Читать книгу: «Непридуманное путешествие на Банда Нейру», страница 4

Лодка подошла к Банда Нейре в отлив.

– Пойдем, – Билл махнул рукой, указывая, что нам надлежит спешиться и идти по колено в воде по каменистому берегу. Отблески фонарей с террасы гостевого дома уже отливали на потемневшей морской глади. В кресле у воды сидела женщина в черном мусульманском наряде, но с полностью открытым лицом, что подчеркивало приверженность религии, но без крайних форм.

Дождавшись нашего приближения и скользнув взглядом по Биллу, она принялась что-то объяснять о беседе с местным учителем, сообщившем, что ее муж якобы много времени проводит с белой туристкой. Может, и правда много по местным меркам – на день уехал с какой-то женщиной в неизвестном направлении. Билл пытался успокоить супругу и отправить домой, уверяя, что ничего, о чем она могла бы подумать, не произошло. Но женщина, по-видимому, уже не раз слышавшая оправдания мужа, не особо хотела с ним изъясняться.

–Тебе нравится мой муж? – прямо и решительно обратилась она ко мне, показав на свой округлившийся живот – мол, ей сейчас не до утех мужа. Вторая жена Билла ждала шестого ребенка.

Муж по-прежнему пытался уговорить ее уйти и убедить в своей невинности, что, впрочем, не действовало на нас обоих. Семейный скандал переходил на повышенные тона, а мне совсем не хотелось участвовать в разборках супружеской пары, грозивших отказом в дальнейшем предоставлении уже оплаченной комнаты без каких-либо компенсаций.

– Стоп, – я отодвинула Билла, давая понять, что сейчас сама все объясню. На бахаса. Через транслейтер.

Спасибо Google и местной сети связи «Телкомсел». Подключайтесь в Азии! Билл замер в тревожном ожидании. Сдать неудавшегося ухажера не составляло труда, но лишало начатую игру всякого смысла.

Настала пора лепить из себя образ благообразной европейки, которая просто платит за лодку, гида, еду и кров и ничего плохо не замышляет. У нас, европейцев, ведь, так принято. И она, безусловно, должна была это понять за минувшие более чем 300 лет колонизации. Под конец рассказа был припасен главный аргумент:

– У меня есть бойфренд в России.

Молодой и красивый. Тут подошло бы фото какого-нибудь нашего актера, но слов оказалось достаточно. Чтобы окончательно закрыть тему, я продолжила уверять ее в намерении при любых обстоятельствах оставаться честной перед своим бойфрендом и уже сама начинала верить, что он существует.

В истории, впрочем, оставались вопросы. Что за учитель? Откуда сплетня в этой деревне? Тут надо бы все разъяснить…

The teacher

День перед походом на вулкан выдался суетным. С утра мне предстояло купить билеты обратно в Амбон – делать это было благоразумно заранее из-за высокого спроса и нерегулярности рейсов. Можно было найти Билла и попросить об этой услуге (тогда еще в заклинании "tidak -мудак " не было необходимости – он казался просто дружелюбным парнем, с которым иногда даже можно выпить бутылочку пива), но для покупки требовался паспорт. Идея отдавать документы малознакомому мужику доверия не внушала.

– Ладно, сама приехала, сама и уеду. До рейса парома еще есть пара недель. Найду выход, – рассудила я, поворачивая с дороги к обозначенному на карте квадрату с надписью Pelni.

Офис-киоск паромной компании, напоминавший старую автобусную остановку с торговой точкой Роспечати, был закрыт. Мимо на скутерах проезжали банданезийцы, периодически заглядывая в окна ларька. Спешить было некуда, и я присела на лавку под пристроенным к зданию навесом. Рядом разместился молодой индонезиец и тоже, как мне казалось, ждал возможности покупки билетов, уставившись в смартфон.

Через полчаса к офису подъехал сотрудник паромной компании и вместе с моим соседом молча отпер двери киоска, разделенного на две маленькие комнатки. Фигуры мужчин скрылись за дверью ларька. Послышался звук печатной машинки. Подумать только, они еще используются! К окошку продажи билетов никто не подходил.

– Мистер-мистер, не могли бы вы мне помочь? Мне нужен билет до Амбона, – я заглянула в дверной проем, устав ждать, что на меня обратят внимание.

– Пятнадцать минут. Подождите, – указал мне обратно на место мужчина в униформе.

Но ни через пятнадцать, ни через двадцать минут ситуация не изменилась.

– Может быть, вы продадите мне билет до Амбона, – сунулась я к его коллеге, паявшемуся в окне ларька.

– Конечно, вы можете его купить, оплата только банковской картой. Желательно, индонезийского банка.

Сервис работал подозрительно однобоко. Проблем с приобретением билетов за наличные в Амбоне не возникало, а сайт Pelni не обозначал каких-либо ограничений при расчетах кэшем. Однако торговаться с банданезийцами не имело смысла. Я сделала лицо, как говаривала моя матушка, "всей боли еврейского народа", к которому не имела никакого отношения:

– Не может ли любезный мистер заплатить своей визой, а я ему наличными отдам?

–Не могу, потому что на моей визе денег нет.

– Но как же я смогу уехать? У меня только наличные. Карты российских банков здесь не работают. Мне никто не может помочь, я здесь совсем одна, – упорно давила на жалость.

Парень пошел показательно спрашивать коллегу о возможностях оплаты и через пару минут пригласил меня к окошку киоска. Как выяснилось, сцена с унижениями была нужна, чтобы выпросить с меня комиссию в один доллар и оплатить офисной визой. Интересно, они со всеми туристами такой номер прокручивают? Банкомат на острове один и тот периодически сломан.

Транспортный вопрос с появлением брони был решен, и я двинулась вглубь острова. Периодически спотыкаясь о разбросанные древние пушки, выполнявшие тут роль лежачих полицейских, вскоре набрела на небольшой крашенный белой краской дом с высоким крыльцом и несколькими туристами у входа. Здание, по всей вероятности, простоявшее тут не меньше пары веков, в настоящее время не использовалось как жилое, но тщательно поддерживалось в достойном состоянии. В 30-е годы XX века здесь, находясь в ссылке, жил первый вице-президент Индонейзии Мoхаммад Хатта, не без больших усилий которого страна, наконец, получила независимость от Голландии после более чем трех веков колонизации.

Собственно и сами голландцы, отдавшие англичанам в середине XVII века за безраздельный контроль над островами Банда нынешний Манхеттен, с распространением плантаций мускатного ореха далеко за пределы Индонейзии постепенно утрачивали экономический интерес к архипелагу. Однако на заре колонизации бизнес тут был крайне выгоден и вполне мог дать фору сегодняшним вложениям в биткоин или выдаче микрозаймов под сумасшедший процент в кредитных конторах. Цена муската в Европе по сравнению с закупочной вырастала в сотни раз, что с лихвой окупало расходы на перевозку.

Оставалось только убедить в выгоде сотрудничества доверчивых банданейзицев, вряд ли понимавших при подписании средневековых соглашений весь смысл, закладываемый европейскими «партнерами» в слово «монополия». В знак глубочайшей заботы о последней голландцы сперва возвели крепость-форт Нассау, от которой до наших дней дошли только внешние стены. К одной из них индонезийцы умудрились пристроить сувенирную лавку.

Я заглянула внутрь. Как и в большинстве подобных мест, ассортимент не отличался разнообразием: магнитики, открытки, мускатный орех и для особо щедрых клиентов – уменьшенная 70-сантиметровая металлическая копия голландской пушки, при виде у которой у таможенников наверняка бы возникли вопросы.

Голландские пушки, но уже в натуральную величину концентрировались в расположившейся по соседству на холме главной местной достопримечательности – крепости «Бельгика». Она была вторым и единственным хорошо сохранившимся здесь крупным военным укреплением. Для индонезийцев «Бельгика» была одновременно местом историческим и траурным – европейцы, увидев в мускате золотую жилу, нещадно вырезали островитян, сократив их численность на порядок.

Группы туристов регулярно посещали это место, и я двинулась вслед за ними. Построенное в форме пятигранника укрепление с широким внутренним двором и смотровыми башнями по углам на первом этаже представляло ряд темных аскетичных комнат, под высокими сводами которых селились стайки летучих мышей, готовые выпорхнуть на прохожих при свете фонаря или вспышке камеры. В некоторых помещениях на земле лежали оставленные колонизаторами пушки, подернувшиеся ржавым налетом от переизбытка влажности. Большая их часть, как и должно, размещалась на крыше «Бельгики» и была направлена на пролив с вулканом Апи и в сторону соседнего острова Банда Бесар. Здесь же постоянно толпились поднявшиеся по лестницам смотровых башен посетители.

– Мисс, мисс, – меня в очередной раз звали фотографироваться, словно приравнивая к одному из исторических экспонатов.

– А с нами можно тоже фото?…

Пару компаний индонезийцев сменила группа китайцев с фотоаппаратами, которым, как оказалось, также любопытна белая женщина. К ним присоединилась парочка студентов, за которой уже занимали очередь на место в кадре новые претенденты. Отказывать в совместном фото казалось невежливо, хотя к этому моменту я успела почувствовать сведение скул от постоянного растягивания улыбки.

«Они такие милые, но когда же это закончится?», – невольно пронеслось в голове.

Туристы с камерами подходили один за другим, и вскоре стало понятно, что уйти от интереса посетителей крепости можно только бегством.

Ближе к вечеру я спустилась с холма к дороге, упиравшейся в протестантскую церковь к неклассическом стиле с массивными колоннами перед входом и крупными темными часами под самой крышей.

Силы покидали, сгоревшая кожа ныла, хотелось есть и пить одновременно. Лавки с едой, к моему удивлению, были закрыты то ли из-за очередной мусульманской молитвы, то ли по иным островным правилам. Я сидела на бетонной оградке вдоль улицы в надежде, что через 20-30 минут они откроются и местные боги позволят взять жареный рыбий хвост и горсточку риса.

Боги решил иначе. Ко мне подъехал пожилой мужчина на скутере и начал наскоро объяснять, что может помочь купить билеты на паром, самолет, скоростную лодку. Очевидно, он был одним из свидетелей моих утренних унижений у офиса Pelni.

– Билеты – не проблема. Я знаю, где и как купить. У меня работает виза и есть friendв офисе. Он поможет взять билет в каюту.

Вежливо отказала, так как билет уже имелся, но сэр продолжил диалог. Как и все местные, выяснив, откуда я, в каком гостевом доме живу и кто его хозяин, представился:

– My name is Man, – что в переводе на суровый русский звучало как "зови меня просто: Мужик". – Я учитель, преподаю английский здесь в университете студентам.

– Очень приятно, Марина.

– Ты была в крепости? Наверное, хочешь есть?, – угадал он, а желудок уже поднывал. – Я приглашаю тебя в гости.

– Твой дом далеко?

– Нет, мы быстро доедем.

Незнакомый Мужик продолжил рассыпаться в любезностях, уверяя в благопристойности своих намерений. Странным образом к интеллигентному мужчине просыпалось доверие, несвойственное мне, случись подобное знакомство в России.

Лавки с едой, где можно было бы продолжить беседу, не открывались, а пустующее нутро сводило все сильнее. Никогда не подумаешь, на что голод может толкнуть человека. И о чем я только думала? Смеркалось…

Я уселась на его скутер, прикрыв ноги платком – все -таки затемно в незнакомый мусульманский район в мини-юбке. Белая женщина, are you crazy? Мы покатили по темным улицам мимо мечетей и жителей, с любопытством разглядывающих белую пассажирку.

Минут через пятнадцать скутер выехал во двор крашеного ярко-голубой краской дома с большими окнами, и Man пригласил меня внутрь. Широкие комнаты оказались наполнены книгами разных форматов. Они стояли в шкафах, лежали на большом круглом столе в центре гостиной, где, по-видимому, периодически шел учебный процесс. Преподаватель протянул мне пару об истории Банда Нейры. Книги, изданные не меньше 50 лет назад, были на бахаса. Плотные выгоревшие страницы с редкими оттисками рисунков, изображавших жителей разных племен, создавали ощущение какой-то древности и безусловной исторической значимости.

– Будешь чай с корицей?

– Да, конечно.

В комнате появилась миловидная женщина с загорелым лицом в длинном платье и с непокрытой головой.

– Это Лейла, моя супруга, – представил ее Man.

С чашками ароматного чая мы уселись за столом на просторной веранде дома. Дневная жара спала, и в мягкой вечерней мгле просыпались сверчки и птицы. Man продолжил рассказ о себе, поминутно сопровождаемый моими уточнениями. Он оказался учителем английского для разных уровней. Вот английского-то мне и не хватало! Имевшихся в памяти пары тысяч слов было определенно недостаточно для полценного выражения всех накопленных в русской душе чувств, а тут представлялся шанс расширить знания.

– У вас много студентов? – осведомилась я у Мэна.

– Не очень, несколько групп по 20 человек. Иногда студенты приходят ко мне домой заниматься.

– Вы даете частные уроки?

– Иногда. В основном, они сами все усваивают еще до поступления в университет. А вы, вероятно, интересуетесь историей, раз были в крепости?

– Место интересное. Не всегда удается видеть так хорошо сохранившееся здание.

– Вы думаете, оно с самого начала была таким? «Бельгику» несколько раз перестраивали, а сейчас показывают уже конечный вариант – визитную карточку для туристов. Видно, что вы у нас недавно. Кожа очень бледная, совсем без загара, – взгляд Мэна спустился с моего плеча на торчащее из-под стола колено.

– Расскажите еще о вашем университете. Что там преподают, – я уводила диалог в сторону, чтобы уклониться от уже надоевшего you are beautiful, что в присутствии его жены было совсем уж неуместно. Жена, по-видимому, привыкла к подобным реакциям на белых женщин, и вскоре пригласила нас за стол в доме.

Горсточка риса, совсем неострый куриный суп и обильно сдобренная красным перцем рыба – вот, что было послано местными богами в этот вечер. Слегка подкрепившись, мы вернулись на веранду, и Man решил преподать мне урок бахаса, без которого, по его мнению, на малых островах было обойтись достаточно сложно.

– It is free.

– Ну и прекрасно, раз бесплатно.

Selamat pagi, selamat siam, selamat malam (*доброе утро, добрый день, доброй ночи) путались местами, а значение таких фраз как "Saya berasal dari Rusia" (*я родом из России ) и вовсе не укладывалось в голове.

– Apa kabar? (*Как дела?)

– Прекрасно. Fine. То есть Saya baik.

В моей голове одновременно пытались ужиться сразу три языка. Не всегда понимая, на какой нужно переключиться, я отвечала то по-английски, то по-русски. Меня периодически хвалили, хотя казалось, что не за что. От простых фраз перешли к цифрам от 1 до 10, налив еще по чашке коричного чая.

На веранде появились две девушки в черных платках-хиджабах и спортивных костюмах – Витри и Индри – студентки преподавателя – и включились в диалог на бахаса.

–Siapa nama anda?

– Nama say Elena

–Senang bertemu anda… (*приятно познакомиться)

– Играть умеешь? – Индри поставила на стол коробку с домино.

О-о-о, игровая форма, надо же! Цифры запоминались быстрее, но на успех в игре, последний раз к которой я прикасалась в далеком детстве, это не влияло. Девчонки обыгрывали меня и, как проигравшую, мазали белой пудрой, больше похожей на зубной порошок.

В доме на противоположной стороне улицы горели огни, громко играла музыка, и мы даже начали притоптывать в такт. Периодически на скутерах и байках подъезжали жители, в соседний двор входили дамы в длинных цветных платьях по местной моде.

– Это свадьба, – объяснили девчонки.

Женился сосед Мэна.

– Мы идем на свадьбу. Пойдем с нами, там будет весело.

– В России так не делают. Эти люди не мои родственники, я их даже не знаю, – отнекивалась на смешивающемся с бахаса английском.

И что я там, в короткой юбке, на мусульманской свадьбе забыла? Ужас и позор.

Проблему внешнего вида решили быстро. В доме тут же нашелся хиджаб, длинная темнозеленая юбка и абсолютно не подходившая к ней синяя в белую полоску кофта. Закончив мое облачение, Витри, Индри и Лейла буквально втянули меня за собой в соседский двор.