Цитадель

– А…а…а… – неистово завыла темнота окружающего леса.

Дима попытался активировать встроенные в его предплечья турели, но у него ничего не вышло.

Наблюдая за его нелепыми движениями рук, дополнительно высыпавшиеся из темноты нападавшие, сначала опешили, но тут же, подбадриваемые ухающими у них из-за спин криками, бросились на интегра в атаку.

Диме ничего не оставалось другого, кроме как отбиваться врукопашную…

Первым ударом правой руки наотмашь, он снес сразу двум нападавшим головы вчистую. Следующим ударом левой руки он неудачно попал в широко открытый рот, надрывно кричащей плотной женщины со свалявшимися колтунами то ли волос, то ли шерсти на голове. Его кулак ровнехонько вошел ей между обломанных зубов и, пробив затылок, вышел наружу с другой стороны.

Висящий у него на руке труп женщины немного ограничил его движения, поэтому Линевич задействовал ноги…

Правая удачно откинула обратно в темноту сразу троих нападавших, а вот левую обмотала металлическая цепь, отчего он немного потерялся в координации движений и с высоты своего двухметрового роста грохнулся на, тянувших на себя цепь, зверолюдей, подобравшихся к нему сзади.

Судя по раздавшемуся хрусту костей, подняться им больше с земли было не суждено.

Канонада стрельбы со стороны поляны не стихала, однако нападавших на него зверолюдей меньше не становилось. Как только он упал, на него навалилась воющая от ярости толпа, не давая ему возможности пошевелить ни одной конечностью.

– «Стрекоза», – услышал он по внутреннему каналу связи голос Грунова: – не дай им утащить «Говоруна».

На, удерживающих интегра, зверолюдей с неба обрушился огненный ливень…

– Боеприпасы на исходе, – послышался голос «Циклопа».

Скинув с себя разорванные на куски останки человеческих тел и звериных шкур, Дима вскочил на ноги и в синих всполохах темно-серого неба, рассмотрел, как в воздухе над поляной в завораживающем танце кружилась Вика, поливая трассирующими выстрелами все пространство вокруг. Ранец за ее спиной испускал из себя две геометрически точные струи красного огня, придавая ей сходство с летящей кометой.

Неожиданно, справа от нее из чащи леса вылетело несколько десятков продолговатых предметов, которые глухо звякнув о ее броню, отскочили, упав на головы, продолжавших стрелять в темноту, ее товарищей. Эти предметы не причинили ей никакого вреда, однако она снизила высоту и зависла в пяти метрах от земли.

Тут произошло непоправимое…

Пронзительно свиснув, сразу с нескольких сторон к ней метнулось несколько арканов, плотно обхвативших ее за корпус.

– Ви…и…и… – взвизгнули натянутыми струнами металлические тросы и притянули «Стрекозу» к земле.

Она попыталась набрать высоту, но потеряла управление и врезалась в гряду обломанных ее же выстрелами деревьев.

– Держись! – прокричал Дима и, раскидывая, словно пушинки, тела нависавших на нем зверолюдей, кинулся на помощь рухнувшей девушке.

В это время, сквозь канонаду стрельбы, до слуха оборонявшихся донесся все нараставший треск ломаемых деревьев. Казалось, что к ним приближается какой-то невероятных размеров великан, крушащий все на своем пути.

Когда Диме осталось преодолеть всего лишь несколько метров до, тащивших в бессознательном состоянии Вику, зверолюдей, перед ним из леса выскочило несколько массивных созданий.

Такого Дима совсем не ожидал увидеть…

Это были… лоси.

Огромные сохатые с всадниками на спинах быстро смели со своего пути отстреливающихся из последних сил бойцов, и завертелись по кругу, топча копытами и зверолюдей и оборонявшихся.

От удивления Линевич оторопел и остановился…

Он взглянул в налитые кровью глаза подлетевшего к нему в прыжке лося и тут же взмыл подброшенный его рогами в воздух.

Как только он грохнулся на землю обратно, его тут же накрыло несколько стальных сетей, не давая возможности пошевелиться.

– Ятвяги! – торжественно закричал один из всадников.

– Угу…у…у…у, – закричало ему в ответ из леса несколько разгоряченных боем мощных глоток.

Автоматная стрельба окончательно стихла…

Глава 3

I

Его тащили по земле, привязанным к одному из квадроциклов, около часа.

Лишенному возможности видеть, из-за накинутого ему на голову мешка, Диме оставалось только гадать о судьбе его товарищей по оружию.

Пока его подкидывало и било о стволы деревьев, он тщетно пытался разорвать, окутывавшие его плотным одеялом, путы. Через полчаса бесполезных мытарств, оставив попытки высвободиться с помощью механической силы своего тела, Линевич решил постараться сосредоточиться и все-таки активировать встроенное в него оружие, однако ему мешала постоянная тряска и дикие крики, пленивших его, зверолюдей.

Наконец, тащивший его квадроцикл остановился.

Несколько десятков рук подхватило его с земли и бросило на что-то твердое.

– Снимите с него мешок, – услышал он возле себя чей-то скрипучий голос.

Как только к нему вернулась возможность воспринимать зрительную информацию, Линевич обнаружил, что он лежит в куче гнилой соломы на деревянной телеге без бортов, с запряженным в нее седым лосем.

– Переверните его, – приказал тот же голос и Диму перевернули на спину.

Недалеко от телеги в окружении нескольких широкоплечих приземистых зверолюдей, в свете полыхавшего рядом костра, опираясь на деревянный посох, стоял сухонький дед в бурой медвежьей шкуре, на голове которого скалилась пустыми глазницами медвежья голова.

– Исчадье, как исчадье. Ничего особенного, – задумчиво проскрипел, подслеповато щурясь, дед. – И чего только полсотни воинов зря положили?

Опираясь левой рукой на посох, обладатель медвежьей шкуры пальцами правой руки отвел в сторону веко правого слезящегося глаза и, внимательно щурясь, всмотрелся в обездвиженного интегра.

Затем он недовольно крякнул и зачем-то тыкнул посохом в безликую голову Линевича.

– Когда будешь его передавать лабурам, потребуешь дополнительную плату в счет компенсации понесенных нами потерь, – наконец изрек из себя дед в сторону, выделявшегося своим массивным телосложением среди остальных зверолюдей, мужчины в волчьих шкурах.

– Ольгерд, ты же знаешь, что они удавятся за лишний мешок зерна, – возразил ему писклявым голосом, казавшийся великаном среди окружавших его мужчин, зверочеловек в волчьих шкурах.

– Муки нам больше не надо, – развернулся к нему лицом дед. – Оружие тоже не бери, все равно бракованное подсунут. Скажешь, что у нас много раненных и потребуешь лекарства, но не те, которым торгуют фермеры, а настоящее… из Цитадели.

– Точно удавятся, – яростно теребя у себя под неряшливой русой бородой, пришел к выводу великан.

– Серко, не перечь мне! – сердито цыкнул на него дед. – Хоть ты мне и сын, но ты не единственный кто может возглавить ятвягов после меня. Возьмешь с собой два отряда, которые скрытно подойдут за тобой к месту встречи. Если лабуры не захотят принять наши условия – вы их всех там и передавите. Тогда мы сами доставим исчадье куда надо и получим в два раза больше.

– Но… – открыл было рот Серко, таращась на Ольгерда, лишенными интеллекта глазами.

– Никаких: – «Но»! – отрезал дед. – Сразу после инициации молодняка, отправишься в дорогу, что бы поспеть к месту встречи раньше лабуров.

– А что с остальными делать? – виновато спросил, обескураженный Серко.

– Сколько ты говорил среди них баб? – приглаживая свою скудную седую бороденку, хитро спросил дед.

– Две, – ответил вместо Серко, стоявший ближе всех к деду, зверочеловек в лосиной шкуре с черной повязкой вместо носа.

– Эдон, покажи! – приказал ему Серко и безносый скрылся.

Через минуту к телеге, на которой лежал Линевич, подвели связанных по рукам Вику и Настю. Обе были босые и без бронекостюмов. Из одежды на них осталось только черное сплошное термотрико.

На лице Насти алел, моментально набухающий до невероятных размеров, синяк, а у Вики были разбиты губы до состояния кровавых ошметков.

Дед опять оттянул веко правого глаза и критично осмотрел обеих девушек, которые были готовы одним только взглядом испепелить всех, окружавших их, ятвягов.

– Это совсем квелая, – показал пальцем на Настю дед. – До конца обряда даже не выдержит. А эта, – плотоядно ощерился беззубым ртом в сторону Вики дед: – хороша… Мощная баба… Она и родить потом сможет, – пришел к выводу Ольгерд, приподнимая посохом ее, висевшие окровавленными сосульками, темно-русые волосы. – Поменяйте ее на фермершу… Та совсем уже слабая… Боюсь, что не выдюжит весь молодняк.

– А остальных? – похотливо осматривая, гордо выпирающие из-под трико прелести Вики, спросил Серко.

– После обряда четвертуешь и свиньям на корм, – изрек дед. – Сегодня все ятвяги будут довольны.

После этих слов Серко вырвал из рук безносого ятвяга отчаянно сопротивляющуюся Вику и поволок ее куда-то в сторону. Эдон и еще один ятвяг подхватили Настю за руки и ноги и потащили ее в противоположную сторону.

У телеги осталось стоять пять зверолюдей, которые с интересом воззрились в сторону Серко.

Дима повернул в направлении их взглядов голову и поразился представшей его взору картине…

II

Телега, на которой он лежал, стояла на холме, а внизу, в широкой ложбине среди нескольких сотен жалкого вида деревянных лачуг, горели десятки костров.

Посреди широкой поляны, вокруг самого большого костра, стояло несколько сотен одинакового вида людей, которые взволновано зашевелились серой массой шкур, как только Серко подтащил девушку к стоявшему в центре круга широкому деревянному столу.

Она отчаянно сопротивлялась, пытаясь вырвать свои руки из лапищ здоровяка, и даже один раз ей удалось укусить его за грязный локоть, но после того как Серко ударил ее головой об стол, Вика обмякла и утратила волю к сопротивлению.

Привычным движением Серко положил девушку животом на стол и развел ее ноги широко в стороны. Несколько мужчин ловко привязали ее руки и ноги веревками к ножкам стола, а затем подняли и поставили на соседний стол, вышедшего к ним из толпы, Ольгерда.

Как только дед оказался на столе, как, до этого возбужденно шумевшая толпа, в которой Дима рассмотрел множество женщин и детей, сразу же стихла.

Ольгерд не спеша облизал свои тонкие растрескавшиеся от вечного герпеса губы и, приподняв вверх посох, заговорил:

– Сегодня в трудном бою пало много наших соплеменников… Мы все скорбим по этому поводу, но… Своей смертью они дали нам возможность получить то, что понадобится племени ятвягов, чтобы не только выжить, но и возродиться в былой славе, как и тысячу лет назад, когда наши предки являлись полновластными хозяевами этих земель.

– Угу…угу…угу, – зашлась в восторженном вое толпа.

– Наши погибшие, дали нам не только возможность получить необходимое вещи для жизни племени, – продолжил дед скрипучим голосом свою торжественную речь: – но и освободили свои ряды для новых воинов, которые сегодня станут полноправными мужами, достойными взять в руки оружие для защиты и процветания ятвягов.

– Угу…угу…угу, – зашумели зверолюди.

– Вывести падлетков! – переходя на старческий сип, приказал Ольгерд и, поддерживаемый руками своих помощников, спустился на землю.

Толпа разошлась в стороны, а на середину круга колонной один за другим вышли семнадцать подростков в овечьих шкурах возрастом от тринадцати до пятнадцати лет.

Они явно смущались обращенному на них вниманию, потому что в ответ на одобрительные возгласы из толпы, ребята дураковато скалились и гримасничали, периодически толкая друг друга в плечи.

В это время, Серко руками разорвал на Вике трико на бедрах, оголив ее гладко выбритую промежность…

Толпа зашлась в экстазе…

Понимая, что с ней сейчас произойдет, Вика напряглась и плотно сжала бедра, но Серко ладонями силой развел их в стороны и грязными пальцами с корявыми ногтями раздвинул ее половые губы, обнажив розовую плоть.

– Давай, – капая тягучей слюной, показал он кивком головы на раскрытое влагалище девушки.

Стоявший первым в колонне длинновязый увалень со щербатой ухмылкой, дебильно хихикая, подошел к Вике сзади и высвободил из грязных шкур свой подрагивающий от возбуждения член.

– Давай, давай, – подбадривал его Серко, когда увалень несколько раз неумело уперся Вике слегка кривоватым фалосом между ягодиц.

Наконец подросток приловчился и вошел вовнутрь девушки…

Серко сразу же отскочил в сторону, а наблюдавшие за этим зверолюди одобрительно завыли.

Вика резко выгнулась дугой, словно раненная косуля, несколько раз судорожно дернулась, пытаясь вытолкнуть из себя, закатившего от предвкушения наступающей разрядки юнца, но осознав тщетность сопротивления, обмякла.

– Угу…угу…угу, – завели в такт движениям увальня ятвяги.

Тот все быстрее и быстрее совершал ритмичные движения, пока до упора не вошел в нее и…

Через мгновение он вышел из нее и скинул с себя баранью шкуру.

Нагишом, со стекающей ниточкой семени с подрагивающего члена, он сделал несколько шагов в сторону Ольгерда, который протянул ему сложенную накидку из бобровых шкур.

– У…у…у… – завопили ятвяги, как только юнец одел на себя накидку.

– Ятвяг! – во всю мощь луженой глотки, заорал Серко.

– У…у…у… – ответили ему зверолюди.

Сразу же за увальнем к Вике подошел второй, невероятно прыщавый подросток, который под восторженные вопли толпы повторил процедуру инициации.

За тем третий и четвертый…

Дима в бессильной злобе наблюдал за происходящим, поражаясь стойкости насилуемой девушки, которая ни разу ни вскрикнула и не попросила о пощаде.

С седьмым по счету подростком случился казус…

То ли он смущался толпы, то ли не обладал достаточной мужской силой, то ли еще не достиг половой зрелости, но его причандал лишь беспомощно сгибался при каждой попытке войти в истекающее спермой влагалище обессилевшей девушки.

– А…а…а… – разочарованно выдохнуло толпа шкур, при очередной неудачной попытке мелкорослого подростка стать мужчиной.

Ольгерд едва заметно кивнул головой Серко и тот, не церемонясь, грубо отпихнул его от Вики, а затем сразу же вытолкнул неудачника в толпу соплеменников.

Ятвяги немного пошумели, обсуждая случившийся казус, но как только восьмой подросток оказался внутри Вики, то сразу зашлись в экстазе обратно.

Дима с ужасом наблюдал за лицами зверолюдей, зачарованно смотревших с открытыми ртами за тем, как насилуют беззащитную девушку.

Причем экстаз читался на лицах не только мужчин, но и женщин…

Один лишь безносый Эдон безразлично наблюдал за процессом инициации, периодически почесываясь под шкурами у себя между ног.

– Что вы делаете? Сволочи! – крикнул, не выдержав этого зрелища, Линевич.

Его крик затерялся в иступленном вое беснующейся толпы ятвягов.

III

Наконец, последний – семнадцатый юнец накинул на себя новую накидку и с довольным видом отошел к своим товарищам. Толпа радостно загомонила и бросилась было обнимать обретенных ятвягов, но Ольгерд поднял высоко посох и толпа замерла на месте…

Несколько мужчин вынесли массивную деревянную треногу, которую установили недалеко от самого большого кострища. Затем вывели связанных по рукам и ногам бойцов Форпоста.

При их появлении, немного остывшие после обряда инициации, ятвяги вновь оживились и зашлись в зверином уханье.

Диверсанты, на которых только было исподнее термобелье, шли с гордо поднятыми головами, бросая презрительные взгляды в толпу, давая тем самым понять, что они не сломлены духом. Лишь самый мощный боец в их отряде с позывным «Зубр», при виде распластанной на столе Вики, резко дернулся, как от удара плетью, и попытался броситься на помощь к девушке, но тут же был повален зверолюдьми на землю.

Подгоняемые криками толпы, конвоиры выхватили из цепочки пленников их снайпера с позывным «Циклоп» и привычными движениями, словно это был не человек, а добыча, растянули его на треноге, оставив в подвешенном состоянии над землей.

– Эти, живущие под землей черви, – во всю силу старческих легких, проникновенно завопил вождь зверолюдей, – посмели противиться нашей мощи… Они считают, что лучше нас, потому что у них есть много оружия и адские исчадия, – показал он посохом в сторону телеги с интегром: – которые делают за них грязную работу, но… – выдержал паузу дед, – у них нет силы! Той силы, которая объединяет ятвягов в едином стремлении возродиться из пепла на обломках старого мира, погибшего по вине, оторвавшихся от своего народа, людей… Мы – Ятвяги. Мы возродим жизнь на нашей территории… Это наша земля с древних времен. Мы дали начало всем другим народам. Мы дадим начало новой жизни и сейчас, – монотонно забубнил Ольгерд, пошатываясь из стороны в сторону.

Наблюдая за лицами ятвягов, Дима про себя ответил, что, не смотря на свой скрипучий голос, противный дед отличный оратор, не лишенный при этом актерского мастерства.

Все зверолюди от мала до велика внимательно следили за своим вождем, непроизвольно повторяя движения его тела, постепенно все больше и больше погружаясь в транс.

– Пускай же их кровь напитает ослабшую после долгой болезни землю! – закончил на высокой ноте Ольгерд и отошел в сторону.

Поигрывая широкой двусторонней секирой, безносый Эдон подошел к растянутому на треноге Циклопу. Он злорадно усмехнулся и профессионально окинул взглядом свою жертву.

Наблюдая за хищным оскалом своего палача, снайпер усмехнулся и смачно плюнул кровавой слюной в лицо безносого…

Толпа ятвягов удивленно ахнула…

Эдон, которому плевок попал прямехонько в приоткрытый от азарта рот, завопил как кастрированный бык и, широко размахнувшись, отсек секирой своему обидчику правую ногу.

Фонтан крови оросил ближайших к треноге зверолюдей, которые тут же воздели к беспросветному черному небу руки и радостно завыли.

Снайпер лишь закусил до крови, побелевшие от нестерпимой боли, губы…

Еще несколько взмахов топором и тело «Циклопа», лишенное конечностей, упало на землю. Безносый ятвяг картинно поднял над головой топор и точным ударом отсек ему голову.

Толпа зверолюдей неистовствовала, а Дима в который раз попытался разорвать окутывавшие его путы.

Как только окровавленные останки «Циклопа» достали из веревочных петель, как на треногу подвесили, пытавшуюся укусить своих палачей, Настю. Несмотря на отчаянное сопротивление, девушку быстро растянули по рукам и ногам. Наблюдавший за этой сценой Серко, подошел сзади к беспомощной Насте и содрал с нее трико.

– Смотрите, – закричал он, показывая на худосочные бедра, заплакавшей от унижения, девушки. – Они вымирают. Их женщины не способны больше рожать детей.

В ярости Линевич сжал кулаки и неожиданно почувствовал, что может шевелить руками…

Оказалось, что встроенные в его предплечья клинки, наконец-то, среагировали и выскочили из основания, разрезав, словно обычные нитки, опоясывавшие его стальные тросики.

Один из охранявших его ятвягов, обернулся на подозрительный звук и тут же упал разрубленный клинком от шеи до паха.

Остальные четыре охранника лишились своих голов, так и не успев понять, в чем дело.

– А…а…а… – закричал Дима и огромными прыжками кинулся со склона в сторону бесновавшейся толпы зверолюдей.

Еще до того, как ятвяги услышали его крик, к треноге с холма скатилась голова одного, из охранявших телегу воинов. Рассмотрев застывшее изумление на лице своего мертвого соплеменника, ятвяги повернулись в сторону, откуда она прикатилась и в свете полыхавших костров, наконец, увидели стремительно несущегося к ним интегра.

Размахивая окровавленными клинками, Линевич разрубил, окружавшее поляну кольцо ятвягов, и в несколько шагов подлетел к треноге.

Безносый палач поднял секиру, но это единственное, что он успел сделать, потому что через мгновение разрубленная у поясницы верхняя часть его тела, отлетела в сторону и судорожно вцепилась руками в утрамбованную землю.

Следующим движением интегр разрубил, удерживающие Настю веревки, и бросился к Виктории, которая, как только почувствовала свободу, разъяренной гетерой кинулась к придурковато хлопающему глазами, не успевшему сообразить в чем дело, Серко.

Безоружная девушка зубами вцепилась сквозь вонючие патлы на его бороде своему обидчику в горло…

Через секунду он уже лежал на земле и отчаянно молотил в конвульсиях ногами.

Только теперь до ятвягов дошло, что произошло и они в панике бросились врассыпную, топча ногами собственных малолетних детей.

Сплевывая куски плоти и клоки окровавленных волос, навсегда затихшего, Серко, Вика бросилась к подростку, первым ее изнасиловавшим, и принялась рвать ему лицо ногтями.

Пока интегр крошил клинками всех тех, кто не успел покинуть поляну, Настя подобрала оброненный кем-то из ятвягов кривой нож, и перерезала путы на руках и ногах своих товарищей, оставленных в панике без охраны.

– Тварь! – сокрушенно завопил, брошенный в одиночестве своими соплеменниками, Ольгерд, убедившись, что Серко мертв.

Он выхватил у себя из-за пояса нож с искусно изготовленной из рога лося рукояткой и, проявив небывалую для старика прыть, подскочил к терзающей уже мертвого подростка Вике.

– Не…е…т! – закричал, освободившийся от пут, «Зубр», наблюдая за тем, как Виктория упала на спину с разрубленным до позвонков горлом.

В мгновение ока он, на затекших от долгого нахождения в одном положении ногах, подскочил к вождю ятвягов и нанес ему сокрушающий удар правой рукой.

Ольгерд оторвался от земли и сломанной куклой пролетел пять метров, угодив в самый большой костер.

– Убью!… Всех убью! – завопил здоровяк.

– Уходим! – прокричал «Вепрь», осматриваясь по сторонам в поисках их квадроциклов. – «Говорун», за мной.

– Никита, стой! – окрикнула, обезумевшего от ярости здоровяка Настя, который, подобрав с земли секиру безносого, кинулся в толпу ятвягов.

– Все за мной! – скомандовал Грунов и первым побежал на холм, где стояли квадроциклы.

Пробив клинками насквозь, поскользнувшегося на крови своих соплеменников, очередного ятвяга, Линевич остановился и обернулся в поисках Насти.

Та, вместо того, что бы бежать за своими, взбирающимися по холму, товарищами, бросилась почему-то в сторону ближайшей хижины. Она юркнула во внутрь и через несколько секунд выбежала оттуда в сопровождении светловолосой девушки в холщовой, доходившей ей до колен, сорочке. Девушка припадала на одну ногу, поэтому с трудом взбиралась на холм.

Дима вырвал секиру из рук Никиты и развернул его на сто восемьдесят градусов обратно.

– Уходим! – сказал он в лицо здоровяку и потащил его за собой за руку.

Только добравшись до холма, он отпустил упиравшегося Никиту и, подхватив к себе на плечо светловолосую девушку, резво побежал с ней наверх.

Видимо, опешившие от неожиданности, ятвяги стали приходить в себя, потому что из темноты к ним прилетело несколько десятков стрел.

Взобравшись на вершину холма, Линевич обнаружил, что его товарищи рассаживаются по квадроциклам. Дима усадил светловолосую девушку на квадроцикл к Насте, а сам бросился обратно, за все еще взбирающемуся по склону Никите.

Здоровяк полз на четвереньках вверх, постоянно оглядываясь на труп Вики.

– Ви…и…и… – пропели несколько, прилетевших из низины, стрел.

Одна из них впилась в спину Никиты.

Линевич спустился на несколько метров вниз и, подхватив его за руку, волоком потащил наверх.

– Ви…и…и… – возвестили о своем прилете еще несколько десятков стрел.

Всматривающийся в сторону костров «Ветер», упал с квадроцикла на землю, пронзенный стрелой прямо в глаз.

– «Говорун», быстрее! – прокричал Грунов и первым направил в темноту свою машину, переехав тело мертвого подрывника.

Дима закинул кулем на свой квадроцикл Никиту и запустил мотор.

Урча двигателями, пять машин на всем ходу скрылись в непроглядной темноте притихшего леса.

– У…у…у… – заходились ятвяги в бессильной злобе, подсчитывая свои потери…