Осенний марафон

За рубежом грибных лесов нет.

БИЛЛ. Это как называется?

НИНА (лучезарно улыбаясь). Хворост.

БУЗЫКИН (радостно улыбаясь). Хво-рост.

БИЛЛ. Очень вкусно.

БУЗЫКИН. Нина прекрасная кулинарка.

НИНА. Не напрягайся, дорогой.

БИЛЛ. Простите, очень быстро, плохо понимаю.

НИНА (улыбаясь). Это я не вам.

БУЗЫКИН (улыбаясь). Это она мне… Билл, рассудите, почему, если кто-то где-то молчит и дышит, то это звонят именно мне?

БИЛЛ. Простите, как?

БУЗЫКИН. Я говорю…

НИНА. Может быть, мы без Билла разберемся?

БИЛЛ. Простите?

БУЗЫКИН. Это она мне.

НИНА. Это я ему.

Билл. Там было много новых слов. Я запомнил.

Бузыкин. Хорошо, хорошо.

Билл рухнул на кровать.

Билл. Я алкач, да?

Бузыкин. Алкач, алкач.

Билл. А ты – ходок.

Бузыкин. Ходок я, ходок.

Билл. Хорошо сидим…

Варвара. Очень плохо, да?

Бузыкин. Да нет, не очень.

Варвара. Но ты же все вычеркиваешь?

Бузыкин. Не все. Но какие-то вещи я не могу оставить. Ну, вот: «Коза кричала нечеловеческим голосом».

Варвара. А каким?..

Бузыкин. А никаким. Просто кричала.

Сосед разлил, обратился к Биллу: – Мир, дружба! (Выпил.) БУЗЫКИН. Мир, дружба. (Выпил.) БИЛЛ. Мир, дружба. Приподнял рюмку, поставил обратно. СОСЕД. Палыч, а чего он не пьет? БИЛЛ. Утром вино вредно. СОСЕД. Да тут всего по сто пятьдесят. Чистая формальность. БИЛЛ. Спасибо, нет. СОСЕД. Палыч, он что, принцип держит? БИЛЛ. Мир, дружба. (Отпил из рюмки, поставил ее.) СОСЕД. Тостуемый пьет до дна. БИЛЛ. Не понял. СОСЕД. Я за вас выпил – значит, вы тостуемый. Я до дна, и вы до дна, у

— А что природа делает без нас? Вопрос.

Бузыкин диктовал. Алла стучала на машинке с профессиональной быстротой.

— Кому тогда блистает снежный наст? Вопрос.

Кого пугает оголтелый гром? Вопрос.

Кого кромешно угнетает туча? Вопрос.

Зачем воде качать пустой паром,

И падать для чего звезде падучей?

Ни для чего? На всякий случай?..

Алла смотрела на него.

Волевые люди подавляли Бузыкина. Они не слышат объяснений. Они выстроили в своём представлении такой определённый образ мира, нарушить который может только катастрофа.

"Осенний марафон".

Еще угнетенный неловкостью перед Аллой, но уже озабоченный предстоящим объяснением с Варварой, он то трусил перебежками, то припускался стремглав.

В разговорах с ним все почему-то легко находили точные и убедительные формулировки. Бузыкин понимал их несостоятельность, но быстро найти убедительные возражения не умел.