Читать книгу: «21 день», страница 14

Что я могу сказать? Отчасти я могу с ним согласиться. Мне не импонируют его убеждения, но я сама никогда не буду давать кому-либо снисхождение, ежели мне что-то не нравится. Не нравится мне многое, либо просто оно меня не волнует. Проблема Лисёнка в том, что он не может даже мысль допустить о том, что он может кого-то ненавидеть. Он ко всем старается быть снисходительным, вежливым, но за личиной… он слишком близко принимает всё к сердцу. Ранимый, столь чувствительный юноша, который не может принять горькую правду. Он все еще пытается видеть свет в людях, а я же не устану повторять, что черное и настоящее – присутствует у всех. и оно доминирует всегда, берет вверх в самые критические моменты в жизни. Обмануть, чтобы выжить? Или быть до конца искренним и умереть? Лисёнок, увы, выбирает второе.

– Я уже слышала это.

– Нет! Нет! Элина задала планку, которую я никогда не опущу! – вновь закричал он, а затем его запал вдруг иссяк, и Лисёнок размяк. Затем он вдруг поднял на меня заплаканный обреченный взгляд и выпалил. – Но каков толк в этом? Я не хочу жить без Элины… Я барахтался, а чего? Чего я добился? Каждую ночь я вопрошаю, зачем я живу и для чего? Вы правы, вы совершенно правы, Алма, я долго думал о том, что вы сказали… Я слабак! и я не могу… я не вывожу… я не достоин жить! Нет! Я не хочу жить в этом жестоком мире!

На последних словах его у меня брови вверх поползли от изумления. Он несколько секунд плакался о своей возлюбленной, и тут на тебе – неожиданный поворот.

Я слегка отпрянула от него.

– Ты совсем идиот? – спросила я, повысив голос. – Так карикатурно сдаваться? Ты даже не пытаешься!

Лисёнка вдруг сотрясло истерическим смехом.

– А для чего мне жить, Алма? Ради кого? Себя? – вперив полоумный взгляд, спросил он. – и вот, даже если я выживу, что дальше, а? Меня закроют в дурдоме, я стану дерганным, начну ловить панички и тянуть своих друзей ко дну! Они ведь будут балласт, в виде меня, выхаживать, а я буду погружен в собственные страхи и злобу, начну на них срываться и ненавидеть! – он вдруг испуганно отпрянул от меня. – Нет, Алма, это не жизнь! Смерть – это спасение для такого убогого создания как я! Всё, что угодно, но не влачение существования вечной жертвы! Я слабак… Я слабак!

Обомлела. Повторюсь, я впервые вижу, чтобы мой питомец жаждал не свободы, а смерти! Поэтому он так ведет себя и бросается колкими фразами? Да я отказывалась в это верить! Пока я сидела напротив него и глядела в это, как он выразился, убогое создание перед собой, мой мозг взрывался от нелогичности. Всякое создание стремится выжить, даже червь!

И меня его слова совершенно выбили из колеи, что я сделала невообразимое!

Поднялась, почти подпрыгнула, и порывисто подошла к письменному столу. Поглядывала все равно на качающегося Лисёнка… Да ему вообще плевать было – он не пытался сбежать! Просто вперил взгляд в пол, да сидит ноет.

В общем, достала я его телефон. Я ведь-то хотела ему фотографии его избитого показать, но в таком состоянии я не вдохну в него желание бороться, а напротив уничтожу его, итак, полудохлую волю. Тогда я проигнорировала тот факт, что ему пришло сообщение от его дружка (о нем позже, там тоже есть, о чем сказать). Я разблокировала телефон, после чего быстро подошла к Лисёнку и помахала его мобилой у него перед лицом.

Он вяло посмотрел на него, а затем взглянул на меня несчастным взглядом. Странно, что удивления в нем не было. Лисёнок понуро покачал головой.

– Нет…

Я сильно сжала телефон, а другой рукой я схватила звереныша за волосы и заставила его взглянуть на себя.

– Белобрысая сегодня писала, дескать, твоя мать заперла твою сестру дома, и та голодная сидит! Твоя подружайка к тебе домой направлялась.

Лисёнок улыбнулся и заговорил обреченным тоном.

– Здорово… Значит, Вика в безопасности. Видите, я даже собственную сестру не могу выручить! Я ничтожество! Я ничтожество! – он вдруг разошелся навзрыд слезами и завыл, запрокинув голову.

Я ощутила настолько сильное отторжение от этого слюнтяя, что это не передать никакими словами! Вся скривилась, небрежно разомкнула пальцы с его волос и отпихнула в сторону. Мимолетно я ощутила желание снять с него эти цепи и пинком отправить домой… но я-то прекрасно знаю, что из-за этого меня поймают и посадят в тюрьму. а садиться в конуру из-за такого ничтожества – унизительного!

Но другая часть моего мозга совершенно не хотела признавать того, что это его поведение действительно правдиво. Я всегда жду подвоха! и я решила пойти невообразимый риск.

– Раз уж ты все решил, – проговорила я с отвращением. – Я даже позволю тебе написать последние слова своим друзьям от собственной руки.

Лисёнок приоткрыв губы взглянул на меня рассеянно. Его тело иногда встряхивалось от рыданий. у него лицо все раскраснелось, опухло от слез. Я неотрывно, почти с одержимостью, наблюдала, как Лисёнок тянул свою ладонь к телефону. Как он заплетающимися пальцами пытается попасть по сенсорному экрану в нужные функции.

Я была готова в любой момент кинуться на него, но ждала. Действительно хотела посмотреть, что он сделает? Действительно ли он так туп, что последует моим словам, а не тут же наберет номер «112».

Возможно я была о Лисёнке слишком большого мнения. Возможно я возлагала на эту вошь слишком большие надежды. Полагала, что в этом мягкосердечном отребье скрывается темный, гадкий, подлый и двуличный монстр… Проще говоря, все, что человек использует в моменты, когда его жизнь под угрозой смерти!

Он… Да будь оно все это проклято! Мне даже физически тяжело описывать то, что я увидела!

Лисёнок зашел в соц. сеть, на свою страницу. Пустым, ничего не понимающим взглядом зашел во вкладки с… музыкой. Уже на этом этапе надо было вырвать у него телефон из рук и раздолбать его о половицы. Но нет – у меня есть выдержка.

Лисёнок зашел в галерею, пролистал снимки и задержался на тех, что я делала, когда ездила в город.

– Я же говорил, что вам стоит фотографировать! – радостно воскликнул он, улыбаясь, а затем открыл одну из фотографий, на которой была изображена дорога, горный массив и пропасть с речкой. – Очень красиво вышло!

– Что ты делаешь? – сквозь зубы, процедила я.

– Я? – он удивленно захлопал глазами. – Когда мне больно… когда мне очень плохо, я всегда на стену себе выкладываю какую-нибудь фотку и подкрепляю музыкой!

– Что?! Зачем? – не вытерпела я.

– Чтобы выразить свою боль посредством интернета… Вы не представляете, сколько одиноких и несчастных людей по ту сторону монитора. Таким людям порой некому выговориться, а к их проблемам даже друзья безразличны…

Пока он это говорил, заметила, что он прикрепил фотографию на стену, а к ней закрепил несколько композиций. к слову, которые очень долго подбирал. Но тут… он нажал кнопку отправить и… отдал мне телефон.

Тут я сделаю ремарку и упрекну себя. Я вышла из себя. Истинно разозлилась, как бывает со вспыльчивыми людьми. Помню эти убийственные и озлобленные эмоции, которые бушевали во мне.

Разоралась на Лисёнка. Не словами, а просто начала вопить от его идиотизма. Телефон, который он мне протянул, я грубо выхватила и с размаху ударила об пол. Лисёнок весь вздрогнул, вскрикнул и прислонил ладони ко рту, а я же, в свою очередь схватилась за нож и яростно принялась молотить рукоятью экран телефона. До тех пор, пока эту бесполезную мобилу не превратило в месиво. Представляла в тот момент, что делаю то же самое с лицом Лисёнка. и вместо кусков пластмассы летят кровавые ошметки его лица.

Ополоумела! Я всегда контролировала себя! Всегда была начеку, но тут… Крушила все вокруг, роняла мебель, топтала ногами и била кулаками стены. в собственной комнате я устроила кавардак!

Но и Лисёнку досталось… Избила его до кровавых синяков. Хуже всего то, что глядя в его пустые, абсолютно обреченные глаза, не смогла его убить. Колотила его кулаками, била в живот, а он даже не проронил ни звука, лишь прямо смотрел на меня с неживым потухшим взором…

Лисёнок – это худшее, что со мной случалось. Как же я могла? Как же я могла завести такого откровенного слабака, ни на что не годного, в свои угодья? Пасть от моей руки – для него неблагодарное спасение, а для меня – унижение.

Быть может я вожделела и мечтала о гоне… Но тут, даже мне не по себе оттого, что мне придется гнать по лесу эту клячу. Он скорее сам под нож мне бросится, чем убежит.

Будь проклята Свинья! Будь проклята я! Будь проклят Лисёнок!

* * *

25.07.2020

Уже хочется, чтобы это все поскорее закончилось. Я проснулась с утра, вновь ощутив привычное опустошение. Мое состояние по жизни, которое в последнее время я начала забывать рядом с Лисёнком. Посмотрела в зеркало: я будто выглядеть хуже стала. Лицо опять серое. Уж сама не понимаю мое ли это лицо или чужое?

Внутри все равно чувствую пламя гнева, но вчера я большую часть, копившуюся в себе, выплеснула и сейчас ощущаю себя монотонно и инертно. Дела делаю на автомате. После вчерашнего разгрома мне даже убираться не хотелось, но пришлось.

Ближе к полудню вспомнила одну деталь. Я разбила телефон. Плюсы в том, чтобы ходить вечно флегматичной и спокойной очевидны… а с эмоциями вон оно что выходит.

Неважно.

С телефоном нечего было возиться – от него мало что осталось. Экран разбит. Но я не настолько уж глупа. Сим-карта осталась целой. Может в соц. сети я не зайду, но в зоне доступа Лисёнок будет находиться. Смс – сообщения никто не отменял.

Вот только кое-что оказалось проблематичным. Вставив симку в телефон Свиньи, я залезла в телефонную книгу и осознала, что контактов в ней нет. Я несколько раз пролистывала, думая, что найду там нужные имена, но мне попадались только те, что были в памяти телефона Свиньи.

Вот это уже проблематично. Я незамедлительно пошла в комнату к Лисёнку, которого даже еще не проведывала. Резко распахнув двери, увидела вот такую картину: Лисёнок лежал на кровати, весь вспотевший, по всему телу проявились синюшные следы от моих избиений. Его немного потряхивало, а взгляд в очередной раз прикован к потолку.

Равнодушно окинула его и подошла к кровати. Прислонила к нему ладонь – горячий весь, но если честно, мне все равно уже. Больше не буду его выхаживать. Ему без антибиотиков долго не протянуть. Некроз его добьет самого окончательно. у меня уже есть кое-какие мысли о том, как избавиться от тела.

Но пока неважно.

Лисёнок посмотрел на меня болезненным ослабшим взглядом. Пересохшими губами он произнес:

– Я скоро… умру. Убейте меня..Убейте, прошу вас.

Мои губы дрогнули в кривой усмешке. Мне действительно понравились его слова. Не пробовала подобного, чтобы наблюдать за тем, как постепенно, секунда за секундой, человек медленно и мучительно умирает. Я видела быструю смерть, но это… Такое не опишешь!

– Мне нужен номер твоего дружка, – бесцветно произношу я, игнорируя его мольбы.

– Пожалуйста… – шепчет он.

– Номер, я сказала! – вспылила я.

Лисёнок тихо заскулил, вновь застрясся. Стал слишком часто дышать, словно задыхается. Странно, но его голос не хрипел. Глазенки правда выпучил и лежит задыхается. Пальцы вон оттопырил.

– Убейте меня… убейте меня…

Я бы раньше сказала, что я ему мозг повредила в процессе избиения, но его разум помутнелся давным давно. Новые синяки тут совершенно не причем. Вот я глупая! Чего я его выхаживала? Зачем? Он лежит помирает собственной смертью, а только лекарства потратила на эту бестолочь.

Нет. Я не буду его убивать, и походу номеров я от него не добьюсь. Он вон, уже одной ногой в могиле.

* * *

И тем не менее, мне повезло. Сама судьба мне благоволит! Написал его дружок. Видимо весь день пытался дозвониться, но в кое-каких местах телефонная сеть не ловит здесь – только в определенных точках. Стоило мне только встать у окна, как телефон Лисёнка стал разрываться от уведомлений и звонков.

На звонки, разумеется, не отвечала, а вот на смс уведомления разумеется. в общем, я принесла стул в комнату Лисёнка, заварила себе чай. Нынешняя ситуация вновь позволила мне пребывать в ровном и холодном настроении. Еще эти одышки Лисёнка и его тихий скулеж…

Весь связанный, голодный, болезненный. Такой худенький и бледный лежит трясется, но все прекрасно слышит.

Лисёнок, у нас разные вкусы в музыке. Мой любимый жанр – предсмертные конвульсии.

Неважно.

Начала переписку с этим его докучливым Егором, который как оказалось пребывал в максимально враждебном настроении. Мне важно было от него отвязаться, но:

Привет. Я телефон потерял,

поэтому меня в сети не будет. Что звонил-то?

Ты совсем выблядок?

Мы с Аней тут в ебучем анал родео

с твоей семейкой, а ты там блядь ебешь?

Все никак остановиться не можешь?

На звонок ответь, мразь

Я уже все сказал Ане.

Но тебе, непонятливому,

повторю: Мне плевать,

что сейчас творится между Викой и матерью

Пусть разбираются сами

А на звонок я не могу ответить.

Связь плохая

Слушай, мудак.

Это канеш заебись, что

тебе ТАК внезапно стало похуй,

вот только проблема в том,

что мы сегодня всю ночь проторчали

с Нютой в участке, объясняя,

что мы не похищали десятилетнюю девочку,

а что она сама прибежала, блять, к нам,

потому что ее мать выгнала из дома

Вас кто-то просил разбираться?

Здесь начинается странность в его поведении. Мне нужно было как-то избавиться от этого надоедливого придурка. Может они и друзья, но кое-что можно было придумать…

Вику забирают, ты сука это понимаешь?

Я сказал, что тебе звонили, но ты

сейчас головой в пизду окунулся

Егор, ты отстанешь от меня?

Лучше бы за своей семьей смотрел :)

Че ты несешь долбоеб?

Мы с Аней отлично проводили время, пока ты

бороздил океан на своем корабле

Че?

Ты там под солями что ли?

Да-да, тяжело принять, что

твоя девушка скакала на мне,

пока ты целый год в армии

зависал

Занимательно. На этом наш диалог закончился, однако, я ожидала, что реакция на подобное у него будет куда эмоциональнее. Тем не менее, Егор не писал и даже не отвечал. Я решила, что он, наконец, отвязался и пошел выяснять отношения со своей девкой.

Суть в другом. Я пересказала монотонным голосом эти сообщения Лисёнку. Некоторые зачитывала вслух, но звереныш словно их не слышал. Его лихорадило. Вон – он лежит уже слюну пускает.

Занимательно. с чего бы? Ему совсем резко поплохело. и все же раньше я бы полагала, что он притворяется. Но не сейчас.

Он уже бредить начинает. Я буду сидеть с ним весь день. Даже сейчас я пишу в дневнике, а сама поглядываю на него. Положение он не поменял. Изредка он иногда хрипит.

Вот спета песенка Лисёнка моего, скоро финальные аккорды зазвучат.

* * *

26.07.2020

Пишу на взводе. Прямо с кровати сейчас встала и быстрее-быстрее мысль выразить. Лисёнок уже почти сутки мучается – все никак помереть не может. Он порой орет от боли и кряхтит. Каждый раз думаю, что все – сейчас дух испустит, а он нет – живой еще. Он неотрывно смотрит в окно, на лучи солнца и плачет. Бесконечно тихо плачет – идиот несчастный. Но смотреть, как он увядает с каждой секундой весьма и весьма занимательно.

Но есть нюанс. с каких это пор я «боюсь» Лисёнка? Что он ударит? Что он сбежит? Какой смысл в том, что он привязи сейчас, когда он сейчас весь больной и умирающий.

Это в очередной раз унизительно для меня! Даже если начнет сопротивляться я что, настолько слаба, что не смогу справиться с умирающим?

Символично получится однако. Он так жаждал избавиться от оков при жизни, но сбросит их лишь с приходом смерти. Я стану для него этой самой костлявой с косой. Ту, которую он не просил, но которая для него суждена.

Это моя предпоследняя запись про Лисёнка. Его последний вздох я постараюсь описать в следующий раз, чтобы запомнить этот момент навсегда.

Но именно сейчас мне хочется сказать: Прощай, Лисёнок, ты подарил мне действительно запоминающиеся эмоции, но в конце… ты разочаровал меня.

9.1 Лис

Стрелки часов перевалили за полшестого утра. Казалось бы, в столь ранним утром лучи жаркого летнего солнца должны вовсю рваться в одинокий дом, заполняя его ласковым теплым светом. Отнюдь. Могильная оглушительная тишина обволакивала пространство и подмяло каждый угол холодной тьмой.

Алма вышла тихо, как подобает охотнику с её стажем. Привычное флегматичное лицо с пустым равнодушным взглядом черных глаз, коренастая фигура ее облачена в излюбленный комбинезон, из под которого выглядывала идеально выглаженная футболка с короткими рукавами.

Крадучись, в полутьме, Алма проникла в заветную спальню. и вновь – ни единого звука. Подобно призраку, она устремилась к кровати с пленником. Возвышаясь над ним, охотница бдительным взглядом пробежалась по стройному изнеможенному телу пленника. Синяки и ссадины, даже в полутьме, сверкали алым на его бледной коже.

Игорь не спал. Обреченный болезненный взор, с едва раскрытыми веками, свидетельствовал о полуобморочном состоянии. Острый подбородок поблескивал от обилия слюны. Лисёнок тяжело дышал с надрывом, подобно задыхающемуся астматику.

Двумя пальцами Алма обхватила его за подбородок и медленно повернула голову на себя.

– Думал, что умирать легко? – слегка склонившись над ним, тихо спросила она.

Обессиленный настолько, что не смог и стона выдавить. Былая красота и некогда здоровая свежесть лица бледнела, увядала. Всегда так: даже самое прекрасное существо искажалось в уродство с приходом смерти. Алма долго и сосредоточено глядела на Игоря, подпитываясь его страдальческими хрипами. Подумать только, еще сутки назад – ползал, говорил, смеялся, шутил, заводил дискуссии о несправедливости мира, а сейчас… весь скрючился, иссыхая с каждым вздохом.

Алме оказалось этого мало. Внезапная мысль крутилась в мыслях и не давала покоя. Слегка отпрянув, Алма всунула ладонь в карман. Тишину разрезала звякающая связка ключей. Охотница приподняла массивные, в кое-каких местах, ржавые ключи, прямо перед глазами своей жертвы, но Игорь оставался безучастным. Не загорелись глаза его, не дрогнул ни единый мускул – ничего. Отрешенные пустые глаза мертвеца. Похоже, ему было так больно внутри, что он не мог выказать её даже через взгляд.

Алма не смогла сдержать разочарованного вздоха. Она до последнего верила в Лисёнка! Так надеялась! Но реальность… куда бледнее фантазии. в собственных хрониках охотница обязательно упомянет об этом, но сейчас…

Она медленно, тягуче, сжимая зубчатый ключ в руках, потянулась к скованным запястьям Лисёнка. Провела большим пальцем по шероховатым оковам. Алма окинула сощуренный взгляд на Игоря. По привычке. Инстинкты ничем не заглушишь.

Резким выверенным движением она вставляет ключ в замочную скважину оков, проворачивает его до щелчка. Массивные наручники со скрипом раздвигаются. Алма порывисто отбрасывает их в середину комнаты.

Безвольные слабые руки Игоря плюхнулись ему обратно на грудь, застывшие в привычном молитвенном жесте. На запястьях багровыми пятнами зияли гематомы. Очередные кровавые отметины, которые никогда не заживут.

Алма прикоснулась своей теплой ладонью к его ледяным рукам. Ставила себя в невыгодное положение, сама давала ему возможность схватить себя за запястье и свернуть их. Да куда уж ему с ней тягаться, подумалось ей.

Лисёнок не шелохнул ни единым пальцем, не напряг мышцы рук. Очередное очевидное ничего, но по-прежнему разочаровывающее. Охотница убрала свою ладонь, перебрала нужный ключ и, уже без промедления, потянулась к ошейнику, вдевая ключ в замочную скважину.

Раздражалась. Злилась. Перестала смотреть на Лисёнка, окончательно потеряв надежду. Одно желание – поскорее бы он умер. Поскорее бы избавиться от его тела! Не волновали последствия. Не волновало ничего. Крохотное желание скудной вспышки наслаждения от его последнего вздоха.

Пребывая в грезах, в собственных мыслях, Алма разъединила стальной ошейник. Под ним открылась изящная длинная шея, которую украшала такая же, как и на запястьях, кровавая полоска. Алма без интереса, оглядела ошейник приподняв его перед своим взором.

Охотница по началу не поняла, как и что произошло. На мгновение её мозг и все органы чувств дали сбой и перестали функционировать. Лишь через миллисекунду пришло осознание, что её молниеносно схватили за волосы и больно впечатали виском в изголовья железной кровати, прежде, чем она успела задать в своей голове вопрос: «Что?».

Шок. Страх. Изумление? Боль! Её черные глаза столкнулись с совершенно чистым и ясным взглядом ярко-зеленых глаз. в этом полумраке они сверкали, подобно двум горным изумрудам.

– Попалась! – звучит мужской победоносный возглас.

Юноша резко подорвал корпус с кровати, и пока Алма находилась в шоковом состоянии, Игорь ухватил её за волосы крепче и, с несвойственной ему свирепостью, принялся молотить её виском об изголовье.

Послышался сдавленный женский крик. Боль помогла Алме прийти в себя и с той же секунды началась ожесточенная борьба.

Охотница принялась извиваться, стараясь высвободить голову из мужской хватки. Она вцепилась ногтями в напряженные предплечье и принялась царапать их. Игорь, шипя и рыча, усилил хватку, напряг мышцы так, что обе руки его задрожали. Навалился на неё сверху, тем самым придавив своим весом. Матрац прогнулся под весом двух тел, в процессе борьбы полетели перья из подушек, разлетевшись по периметру. Оттопырив пальцы, Алма попыталась потянуться к переднему карману, где у неё всегда был припрятан нож, но Игорь перехватил отчаянную попытку. Скрутил её запястье, затем сдавил его до хруста и неестественно изогнул влево, чем вызвал глухой крик Алмы.

– Думаешь я просто так наблюдал за тобой?! – выпалил Игорь со злостью.

После этих слов, юноша вновь схватил Алму за волосы и в очередной раз ударил её виском об изголовье. Еще! и еще раз! До тех пор пока охотница не перестала сопротивляться.

– Крепкая, а?! – с ненавистью воскликнул он.

Она обмякла, но все еще дышала. Впрочем, Игорь даже и мысли не допускал об убийстве. Лежа на ней сверху, Игорь придавил женщину за шею в кровать, а сам слегка приподнялся, усевшись на её пояснице. Зрачки его беспокойно забегали по комнате, выискивая оковы. Ошейник лежал рядом с кроватью на полу, а вот оковы оказались посередине спальни.

Не теряя драгоценного времени, Игорь потянулся вниз, напрягая все мышцы, по прежнему, грубо держа, Алму за шею. Та хоть и не сопротивлялась, но повторять её ошибок юноша не стал.

Подхватив ошейник двумя пальцами, юноша небрежно принялся закреплять его на шее охотницы. Его руки дрожали словно в алкогольном треморе. Виски напряженно пульсировали, а дыхание напрочь сбилось.

Десятки мыслей крутились в голове, но сейчас Игорь попросту не думал. Действовал. Быстрее-быстрее! Подгоняемый страхом и смертью. От хлынувшего адреналина боль в теле, в особенности в ноге, притупилась.

Выжить!

Как только ошейник, наконец, был крепко зафиксирован, в груди Игоря откололся валун. Однако он не спешил радоваться! в прошлый раз, окрыленный успехом, он не заметил опасности. в этот раз всё будет иначе!

Привстав и усевшись на край кровати, Игорь перевернул тело Алмы, чтобы та лежала лицом к верху. Волосы женщины почти полностью закрывали её лицо, но за столь мучительные дни Игорь не то что смотреть на неё устал, он желал стереть себе память, дабы никогда не видеть этих гротескных черт лица.

Трясущимися от волнения руками, юноша стал похлопывать Алму по карманам, выискивая ножи или ключи. Парочку нашлось: маленький складной ножик и очередная связка ключей в переднем кармане тотчас полетели в другой угол комнаты, звонко ударившись об стену.

– Предусмотрительная какая, а! – с издевкой прошипел он.

Женщина не ответила ему, поскольку оказалась дезориентирована. Лицо у неё напряженное, глаза прикрыты сильно сжаты. Алма то и дело вяло вертела головой.

Утратив интерес к ней, Игорь порывисто, с мучительным стоном, сполз с кровати, упав на колени. Правая стопа разразилась болевой вспышкой, отчего Игорь завыл через плотно сжатые губы. Однако, сквозь прищуренный взгляд, он вновь посмотрел на кандалы и, игнорируя боль, пополз за ними так быстро, как только смог.

Резво схватив их, он подполз обратно к кровати и облокотившись на неё начал вдевать запястья женщины в оковы.

Алма приоткрыла глаза и затуманенным взором пробежалась по потолку, а затем зрачки сфокусировались на лице Игоря. Женщина пораженно распахнула глаза, но отчего-то не могла и вымолвить слова. Дернулась, хотела встать, но массивная цепь потянула её назад. Игорь же трясущимися руками защелкнул последний из оков.

– Живучая скотина… – прошипел Игорь и грубо отпихнул от себя скованные запястья Алмы.

Затем он слегка приподнялся и вдавил своей ладонью ей в грудную клетку. Приблизил свое лицо к её лицу, вложив в свой взгляд столько ненависти, что, казалось, она могла прожечь её, не оставив даже рыхлого пепла.

Алма, в свою очередь, словно впервые увидела Игоря. Таким, какого она фантазировала увидеть. Таким, которого она отчаялась увидеть. Грёзы, воплотившиеся в реальность, но совершенно не так, как она задумывала… Логическая цепочка давала сбой. Застывшее в глазах непонимание и единственный вопрос, адресованный самой себе: «Как?».

Игорь криво ухмыльнулся, ведь прекрасно знал, о чем та думала. Сколько раз он вопрошал столь короткое, простое слово у себя в голове и не мог найти вразумительного ответа?

– Надо было внимательнее читать сказку о колобке, – с отвращением процедил он.

Брови Алмы поползли вверх, её губы приоткрылись, застывшие в немом крике. Квадратное лицо вытянулось от обрушившегося исполинским грузом осознания. Женщина замерла с этим изумленно-нелепым выражением лица. Если бы не множество мыслей в её голове, можно было бы подумать, что охотница умерла от шока.

Всё это время… все их разговоры. Его болезненное состояние – притворное. Каждая слеза, что он ронял – выдавленная. Каждый вскрик о боли – надуманный. Заморочил ей голову своими сладкими, излишне заумными речами! Терпеливо выжидал. Следил. Его правда спрятана за толстенными слоями лжи? Или это была искусная ложь, завернутая в правду?

Ворох мыслей и все до единой неверны. Она не могла все еще ответить на собственный внутренний вопрос, в какой момент она просчиталась? Когда это произошло?

Притворился немощным, создав ей иллюзию контроля над ним.

– Притворился… притворился… притворился… – шептала она в трансе.

Игорь шикнул, отпрянул, кинув на неё брезгливый взгляд. Теперь она на его месте, но сердце Игоря отнюдь не трепетало от радости! Отчаянный и рисковый план, который юноша вынашивал все эти дни воплотился в действительность, но не скованная по рукам и шее Алма являлась для него приоритетом!

Игорь встал на четвереньки и быстро, как мог, пополз в другую часть дома. Правую ногу он едва ли мог согнуть в колене, дабы стопа не соприкасалась с полом. Одно лишь напряжение мышц раскатывалось острой болью. Стиснув зубы, юноша на локтях дополз до спальни Алмы.

Сердце его отдавалось бешеным ритмом. От навязчивого страха, который нависал над ним смолянистыми черными щупальцами двадцать один день, оказалось не так-то легко избавиться! Пока Игорь находится в этом доме, ни единый угол его, даже самый светлый, не принесет ему спокойствия и безопасности.

Но именно первобытный ужас и боязнь смерти подгоняли его к действиям. Игорь суматошно приступил к поискам. Если он не мог найти того, что его интересовало, юноша со психом раскидывал вещи. Однако, дойдя до письменного стола, в нём обнаружилось кое-что интересное. в одном из выдвигаемых ящиков, Игорь нашел толстую тетрадь. По началу его она не заинтересовала, и он уронил её на пол. Упав, тетрадь раскрылась в самой середине, а глаза тут же вонзились в строчки.

– Господи… – только и смог прошептать Игорь пораженно.

В тетраде корявым, но достаточно читаемым почерком, были подробно расписаны дни. Дни, что Игорь провел в заточении.

Юноша не стал даже сильно вчитываться текст, чтобы понять, что речь шла о нем. Достаточно было лицезреть слово, которое он возненавидел и проклинал каждую секунду: «Лисёнок».

Но была тут и иная сторона. Игорь не смог сдержать истерического хохота.

– Вот и компромат на тебя… – прорычал он.

Затем парень схватил тетрадь и положил её на поверхность стола, а сам прислонился плечом к нему и принялся дальше копошиться в ящиках, выискивая заветное – телефон. Он видел, что она держит их тут. Телефон и не один нашелся в самом нижнем ящике. Игорь хаотично их разбрасывал, выискивая рабочий.

– Как их много… Как же их много! – дрожащим голосом приговаривал он.

Внезапно Игорь заметил, что у ящика имеется второе дно. Подцепив дощечку пальцами, юноша принялся оттягивать её вверх. Несколько раз фальшивое днище падало из-за трясущихся пальцев парня. Игорь стал терять терпение, но в конце концов, схватившись и сжав по бокам дощечку сильнее, задуманное свершилось.

Однако открывшееся содержимое заставило Игоря охнуть: там аккуратно лежали пять паспортов, телефоны, кошельки и прочие документы. Среди всего прочего, Игорь заприметил свой талисман. Искусственный волчий клык на черной веревочке, который он не надеялся даже увидеть.

Порывисто он схватил его и тут же надел. Эта находка заставила юношу нервно и облегченно улыбнуться.

Затем напряженный взгляд вновь остановился на документах. Игорь прекрасно осознавал чьи это паспорта, но он так страшился увидеть лица давно сгинувших в забвении! Несчастных жертв, которых постигла неудача… Потом…все потом! Нужно позвонить в полицию и вызвать помощь. Единственный приоритет! Оплакивать мертвых он будет позже, когда сам окажется в безопасности.

Игорь помотал головой, отгоняя навязчивый страх, и принялся проверять телефоны. Со психом откидывая один за другим, что не работали. в итоге, работал только один, но как назло уровень заряда составлял в нем пять процентов. Вдобавок Игорь осознал, что находясь в этой комнате, связь не ловит.

Выругавшись, юноша пополз, сжимая в руках телефон. , Вытягивал руку в надежде поймать палочку связи. Ни на кухне, ни в спальне Алмы, ни у входной двери – нигде. Игорь поспешил отчаяться, как вдруг его осенило. Алма переписывалась с Егором, сидя у окна в комнате, где его пленила.

– Скотина! – выругался парень и ударил кулаком о половицы.

Делать было нечего, юноша пополз обратно, утробно рыча от боли в ноге. Толкнув ладонью дверь, Игорь тотчас устремил взгляд на Алму, которая все еще лежала с этим самым ополоумевшим выражением лица. Её состояние – последнее, что его беспокоило. Игорь пробежался взглядом по оковам, удостоверившись, что она все еще привязана и каким-то образом не разорвала оковы. От этой женщины можно ожидать, чего угодно.

Игорь шикнул и прополз дальше к окну, засев у самой двери, ведущей на крыльцо. Игорь приподнял телефон вверх, стиснув зубы. Душу окатило болезненным отчаянием, однако, к счастью, полоска связи сразу же заполнилась. Игорь не смог сдержать радостного, но столь изнеможенного смеха. Весь затрясся, и прислонил ладонь ко рту, сдерживая отчаянный крик. Дрожащим пальцем на кнопочном телефоне, он набрал заветный номер: «112»