Зеркало с видом на осень

3

В комнате царил полумрак. Фонарь со двора добивал сюда мягким желтым светом. Прохладный ветер через открытую форточку плавно колыхал тюль, отчего по потолку волнами двигались расплывчатые тени.

Они лежали, наблюдая за игрой теней, и молчали. О чем говорить?

Он хотел было, но передумал. О чем? О том, как он себя чувствует? Сколько можно… Отвратительно он себя чувствует. Боли все усиливаются и усиливаются. Казалось бы – куда больше. Он уже не встает, стремительно худеет, требует постоянного ухода. Лучше бы они его не кормили, честное слово. Для всех кроме сиделки превратился в ненавистную обузу. Сын потратил три дня отпуска, чтобы дать ей отдохнуть, и уехал счастливым. При расставании даже не сумел этого скрыть. Невестка звонила каждый день с одной целью – узнать, когда ее Виталика отпустят домой, она соскучилась. И – между прочим – у него отпуск.

Жена тащит этот воз из последних сил. Спросить, как у нее дела на работе? Зачем? Она будет мучиться, рассказывая и понимая, что ему это совершенно не нужно, потому что он уже бесконечно далек от всего этого.

Он давно ей сказал, что не надо ждать, когда это случится. К чему эти мучения? Надо продолжать жить. Она еще энергична и привлекательна. Достаточно того, что спит в одной с ним комнате и не высыпается из-за этого изо дня в день. Наняла хорошую сиделку – и достаточно, сделала великое дело, теперь он не плавает в собственном дерьме. На импортные анальгетики потратила целую зарплату – и больше ничего не надо. Спасибо тебе, дорогая.

Сон не идет. А надо бы уснуть, пока действует укол. Он хорошо это усвоил.

Хрумкнули пружины матраса. Нина повернулась в его сторону.

– Как ты?

Ритуал перед сном. Невозможно от него уклониться, как ни старайся.

– Нормально.

Что может быть фальшивее подобного разговора?

«А как же без разговора об этом? – осадил он себя. – Если говорить не об этом, то получится во сто крат фальшивее».

Добавить толику оптимизма? Пожалуйста.

– По крайней мере, не хуже.

Нина встала, чуть прикрыла форточку, присела рядом с ним, положила теплую руку на плечо.

К чему это? Все будет в итоге хорошо, так, что ли? А сам бы как поступил? Тоже ведь присел бы рядом и положил руку на плечо.

– Звонил Виталий. Жанна беременна.

«Жанна беременна… Жанна из Таллинна беременна… Жанна из Таллинна беременна Инной… или Иннокентием?..»

Мне не позвонил. Пришлось бы спрашивать, как я себя чувствую.

Что сказать по поводу этой новости? Что ребенок не увидит деда?

– Прекрасно.

Он вспомнил свою мечту и спросил:

– Мальчик?

– Слишком маленький срок.

«Какая разница, кто никогда не увидит дедушку – внук или внучка?.. Интересно, кому важнее, чтобы у него был дед – Инне или Иннокентию?»

Что за чушь лезет в голову… Попал в ритуальную колею – не выбраться. Теперь твоя очередь о чем-нибудь спросить.

– Как у тебя на работе?

– По-прежнему, без изменений.

О чем еще спросить?

Ветер усилился, тени забегали по потолку быстрее.

Нина вернулась к себе и тихо заплакала – Никита все равно не видит. Лежала и плакала. Потому что ничего нельзя сделать. Потому что эта зараза расползлась повсюду, добралась до костных тканей. И потому что Никита еще совсем молодой. И потому что она тоже еще молодая. И потому что совершенно выбилась из сил. И потому что появился Аркадий…

Никита заснул. Она поняла это по его ровному дыханию.

Вытерла слезы краем пододеяльника.

Аркадий… Он сам к ней подошел. Наверное, что-то почувствовал в ее взгляде, готовность, что ли. Два года пялился с тех пор, как впервые увидел в столовой. Дождался, наконец.

«Я давно разведен, моя холостяцкая квартира в твоем распоряжении».

«Не нужна мне твоя квартира. И ты мне не нужен. Повезло тебе, что природа вложила в меня слишком много желания, можно было и поменьше», – думала про себя.

Старалась отвлечься. Не сразу, но стало получаться. Сконцентрировалась только на своей потребности, научилась просто использовать. Использовала и уходила.

«Прошу тебя, это в первый и последний раз. Впредь – никаких подарков. И никаких застолий, ни до – ни после».

«А цветы?»

«Я же сказала».

Уходя, благодарила: «Спасибо».

Он не мог к этому привыкнуть. Что-то вообразил себе и жил с этими приятными глупостями. Иногда приставал с вопросами, надеялся на взаимность. Но ей было наплевать на его заблуждения, она ничуть не подыгрывала ему, не собиралась продлевать его иллюзии, не могла и не хотела.

«Ты меня любишь?»

«Нет».

«Нисколько?»

«Нисколько».

«Зачем тогда приходишь?»

«Чтобы переспать».