Морфо

3. На другой стороне

Туман ушел куда-то за горизонт. Тьма распространилась так быстро, что Флинн даже не успел удивиться. Он почувствовал себя слепым: в глаза точно чернил залили. Ему показалось, что их с Танатом выбросило куда-то к Плутону, туда, где есть только холод, мрак и одиночество. И лишь крохотный огонек маяка сиял для них подобно далекому Солнцу. Далекому и безразличному.

Флинн поежился от гнетущих мыслей, забивших голову, но тут же отвлекся: вдоль бортов зажглись вереницы продолговатых фонарей. Лодка будто надела сияющую юбку. Вместе со светом пришла и крохотная надежда. Она зацепилась за ребра и начала расти, окутывая сердце теплым коконом.

Маленькая белая лодка быстро рассекала чернильные воды, но маяк никак не желал приближаться. Флинну подумалось, что это какая-то игра: только они подплывали ближе, как тот отдалялся. Танат тоже это заметил. Он встал на нос лодки, достал из кармана подзорную трубу и посмотрел в нее.

– Прекрати бояться, – сказал Танат. – Твой страх не дает подплыть к маяку.

– Легко сказать, – мрачно отозвался Флинн. – Я все еще смутно представляю, что меня ждет впереди.

– Тебе дадут шанс все исправить.

– А что будет, если у меня не получится? – Голос Флинна дрогнул.

– Все люди одинаковые. – Танат покачал головой. – Вы предпочтете плавать в своем ужасном прошлом, боясь открыться чему-то новому, даже не зная, каким оно будет.

– Но я ведь уже отбросил прошлое. Что еще надо? – спросил Флинн, насупившись.

Танат сложил подзорную трубу и сел на место.

– Ты завис между «было» и «будет». Откройся будущему, иначе до скончания времен будешь плыть в этой тьме: видя цель, но не достигая ее.

Флинн посмотрел на свои ладони. При жизни он сделал много ошибок и за все был готов ответить. Ему дают шанс. Он должен, обязан им воспользоваться, иначе все жертвы были напрасны, иначе…

«Бульк», – послышалось откуда-то снизу. «Бульк, бульк!» – снова раздался всплеск.

Из-под лодки выплыли светящиеся рыбы. Они весело били хвостами о борт и выпрыгивали из воды, делая в воздухе сальто, точно на представлении. Одна из рыбешек, расправив огромные плавники, больше похожие на крылья, с интересом уставилась на Флинна, а после выпустила изо рта струю воды прямо ему в лицо.

– Вот же мелкая дрянь! – выругался он.

Рыба издала странный звук, напоминавший сдавленный смех, вильнула хвостом и скрылась в глубине.

– Мы наконец-то покинули воды твоей жизни, – сказал Танат, вновь доставая из кармана подзорную трубу. Он раскрыл ее и протянул Флинну. – Взгляни.

Флинн рассерженно вытер мокрое лицо и посмотрел в трубу. Его взору открылись маяк, пристань, куда прибывали сотни белых лодок – почему-то пустых, – а еще город, сверкавший сотнями огней, – не иначе звезды прилегли на берег отдохнуть.

Небосвод ожил: по черному полотну фиолетовыми и оранжевыми пятнами растеклись туманности, белыми брызгами разлетелись незнакомые созвездия. Одновременно взошло несколько лун: рогатых и полных, золотистых и серебряных. Небо постоянно менялось, словно не могло решить, в каком же наряде ему лучше.

Из-под черной глади показывались все новые и новые морские обитатели. Они радужной рекой текли под водой, то и дело меняя направление. Их полупрозрачные тела, сияющие всевозможными цветами, слепили глаза, но Флинн не зажмурился. До этого момента он был слеп и ничего, кроме света далекого маяка, не видел. А теперь мир проявлялся, как проявляется фотография, – постепенно вырисовывая новые и новые линии, становясь ярче и четче. Он хотел вдоволь насладиться этим потрясающим зрелищем. Счастье и восторг заполнили его от макушки до пят.

– Что происходит? – пораженно спросил Флинн. – Что с этим местом? Почему оно так изменилось?

– Ты открылся своему будущему, а оно открылось тебе, – ответил Танат. – Потусторонье впускает в себя только тех, кто действительно готов идти дальше.

– Потусторонье? – переспросил Флинн, про себя отметив, что лодка замедлила ход.

– Да, – сказал Танат. – Так называется мир, который находится за порогом жизни. По ту сторону бытия.

Они остановились, дальше не проплыть. От берега их отделяли десятки пустых лодок.

– Как же мы доберемся до пристани? – растерялся Флинн. – Может, стоит подплыть с другой стороны?

– Иногда стоит, – согласился Танат, – а иногда нужно идти напролом.

Мужчина встал, поправил ворот пальто и с легкостью перешагнул в другую лодку. Флинн проделал то же самое, но вышло у него крайне неуклюже. Хоть лодки оказались довольно устойчивыми, грациозностью он никогда не отличался.

– Тебе помочь? – предложил Танат, глядя на его старания.

– Спасибо, не надо. Вы для меня и так много чего сделали. Например, помогли умереть, – с горькой усмешкой проронил Флинн.

– Повторяю: я твоя Смерть, а не твой убийца, – сказал Танат. – Не стоит винить меня во всех неприятностях. Я лишь итог, черта между одним и другим. Я пришел ровно тогда, когда закончилось твое старое время и началось новое.

– Ладно, ладно, никаких претензий, – ответил Флинн, подняв руки, и перепрыгнул в следующую лодку.

Ему показалось, что они играют в потустороннюю разновидность классиков. Эта мысль развеселила его.

– А почему вы такой м-м-м… бесчувственный? – продолжил Флинн. – Вы за все время ни разу не улыбнулись, не рассердились.

– Смерть не должна иметь чувств, – отрезал Танат.

– Почему? Что в этом плохого?

– А что хорошего?

– Ну… вы бы могли быть более справедливым, если бы испытывали эмоции, – предположил Флинн.

– Это люди должны думать о справедливости. – Танат резко остановился. – Смерть забирает всех, не делая различий: богатых и бедных, больных и здоровых, молодых и старых. Я – исход определенных событий, но эти события мне неподвластны. Я могу только наблюдать и ждать. Если бы Смерть могла чувствовать, то она бы сгорела, так и не выполнив свое предназначение. Теперь ты понимаешь?

Флинн ответил молчанием, слова в который раз ускользнули от него. Да и как он мог спорить со Смертью?

Танат прыгнул в последнюю лодку и оказался у пристани. Он взобрался по лестнице, достал карманные часы и взглянул на них.

– Мы последние. Быстрее, скоро начнется, – поторопил Танат.

– Начнется что? – спросил Флинн, схватившись за ржавую ступеньку.

Стоило ему вскарабкаться на пристань, как под его ногами появилась сияющая дорожка, золотой лентой убегающая вдаль. Он метнулся вправо, потом влево, но она последовала за ним, как приклеенная.

– Что это? И почему оно прилипло ко мне?

– Даже не старайся сбежать. Это твоя новая судьба, – пояснил Танат.

Флинн неуверенно сделал шаг, потом еще один и еще. Золотая дорожка продолжала тянуться в неизведанную даль, меняясь, подстраиваясь.

Они шли по улицам старого пыльного города. Фонари то на мгновение гасли, то вновь ярко загорались, словно переговаривались между собой, передавая сигнал бедствия. То тут, то там Флинн видел прозрачные кристаллы, практически захватившие это место. Они росли из стен домов, выглядывали между камнями мостовой, свисали с проводов. Город был похож на столетнюю черепаху, обросшую ракушками.

За всю дорогу в горящих окнах не промелькнуло ни единого силуэта. Они также не встретили ни одного прохожего, будто город в одночасье покинули все жители, оставив дела, заботы. Просто исчезли. Флинну стало не по себе, но он отогнал жуткие мысли, как стайку назойливых мух. Глупо ведь бояться, когда ты мертв, – самое худшее с тобой уже произошло.

В воздухе разлился горьковатый аромат, и с неба посыпалась снежная крупа. Она быстро запорошила улицы, покрыв их белесым слоем. Город еще больше состарился и теперь напоминал поседевшего старика.

– Неприятное место, – сказал Флинн, ссутулившись. Ветер бил ему в спину, продувая куртку насквозь.

– Иногда вещи меняются, стоит лишь посмотреть на них под другим углом.

Танат протянул руку. Снежная крупа падала на его ладонь, с глухим стуком ударяясь о кожаную перчатку.

– Присмотрись, – посоветовал он.

Флинн взял крупинку и растер между пальцами – не растаяла. Он принюхался, а затем положил ее в рот – вкус моря растекся по языку. Это был вовсе не снег! С неба на землю падала морская соль.

Ветер принес к ногам Флинна бумажную маску, такую старую, что в руки страшно взять – рассыплется в прах. Когда-то она была яркой, но краски с годами выгорели.

– Примерь, – предложил Танат.

– Эту рухлядь? – хмыкнул Флинн, аккуратно поддев маску ногой.

– Не отказывай городу. Ты очень обидел его, назвав неприятным. Теперь он хочет показать себя с другой стороны.

– Город хочет показать себя с другой стороны? – переспросил Флинн с недоверием. Он все еще не привык к странностям загробной жизни.

– Да, – ответил Танат.

– Ладно, – согласился Флинн. – Если городу от этого полегчает.

Он достал из карманов руки, которые все это время пытался безуспешно согреть, и поднял маску. Как только она коснулась его лица, все преобразилось: город стряхнул с себя пыль, соль и время. Оранжевые отблески фонарей метались внутри кристаллов, точно светлячки в банке. От запаха жареных каштанов заурчало в животе. В окнах появились силуэты людей. Шум, гам и музыка веселым потоком вытеснили тишину. Из домов вышли смеющиеся люди. Одеты они были немного старомодно, а их лица скрывали бумажные маски, такие же, как у Флинна, только новые. Прохожие беззаботно раскрывали зонтики, прячась от солепада. В городе проходил маленький карнавал.

– Ничего себе! – ахнул Флинн. – Это город призраков?

– Нет, этот город сам призрак. Когда-то он умер, погребенный под тоннами воды. И все, что ты видишь, – лишь вспоминания о том, каким он был раньше, до потопа. У городов плохая память на лица, поэтому все эти люди носят маски.

– Но где же все остальные умершие? Кроме этого города, других призраков мы не встречали.

– Неправда, ты их уже видел, – возразил Танат.

– Когда это? – удивился Флинн, роясь в памяти. – Ведь вы сказали, что эти люди – лишь воспоминания. – Маска на его лице растаяла, и город снова опустел и постарел.

– А как же та рыбешка, которая облила тебя водой?

– Это была чья-то душа?

– Не чья-то, а рыбья, – уточнил Танат, сцепив руки за спиной.

– Как это – рыбья? – У Флинна не укладывалось это в голове.

– По-твоему, у рыб нет души? Чему ты удивляешься? Даже звезды, которые ты видел, уже не существуют в мире живых. Потусторонье само по себе состоит из призраков.

Сейчас Танат выглядел особенно отстраненным. Флинн хотел еще о многом спросить, но мысли оборвались. Его сияющая тропа слилась с широкой золотой дорогой впереди. По ней бы запросто могла пройти сотня человек, взявшись за руки, но она пустовала.

– Это главная улица? – спросил Флинн.

– Нет. – Танат покачал головой. – Это река.

Флинн с опаской приблизился к реке и наклонился. Течение было медленным, а золотая вода тягучей, как кисель. В глубине что-то плавало, но он не смог рассмотреть, что именно. Река немного вспенилась, забурлила, словно задумала выйти из берегов. Откуда-то из глубины послышался голос. Сначала далекий, неразборчивый, но он все приближался и приближался, пока не достиг ушей Флинна.

– Я твоя колыбель, – мягко шептала река. – Однажды я принесла тебя в мир живых, теперь же я унесу тебя в мир мертвых. Не бойся, окунись в меня.

Река манила, облизывая ноги Флинна теплыми волнами, но он не спешил поддаваться ее уговорам. Страх цепями сковал тело.

– Я помогу. – Железный голос Таната перекрыл бархатный шепот реки. – Увидимся по ту сторону, – добавил он и толкнул Флинна в спину.

Его подхватило сильное течение. Он судорожно греб руками, но это не помогало держаться на поверхности. Флинн с самого детства плохо плавал, а однажды чуть не утонул. Он попытался лечь на спину, но ничего не вышло: паника овладела им и потянула ко дну. Сладковатая вода вытеснила весь воздух из легких.

– Не бойся меня, – прошептала река. – Позволь отнести тебя в твой новый дом.

Флинн перестал сопротивляться и отдался течению, погружаясь все глубже и глубже. Он не задыхался, но и не дышал. Думать связно получалось все сложнее, сознание медленно угасало. Кончики пальцев начало покалывать, и они сделались прозрачными. Мягкий свет обнял Флинна, и его тело стало легче перышка. Сквозь прозрачные веки он увидел бесконечное множество силуэтов – души людей, плывущие в неизвестность.

Ему показалось, что он вот-вот растворится в золотой реке, став одним из ее потоков. Скоро он полностью исчезнет из бытия. Неужто это конец и дальше ничего нет? Неужто Танат ему соврал?

– Смерть не умеет лгать, – послышался знакомый голос.

Флинна мигом вырвало из убаюкивающей золотой реки. Он закашлялся, выплевывая воду. На губах остался сладковатый привкус.

– Где это я? – простонал Флинн, чувствуя себя рыбой, выкинутой на берег.

– По ту сторону жизни, – бесцветным голосом сообщил Танат. – Уже официально.

4. Старик, ребенок и кошка

Река перенесла Флинна на площадь, которая упиралась в широкую лестницу. Мраморные ступеньки вели к зданию с белоснежными колоннами. Кроме растерянных душ здесь толпились высокие деревья и бесчисленные статуи ангелов с фонарями в руках. Те, кого Флинн видел в золотой реке, вертели головами, пытаясь понять, что же происходит. Некоторые были одеты в шикарные костюмы, а некоторые в лохмотья. Тут находились совсем юные ребята, толком и не жившие, и дряхлые старики, немало повидавшие на своем веку. Женщины и мужчины с разным цветом кожи, разрезом глаз. Поистине, Смерть не видела различий между людьми, перед ней они все были равны.

Флинн поднялся с колен, и золотая вода под ногами просочилась сквозь камни, уйдя глубоко под землю, а одежда мгновенно высохла – очередной магический трюк от мира мертвых. Танат же, скрестив руки на груди, стоял на постаменте, закрыв собой статую ангела, поэтому казалось, что мраморные крылья принадлежали ему.

– Что ж, поздравляю с прибытием в Чистилище. – Танат сдержанно похлопал в ладоши. – Здесь начинается твоя загробная жизнь. То, что было до этого момента, – лишь предыстория. Самое интересное ждет тебя впереди.

– Уже можно паниковать и думать о побеге?

– Поздно, – отрезал Танат. – Назад дороги нет. Скоро здесь появятся судьи, они и будут решать твою судьбу, как и судьбы всех этих душ. – Он обвел площадь рукой.

– Все хотел спросить… – пробормотал Флинн, взглядом ища кого-то в толпе. – Возможно ли в мире мертвых найти того, кого знал при жизни?

– Вполне, – подтвердил Танат. – Но тут ты вряд ли найдешь того, кого ищешь. Если только вы не умерли вместе.

– Вместе?

Флинн почему-то представил себе, как умирает с кем-то в обнимку.

– Я лишь хочу сказать, что все эти люди, – Танат кивнул на толпу, – умерли с тобой в один миг.

– Так много… – прошептал Флинн. Раньше он и не задумывался, насколько хрупка человеческая жизнь.

– Смерть без работы не сидит.

– Раз вы моя личная Смерть, то и у каждого из них, – Флинн не глядя махнул рукой, – тоже есть своя?

– Да, но чужую Смерть увидеть нельзя, как и нельзя увидеть чужого психофора.

– Психо кого? – переспросил Флинн.

– Психофора, – спокойно повторил Танат. – Не бойся, тебе обо всем расскажут. – Он в который раз достал карманные часы и посмотрел на время. – Осталось меньше мгновения, так что буду прощаться.

– Прощаться? – удивился Флинн. – Вы уже уходите?

– А ты думал, что я будут торчать с тобой до тех пор, пока звезды не остынут? Смерть – лишь черта. Ты ее пересек, мое дело закончено, – сказал Танат, спрыгнув с постамента. – Так что я скоро испарюсь, вернусь к истокам. Прощай. – Он протянул ладонь в кожаной перчатке.

– Почему «прощай»? Мы ведь еще увидимся, правда? – У Флинна была железная уверенность – хотя он не мог понять, откуда она взялась, – что это не последняя их встреча.

– Да, как только иссякнет твое новое время, но тогда я буду другим. Ничто не повторяется в точности. Каждую нашу последующую встречу я буду новым, но ты меня все равно узнаешь.

– Что ж, было приятно познакомиться, Господин Смерть.

Флинн пожал руку Танату, наблюдая, как тот начинает медленно таять в воздухе. Сперва исчезли ноги, обутые в дорогие туфли, потом черное пальто, начиная с пуговиц, затем непроницаемое лицо с ровными чертами. Самой последней исчезла рука, которую пожимал Флинн.

– Надо же, действительно испарился. Смерть не умеет лгать, – усмехнулся он.

Флинн вдруг понял, что на него кто-то пялится, и так пристально, будто смотрящий хотел заглянуть ему внутрь. Он медленно повернулся и увидел золотые глаза. На него смотрела статуя ангела. Холодное мраморное лицо при этом казалось куда живее, чем у Таната. Статуя то опускала золотые глаза, то снова поднимала, изучая Флинна. Он представил себя газетой, которую внимательно читали, всматриваясь в каждую буковку. Потом статуя поднесла к его лицу фонарь; чуть не ослепнув от яркого света, он зажмурился. Виски сдавило болью, и под веками завертелись картинки, но Флинн не успевал их рассматривать: слишком быстро они сменяли друг друга. Еще немного, и его укачает от этого мельтешения, а голова рванет не хуже петарды.

Образы неожиданно пропали, но вместо привычной черноты Флинн увидел под веками белое пятно – свет фонаря стал ярче и теперь пробивался сквозь них. Лампочка не выдержала такого сияния и лопнула, рассыпавшись осколками по мостовой. Следом за ней взорвались и остальные, заполнив площадь глухими хлопками и запахом гари. Непроглядная тьма одеялом упала вниз. Толпа ахнула и замерла в ожидании чего-то ужасного. Кто-то не выдержал и жалобно заскулил от страха. Послышались многочисленные всхлипы. Флинн тоже напрягся, почувствовав в воздухе гнетущую атмосферу. Ему уже порядком надоели все эти странности, творившиеся с самого начала его смерти. Потусторонний мир жутко любил эпатировать публику и не отказывал себе в удовольствии ввергать новоприбывших в очередной шок.

Туманности и звезды стали больше и ярче, будто небосвод опустил лицо, чтобы поближе посмотреть, что же творится внизу, отчего поднялся такой шум.

– Эон, фонари опять не выдержали моей шикарности и перегорели. Будь так любезен, включи утро, – раздался чей-то голос в темноте.

Небо начало стремительно светлеть, из черного превращаясь в фиалковое, затем в серое и, наконец, в бледно-голубое. За пару мгновений наступило утро.

На широкой мраморной лестнице стояли двое: рыжеволосый мальчик, одетый в серый пиджак и бриджи, и некое существо, похожее на огромную лысую кошку. Оно сидело на задних лапах, медленно виляя хвостом. Лицо у существа было скорее женским, нежели мужским: большие черные глаза застыли в задумчивости, длинные темные волосы ниспадали на плечи, а сквозь тонкую бледную кожу виднелись синеватые вены.

Раздался ритмичный стук, точно десятки молоточков забили по мостовой.

– Дайте дорогу загробному судье!

Люди бросились врассыпную, создав коридор. Из центра толпы, попутно отбивая чечетку, шел старик. Металлические каблуки его туфель вовсю плевались голубыми искрами, а пальцы щелкали в такт позвякиванию. Протанцевав так до лестницы, старик на каблуках повернулся к толпе и хитро подмигнул.

– Добро пожаловать, смертные! – воскликнул он и прыгнул на первую ступеньку.

Старик то поднимался по лестнице, то опускался. Он явно наслаждался своим чудаковатым танцем, потому что время от времени останавливался и, блаженно прикрыв глаза, отбивал сумасшедшую чечетку, заливая ступеньки водопадом искр.

Наконец-то старик поднялся по лестнице, присоединившись к мальчику и странному существу. Он пару раз крутанулся на месте, ударил по мраморному полу сначала каблуками, а потом носками, высекая последний сноп голубых искр. Угомонившись, старик поправил черную бабочку, отряхнул сливовый пиджак с замысловатым узором и пригладил седеющую бороду. Он уже было хотел обратиться к толпе, но тут, будто вспомнив о чем-то важном, резко повернулся к мальчику и заговорил с ним:

– Эон, будь добр, останови небосвод. Если солнце поднимется еще выше, то начнет припекать, а ты же знаешь, что я на дух не переношу жару.

– Тоже мне проблема, создай себе шляпу. Не стоит из-за таких пустяков играть со временем, – хмыкнул Эон. Хоть он и выглядел лет на девять, но держался совсем как взрослый.

– Тебе ведь прекрасно известно, что шляпы – не мой стиль. За ними не видно моей потрясающей шевелюры. Только посмотри, какая она густая и шелковистая. – Старик тряхнул головой. – Настоящая грива, – с нескрываемой гордостью добавил он.

– А не надо было взрывать лампочки ради эффектного появления, тогда бы мне не пришлось перематывать время, – ответил Эон, закатив глаза.

– Ты с каждым мгновением становишься все невыносимее, – цокнул старик языком. – Моя луноликая Сфинкс, – на этот раз он обратился к кошке с человеческим лицом, – хотя бы ты повлияй на нашего упрямого повелителя времени. Что ему стоит остановить небо на десять минут? У него целая вечность в кармане, а он жмется.

– Все в этом мире относительно… и десять минут кому-то покажутся вечностью, – таинственно произнесла Сфинкс.

Она разговаривала очень странно, казалось, что вместо нее говорил целый хор разнообразных голосов: мужских и женских, детских и старческих, скрипучих и мелодичных, высоких и низких.

– Ладно. Но только на десять минут, не больше! – сдался Эон.

Он обреченно вздохнул и щелкнул пальцами. Небо замерло: облака перестали плыть, птицы застыли в полете.

– Премного благодарен. – Старик улыбнулся и повернулся к толпе. – Новоприбывшие! Рад приветствовать вас в Чистилище – городе неприкаянных душ. Здесь вы проведете самые лучшие моменты своего потустороннего бытия. Или худшие, тут уж как пойдет, – говорил он как профессиональный зазывала, никто не мог оторвать от него взгляд. – Все вы прибыли сюда лишь с одной целью: понять, что же в вашей жизни пошло не так. Наш долг – помочь вам. Сегодня каждый из вас встретится с личным консультантом, он вам все подробнее расскажет. Позже ваша жизнь будет детальнейшим образом изучена и вы получите список испытаний. По их завершении мы, достопочтенные судьи загробного мира, – он указал сначала на себя, а потом на мальчика и кошку с женским лицом, – будем решать вашу судьбу.

Старик подошел к мальчику сзади и положил руки ему на плечи.

– Прошу любить и жаловать! Эон – первый судья загробного мира, повелитель времени, хранитель Часов Вечности, – представил он мальчика публике. – Только не просите у него лишних минут, он тот еще скряга, – добавил старик, после чего Эон смерил его испепеляющим взглядом. – Обращаться к нему лучше по утрам, потому что к вечеру характер нашего повелителя времени совершенно портится. Уж очень он переменчив.

– А это. – Старик подошел к огромной кошке с женским лицом. – Это наша дорогая леди Сфинкс – вторая судья. Любительница тайн и головоломок. Только умоляю вас, не спрашивайте ее ни о чем, все равно ничегошеньки не поймете. Уж очень она загадочна.

Потом старик развел руки в стороны и торжественно произнес:

– И, конечно же, – я! Всеми любимый и обожаемый третий судья. Источник бесконечной мудрости, мэр Чистилища и просто отличный парень – господин Аяк!

Он хлопнул в ладоши и с самодовольным видом зажмурился. Толпа никак не отреагировала: все словно проглотили языки. Господин Аяк приоткрыл глаза и посмотрел на небо.

– Какая оплошность с моей стороны! Забыл, что сейчас утро. Эон, будь другом, верни ночь, иначе зрелище фееричным не получится.

– Это уже не вписывается ни в какие рамки, Аяк! Я не буду вертеть время туда-сюда ради твоих глупых фокусов, – запротестовал Эон.

– Ладно, сам справлюсь, – беззаботно ответил господин Аяк, ища что-то во внутреннем кармане пиджака.

– Хотелось бы посмотреть, как это у тебя получится, – насмешливо сказал Эон. – Я на прошлой неделе спрятал Часы Вечности там, где ты их точно не найдешь.

– Сейчас, сейчас, – пробубнил Аяк, продолжая что-то искать, но уже в кармане брюк. – Где же они? Ах, вот где! – победоносно воскликнул он.

Господин Аяк достал уже знакомые Флинну золотые часы со знаком бесконечности на крышке, такие он видел у Таната. Глаза Эона округлились от ужаса, и он попытался выхватить часы.

– Откуда они у тебя? Немедленно верни!

– Я их взял у нашего общего знакомого. Вспомнить бы, как они работают… – задумчиво произнес господин Аяк, открывая крышку.

– Он не мог их тебе отдать! Держу пари, что ты их украл! – Щеки Эона побагровели, а ноздри раздулись.

– Пока он не заметил пропажи, технически я их не украл, а лишь на время позаимствовал. Позаимствовал Время на время. Шикарный каламбур, – развеселился господин Аяк.

– Предупреждаю: если ты сломаешь Часы Вечности, то время перестанет существовать. А вместе с ним и ты! Хотя, – Эон призадумался, – если хочешь – ломай. Хоть так от тебя избавлюсь.

– О, мне так больно слышать, что ты не рад моей компании.

– Был бы рад, если бы не знал тебя с начала времен. Ты у меня уже в печенках сидишь! Так что давай, ломай, – с вызовом предложил Эон. – Разбери эти часы на маленькие винтики и закончи наконец мои мучения.

– Не волнуйся, ничего я не сломаю. У моих рук превосходная память, куда лучше, чем у моей головы. Ох, бедная моя головушка! – вздохнул господин Аяк. – Ей приходится столько всего хранить в себе! Все знания мира – это вам не шутки! Что-нибудь да обязательно запамятуешь. И все же тяжко быть олицетворением мудрости.

– После стольких лет мне уже кажется, что ты олицетворение глупости, – фыркнул Эон.

– Да будет тебе известно, что от глупости до мудрости всего один шаг. И этот шаг – истина, – подмигнул господин Аяк. – Смотри-ка, мои руки меня не подвели.

Застывшие облака вновь пришли в движение. Солнце быстро заскользило по небосводу: тени сперва почти исчезли, став короткими и темными, а затем вытянулись и побледнели. Запад окрасился в малиновый цвет, знаменуя окончание дня. Но менялось не только небо. Эон из рыжеволосого мальчика превратился в молодого парня с веснушками на лице, а после в мужчину с густой бородой.

С наступлением сумерек в фонарях выросли новые лампочки. Они, мигая, неуверенно зажглись, будто боялись, что их снова взорвут. Статуи ангелов зачем-то расправили крылья, шурша мраморными перьями. Может, так они приветствовали перерождение света?

Когда же наступила ночь, Эон стал дряхлым стариком с бородой по пояс и длинными серебристыми волосами.

– А ты не верил, что я справлюсь. Признай, ты просто не хотел вновь становиться старой развалиной. – Господин Аяк панибратски хлопнул Эона по плечу, который от этого жеста чуть не упал.

– Аяк, это была последняя капля! Я снова пожалуюсь Танату! – вытянув узловатый палец, просипел Эон.

– Это того стоило. Теперь на твоем фоне я выгляжу значительно моложе. – Господин Аяк снова поправил бабочку и отряхнул пиджак. – А теперь давай проверим твою ловкость. На, держи! – Он подкинул часы в воздух.

Дряхлый Эон испуганно охнул, но успел их поймать.

– Ты чуть не разбил Время!

– Но ты ведь сам мне предлагал его сломать. А теперь почему-то жалуешься. Эон, ох уж эта твоя переменчивость. – Господин Аяк сложил руки в замок и покачал головой.

– Это было несерьезно! Шутка.

– Отсюда вывод: не надо шутить со временем. Ах, когда же все научатся трепетно относиться к нему, – с напускной грустью вздохнул господин Аяк. – Ведь почти все бездумно проматывают его, не ценят, а потом жалуются, что жизнь быстро пролетела. – Он многозначительно посмотрел на толпу.

– Да уж, глупцов по обе стороны хватает, – сказал Эон, бережно пряча часы.

– На чем я остановился? – призадумался господин Аяк. – Вспомнил! – хлопнул он себя по лбу. – Добро пожаловать в Чистилище, мертвые вы наши!

Господин Аяк широко раскинул руки в стороны, и в этот самый миг на небе взорвались салюты, прогоняя тьму. Лепестки сияющих цветов распускались и опадали, превращаясь в разноцветный дым. Огненные змеи танцевали, выписывая невероятные фигуры, извергали из пастей алые искры, а после таяли.

У Флинна от бесконечных хлопков зазвенело в ушах. Он вспомнил, как в детстве наблюдал нечто подобное. Ему тогда было пять. Они с отцом пошли на день фейерверков и целых два часа любовались разноцветными огнями на фоне чернильного неба. С каждым свистом запускаемого салюта его сердце замирало, а после оглушительного взрыва билось испуганной птицей. Столько смеха и радости ему больше не принес ни один день в его жизни. Ненадолго Флинн забыл, где находится. Все стало таким незначительным. Сейчас существовали только свет, грохот в небе и воспоминания, теплом разлившиеся в груди.

Представление закончилось, оставив после себя запах пороха, медленно тающий дым и привкус прошлого.

– Это было шикарно! Я такой молодец, – сам себя похвалил господин Аяк, натянув широченную улыбку. – А вам, – он обратился к толпе, – я бы хотел сказать еще пару слов. – Веселье мигом стерлось с его лица. – Из Чистилища есть только два пути: для легких душ уготованы Небесные Чертоги, для тяжелых, увы, Лимб. Если мы с коллегами не придем к единому решению, то вам будет дан второй шанс и через время вы пройдете все испытания заново. А теперь прошу вас проверить левые карманы.

Флинн опустил руку в карман штанов и достал золотую монету, которую видел впервые. На одной стороне изображалась бабочка, а на другой ухмыляющийся череп, дымящий сигарой. Монета внезапно потяжелела, выскользнула из рук и, к удивлению, упала на ребро.

– Это ваша Монета Судьбы, – пояснил господин Аяк. – С ее помощью вы сможете узнать о решении суда. Если она упадет бабочкой вверх, вас ждут Небесные Чертоги, если выпадет череп, то вам уготован Лимб. Ну а если на ребро, то вердикт еще не вынесен.

Внутри Флинна натянулась струна, вся радость от фейерверков улетучилась. Он нагнулся и поднял монету.

– Отныне ваша судьба только в ваших руках. А теперь проверьте правые карманы.

Флинн достал из правого кармана книжку размером со спичечный коробок. На темно-серой обложке был нарисован золотой клубок ниток.

– Это путеводитель по Чистилищу, – сказал господин Аяк. – Тут указаны все достопримечательности нашего города. С ним вы никогда не потеряетесь. Если захотите куда-то попасть, откройте путеводитель и четко произнесите название места. Дорога сама найдет вас. Также всем вам нужно обратиться в службу психофоров, где каждого из вас уже дожидается личный консультант. Все вопросы можете задавать ему. Удачи! Увидимся на Страшном (или не очень) суде!

– Фигляр, – буркнул Эон, спускаясь по лестнице.

– Кстати, Эон, не сочти за труд, одолжи мне часы еще буквально на минутку, – попросил господин Аяк.

– Зачем это?

– Хочу вернуться во вчерашний день, сегодняшний мне категорически не нравится. Воздух не такой свежий, да и звезды какие-то тусклые. Вчера было определенно лучше.

– Еще что удумал, обойдешься и сегодняшним днем! – возмутился Эон. – Когда-нибудь ты доиграешься и разобьешь Время.