Читать книгу: «Сокрытое в камнях», страница 7

– По морю оставалось день и одна ночь, – сказал Тим, когда они снова побрели сквозь густой лес.

– Дойдём, – отрешённо отвечал Гиди, – День уже прошли. Полтора.

– Куда шло «Пёрышко»? – спросил Тим. Агидалю показалось, что от усталости его спутник начинает пренебрегать запретом на задавание вопросов, принятым у нуониэлей. Но посыльному было не до шуток.

– Город Лироди, – ответил он. – Ланко заливал, мол, там чуть ли ни каждый дом построен на золото Торговой Унии.

– Здорово живут, – вздохнул Тим. – А я думал, Симпегалис – это пустая степь.

– Так Лироди не Симпегалис.

Тим остановился и вопросительно взглянул на спутника.

– Там от Лироди ещё чуть на полночь пройти надо, – пояснил Гиди и пожал плечами, как бы оправдываясь. – Ланко сказал.

После этого Тимбер умолк надолго. Молодой нуониэль расстроился из-за того, что путь постоянно становится длиннее, чем думалось изначально. Гиди и сам смутно представлял, где этот Симпегалис. Зато он давно знал простую истину: чем дальше отходишь от дома, тем больше становятся расстояния. До соседней деревни в Лойнорикалисе можно добраться за полдня. На Равнинах людей – за день, полтора. В землях за рекою Риф между поселениями столько пустоши, что и в неделю не одолеть. Гиди не раз успокаивал себя тем, что всё это пустая игра ощущений, вызванная тоской по дому. Но порой на него накатывала такая тревога, что в дрожь бросало: «А если зайти настолько далеко, что до следующей деревни и добраться невозможно будет?»

К трём часам поднялся ветерок. Путники и так еле волочились, а теперь идти стало совсем невмоготу. И вдруг впереди что-то засияло знакомым тёплым светом. Сквозь прореху в тяжёлых тучах пробился луч солнца и озарил плетень, делянку с рожью и ветхую хижину. В лесной глуши кто-то устроил целое хозяйство.

Агидаль и Тим переглянулись; на лицах путников мелькнул проблеск улыбки. Твёрдым шагом двинулись они к неожиданному домишке. Они быстро нашли в покосившемся плетне приотворённую дощатую калитку, прошли на двор, скинули у крыльца тяжёлую поклажу и ступили на скрипучую веранду под навесом. Там путники бухнулись на скамью, грубо-вытесанную из продольно-распиленного ствола сосны и, облегчённо вздохнув, постучали в дверь.

На стук не ответили.

– Хозяева! – громко позвал Гиди, подмигивая улыбающемуся Тиму.

Не дождавшись ответа, Гиди встал.

– Не заперто! – обрадовался он, невесть чему, дёрнув за кривую ручку шаткой двери.

– Ку-ку! – хитро заголосил посыльный, а потом, согнувшись, дабы влезть в маленький проход, исчез во тьме хижины.

Тим слышал, как шаги Агидаля оживляют пустой и холодный дом. Посыльный что-то говорил, кого-то звал, двигал какие-то вещи, а потом торопливо вернулся ко входу. Посмотрев на спутника, Тим увидел его безумный взгляд и широкую улыбку: в руках человек держал почти целый колоб. От большого, круглого, румяного хлеба, был аккуратно отрезан лишь маленький кусочек. Из-под румяной, золотой корки, похожей на само солнце, виднелась пористая мякоть. Колоб слегка зачерствел, но Тиму показалось, что от хлеба всё ещё исходит запах свежей выпечки.

Нуониэль хлопнул в ладоши и аж подскочил от радости. Гиди поспешил в хижину, оставил там находку и вернулся к крыльцу за огнивом.

– Печь! Дрова! – радостно отчеканивал он слова, копошась в своих вещах. – Греться! Кушать!

Тимбер потянулся и вприпрыжку сбежал с крыльца на делянку с рожью. Он ступил на мягкую почву поля. Тугие от зрелости, влажные колоски приятно шипели на шальном ветерке. Сама делянка была совсем маленькой, но Тимберу показалось, что он мог бы утонуть в этих волнах острых колосков, если дойдёт до середины. И всё же, он сделал ещё несколько шагов. Рожь доставала ему до пояса, и нуониэлю приходилось двигаться с поднятыми руками. Вновь показалось солнце, на мгновение превратив делянку в золоте море. Тимбер закрыл глаза и выгнулся назад так, что его длинные веточки коснулись ржи. Он поворачивал голову, слушая, как шуршат колосья, тревожимые его игрой. Открыв глаза, Тимбер увидел тёмные макушки сосен. Игольчатые кроны лесных великанов отрешённо двигались на фоне серого неба. Солнце спряталось в дожденосных тучах. Нуониэль нахмурился. Тяжёлая рожь перестала гореть золотом.

Присев, Тимбер присмотрелся к колоскам. Он взял один из них и стал изучать, медленно поворачивая то одной стороной, то другой. И, наконец, он увидел…

– Это дурно, – сказал он неясно кому, спешно поднявшись. – Это очень дурно, Агидаль!

Гиди тем временем весело копошился в избе у печки, занимая себя разговорами о том, как же хорошо они сейчас согреются и покушают. Тим сорвал пучок колосков и зашагал к домику.

Внутри пахло сырым дымом; Агидаль развёл огонь и теперь подтаскивал к печи всё промокшее добро нерадивого посольства. Тревожный взор спутника застал посыльного врасплох. Тимбер шлёпнул колоски на криво-отёсанный стол.

– Спорынья! – хмуро произнёс нуониэль. Гиди поднял один из колосков, поднёс к мелкому окошку, чтобы лучше разглядеть, а затем спешно выкинул рожь в огонь, будто она обжигала пальцы.

– Довелось мне видать полоумных людей, медленно умирающих от этой заразы! – брезгливо затараторил Гиди, нервно вытирая пальцы о рубаху.

– Такое случается в обильные дождями лета́, – ответил Тим. – Судя по всему, это не первый мокрый сезон в здешних краях.

– Грязник на исходе, а хлеб стоит неубранный, мокнет, – догадался Гиди. – А мы, дурынды, прём и не замечаем!

Он покосился на румяный колоб хлеба, царственно лежавший посередине крестьянского стола.

– Здесь давно все умерли, – тревожно заключил Гиди.

– Все и всё! – согласился Тим и повёл взглядом по хижине. Пространство и вещи теряли естественный цвет, серели, покрывались чем-то вроде пыли незаметной до того. Даже белые предметы тускнели, а чёрные осыпались седой золой.

Тимбер шагнул к печке и коснулся неровной кладки. Огонь уже разгорелся до гудения, но печь оставалась мертва, словно сердце более не согревало белое тело каменного существа.

Снаружи донёсся шорох. И вот уже по скрипучим доскам у входа загрохотали тяжёлые шаги. Что-то рычало за единственным выходом из ветхой хижины. Рычало грубо, с насмешкой, побрякивая чем-то острым, неистовым и голодным.

Глава 6 «Глина»

Дверь резко распахнулась, ударилась о стену и снова захлопнулась. Снаружи зарычали и ещё раз пнули по скрипучей. В хижину забежал коренастый бородач с огромными ручищами и чудовищно-косматыми кудрями, спутанными в кособокий вонючий куст. В правой руке он держал проржавевший клевец, а в левой – квадратный щит, сделанный из трёх перевязанных пенькой досок. Не успели Тим и Гиди хорошенько разглядеть незнакомца, как тот кинулся на них.

Тимбер рванул в сторону, а клевец коренастого саданул по печке, как раз в том месте, где нуониэль её потрогал. Тим споткнулся о скамью и упал грудью на стол. Через плечо он увидел, как коренастый снова заносит над ним оружие.

Гиди, стоявший в углу у окна с размаху ударил ногой нападающего, но тот прикрылся щитком. Это дало Тиму мгновение, чтобы сползти со стола на другую сторону. Нуониэль сильно ударился плечом о скамью и не сразу поднялся на ноги.

Коренастый наотмашь зарядил по Агидалю, но снова попал в печь. Кладка треснула, а один из осколков впился Гиди в глаз. Посыльный вскрикнул и нырнул под стол. Следующим ударом чудак вогнал ржавый клевец в столешницу, да так, что оружие застряло. Тим поднялся на ноги и хотел уже кинуться на мужичка, как в хижину влетел ещё один разбойник. Этот был высок и худ. Он пучеглазо вытаращил своё долговязое лицо и разверз гнилой рот дабы издать боевой клич. На месте языка у него чернел рваный шрам. Долговязый издал бурлящее сипение, поднял потемневшее, сточенное копьё на коротком древке и рванул на Тима. Левой рукой нуониэль дотянулся до полки на стене и смахнул оттуда горшок. Нападающий испугался, поднял руки, но сообразил, что опасности нет и продолжил натиск. Тим схватил плетёную корзину и навалился ею на копьё долговязого.

Оттолкнув врага Тим обернулся: Гиди выполз из-под стола, а коренастый высвободил из столешницы клевец. Посыльный не замешкал, поднял за торец скамью и обрушил её на застрявшего в углу между печкой и столом разбойника.

– Меч! – выкрикнул Гиди, прикрывая ладонью правый глаз, куда угодил осколок печи.

Тим бросил взгляд в угол, где под мешком лежал свёрток с мечом брата. Долговязый всё понял: они одновременно рванули в угол. Нуониэль не успел сделать и шагу, как резко отворившаяся дверь врезалась ему в плечо, заставив пошатнуться. В избу с криком ворвался третий: крепкий, рослый, широколобый. Он оказался совсем близко к Тиму и не раздумывая зарядил нуониэлю в челюсть рукоятью боевого топорика. От сильного удара Тимбер растерялся, а враг уже занёс над ним топор. «Всё!» – пронеслось в голове Тима, но тут Агидаль схватил его сзади за плащ и потянул на себя: топор пронёсся прямо перед Тимбером.

Нуониэль присел, поднял валявшуюся в углу бадью и прикрылся ею от следующего удара. Топор широколобого глубоко вошёл в старое дерево. Мощный негодяй вдавил двоих – Тимбера и Агидаля в угол; он рычал им в лица. Лишь бадья защищала их от верзилы с топором. Гиди из-за спины Тимбера дотянулся до широколобого и вцепился тому в рот. Хватка врага ослабла, все трое покачнулись и стали вертеться, словно связанные пьяные мишки. Теперь за спиной Гиди оказался коренастый. Заметив это, Тим оттолкнул от себя товарища, и удар ржавого клевца пришёлся по бадье. Старое ведёрко разлетелось в щепки, сильно оцарапав руку Тима.

Агидаль, крепко вцепившись в рот широколобому, потянул того на себя и неуклюже толкнул на стол. Разбойник устоял, но Гиди со всей силы ударил его по голове горшком.

Тимбер попытался выхватить клевец из рук коренастого. Хватка у бандита была не детская, а сил – хоть отбавляй: он присел, зацепил Тима левой рукой за ноги и свалил на спину. Гиди рванул на коренастого сбоку и вмял его в стену.

Валяясь на полу, Тим растерялся. Долговязый занёс на ним копьё. Нуониэль лишь чудом увернулся от мощного удара. Копьё застряло меж половиц. «Почему он не взял меч?» – подумал Тим, и бросил взор на крепко перевязанный бечёвкой кулёк. «Не развязал!»

Долговязый, шипя и брызгая слюной, потянул за копьё. Древко отвалилось, оставив железный наконечник в полу.

Нуониэль ударил гардой братского меча под колено долговязому. Тот взвыл. Тогда Тим вытащил наконечник копья, отпрянул в угол и спешно стал резать кулёк. Но не успел ветковолосый справиться, как увидел: Гиди метнулся от коренастого к выходу. Широколобый пнул дверь, захлопнув её прямо перед носом посыльного, который с разбегу вмазался в неё. Коренастый приготовился зарубить Гиди.

Тим хватанул завёрнутым в кожу мечом по руке бугая. Гиди успел отпрыгнуть.

В атаку пошёл коротышка: он сделал неясный финт топориком и рубанул сверху по Гиди. Чудом посыльный успел поднять обронённый Тимбером наконечник копья и закрыться им. От удара топорика по копью в лицо Гиди брызнул сноп искр. Посыльный стоял на коленях и двумя руками держал над собой ржавую острую полоску. Широколобый всем телом наседал на топор, упирающийся в наконечник. Металл впивался Гиди в левую руку. По запястью потекла кровь.

Коренастый взялся за Тимбера, но нуониэль парировал и первый удар и второй. Тим понял: с мечом, пусть и перевязанным кожей, он не совсем беззащитен перед дикарём.

В неразберихе Тиму удалось расслышать за спиной бурлящее сипение, но поздно – долговязый поднял мешок с вещами и тяжело обрушил его на голову нуониэля. Тот сник. Низкорослый и долговязый одновременно кинулись на нуониэля. Они смешались и споткнулись. Их потянуло в сторону. Тим откатился.

Невесть как отвязавшись от верзилы, к Тиму подскочил Гиди. Он пнул коренастого. Тот угодил в дверь, которая слетела с петель, обломалась пополам. Разбойник застрял меж досок.

Гиди со всей силы ударил наконечником копья по долговязому, но тот в последний момент прикрылся какой-то мелкой деревянной дощечкой. Потная ладонь посыльного соскользнула с оружия. Тогда Гиди схватил меч Тима и сильно ударил им по руке верзилы. Топорик выпал.

Тимбер перекатом подобрался к топору, завладел им и молниеносно встал на ноги. Гиди замахнулся на разбойника, но тот прыгнул на него, повалив на землю. Тим – на помощь! Он огрел врага топорищем по затылку, но не сильно, боясь убить. Широколобый взвыл и отполз к печи. В другом углу дрожал долговязый, прикрываясь маленькой дощечкой. Агидаль поднял одну из отвалившихся дверных досок, и вмазал коренастому по заднице. Тот выбрался из дверного проёма и тоже отполз в сторону.

Тим утёр кровоточащий нос и поднял топорик. Гиди встал рядом, крепко сжимая перевязанный меч.

Коренастый поднялся, но нападать не стал: его клевец погнулся. Бугай схватил доску от разбитой бадьи и приготовился обороняться. Он сутуло стоял у печи, тяжело дыша. Белый слом дерева в его руке подрагивал. Долговязый вдавился в угол и зажмурился, издавая болезненные хрипы. Никто не решался…

– Хе-хе-хе! – уродливо скривив рот, отозвался широколобый бугай, аккуратно делая шаг вперёд и тыча острой деревяшкой.

Тим припугнул его взмахом топора.

– Брось! – гаркнул разбойник, не смутившись.

– А ну поди! – подзадорил Гиди разбойника.

– Брыо-ось! – как-то глупо, через «ы», повторил бандит.

– Меч и топор против палки! – быстро выговорил Гиди.

Бандит на мгновение смутился и даже покосился на коренастого, который напряжённо ожидал развязки. Долговязый сипел и свистел всё громче.

– Нас трое! – борзо заявил широкоплечий; по-видимому, он считался главным в шайке.

– Двое с половиной, – отшутился Гиди, успев глянуть на долговязого в углу.

Тим, не сводя взора с врага, стал перерезать топориком перевязь меча в руках Гиди. Когда вымокшие от пота и крови верёвки лопнули, Тим отдал топорик товарищу, а сам, схватив братский меч, высвободил его из плена тряпок и навёл на врага.

– Высокородненький! – надменно процедил сквозь зубы главарь, рассматривая нуониэля. – Удача!

– Сначала попробуй нас взять! – не без дрожи в голосе, ответил Агидаль, готовый в любой момент отразить внезапную атаку.

– Возьму, – спокойно ответил разбойник, и как-то расслабленно отпустил свой деревянный шип. Он сделал шаг к двери, а Тим и Гиди, держась вместе, попятились в угол. Бандит кивнул коренастому и тот подошёл к нему. Теперь они стояли у дверного проёма, перекрывая путь на свободу. Главарь расправил плечи, размял шею, перестал сутулится и смахнул кровь, стекавшую на бровь со лба.

– Мышки в норке, – насмешливо произнёс бандит, оглядывая своих жертв.

– Мышки кусаются! – неуверенно ответил Агидаль.

Главарь ухмыльнулся и покачал головой. Оставив коренастого охранять дверь, он сплюнул на пол, подошёл к столу, поставил упавшую скамейку и запросто развалился на ней.

– Эй, – гаркнул он зажмурившемуся долговязому в углу. Тот открыл один глаз.

– Я таких знаю, – потерев себе ладонью под затылком, продолжал широколобый. – Вы нас не убьёте. – Внезапно он нахмурился и как-то опасливо присмотрелся к Тиму.

– А этот что, – обратился он к Гиди, кивая на нуониэля, – заразный какой-то?

– Это колдун! – тут же ответил Агидаль.

Но бандит загоготал и даже хрюкнул от этого. Затем он нагнулся и поднял с пола веточку, оторвавшуюся от головы Тима во время боя.

– Локон, яки у бабы! – презренно сказал главарь. – Токмо туг и вонюч.

Он швырнул ветку в угол долговязому. Тот мельком глянул на неё, а затем посмотрел на главаря и покачал головой.

– Не колдунский локон! – успокоился широколобый. – Не людской! Высокородненький!

– Мы с полудня, – сказал Гиди. – Из лесов.

– Знаю я, кто вы! – оборвал его главарь.

– Знаешь?

– Мертвецы! Живыми вам не уйти.

– Это мы поглядим! – совсем неуверенно ответил Агидаль.

– И глядеть нечего. Сразу ясно – не душегубы. Коль хватало бы духу нас порешить, ужо справились бы. Слухай, други! Трошки подышим и сызнова навалимся на них! Теперь робеть не станем; дело не опасное.

– Считаешь, коль нам али умирать, али убивать, то у нас рука дрогнет? – спросил Гиди, стуча зубами от страха.

– Дрогнет, не дрогнет! – отмахнулся главарь. – Всё едино! Нам не привыкать. Такое ремесло.

– Зачем же рисковать, коль можно договориться! – додумался вдруг Гиди. – Решим всё, чтоб и нашим, и вашим! Чай, золотца немного у нас припасено. Поделимся!

– Об чём договариваться, коль можем всё у вас забрать? – пожал плечами главарь.

– Всё, это если повезёт! – спешно говорил Агидаль. – А мы готовы и без боя поделиться! Верно, Тим? И вам никакой возни! Да и судя по вашим одёжкам, выручка от этой сделки вам будет такая, какой ещё не видали!

– Не, – покачал головой главарь и цыкнул, – Мы рискнём! Вас двое. Убивать не умеете. Так что…

Он хлопнул себя по коленям, будто хотел встать, но тут заговорил Тим:

– Золотые листья! Три!

– Листья? – переспросил разбойник.

– Хорошие! – затараторил Гиди. – Как монеты! Золотые монеты! Господин Тимбер готов поделиться с вами тремя монетами! Каждому по одной!

– Господин… – снова повторил слова собеседника бандит. – Ты, знать, за ним в прислуге ходишь?

– Да уж, угораздило! – спокойнее ответил Гиди.

– Брось это! – кивнул на Тима главарь. – Пошли с нами. Ты вроде, юркий.

– Не настолько юркий, чтобы жить в канаве, – пожал плечами Гиди.

– А пёс с тобой, – махнул рукой широколобый и поднялся со скамьи. – Повезёт – не убьём в драке!

Он взял со стола деревянный шип и размял плечи.

– Но этого, – потрясая острой деревяшкой в сторону Тимбера, сказал главарь, – мы на кол посадим.

Тут Гиди издал громогласное «Эх!», вогнал топор в пол и развёл руки:

– Тогда и меня убивай!

Главарь смутился.

– Я же к этому властелинчику привязан яки пёс к дереву!

Коренастый внезапно громко, но коротко рассмеялся.

– Его порешат, – продолжил Гиди, – считай и меня в живых нет!

– Ты мне зубы не заговаривай! – рассердился главарь, а потом вдруг ступил в сторону и указал на дверь. – Иди, коль хочешь! Иди! Не тронем!

Коренастый отошёл от двери. Гиди вздохнул, прошёл совсем близко от главаря и уселся за стол.

– Не пойду! – грустно ответил он.

Бугай глянул на Тима, а затем на Агидаля. Решительным шагом он подошёл к столу и сел напротив посыльного.

– А ну говори, как этот… куст тебя захомутал! – сурово потребовал разбойник, но Гиди нехотя отмахнулся. Бандит снова прикрикнул на Агидаля и даже стукнул кулаком по столу, показывая свою решительность получить ответ.

– Да не было мне заботы! – начал в сердцах Гиди. – Я на посылках своё отшлёпал до конца зимы! Я у своего отгул просить хотел, как меня послали к этому вот! Дел было: отвести его на ладью! Я за две седмицы обернуться домой рассчитал! А потом меня заставили с ним сюда тащиться! Заставили, понимаешь! Как собаку! А я не собака! Я отказал. Так меня силком. Я тому гаду напыщенному в рожу плюнул, так меня за то в темницу хотели. И я согласный был. Думал, мой господин поможет после. Главное – не отплывать с этим пнём в эти ваши полночные земли! Но они мне всё быстро разъяснили: что господа челядь из острогов не вытаскивают. Да и вообще… Повязали по рукам и ногам… Хожу теперь…

Гиди посмотрел в глаза разбойнику и резко указал на Тима:

– Он сгинет: меня, считай, на пики посадили.

– Таки что ты ломаешься? – каким-то маленьким, как и он сам голоском, спросил коренастый у двери. – Давай с нами! Пусть в канаве спать! Зато поживёшь!

– Погоди! – остановил жестом широколобый своего товарища и склонился над столом, всматриваясь в лицо Гиди. – Кому ты в рожу плюнул?

– Важная шишка! – озлобленно ответил Агидаль. – Тварюга та ещё! Веточки берёзовые, длинные. Ежеденно их в косы ему заплетают. Вот уж, кто баба!

– Брешешь ты, что высокородному в лицо плюнул! – засомневался разбойник.

Тут Тимбер кашлянул, чем обратил на себя внимание присутствующих. Он медленно опустил руку в карман плаща, вытащил оттуда что-то маленькое и кинул на стол. Главарь шайки тут же прихлопнул оказавшийся на столешнице белый комочек. Он поднял ладонь и увидел смятую записку голубиной почты. Развернув листочек, он глянул на долговязого. Тот уселся рядом с главарём и взял в руки записку. Посмотрев на неё, долговязый шлёпнул на стол то, что Тимбер и Гиди приняли за дощечку. Это оказалось собрание скреплённых вместе берестяных табличек с крепкой дубовой обложкой. Пучеглазый раскрыл эту особенную книжку и долго водил пальцем то по одной табличке, то по другой. Слова на старой записке из Лойнорикалиса совсем стёрлись, но кое-что худой разбойник всё же различал. Он сверял знаки и слова на записке с теми, что были начертаны на его бересте, а потом резко закрыл книжку, всучив записку обратно главарю. Тот вопросительно глянул на дружка. Пучеглазый решительно кивнул. Широколобый улыбнулся Тиму:

– Неужто впрямь плюнул?

Нуониэль лишь развёл руками.

– Хорош! – хлопнув по столу гаркнул главарь. – Эк, хорош! Завидую! Я тоже раз хотел одному плюнуть… Не срослось.

Он нахмурился, посмотрел куда-то в потолок, сделал долгий выдох через нос и почесал кулаком кривой щетинистый подбородок.

– Не спорится у нас дело с вами, путники, – сказал главарь. – Не шибко по нраву мне нашего брата обирать. Хотя, и такое бывало. Страсть как хочу послушать об том, как ты господина обслюнявил! Но то забава. Сейчас надо бы нам из этой избушки как-то выйти.

– Вы слышали наше предло… – надменно начал Тим, но главарь резко оборвал его:

– Заткнул пасть, хворост!

– А чего мудрить? – нарушил свинцовое молчание Агидаль. – Есть у нас при себе золотишко. Всё вам передать не сможем, но и не обидим. Более чем!

– Золото – это приятно, – но в чём моя выгода, коль проще вас в избушке оставить?

– Для начала предложу свою историю про записку, господина и слюни, – хитро заявил Агидаль.

– То слова! – отмахнулся главарь. – Сыт не будешь!

– И то верно, – как-то совсем уж уверенно сказал Гиди, и уселся удобнее, будто перестал бояться разбойников. – Погляжу я, у вас тут на счёт сытости не густо. Дожди, осень, спорынья.

– Это к чему ты о еде загуторил? – с подозрением спросил широколобый.

– А к тому, что на вид вы и впрямь не сыты. Одёжка поизносилась. Давненько хорошая добыча вам в руки не шла: с ржавыми клевцами шастаете… Либо вы никудышные грабители, либо вам сложно сбыть «нажитое честным трудом». Оно и понятно – делов натворили, видать, что на всю округу сказ идёт. Так оно и выходит, что вам едино – получите ли вы с нас часть золота, али всё: деть его никуда не сможете. Плохо знаю эти места, но точно могу сказать: охотников до торговли с разбойниками здесь немного. На полдень – море, на восход – вёрст двести беспросветного леса, тут берег с варварийцами, а с ними вы дела вести не станете. Остаётся городок Лироди… Там вам не рады, вот вы и таскаетесь по предместьям. Спрашиваешь, как нам из избушки выбраться? Видится мне, что у меня с поленом тропинка более мягкая, нежели у вас, ребята. А значит, решать надо не то, как вам поступить с нами, а то, что нам делать с вами. Убьёте нас – получите кое-какие одежды и те жалкие крохи сушёного мяса, что мы не доели. Цацки золотые зароете в лесу и уже не откапаете. Может, и перережете друг друга из-за сего сокровища.

– Мягко стелешь, – прищурился главарь.

– Али вам сейчас не жёстко? Что бы я ни предложил, всё будет лучше.

– Так предлагай!

– А я и предложу! – ответил Гиди и указал на Тимбера. – Мне этот пень тоже не по нраву, но есть у него такое, что никаким грабежом не отнять: благородность. Он господинчик! Это значит, что его будут слушать другие господинчики. К тому же, он посол. И это значит то, что его станет слушать даже король здешних земель. Мы могли бы добраться до Лироди и сообщить, что вы помогли нам пройти по опасным землям; что именно благодаря вам посол-нуониэль всё ещё жив.

Главарь свёл брови, упёрся ладонями в стол и выпрямил руки так, что плечи его поднялись. Он дико захохотал, и Агидаль с Тимбером вздрогнули от страха.

– Ты уморительный балбес! – заявил главарь. – У Лироди нет короля! Это свободный город, а на самом верху сидит посадник Гириен. И твой хворостоголовый хозяин не станет просить за нас. Мы для них – грязь под ногтями. Дойдя до Лироди, пень сообщит страже про случившееся в этой избушке. И ждёт меня весёлая, но короткая жизнь в кандалах.

– Господин нуониэль может так поступить, но не станет, – возразил Гиди. – Это как договор. Услуга за услугу. Вы не пытаетесь нас убить и провожаете до Лироди, а господин Тимбер просит за вас посадника. В конце, мы остаёмся живы, идём по своим делам, а вам прощают бандитское прошлое. И часть нашего золота вы также получаете.

Главарь сидел темнее тучи. Долго думал. Наконец, он поднялся и подошёл к двери.

– Как тебя звать? – спросил главарь.

– Гиди.

– Добродушный ты, Гиди. И ненавидишь господское племя люто, – он покачал головой. – Но ты не знаешь их, как я.

Главарь вышел на двор. Агидаль развёл руками и последовал за разбойником. Коренастый не остановил посыльного.

Широколобый сидел у поля с рожью и рассматривал сорванный колосок. Гиди приблизился.

– Самого-то как звать? – поинтересовался посыльный.

– Полян, – буркнул тот, показывая собеседнику колос. – Погляди на неё: разбухла. Спорынья – она с влажных корней подымается. Надобно было вкруг делянки канаву отрыть, да мелкой прибрежной галькой наполнить. А тут посмотри! – от выкинул колос, ковырнул влажную почву под ногами и растёр в пальцах. – Глина!

Агидаль молча глядел на рожь и не мог вспомнить, чего именно он хотел от этого Поляна, когда пошёл за ним на двор. Главарь шайки поднялся и вытер пальцы о кожаную штанину.

– Не умели… – вздохнул он, сочувственно окидывая взором пропавший урожай.

На крыльцо вышли коренастый и долговязый. Неказистые разбойники явно изголодались, и теперь глядели на своего предводителя, ожидая, что тот накормит.

– Я ведь не всю жизнь в канаве спал, Гиди, – посмотрев на мужиков, тихо сказал Полян и направился к избушке.

Эта плохо-пахнущая троица о чём-то тихо столковалась у крыльца. Коротышка затем куда-то резво убежал. Полян знаками попросил долговязого что-то сделать в избе, а когда немой ушёл, обратился к Агидалю:

– Благородненьким доверять нельзя. Ты сам сказал: из острога не вытащат!

На крыльце появился Тим. Полян отошёл подальше, и кивком головы, подозвал Гиди.

– Пока в толк не возьму, что делать с вами, – продолжил главарь шайки тихо, чтобы Тим не услышал. – Одно скажу: ты с этим хворостом пропадёшь.

– Ты, Полян, человек с опытом, – начал Гиди, – но мало знаешь о том, как всё устроено у нас на полудни. Нуониэли трошки отличны от людей-господ. Я за жизнь много по земле ходил; повидал народу. В наших ветковолосых есть что-то такое… Дельное…

– Ветки на башке али кудри: все они сволота! – плюнул в сторону Полян. – Обдумать мне надобно наше дело. Хочу до Лироди с вами дойти. По дороге решу, как быть.

– Право твоё.

– Но условие ставлю! – громогласно заявил Полян. – Меч хвороста до Лироди при мне будет.

Агидаль посмотрел на Тима, ожидая ответа. Нуониэль крепче закутался в плащ и, ничего не сказав, ушёл в избу.

Скоро все собрались у крыльца. Коротышка привёл ослика-доходягу, на котором шайка перевозила пожитки. Старое животное выглядело так, будто вот-вот ляжет на бок и уснёт.

Оставаться у мёртвой избушки никто не хотел. Коренастый отыскал старую корзину, собрал в неё угли из печи, накрыл их сеном и первым засеменил прочь от заброшенного жилища.

Дорогой Полян говорил мало и часто впадал в какое-то тоскливое раздумье. Спутники его тоже не отличались словоохотливостью. Долговязый был нем, а коротышка если и открывал рот, то выплёвывал фразы так спешно, что смысл речей приходилось как бы вспоминать уже после того, как он замолкал.

Шли медленно. Слева виднелся просвет, и доносился шум прибоя. Временами зыбкая тропка забирала вправо, и тогда всё вокруг затихало, наполнялось низинным туманом и запахом прелой хвои. После рваных разговоров, Тим и Гиди выяснили, что семейных имён простолюдины в этих землях не имеют, но у каждого есть прозвище. Коренастого кликали Сбыва Дело, а долговязого – Улень Болтун.

– А я – Полян Красный, – без особой гордости заявил главарь шайки, жуя сухое мясо, которым Гиди и Тим поделились с голодными.

Как стало смеркаться, компания остановилась подле узкого ручья, пробившего себе путь на морской берег меж корней кривых сосен. Старые деревья нависли над каменным пляжем, а студёная водица из-под корней разливалась по гальке весёлым шелестом.

Подыскали укромное место, защищённое от ветра и быстро – на углях, прихваченных в заброшенной избе – развели добрый костёр. Когда спустилась ночь, шёпот ручья стих, а хлюпанье пенной волны, бьющей о валуны, усилилось. Изредка постукивал копытом ослик, привязанный где-то поблизости в кромешной тьме.

Тим жутко измотался. Он полулежал на покрытых дождевиками сосновых корнях и старался не заснуть под долгий рассказ Гиди о Лойнорикалисе. Сначала Тимбер всё следил за членами шайки и старался угадать, как именно эти разбойники собираются прикончить двух нерадивых странников. Тиму казалось, что долговязый Улень Болтун вонзит ему нож в сердце, как только все уснут. Потом воображение нуониэля нарисовало отчаянную фантазию о том, как коренастый Сбыва Дело проснётся в полночь, тихонько сходит к морю, найдёт там валун покрупнее и разобьёт этим холодным камнем головы Агидалю и ему. Сильнее всего Тимбер устал от мыслей о Поляне: как ни старался нуониэль, а придумать достоверный способ коварного убийства от этого типа так и не смог. Очень уж широколобый отличался от подельников. Сбыва Дело явно не одарён большим умом, а потому прост и понятен. Немой Болтун слаб и этим близок Тимберу своими мыслями, чаяниями, планами. Красный же много думал, смотрел пристально, почёсывал щетину, поднимал бровь, когда слушал собеседника. Он не был самым сильным человеком, которого встречал Тим, но не являлся и слабаком. Полян Красный на поверку оказывался обычным человеком. И этим пугал…

– Один единственный город на все леса? – спросил Полян, когда Гиди завершил рассказ о родине. – Прямо как у нас! Один Лироди и куча деревень вокруг.

– Скоро и деревень не станет, – протараторил Сбыва, а потом пояснил:

– Высасывает город людей из деревни. Всем торговать надо!

– Кто о чём, а вшивый… – отмахнулся Полян, а потом заметил, что Агидаль не понимает, о чём речь. – Мой друг раньше звался Сбыва Убёга. Ушёл из дома пытать счастье в Лироди. Подался в подмастерья к одному купечишке и служил у него на посылках. Вот как ты у того своего господина. А потом решил на стороне поторговать и целый воз со склада увёл!

– По недоумию, – потрясая пальцем в воздухе, пояснил Сбыва, – по недоумию увёл!

– То пустое! – отмахнулся Полян. – Увёл да был объегорен. Ни воза, ни денег. После оказался пойманным. Стража посчитала его глупым и не сильно охраняла.