Урод

Глава 10

Сон о прошлом

Женщина склонилась над постелью сына, чтобы ласково поцеловать в смуглую щеку. Ее белые локоны соскользнули и упали ему на лицо. Мальчик сразу улыбнулся. Женщину это не удивило, она и так знала, что сын не спит.

– Доброй ночи, Антракс, – пожелала она мальчику, поправляя покрывало на обнаженном плече ребенка.

Летом в Эштаре было тепло, впрочем, и зима здесь не отличалась особым холодом, но Ленкара, привыкшая к морозам, часто в глубине души боялась, что ее единственный ребенок замерзнет ночью, как это часто бывало с ее младшей сестрой когда-то давно в далеком Авелоне.

– Доброй ночи, мама, – все же ответил Антракс, не переставая улыбаться.

Ленкара потушила свечу у постели мальчика и забрала ее вместе с книгой, лежавшей рядом.

– Завтра утром вернется отец, и ты наверняка захочешь его встретить, так что прошу тебя – спи.

– Ладно, – протяжно ответил маленький Антракс.

Ленкара слышала в голосе сына недовольную нотку и потому даже не сомневалась, что он ее слушать не станет, только злиться на него не умела. Она никогда не понимала, как ее супругу удавалось отчитывать их чадо без малейшего снисхождения в голосе. Она так не могла, и потому, взъерошив черные волосы, поцеловала мальчишку в висок.

– Я люблю тебя, – призналась она, выходя.

– Я знаю, – ответил ей детский голос.

Королева не ответила, закрывая дверь. В полной темноте Антракс лежал пару минут, думая о матери. Ленкару любили при дворе, ее полюбили горожане, и даже странно было думать, что она не прожила всю жизнь в Эштаре. Мальчик тоже любил свою мать, но в свои семь уже начинал упрямиться и не признавать привязанностей. Это было не под стать будущему королю Эштара, а в глубине души он не сомневался, что трон будет принадлежать именно ему. Даже дружба со старшим братом не меняла этой убежденности. Мэдин был неплох во всем и как никто другой подходил на роль королевского приближенного, быть может, у него были бы шансы стать королём, но это только если бы не было его – Антракса, превосходящего его во всем с раннего детства.

Сыну королевы все удавалось слишком легко. Он схватывал знания буквально на лету, а техники боя, казалось, всегда были ему известны, и он не учил их, а просто вспоминал, осваивая их куда быстрее других. Это отмечали не только наставники, но и сам Эеншард, в то время как сыну наложницы всегда приходилось что-то преодолевать в самом себе, чтобы освоить нечто новое.

Мэдин частенько упрямо повторял одно и то же без страсти и таланта, встраивая в себя навыки буквально силой.

Разница между ними была так очевидна, что Антракс уже сейчас думал порою о будущем. Тема трона была под запретом по воле отца. Эеншард хотел, чтобы сыновья прекратили соперничать.

– Каждый из вас может и делает другого лучше, – говорил правитель сыновьям.

Антракс же понимал его и в то же время не понимал. Ведь сам Эеншард убил своего старшего брата, чтобы взойти на отцовский престол. И когда его не будет, Антраксу придется убить Мэдина, чтобы занять его место, если, конечно, к тому времени Мэдин не откажется от своих притязаний на трон и не отступится сам, а он не отступится. По крайней мере, так думал Антракс, неплохо знающий своего потенциального соперника.

В то же время он любил Мэдина. Его шутки и наигранное величие веселили Антракса, что бы ни случалось. Было в Мэдине свое очарование, и потому Антракс сожалел уже сейчас о том, что там, в будущем, они непременно сразятся в смертельной схватке, и выживет лишь один из них. Но еще больше он был рад тому, что его мать не родила ему брата. Хотя отсутствие детей у королевы всех смущало, никто не смог бы обвинить короля в холодности к ней. Они любили друг друга, и Антракс хорошо это знал, не раз подсматривая за своими родителями. Секс короля и королевы его не интересовал. Он и вовсе не интересовал его сейчас. О том, что мужчина делает с женщиной, в Эштаре дети узнавали чуть ли не с младенчества, слишком обыденным было это явление. Так и Антракс знал и видел достаточно, чтобы не испытывать любопытства, и был еще слишком мал, чтобы реагировать сознанием или телом. Секс для него был ритуалом взрослых, который ему только предстояло понять, а пока он просто принимал его, не понимая только одного: как за годы страсти, после всех ночей, проведенных вместе, его родители так и не явили миру еще одного ребенка.

Когда-то он прямо спросил у мамы, почему у них с отцом нет других детей, и строгая, но ласковая к нему мать призналась, что его рождение далось ей очень тяжело, и она была бы рада подарить его отцу сына или дочь, но пока Боги не дают им детей.

Все выходило прямо как в легенде: его отец дал матери семя, и она родила единственного ребенка, отражающего всю силу своего отца.

Только этот факт Антракса скорее беспокоил, чем радовал, слишком страстно тут относились к древним легендам и традициям, возвышая их над всем остальным.

Так размышляя, он тихо сполз с кровати на пол, вытягивая из-под подушки другую книгу. На полу за комодом у него была спрятана еще одна свеча. Он зажег ее и поставил так, чтобы она освещала маленькую нишу между комодом и кроватью, в которой он уложил книгу, а сам улегся на пол, чтобы почитать. Книги и свечи он всегда прятал в разные места и знал, что мама не станет его ругать, да и отец не будет отчитывать за бессонную ночь, только если днем из-за сонливости он совершит ошибку, ему достанется за саму ошибку, а не за чтение книг на полу среди ночи. Конечно, он понимал, почему мама хотела, чтобы он нормально спал, но ночью спать ему никогда не хотелось.

– Ты живешь по часам Авелона, – смеялась королева, на родине которой занимался рассвет, когда в Эштаре был уже полдень.

Антракс на это недовольно фыркал, но не спорил.

Теперь же он быстро бегал глазами по книге с историей Авелона, немного смущаясь своего интереса к другим странам, даже стыдясь его и стараясь скрыть, хоть и понимал, что его родители все видят и все знают, и даже мать, отбирая книгу ночью или поздним вечером, всегда возвращала ее утром, какой бы странной эта книга не была: о горах, которых тут не было, о снегах, о диких чудовищах океана, о Богах легендарных каменных людей за Белым морем. Никто даже не спрашивал, зачем ему все это, один только Мэдин утверждал, что настоящий эштарец должен искать силу и знания в традициях предков и мудрости Бога Войны, а не в глазах чужаков. Что бы он сказал об этих книгах, Антракс не знал и знать не хотел, избегая ссор.

Он читал бы до самого утра, если бы в тишине северного крыла не услышал странный шум. Кто-то быстро прошел по коридору. Послышались голоса в комнате матери.

Антракс улыбнулся, задувая свечу.

«Утром вернется, да?» – с усмешкой подумал он, беззвучно выходя из комнаты.

Да, он любил подглядывать за своими родителями, улавливая как менялись они оба: как строгая Ленкара смущенно улыбалась, опуская глаза, но сжимала в руках большую сильную руку Эеншарда, а суровый король, частенько грубый и беспощадный, вдруг оказывался ласковым и мягким, нашептывая на ухо жене слова о ее красоте. Его бас даже шепотом в ночи казался громом, и потому Ленкара смущалась еще больше и все оглядывалась и просила не так громко говорить. Она догадывалась, что сын порой следит за ними в угоду своей любознательности, а Эеншард и вовсе это знал. У него с сыном был уговор.

– Поймаю – высеку, – пообещал он наследнику, но так до сих пор и не поймал, частенько пытаясь перехитрить сына.

Это была своего рода игра – быть в курсе и не попасться. Вот и сейчас Антракс был уверен, что отец вернулся раньше, чтобы скрыть трогательный момент встречи с любимой женой, чтобы даже сын не знал, как он преклоняет перед женщиной колени и целует ее руки, только чтобы она нежно улыбнулась. Конечно, все заканчивалось страстью на супружеском ложе, но прежде происходило столько всего удивительного для Эштара, что маленький принц не мог отказать себе в удовольствии видеть счастье отца и матери.

Тихо выскользнув в коридор, он приблизился к двери материнской комнаты.

– Я не покину Эштар! – уверенно заявила королева Ленкара. – Вы правда думаете, что я поверю, что вот это вот воля Эеншарда? Если бы он хотел мне что-то сообщить, написал бы это своей рукой, а не рукой секретаря!

Послышался звук рвущейся бумаги.

– Пойдите вон, наследник Шадов.

– Женщина не имеет права мне приказывать!

– А я не женщина, я ваша королева!

Что-то щелкнуло. Едва различимый звук – подобие свиста – разрушил тишину и завершился хрустом. Знакомым Антраксу хрустом живого тела.

Принц резко открыл дверь, толкнув ее на себя, и с ужасом осознал, что мужчина уже успел вонзить нож в грудь его матери.

– Чертов мальчишка! Ты же сказал, что он спит! – вскрикнул кто-то еще.

Бледная Ленкара прошептала одними лишь губами, без единого звука: «беги», и Антракс понял ее, интуитивно понимая две вещи. Первое: ей уже нельзя помочь. Второе: отец должен узнать имена предателей.

Он быстро осмотрелся. Обоих мужчин в комнате он знал. Мерид Шад и Оэкар Шад, дядя и дед его сводного брата были здесь, и этот факт задел принца еще больше. Он рванул с места, выскакивая обратно в коридор, видя в пляске тени, как взмывает в воздух нож и вновь вонзается в грудь женщины, которая так крепко вцепилась в своего убийцу, что тот рычал, пытаясь вырваться.

– Лови мальчишку, – взвизгнул он отчаянно, приказывая кому-то еще.

Перед Антраксом внезапно возник стражник, который явно собирался схватить его. Даже отцовской страже, видимо, верить больше нельзя.

Антракс метнулся обратно, проскочил мимо другого стражника и выскочил в большой зал. Здесь со второго этажа можно было быстро спрыгнуть вниз на первый и выскочить через большое окно в сад, а там ему, ребенку, спрятаться до утра не составило бы труда. Он успел добежать до резных перил, даже практически запрыгнул на них, но в этот миг сильная рука грубо поймала его за волосы и потянула назад.

– А я хотел сохранить тебе жизнь, – проговорил Оэкар, стоявший рядом с сыном, поймавшим принца. – Вывезти тебя за Белое море и продать в рабство, и никто никогда не вспомнил бы о твоем существовании.

Антракс дернулся, пнул Мерида и до боли впился пальцами в руку мужчины, царапая ее в кровь.

Мерид выругался и, ударив мальчика по голове, сбросил его вниз на каменные плиты первого этажа, не оставляя и шанса на удачное падение.

Только теперь семилетний Антракс ощутил страх и боль. Только теперь он понял, что мать его мертва, отец был предан, а он сам летел вниз, глядя на того, кто лишил его мать жизни.

Стиснув зубы, он попытался повернуться и рухнул на правый бок.

Он и сам не понял, ударился он коленом или бедром, но, упав на пол, почувствовал, как ногу пронзила острая боль, от которой навернулись слезы. Дернувшись, он понял, что не сможет встать, но, не желая сдаваться, попытался хотя бы доползти до окна.

От боли он не слышал, о чем говорили мужчины и почему смеялись, зато лязг порванной цепи он не мог не заметить и с ужасом понял, что на него падает лампа, сорвавшись с петель.

«Это конец» – подумал Антракс и все равно попытался откатиться в сторону.

Перевернувшись дважды, он ощутил удар и жар раскаленного масла. От боли пытался закричать, но голоса не было, только противный запах горящего мяса, странные обрывки мыслей в угасающем сознании и чей-то довольный смех под треск огня…

Глава 11

– Антракс, наглая ты морда, проснись уже! – закричала Лен-Фень, разгоняя сон.

Он открыл глаза, с радостью понимая, что все это давно в прошлом.

– Сначала являешься ко мне средь ночи, а теперь еще и буди тебя! – ворчала женщина. – Выметайся из моей постели!

Антракс встал. У него кружилась голова, и потому пришлось помедлить. Лен-Фень, заметив это, сдернула с него простынь.

– Все плохо, – заключила она. – Тебе нельзя сегодня на суд. И вообще есть.

– Конечно. Не дождешься, – ответил Антракс, резко вставая на ноги.

Его сразу повело в сторону. Лен-Фень покачала головой, но спорить не стала, видя, как, сделав два шага, принц потянулся к кувшину с зеленоватой жидкостью.

– Я могу выступить на суде и…

– Разжалобим совет? – иронично спросил принц. – Отличный план!

Лен-Фень стала в позу, фыркнула и заявила:

– До суда три часа! Приведи себя в порядок и, раздери тебя шакал, не ешь у себя дома!

Антракс усмехнулся.

– Нет, я не должен выдать, что знаю их план. Пока они верят в его силу, я на шаг впереди, – спокойно сказал Антракс.

– Скорми еду той псине!

– Я подумаю… И, пожалуйста, будь рядом, никто, кроме тебя, не знает всего, что я сюда намешал, – попросил принц, показывая пустой кувшин.

– Какой у тебя план? – уточнила женщина терпеливо.

– Никакого. Если что, у меня есть Лила.

– Ты точно свихнулся с этой девчонкой!

Лен-Фень сбила пустой кувшин с маленького столика и спешно вышла, нервно хлопнув дверью, но Антракс знал, что под дверью суда она будет сидеть столько, сколько потребуется.

* * *

Лилайну облачили в длинное серое платье, полностью закрывающее ее тело. Подол юбки доходил до самого пола.

Никто из прислуживающих ей девочек второй день не говорил с ней. Они смотрели на нее так, что даже сама Лилайна не посмела бы заговорить ни с кем, кроме Элли, но той почему-то не было с самого утра.

Затем пришел мальчишка – тот самый мальчишка-слуга, одетый в такой же серый балахон. Ничего не объясняя, он просто протянул ей записку.

«На суде отвечай строго на вопросы и говори только правду, что бы ты ни думала о происходящем. Антракс», – гласила запись на бумаге.

С удивлением Лилайна поняла, что та книга, которую ей выдал принц и которая по-прежнему лежала у ее кровати, была написана той же рукой, что и записка. По коже от этого открытия прошел холодок, правда, она утешила себя тем, что принц вряд ли писал сам, а секретарь, записавший послание, мог переписывать и книги. О большем она не думала, следуя за мальчишкой по коридорам.

Спрашивать о вине принца она ни у кого не стала, утешая себя тем, что раз уж его судят в родной стране, то едва ли она ошибается на его счет. Ее привели к тому же залу, вот только зашла она теперь через другие двери.

Лен-Фень, которая стояла у стены, отвернулась, завидев ее, не скрывая презрения. Лилайне оставалось только опустить глаза. Она была благодарна этой грубоватой женщине, но понимала, что та скорее придушит ее, чем примет даже самые простые слова благодарности.

С такими мыслями Лилайна шагнула в зал, как печальная серая тень.

– Она что, еще жива? – спросил кто-то из мужчин совсем рядом.

– Дерша говорит, что принц в ее власти, а не наоборот.

По залу прокатился хохот. Сердце Лилайны быстро забилось, она хотела обернуться и посмотреть в глаза тех, кто так нагло говорил о ней, даже не перейдя на шепот, но внезапно для себя увидела Антракса. Она не узнала его, скорее просто догадалась, что это был именно он, по маске, скрывающей лицо. Только маска была другая – белая – и напоминала фарфор с нарисованной трещиной, идущей по лбу к носу. Волосы его закрывал широкий капюшон из белого шелка, переходящий в странное подобие мантии, разрезанной спереди и державшейся на одной лишь завязке у шеи. Прячась в складках белой ткани, принц сидел на полу, сложив непокрытые перчатками руки на коленях. Его вид, полный смирения и спокойствия, настолько противоречил всему, что Лилайна успела о нем узнать, что принцесса была готова усомниться в собственном разуме, но тяжи рубцов на его правой кисти говорили, что это действительно был Антракс.

Он сидел на полу под охраной двух стражников, а Лилайна только теперь начинала испытывать ужас и осознавать, что нравы Эштара и долины совсем не похожи. На ее родине никто и никогда не оставил бы под стражей сына короля, даже если это самый младший и беспомощный сын.

Она только теперь начала понимать, что принц может быть в опасности и по-настоящему испугалась.

Никогда в жизни она не слышала о том, чтобы принцев судили. Порой их убивали, но не судили, а теперь она даже не сомневалась, что здесь могут и осудить, и убить прямо здесь, в этом зале, где еще совсем недавно он занимал место по правую руку от короля. По крайней мере, Лилайна верила зловещей атмосфере, царящей здесь.

Сглотнув, она сделала еще шаг, и тут же грубая рука Мэдина схватила ее за локоть больной руки и дернула на себя. Боли в плече не было, только испуг.

Мэдин тоже был в серой мантии в отличие от других мужчин, что стояли с другой стороны зала. Они были в длинных алых жилетах, надетых на обнаженный торс. Только один человек был в красной мантии. Лилайна с ужасом узнала его – это был тот самый брат короля.

– Слушай меня внимательно, – прошептал ей на ухо Мэдин. – Если из-за тебя у него будут проблемы, я не посмотрю на то, что дал ему слово защищать тебя – утоплю как собачонку.

Он буквально рыкнул в ухо Лилайне и чуть отступил.

В зал вошел Эеншард. Король не изменял себе и появился в подобии халата, расшитого золотом. Он расположился на своем троне и внимательно осмотрел зал.

Антракс не шелохнулся, даже не поднял головы. Впрочем, никто не приветствовал короля, просто разговоры оборвались и насмешливые лица стали серьезными.

По левую руку от Эеншарда был обвиняемый – его сын и его скудная защита в лице Мэдина, Лилайны и мальчика-слуги. В такие моменты, как этот, Эеншард ненавидел себя за то, что он правит этой страной, но эти чувства никак не отразились на его лице. По правую руку был обвинитель – его младший брат и его поддержка в виде всего совета. Впрочем, не все поддерживали Дершу и это единственное, что могло радовать.

– Надеюсь, все на месте? – спросил Эеншард строго.

Ему не ответили, но тишина стала звенящей.

– Тогда начнем.

Стражники, стоявшие возле Антракса, внезапно разошлись, направляясь к двум дверям зала и оба вышли. Щелкнули замки. Зал был заперт. Несколько мгновений никто не говорил ни слова, наверно, даже не дышал.

Глава 12

Эеншард щелкнул пальцами, и все дружно выдохнули. В центр зала вышел Дерша.

– Прежде чем я начну, – сказал он. – Могу ли я уточнить у Его Высочества принца Мэдина одну деталь?

Мэдин молча подошел ближе, став возле брата.

– Что ж, уточняйте.

– Вы уверены, что хотите остаться на этой стороне, еще и как свидетель? Ведь так вы лишаете себя голоса.

– Если бы я хотел быть с другой стороны, я был бы там с самого начала.

Антракс едва заметно качнул головой, словно сожалел об этих словах брата, но ничего не сказал. Мэдин же вернулся на место, нервно сжимая кулак, словно ему не терпелось сломать нос своему собеседнику. Дерша, скривившись, кивнул и заговорил:

– Причина, по которой мы все сегодня здесь, крайне печалит меня лично, и потому я взял на себя роль обвинения, – проговорил он, обращаясь к королю и совету разом. – Мы все много лет закрывали глаза на небрежное отношение моего племянника к традициям, отдавая дань уважения его достижениям в сфере науки, но настало время изгнать из наших рядов смутьяна и предателя!

Одобрительный гул прокатился по залу, эхом врезаясь в стену.

– Я расскажу вам то, что случилось в моем доме пару дней назад, – говорил Дерша. – Ко мне в дом, а точнее, в мою спальню пришла женщина, красивая и молодая и, конечно, я не отказался от нее, но, к моему удивлению, она оказалась девственницей!

Лилайна сглотнула, понимая, что речь идет именно о ней.

– А чуть позже я понял, что под лентой на своей шее она прятала знак Солнца!

По залу прокатился такой негодующий ужас, словно речь шла о страшном преступлении.

– И эта женщина оказалась наложницей моего племянника, человека, которого мы так долго считали равным!

Дерша указал на Антракса.

У Лилайны закружилась голова. Ком тошноты подкатил к горлу. Если бы она не могла прислониться к стене, то наверное бы упала, откровенно не понимая, как изнасиловавший ее человек может обвинять принца в том, что… Она даже понять не могла, в чем именно обвиняли Антракса, но в ее сознании, выросшем на совершенно других законах и традициях, это просто не могло уместиться. Ей показалось, что прямо сейчас весь ее мир был в одно мгновение перевернут и безжалостно разбит.

– Антракс Эйен Клен Дерва, принц эштарский и авелонский, целитель южного побережья и владыка рынка рабов Эшхарата, готов ли ты предстать перед судом совета и внять его воле? – спросил Дерша так, словно все было уже решено и ему осталось только зачитать приговор.

Антракс медленно встал и только потом заговорил ровным сдержанным тоном:

– Я готов предстать перед советом и ответить согласно закону за все, в чем я виновен, – сообщил принц. – И, отвечая, я клянусь быть максимально честным.

Он говорил не с дядей. Дершу он словно бы и не видел, обращаясь к людям за его спиной. Это было так очевидно, что лицо брата короля скривилось от негодования, но он все равно смог заговорить:

– Тогда, пожалуй, перейдем к вопросам. Согласен ли ты заплатить жизнью за ложь?

– Да, – уверенно ответил Антракс, не задумываясь.

– Ты отказался от женщины на свое пятнадцатилетие.

– Да, – согласился с этим фактом принц.

– Ты не признаешь Бога Войны.

– Нет.

– Ты не следуешь обрядам.

– Да.

– Ты посещаешь храм только на особых церемониях, на которых обязан присутствовать.

– Да.

– Ты не прошел церемонию инициации в десять лет.

– Да.

– Ты обманул совет, приведя женщину и назвав ее своей.

– Нет.

– Ты надел обруч Солнца той, что не имела прав его носить.

– Да.

Дерша аж удивился столь легкому признанию. Мэдин печально вздохнул и даже отвернулся, стараясь держать себя в руках.

* * *

– Давай я возьму все на себя, – предложил Мэдин. – Скажу, что решил поиздеваться над тобой. Они хотят нашей вражды и будут рады такому повороту.

– Мэдин, прости, конечно, но ты бредишь, – ответил холодно Антракс, надевая мантию обвиняемого.

– Я ничем не рискую, все посмеются и только.

– Мэдин, я знаю, о чем ты думаешь. Вы с отцом как всегда беспокоитесь об одном и том же, но посмотри на все иначе: в совете нет идиотов, и они все понимают, что именно происходит, более того, большинство из них понимают, почему я сделал это. Тут все слишком очевидно. В данном случае проблема в том, что меня поймали на таком правонарушении, а не в том, что я его совершил.

– Тем более!

– Но как им относиться тогда к тому, что ты закрываешь меня собой?

Мэдин умолк и даже машинально отступил от брата.

– Да, ты защитишь меня, но окончательно убедишь всех в том, что я действительно просто калека.

Он даже не запнулся, проговорив эти слова.

– Прости, но на кону моя честь и единственный шанс ее защитить – это не убегать от правды.

– Но неизвестно, куда они уведут суд, мы ведь даже не знаем, кто будет обвиняющим.

– Дерша.

– Почему ты так уверен?

– Потому что сам этот факт может вывести меня из себя, – признался Антракс, надевая белую маску, специально созданную для этого дня. – Если я не готов к суду сегодня, то я не готов к тому, что ждет меня в будущем, так что считай это естественным отбором в действии. Не так ли Бог Войны решает судьбы своих подданных?

– Не смешно, – пробормотал Мэдин, понимая, что обсуждать им больше нечего.

* * *

Все это действительно напоминало Антраксу тот далекий уговор с отцом, ту давнюю игру, в которой главное было не оказаться пойманным, и вот, спустя двадцать лет, его все же поймали. Что ж, он сам виноват. И потому он даже улыбался, благо эту мягкую улыбку скрывала маска.

– Ты занимаешься ремеслом вопреки своему титулу, – продолжал Дерша.

– Нет, – отвечал Антракс с легким пренебрежением.

– Но ты занимаешься медициной.

– Да.

– Ты лично лечишь людей нашей страны.

– Да.

– Ты неоднократно покидал Эштар, чтобы вылечить иноземцев.

– Да.

– И тебе платили за это.

– Да.

Антраксу становилось смешно от того, к каким мелочам цепляется его обвинитель.

– И ты все равно утверждаешь, что ты не ремесленник? – Дерша от негодования даже задал вопрос вместо утверждения.

– Да, – ответил ему принц, плохо скрывая насмешку.

Дерша выдохнул и обратился к совету:

– Да он не принимает даже самые простые законы.

– Нет, – ответил ему принц, сохраняя хладнокровие.

Дерша вновь обернулся, посмотрел на него, прищурившись, и заговорил:

– Ты состоишь в переписке с Зилом Мендом.

– Да.

– Зил Менд был советником короля Манра.

– Да.

– Это политическая переписка.

– Нет.

– Но захват Ливленда вы обсуждали.

Дерша достал из рукава мантии письмо и протянул его самому ближайшему человеку из совета.

– Да, – без малейшего сомнения ответил Антракс.

– И это, по-твоему, не политика?!

– Да.

Принц с трудом заставил себя не смеяться, но едва заметные насмешливые нотки все же прорвались в его ответ.

Дерша улыбнулся.

– А граф Ливель из Авелона, – вдруг произнес он.

Антракс молчал.

– Граф Ливель, будучи единственным потомком Айвана – короля Авелона, отрекся от прав на престол.

– Нет, – тихо проговорил Антракс, можно даже сказать, с сомнением.

– Не отрекся? – удивился Дерша.

– Нет.

– Ах… он не единственный потомок, – с насмешкой протянул Дерша. – Значит ты тоже наследник Айвана?

– Нет.

– Но потомок.

– Да.

Стало на мгновение тихо.

– У тебя планы на трон Авелона?

– Нет.

Этот ответ был таким категоричным, словно речь шла о чем-то, чем Антракс просто брезговал.

– Ты поклоняешься авелонским богам.

– Нет.

– Но статуя Снежного Бога стоит в одном из покоев замка.

– У меня она тоже стоит, – вмешался внезапно Эеншард. – И все знают, почему. И если уж кто-то забыл, то я напомню: моя жена, мать Антракса, дочь короля Айвана, поклонялась Снежному Богу, и две статуи стояли в северном крыле со времен моей свадьбы. После смерти королевы одну из них я велел перенести в южное крыло, а вторая осталась в северном, и как там стояла, так и стоит вот уже двадцать семь лет, и стоит она дольше, чем он ходит по этой земле.

Никто не ответил ему, да и Дерша не сразу решился заговорить, видимо, сомневался еще какое-то время.

– Ты привез из другой страны ребенка.

– Да.

– И это не твой ребенок.

– Да.

– Но ты назвал его сыном.

– Нет.

Дерша удивленно посмотрел на Антракса.

– Он называет тебя отцом.

– Да.

– И ты позволяешь ему это.

– Да.

– А потом назовешь наследником.

– Нет.

– Даже если никто не родит тебе сына.

– Да.

– А может ли кто-то вообще родить тебе ребенка?

Антракс задумался. Вопрос показался ему некорректным, неточным и неоднозначным, но, взвесив все, он выбрал вариант, который счел самым верным:

– Да.

– Только от твоих рук никто никогда не забеременеет, – с насмешкой проговорил Дерша.

Среди членов совета прокатился смешок. Мэдин едва слышно выругался.

А Антракс ответил даже на это самым невозмутимым тоном:

– Да.

От такого ответа Дерша даже вздрогнул, подавившись своим смешком. Ему вдруг стало страшно, словно он только сейчас понял, что вышел в прямое противостояние с опасным человеком, но, чтобы взять себя в руки, он решил довести свою издевку до конца.

– Ты хоть знаешь, что вообще следует делать с женщинами?

– Да.

Голос Антракса даже не дрогнул. Упоминание Авелона явно волновало его куда больше глупых уколов ниже пояса.

– Тогда, пожалуй, у меня осталось лишь одно утверждение: ты калека и евнух.

Антракс ответил не сразу, но не оттого, что его шокировало это заявление или сбило с толку, скорее раздумывая: оценивать это заявление, как часть обвинения или счесть оскорблением. Решив для себя эту моральную дилемму, а заняло это не больше трех секунд, он спокойно ответил:

– Нет.

Дерша ничего не сказал и только развел руками, явно работая на публику. Мужчины совета о чем-то переговаривались, затем один из них с пышной черной бородой заявил:

– Пусть первой отвечает женщина.