Ты же жить не хотел? Зачем тебе тогда тёплые вещи? – ухмылялся Серый.

– Три кота – три хвоста. Три хвоста – три кота, – пробормотал Виктор.

– Да, да, а четыре кота, это четыре хвоста! – весело сказал Лухан, уронив на пол всё содержимое тумбочки Виктора.

В этот день дверь в палату была закрыта.

Виктор резко встал на ноги. Голова закружилась, но вспышка гнева позволила сохранить равновесие. Баюнов схватил за шкирку щуплого Лухана, и несколько раз ударил его головой об свою тумбочку. Тот даже не успел вскрикнуть.

Густая кровь большими каплями пролилась на пол, и на лежащие на нём тёплые вещи Виктора. Лухан тряпичной куклой без сознания свалился на линолеум.

Серый замахнулся на Виктора, вложив все силы в удар. Баюнов видел, как кулак летит ему прямо в переносицу. Он опустил голову так, чтобы кулак попал ему в лоб. По-другому среагировать он не успевал. Лоб обожгло болью в тот миг, когда раздался хруст. Серый вскрикнул, затряс сломанной рукой, а Виктор нанёс ему хлёсткий удар по носу, который тут же своротило на бок. Макар попытался поспешить друзьям на помощь, но поскользнулся на крови Лухана, и громко упал на пол. Виктор поднял над головой свою тумбочку, которая тоже была вся в крови Лухана, и опустил её на голову толстому мужчине. Тумбочка развалилась, изранив голову здоровяку.

В палату забежали санитары.

На Виктора надели смирительную рубашку и вкололи большую дозу успокоительных. После этого его доставили в палату для буйных, где привязали к кровати.

Виктор долго приходил в себя, потом начал осматриваться. У него очень болел лоб, но он уже почти привык к этой боли.

В большой квадратной комнате было несколько кроватей. На одной лежал он, на другой лежал какой-то крупный мужчина, которого привезли сюда чуть позже. Остальные кровати были пусты.

За окном, на котором были решётки, уже стемнело. В комнате тускло горел свет. Дверь в коридор была открыта, но там было тихо.

– Вот это у тебя просто шишак на лбу! Просто как вторая голова! Пришёл в себя? – спросил мужчина, что был также привязан к кровати.

– Тебе-то что… – устало сказал Виктор.

– Это просто погода такая. Просто она влияет. Рассказали мне, как ты этих троих бродяг просто загасил. Даже я себе такого просто не позволял.

– Что я здесь делаю и как я тут оказался, где мы?

Незнакомый мужчина начал весело рассказывать:

– Ты просто в психушке. Мы в отделении для буйных. Ты избил просто троих своих соседей по палате. Я просто знаю их, просто сам их бил пару раз. Теперь просто они меня не трогают. А ты просто хорошо их отметелил. Один до сих пор в себя придти просто не может. Сотрясение у него просто. Второму больше повезло. Просто ты ему сломал руку и нос. У третьего тоже просто голова разбита, швы наложили…

– Я этого не мог сделать, – сказал Виктор, сомневаясь.

У него болела голова, но ему казалось, что он что-то начал понимать. Это психушка, это психбольной…

– Да, просто погода такая, – повторил сосед Виктора по палате, ему было весело. – Просто немного помутилось у тебя сознание. Это не страшно. Я как об этом узнал, тоже сразу захотел кому-нибудь просто рыло начистить. У меня это просто нормально получается. И просто начистил. Да. Я когда-то вышибалой работал в клубе. Просто это моё, я знаю, что это моё. И сегодня мне нагрубил один дядя, а я просто его через стол перекинул и всё. Ему от меня часто достаётся, потому что он постоянно обзывается. И я просто немного его подбросил. Вверх. И, вуаля! Я опять лежу здесь. Сегодня хоть компания со мной!

– Долго нас здесь продержат?

– Тебя – не знаю. Меня поздно вечером отвяжут, сделают укол, и я спать просто пойду. Меня нельзя долго тут держать, я просто ещё злее буду.

– У меня болит живот, мне хочется в туалет, – пожаловался Виктор.

– Просто потерпи. Сейчас только два дежурных остались. Пока они осмотр отделения сделают, пока просто покурят, чай попьют. Придут. Не забудут про нас. Просто мы одни такие буйные. Но, сейчас ноябрь, много таких просто будет. Но в октябре больше было. Бывало, просто вся палата лежала.

– Как тебя зовут? – спросил Виктор.

Ему нужно было отвлечься от внезапно нахлынувшей боли в животе. У него всегда был слабый желудок.

– Ты что, меня не знаешь? Просто все меня знают здесь. И я тебя знаю, тебя Виктор зовут, не так давно ты в нашем славном коллективе. Я тебя ещё не бил. Шучу. В смысле, просто бить не собираюсь, если ты грубить мне не будешь просто. Зовут меня Вася-богатырь. Можно просто Вася.

– Приятно познакомиться, – сказал Виктор. – Может крикнуть санитаров? А то живот очень болит.

– Да смысл их звать, просто они не услышат. У нас отдельная палата. Просто в нашем крыле мы одни. Придут они, не волнуйся. Меня уже все лекарства отпустили. Просто подождём.

– Я не могу ждать, – сказал Витя.

– Деваться некуда. Просто даже у меня не получалось разорвать эти оковы. Просто я пока могу рассказать тебе несколько историй из жизни. Просто, чтобы поддержать.

И Вася рассказывал. Долго и много. За двадцать восемь лет его жизни он поучаствовал во многих передрягах, начиная с самого детства. А здесь он уже больше года, и совсем скоро его выпустят. Он в это свято верил.

Наступила ночь. Они, вместе с Васей, попытались звать санитаров, но их никто не слышал. К ним пришли только утром, когда они оба очень хотели в туалет. Им вкололи успокоительные препараты, после чего отвязали от кроватей.

Мужчин сопроводили в туалет. Вася много ругался. Виктор всё таки не вытерпел и ему потом пришлось подмываться. После всех препаратов у него было плохо с координацией движений.

Виктора поселили в отдельную палату, и санитары стали больше уделять ему внимания. Палата была маленькой и очень узкой. Когда Вася зашёл к Виктору в гости, то еле протиснулся, чтобы сесть к товарищу по ночному несчастью на кровать.

Василий поведал:

– Мне просто дали каких-то таблеток и я очень злой, но двигаюсь с трудом. Мне сказали просто лежать, но мне просто не хочется…

– К чему ты мне всё это говоришь? Мы разве знакомы? – спросил Виктор, трогая свой больной лоб. Он тоже себя неважно чувствовал после приёма медицинских препаратов.

– Забыл, значит, про меня просто? – не обиделся Вася. – Это же я, Вася-богатырь!

– Извини, не помню, – сказал Витя.

– Что ж, вот, значит, в чём твоя беда. Не помнишь просто ничего. Просто ты очень адекватным мне показался. Говорил просто и правильно. Не нёс чушь.

– Легче нести чушь, чем чемодан, – сказал Витя.

Вася рассмеялся.

– Вот ты мне настроение поднял! – сказал он. – А то я такой зуб просто точу. На санитаров. Они просто меня вывели из себя. Они просто забыли про нас и даже просто не извинились. Я их проучу. Просто хорошенько проучу.