Игра на выживание

Глава 4

До озера оказалось немного дальше, чем предполагали роботы. А может быть, двигались они медленнее, чем накануне. Дети выглядели не столько усталыми, сколько подавленными. В горячке вчерашнего дня мало кто понял, что происходит. Теперь же, как следует все обдумав, те, что постарше, пришли к выводу, что их двухдневный поход к Студеному озеру – не просто веселая, развлекательная прогулка. Тем же, кто сам это не понял, разъяснили товарищи. При этом они еще не могли осознать, а может, отказывались верить в то, что произошло нечто страшное, необратимое, что жизнь их уже не станет такой, как прежде. И лишь самые маленькие все еще откровенно радовались тому, что занятия в школе заменены живым общением с природой.

Роботам пришлось еще раз устроить привал в лесу, чтобы накормить детей обедом. Но не прошло и часа после того, как они снова отправились в путь, а тропинка вдруг вынырнула из леса, и дети, а рядом с ними роботы замерли, зачарованные открывшимся перед ними видом. Многим из них и прежде доводилось бывать на берегах Студеного озера, считавшегося излюбленным местом отдыха жителей поселка. Хотя первозданная красота огромного, более километра в поперечнике озера, похожего на кристально чистое зеркало, обрамленное зелеными, лесистыми берегами, была не единственной причиной того, что колонисты отдавали этому месту явное предпочтение. Почти не зная традиций и обычаев аборигенов – не потому, что их это не интересовало, а потому, что малдуки отказывались об этом говорить, – люди опасались сделать невзначай что-то не так, что не понравится местным жителям. Поэтому почти неосознанно они пытались свести контакты с аборигенами к минимуму. Против того, что люди ездят отдыхать на Студеное озеро, малдуки не возражали, однако сами редко показывались в его окрестностях. Они вообще старались не ходить в этом направлении без крайней необходимости. А уж за дальние холмы так и вовсе никогда не заглядывали. Что-то не позволяло малдукам пересечь незримую границу, отделявшую привычный им мир от зоны, которую они считали запретной. Быть может, древний страх, доставшийся в наследство от предков, когда-то очень давно встретившихся за холмами с чем-то, что оказалось недоступно пониманию их примитивного сознания, со временем превратившийся в иррациональное табу, которое тем не менее никто не хотел нарушать?

С той стороны, где беглецы вышли к озеру, лес подбирался едва ли не к самым берегам, заваленным огромными, черными, округлыми валунами, что в незапамятные времена притащил на себе двигавшийся со стороны южного полюса Деллы ледник. С противоположной стороны к более пологим берегам Студеного озера спускались высокие, зеленые холмы – каждый изгиб был будто черным карандашом вычерчен на фоне ослепительно голубого неба. Первозданная, дикая красота заповедных, почти нехоженых мест дышала безмятежным покоем. Трудно было поверить, что в этом удивительном, сказочном месте могло случиться что-то плохое.

Обойдя озеро по левому берегу, беглецы вышли к подножию холмов. Лагерь было решено разбить там, где в озеро впадал прозрачный ручей. В ручье можно было брать воду для питья, да и протекал он по узкой, заросшей кустарником лощине – единственному прямому пути, ведущему на другую сторону холмов. С того места, где решено было поставить палатки, открывался чудесный вид на противоположный берег, где к озеру выходила лесная тропа. Если бы вдруг из леса вышли малдуки, роботы успели бы свернуть лагерь и увести детей за холмы прежде, чем враги добрались бы до места их временной стоянки. А уж туда малдуки за ними не последуют.

Озеро называлось Студеным, потому что на дне его било множество холодных ключей, отчего вода в озере даже в самый жаркий день была ледяной. Те из мальчишек, кто сразу, скинув рубашки и штаны, кинулись купаться, быстро выскочили на берег, постукивая зубами и ладонями разгоняя бегающие по коже мурашки. Роботам это оказалось только на руку. Случись вдруг на воде несчастье, не умеющие плавать роботы не в силах были бы помочь. А удержать ребят на берегу силой своего слова они были не в состоянии – дети привыкли видеть в роботах предметы интерьера, в лучшем случае умелых помощников, но никак не старших наставников.

Но и без купания дети быстро нашли себе занятия, которые большинство взрослых, конечно же, сочли бы абсолютно неуместными в любой ситуации и при любых условиях. Они носились по берегу, не то догоняя друг друга, не то убегая сами от себя, пытались ворочать каменные глыбы, там и здесь торчащие из устилающей землю крупной гальки, самые сообразительные уже соорудили из обломанных с деревьев веток импровизированное оружие и явно собирались пустить его в ход, правда, пока еще непонятно против кого. Одним словом, порядка не было никакого. Дети полагали, что, поскольку основная задача похода выполнена – отряд-таки добрался до места, где будет разбит лагерь, – они теперь имели полное право заняться тем, что сами считали нужным и интересным. В общем, нормальная детская логика, в отсутствии взрослых срабатывающая на «раз».

Даже Рикс, самый сообразительный и наделенный наибольшей степенью свободы искусственного интеллекта среди сотоварищей, полностью растерялся. Робот понимал, что нужно призвать детей к порядку, организовать их каким-то образом, объединить в компанию, в коллектив, иначе все неминуемо пойдет вразнос. Но реплики, которые он бросал по сторонам, были мало того, что неэффективны, так еще и демонстрировали полную беспомощность и несостоятельность новоявленного воспитателя. А применить более существенное воздействие, к чему нередко прибегают родители, дабы добиться желаемого от своих несносных чад, робот не мог, поскольку это противоречило Трем Основным Законам роботехники. Осознавая свое полное бессилие, Рикс думал лишь о том, что тот, кто писал эти законы, вряд ли сам хоть раз имел дело с кучей вышедших из-под контроля и, что самое ужасное, прекрасно это понимающих малолетних сорванцов.

В тот момент, когда Рикс уже готов был прийти в отчаяние – для робота это означало снизить до минимума потребление энергоресурсов и перейти в режим ожидания, – на помощь ему пришел Найденов. Рикс так и не понял, каким образом Сергей этого добился, но ему довольно быстро удалось навести порядок. Он не стал разоружать детей, но заставил их утихомириться, расстелить одеяла и рассесться на них. Так они и сидели, держа на коленях свои боевые палки, готовые в любую секунду, если что не так, снова кинуться в гущу сражения. Малейшая оплошность, одно неверное слово или неточная формулировка – и самопровозглашенный лидер окажется низвергнут. В этом ни у кого не возникало сомнений. Даже у роботов, которые все же были далеко не самыми лучшими специалистами в области детской психологии и этологии.

– Если кто-то еще не понял, – начал Сергей, обращаясь к своим малолетним слушателям, – нам предстоит какое-то время пожить здесь, на берегу Студеного озера. А может быть, придется уйти еще дальше, – он махнул рукой в сторону холмов. – Одним. Без взрослых.

– Здорово! – радостно воскликнул восьмилетний Сейран.

Паренька тут же поддержали еще несколько сверстников.

– Не так здорово, как может показаться, – спокойно – Рикс позавидовал его спокойствию – возразил Найденов. – Нам нужно будет самим заботиться о еде…

– У нас есть универкух! – сообщила, как последнюю новость, Стелла Эль-Страд.

– Запасов пищевых концентратов «Браво В-12» хватит на четыре-пять дней.

– У меня есть еще йогурты, шоколад и конфеты! – добавил робот, дабы подчеркнуть свою значимость.

Дети восторженно завыли, зарычали, загикали.

– Вот этого говорить не стоило, – тихо упрекнул универкуха Сергей.

«Браво В-12» смущенно мигнул индикатором вызова.

– Мы вернемся в поселок только после того, как съедим все конфеты! – выкрикнул Энг Вей Ли.

В ответ раздался одобрительный свист.

Тринадцатилетний Энг был признанным лидером среди сверстников. И, что уж греха таить, изрядным обормотом, от которого можно было ожидать всего, что угодно. Один он не представлял собой грозной силы, но при поддержке компании мог легко сместить Найденова с места вожака, которое тот самовольно занял. Пока Энг не собирался это делать. Он не торопился. Пока ему было интересно, что произойдет дальше. И что затевает Найденов. А в том, что Сергей что-то затевает, у Энга не было ни малейших сомнений – они не первый год были знакомы. Найденов ничего не делает просто так, без умысла.

– Мы вернемся в поселок, только когда будем уверены, что это безопасно, – все с той же спокойной уверенностью взрослого, знающего себе цену человека произнес Сергей. – Это значит, что мы будем ждать, пока за нами не придут. Так сказал Генри Макдуган.

В упавшей вдруг тишине раздался протяжный всхлип.

– Я хочу домо-о-ой!.. – затянул на высокой ноте Ваня Ву. – К ма-а-аме-е-е!..

– Хватит! – недовольно махнул рукой в его сторону Энг. – Предлагаю отправить малышню спать! – это он уже к Сергею обращался. – Обсудим все без них! Они ведь все равно ничего не понимают!

– Чарли! Чарли! – воззвал в ультразвуковом диапазоне универкух. – На-ка! – он открыл одну из своих ячеек. – Отнеси малышам. Пусть успокоятся.

Подхватив манипулятором оперативно приготовленные универкухом вафельные рожки со взбитыми сливками, уборщик подкатил к тому месту, где сидели самые младшие.

– Нет, – едва заметно качнул головой Найденов. – Я считаю, что решать все вопросы мы должны вместе. Как это принято у взрослых.

– А нам без разницы, что ты там считаешь, – усмехнулся Антон Ким, один из дружков Энга. – Это ты в школе ходил в учительских любимчиках. А здесь, – Ким широко развел руки в стороны, – тебя никто не собирается слушать.

«Чарли С-4» дал каждому малышу по вафельному рожку. Дети тут же занялись делом и успокоились. Универкух сделал для себя заметку: сладкое – универсальный транквилизатор для маленьких людей. А может быть, и без возрастных ограничений.

– Боюсь, что придется, – улыбнулся Сергей. – Если каждый будет делать то, что ему хочется, мы и трех дней не протянем.

– За нами придут через два дня!

– А если нет?

– Это только в страшных сказках родители отправляют детей в лес, чтобы избавиться от них! Наши родители придут за нами!

– А что, если не смогут?

– Это почему же?

– Ты что, совсем дурак, Энг? – сдвинув брови, посмотрел на своего главного оппонента Сергей. – Ты что, не видел, что происходило в поселке, когда мы уходили?.. – Пауза. – Ты что, думаешь просто так Генри Макдуган объяснял госпоже Марте, куда мы должны идти после Студеного озера?.. Он знал, что за нами никто не придет!.. А если и придут, то не скоро.

С Энга разом слетела вся его спесь. Похоже, он и в самом деле не думал о том, что их проблемы гораздо серьезнее, чем казались на первый взгляд.

Остальные так просто смотрели на Сергея, широко раскрыв глаза и затаив дыхание. Многие не до конца еще понимали, что происходит, но даже им было почему-то страшновато от того, что говорил Найденов.

– Хорошо, и что, по-твоему, мы должны делать? – спросил Энг.

– Прежде всего, мы должны перестать вести себя, как дети, – ответил Сергей.

– Не-не-не! – быстро замотал головой сын мэра Тони Васанти. – Ничего не получится! – он говорил это со всей серьезностью, на какую только способен девятилетний паренек. Тони вообще был очень умный и серьезный мальчик. – Мы ведь и есть дети, а значит, не можем вести себя иначе. Если же мы будем пытаться изображать из себя взрослых, то это будет просто игра. И все! – Васанти развел руками. – А сейчас нам, как я понимаю, совсем не до игр!

– Молодец, Васанти! – показал большой палец Энг. – Что скажешь, Серега?

– Пожалуй, Тони прав, – не спеша, подумав, согласился Найденов. – Мы не сможем делать все так, как это делают взрослые… Значит, мы должны придумать свои собственные правила…

– Правила? – Энг Вей Ли недовольно наморщил нос. – Кому нужны правила?.. Мы будем жить без всяких правил! И будем делать то, что посчитаем нужным!

Он вскинул руку, ожидая одобрительных возгласов. Однако никто почему-то не отреагировал должным образом на его замечание.

– Хорошо, – тут же сменил тактику Ли. – Кто будет придумывать эти правила?

– Мы, – ответил Найденов. – Все вместе.

– А кто будет следить за их выполнением? – хитро прищурился Энг. – Для того чтобы следить за соблюдением правил, чтобы указывать на ошибки и наказывать за проступки, нужны взрослые. Хотя бы один! – Энг показал Сергею указательный палец. – Хотя бы один взрослый!.. Если некому следить за порядком, то никакие правила не будут действовать. Потому что каждый все равно будет делать только то, что ему хочется!

– Среди нас есть взрослый, – возразил Сергей.

– Да брось, – махнул рукой Энг. – Ты старше меня всего на два года!

– Я говорю не о себе… Рикс, – Сергей отошел в сторону, предлагая выйти вперед роботу, все это время тщетно пытавшемуся спрятаться у него за спиной.

– Ри-икс? – Энг удивленно подался вперед. – Он же робот!

– Верно, – кивнул Сергей. – Рикс робот-помощник с искусственным интеллектом двенадцатой степени свободы.

– Но он же робот! – с нажимом повторил Энг.

– У него больше жизненного опыта и знаний, чем у любого из нас.

– Ну и что? – вскочил со своего места Шариф Малик, еще один закадычный приятель Ли. – Ты хочешь, чтобы нами управлял робот?

Малик был не очень сообразительным парнем, но кулаки и плечи у него были внушительные. И он всегда точно знал, когда нужно прийти на помощь Энгу.

– Рикс не будет нами управлять. Он будет старшим в нашей колонии. А значит, будет следить за выполнением правил, которые мы сами для себя установим.

– А как быть с наказанием? – поинтересовался дотошный Ким. – Робот даже не может никого отшлепать. Он должен служить человеку и выполнять все его требования.

– Как наказывать провинившихся, мы подумаем потом, – ответил Сергей. – А до тех пор, пока за нами не придут, старшим среди нас будет Рикс. Любое принятое им решение является окончательным и обсуждению не подлежит. Все с этим согласны?

– Давайте спросим самого Рикса, – предложил Васанти. – Что он об этом думает?

– Рикс? – вопросительно посмотрел на робота Сергей.

Рикс ответил не сразу. Ситуция была необычная. Если не сказать больше. Так уж заведено, что люди управляют роботами, а не наоборот. Это было нормально. Это всех устраивало. То, что сейчас люди предлагали роботу, не укладывалось в привычные рамки. Поэтому Риксу потребовалось время для того, чтобы найти логичное обоснование тому неожиданному для него самого шагу, который он, тем не менее, собирался совершить.

– Госпожа Марта, когда уходила, велела мне заботиться о вас и защищать, – Рикс слегка приподнял руки и развел их в стороны. Он повторил знакомый ему человеческий жест, однако смысл в него вложил совершенно иной – робот готов был смириться с неизбежностью. – Я думаю, то, что я стану ответственным за исполнение всех принятых вами решений, не противоречит тому, что хотела госпожа Марта.

– Тебе придется не только следить за исполнением решений, но и анализировать их, чтобы выбирать наилучшие и отказываться от неразумных, – уточнил Игорь Ван-Страттон.

– Я думаю, что справлюсь, – Рикс был скромен, но честен.

– Пускай! – одобрительно кивнул Ван-Страттон.

Его поддержали еще несколько ребят.

Остальным, похоже, было все равно. Малыши просто не понимали, о чем идет речь. Ребята из компании Энга ждали реакции своего вожака.

– Здорово! – звонко хлопнул в ладоши Ли. – Да здравствует робот Рикс, первый президент независимой республики детей планеты Делла!

Рикс обратил на Энга свое лишенное мимики лицо.

– Я понимаю, господин Ли, что в вашем поздравлении заключен сарказм. И тем не менее спасибо!

Энг Вей Ли оторопел от изумления – такого он от робота не ожидал. А с разных сторон послышались смешки – ответ Рикса многим понравился.

– И вот что, Рикс, – с улыбкой обратился к роботу Сергей. – Ты не должен больше использовать в обращениях к нам слово «господин».

– Но я не могу… – попытался было возразить Рикс.

Сергей не дал роботу догворить.

– Так надо, Рикс. Иначе порядка не будет.

– Хорошо, – вынужден был согласиться Рикс. – Но я рассчитываю на вашу поддержку, господин…

– Забудь это слово, Рикс!

– Да-да, конечно, – Рикс помотал головой, как будто хотел вытряхнуть лишнее слово из своих позитронных мозгов. – Я могу рассчитывать на твою поддержку, Сергей?

– Всегда, Рикс.

Энг Вей Ли молчал. И своим приятелям сделал знак – не выступать. Он вдруг понял, что робот, поставленный во главе их маленькой колонии, открывает широкие – да что там! широчайшие! – почти безграничные возможности перед тем, кто сумеет этим правильно воспользоваться. Должно быть, именно на это и рассчитывал Серега – понял, что сам на командира не потянет, вот и выставил перед собой робота. Однако Энг Вей Ли тоже не дурак. Нет! Далеко не дурак! И он прекрасно понимает, что робот – это не человек. Пусть даже у него двенадцатая степень свободы. И логика у него – не человеческая. А значит, любой разумный человек легко сможет им манипулировать, заставляя принимать решения, отвечающие его собственным интересам. Вот так! Энг едва удержался от того, чтобы не подмигнуть заговорщицки Найденову. Но – не время сейчас. Пускай пока Серега думает, что ловко всех провел. Пускай…

– Кстати, то же самое касается и вас, – Найденов помахал рукой стоявшим неподалеку универкуху и уборщику. – Больше никаких «господ». И дети будут обращаться к вам просто по именам – Чарли и Браво.

– Но у меня всего лишь шестая степень свободы, – попытался возразить «Чарли С-4».

– Вы могли бы остаться в школе, но пошли вместе с нами, потому что хотели быть полезными. Теперь мы все вместе, у всех одинаковые права. И вы – помощники Рикса.

– Ну, что ж… Если вы… Если ты так ставишь вопрос… Я, пожалуй, согласен.

«Чарли С-4» благоразумно умолчал об истинных причинах, заставивших его и универкуха последовать за Риксом и детьми.

«Браво В-12» тоже ничего не сказал. Но про себя подивился тому, что люди, сами же создавшие роботов, почему-то упорно считают их существами пусть умными, но до идиотизма прямолинейными. Они уверены, что любые действия роботов легко поддаются толкованию с точки зрения того, насколько оно значимо для человека. Они почему-то все время вспоминают два первых Закона роботехники, но постоянно забывают о третьем, гласящем, что робот должен еще и о собственной сохранности заботиться. Нет, роботы далеко не так просты, как привыкли думать о них люди. А мощный позитронный мозг в случае необходимости может легко обойти любой запрет и разрешить любое противоречие. Люди, а не роботы затянули в свое время гордиев узел – ни одному из роботов никогда бы не пришла в голову мысль завязать узел, который никто не в силах распутать. И буриданова осла тоже, между прочим, люди придумали.

Глава 5

Крайне странная штука время. Странная и в высшей степени неопределенная.

Как некое абстрактное понятие его можно соотнести практически с любой научной дисциплиной. Физики до хрипоты спорят о природе времени, математики тщетно пытаются вычислить некую универсальную временную константу, историки, опираясь на свое представление о времени, рисуют схему развития человеческого общества, биологи, говоря о любом из объектов своих исследований, отводят ему совершенно определенный временной отрезок, называемый жизнью, по истечении которого наступает, понятное дело, смерть, а уж она-то времени, увы, не подвластна; во всяком случае, так принято считать.

В повседневной жизни мы говорим о времени, как правило, не задумываясь, что имеем в виду. Быть может, именно поэтому мы никогда не можем найти с ним взаимопонимания. Мы пытаемся обмануть время, а то и убить его, не подозревая о том, что время, в свою очередь, пытается провести нас. Вот и получается – то нам катастрофически не хватает времени, и тогда мы готовы отдать полцарства за лишние пару минут, то оно тянется, как резина, превращая минуты в часы, а простое ожидание – в пытку.

Как ни удивительно, подобный субъективизм восприятия времени характерен не только для людей, но и для роботов. Но если человек просто не способен порой точно определить временной отрезок, занимаемый тем или иным событием, то робот приходит в замешательство от того, что в относительно небольшой отрезок времени может уложиться столько самых разнообразных, окрашенных в самые неимоверные эмоциональные цвета событий, что порой это входит в противоречие со здравым смыслом.

За три дня, проведенные на берегу Студеного озера, робот Рикс узнал, что каждый ребенок не похож на другого. Теоретически он знал это и раньше, но лишь сейчас всей своей рациональнейшим образом организованной позитронной нервной системой почувствовал эту разницу. К каждому ребенку требуется индивидуальный подход – так говорят люди. Робот же понял, что для каждого из них существует набор ключевых слов, с помощью которых можно, во-первых, привлечь к себе внимание ребенка, во-вторых, сподвигнуть его на выполнение некоего осмысленного действа, в-третьих, заставить прекратить выполнять некое совершенно бессмысленное действо, в-четвертых, успокоить, в-пятых, утешить, в-шестых, чертовски разозлить…

И это было только начало.

За три дня робот Рикс научился многим вещам, о которых не просто не имел представления прежде, но был уверен, что применять их ему никогда не придется. Он освоил технику изготовления удилищ из длинных гибких веток кустарника, узнал, как выбирать наживку, научился ловить рыбу, как придонную, так и верхоплавающую, и, более того, узнал, как готовить ее на открытом огне. Последнее оказалось самым трудным – универсальные анализаторы химического состава являлись не вполне адекватной заменой рецепторов вкуса и запаха. Рикс научился собирать цветы, сортировать их по цвету и плести из них венки и гирлянды. Руководствуясь инструкцией из книги, хранившейся в личной библиотеке «Чарли С-4», Рикс попытался освоить технику плетения корзин. Но, потерпев неудачу, оставил это занятие.

Три дня робот Рикс учился общаться с людьми как с равными, без подчеркнутой уважительности и скрытого предубеждения. Если бы его окружали не дети, а взрослые, процесс этот мог затянуться на неопределенное время. С детьми же все оказалось просто, уже хотя бы потому, что они сами очень быстро забыли о том, что рядом с ними робот. И даже «Чарли С-4» и «Браво В-12», в отличие от Рикса, не наделенных хотя бы самыми элементарными антропоморфными чертами, дети очень скоро начали воспринимать пусть не как своих сотоварищей, но как забавных домашних любимцев, к которым тем не менее следует относиться с тем вниманием и уважением, что они заслуживали.

Так уж сложилось, что универкух больше времени проводил в окружении девочек, а уборщик – в компании мальчишек. «Браво В-12» учил своих подружек искусству кулинарии и сервировки стола, а также правилам поведения на званых обедах и торжественных ужинах. «Чарли С-4» рассказывал ребятам о том, как выслеживать в лесу диких зверей, как ставить на них капканы, как свежевать туши и выделывать шкуры. Все эти знания уборщик почерпнул из книг, но благодаря врожденному – если, конечно, можно так сказать о роботе – артистизму преподносил их так, что у слушателей даже сомнений не возникало в том, что самому «Чарли С-4» подобное приходилось проделывать не раз и не два. А кроме того, используя свои многофункциональные манипуляторы и методические разработки из книги «Примитивное искусство и народные промыслы», уборщик ловко и быстро изготовлял из подручных материалов замечательные безделушки, вроде деревянных свистков, наблюдательных труб и забавных амулетов.

Риксу же приходилось поспевать везде. Не то чтобы он был совершенно незаменим, но его присутствие всегда оказывалось к месту. Если возникала проблема, то с появлением Рикса она вдруг решалась вроде как сама собой. Если кто-то вспоминал о доме и на глаза у него наворачивались слезы, то стоило только Риксу присесть рядом, как слезы сменялись улыбкой. А возникшая вдруг драка по поводу или без – у детей всякое случается – тут же затухала, лишь только в поле зрения драчунов появлялся поблескивающий на солнце металлопластиковый корпус робота Рикса.

Подобная значимость собственной персоны Риксу, несомненно, льстила. Однако, как он ни ломал свои позитронные мозги, все равно не мог понять, в чем причина столь странного, почти мистического воздействия, оказываемого на детей одним лишь его видом? Прежде, когда он стоял в классе, слева от настенного видеопланшета, никто на него так не реагировал.

Но в том-то и заключался секрет фокуса, который Рикс никак не мог понять, что теперь он был не привычным предметом обстановки, который можно было вовсе не замечать. Он стал чем-то другим. А вот чем именно, дети пока не понимали. Поэтому в присутствии Рикса они вели себя настороженно, чтобы вовремя среагировать, если вдруг что-то пойдет не так, и очень спокойно, чтобы случайно не сделать что-то не то. На всякий случай. Несмотря на договоренность считать Рикса старшим, дети пока еще не определились с тем, как следует относиться к роботу. В отличие от Чарли и Браво, Рикс не казался забавным и немного чудным приятелем по играм. Не был он похож и на сверстника. Взрослый? Может быть… Только очень уж странный. Ведущий себя совсем не по-взрослому. К тому же дети быстро уяснили, что Рикс всегда, в любую минуту, знает, где находится каждый из них. Стоило только кому-то отойти от лагеря, как тут же рядом появлялся Рикс. Так что лучше было заранее ставить робота в известность обо всех своих перемещениях. А это, в свою очередь, приводило к необходимости планировать свои действия, что свойственно всем роботам, некоторым взрослым, но никак не детям.

Три дня, вместившие в себя, по версии Рикса, если и не целую вечность, то, уж точно, немалую ее часть, для детей пролетели почти незаметно. Все, даже самые младшие, были безумно заняты. И мало того, что дела все были чрезвычайно важные, они к тому же были еще и интересные. Детям ведь далеко не каждый день приходится самим обустраивать свой быт.

В первый день все занимались благоустройством лагеря. Одни ставили палатки, другие обкладывали камнями места для костров, третьи украшали все вокруг цветочными гирляндами. Найденов назначил команду, которая занялась мытьем одноразовой посуды, скопившейся за время похода. Чтобы дело шло веселее, «Браво В-12» набирал воду из ручья, подогревал ее внутри себя и выпускал под напором через тонкий шланг.

Вечером разожгли костер. Дети сидели молча, глядя то на звезды, будто серебряные булавки, пронзающие черный бархат ночного неба, то на отсветы огня, пляшущие на воде. Тишина стояла такая, что, казалось, весь мир уснул. Оттого и говорить не хотелось. Рядом славно журчал ручей. Где-то далеко, так далеко, что и не страшно даже, ухала ночная птица. Временами что-то шуршало в кустах – то ли мелкие ночные зверьки выбрались из нор, чтобы проверить, что происходит в мире, то ли тихий ветер привычно перебирал листву. Ноздри щекотал запах дыма. Было совсем не холодно, даже и не скажешь, что осень. Хотя, конечно, осень на Делле – это совсем не то же самое, что осень в Метрополии. В Метрополии, где новые дома строят на развалинах старых, где города растут только ввысь, потому что в стороны им уже некуда расти, небо все время затянуто плотной пеленой смога, а улицы заполнены влажным техногенным туманом, разницу между временами года заметить так же трудно, как и переход от ночи ко дню.

Для людей, покинувших Старую Землю, понятие о временах года утратило свой первоначальный смысл. Жизнь на космических станциях или террареформированных планетах протекает в одинаковом климатическом режиме. Разве что фильм какой старый сядут смотреть всей семьей, и родители, при виде голых, заснеженных деревьев, скажут детям: «Глядите, это зима». Так, на всякий случай, чтобы не забывали. Хотя и сами они впервые увидели зиму на экране.

На Делле, в той зоне, что выбрали для своей колонии люди, климат был ровный, без резких температурных перепадов, поэтому они продолжили жить по календарю Метрополии. Тем более что у аборигенов Деллы своего календаря и вовсе не было. Осень? Ну, ладно, пусть будет осень. Кому какая разница?

– Странное ощущение, – произнес в ультразвуковом диапазоне «Браво В-12». – Не знаю даже, как его точнее охарактеризовать…

– Одиночество, – подсказал «Чарли С-4». – Ты чувствуешь себя покинутым и всеми забытым.

– Нет! – решительно не согласился с таким определением «Браво В-12». – Это нечто другое… Более сложное… И одновременно тонкое… Как паутина.

– Тебе кажется, что ты во что-то вляпался?

– Нет…

– Впутался?

– Да нет же! Я чувствую себя хорошо! Так хорошо, как, пожалуй, еще никогда в жизни!

Пауза.

– Интересно, как ты будешь себя чувствовать, когда закончатся твои пищевые концентраты?

– Наверное, опустошенным, – ответил «Браво В-12».

«Чарли С-4» задумался. А ведь и в самом деле, израсходовав весь запас пищевых концентратов, универкух мог почувствовать не просто опустошенность, а полную бессмысленность своего дальнейшего существования. Отсюда один шаг до отчаяния. Следом за отчаянием – депрессия…

«Чарли С-4» настолько живо представил себе универкуха, всеми забытого, понуро стоящего в кустах, заросшего мхом и лишайником, со ржавчиной на боках, что понял – друга нужно выручать! Не прямо сейчас, но в самое ближайшее время… И он примерно представлял, с какого конца приниматься за дело. Все очень просто! Вот он, простой робот-уборщик. Казалось бы, что делать уборщику в лесу? В полной мере он мог проявить себя только в жилой зоне, еще лучше – в одном, отдельно взятом доме. Кому следовало сразу впасть в депрессию, так это ему! Но он не стал предаваться унынию! Вместо этого «Чарли С-4» нашел иное применение своим многочисленным способностям! И, надо сказать, в настоящий момент он был вполне доволен собой и жизнью.

– Не волнуйся, мы тебя чем-нибудь заполним, – попытался успокоить он «Браво В-12».

– Чем? – тоскливо, как ему показалось, произнес универкух.

– Природными продуктами… Растительного и животного происхождения.

– Где ты их возьмешь?

– Слушай, мы же на природе!..

– Уважаемые роботы, – вклинился в беседу уборщика с универкухом Рикс. – Я бы попросил вас перейти в голосовой диапазон.

– Но мы обсуждаем проблему, касающуюся только роботов! – возразил «Чарли С-4».

– Вы разве забыли? – если в устах человека подобное выражение было обычным речевым оборотом, то, произнесенное роботом, оно звучало, как жесткий сарказм. – Нет больше роботов и людей. С сегодняшнего дня мы все – одна команда. Мы все делаем вместе.