Дикие Домохозяйки

– Но ведь сейчас у них ничего этого нет?!

– Нет. Но они могли скоро начать его производить. Мы должны думать вперёд. Предвидеть. Защищать и охранять нашу Страну. Нашу Демократию. Наши идеалы. Наши…

– Заткнись, чёрт тебя подери!.. – Дик на секунду развернулась от груди Майлза, – Проклятый лицемер! Все вы здесь – лицемеры! Какая, на …й, Демократия! Рабство!

Рабство – вот точное слово для того, как мы тут, оказывается, живём!

– Нет. Мы с Дорис всегда были гуманны. Крайние средства шли в ход лишь в самых исключительных случаях. Наша Демократия – самая… – внезапно министр дёрнулся всем телом, и глаза его выпучились так, словно он увидал привидение, – Нет! Нет, дорогая!.. Пожалуйста!!! Пощади!!!

Умоляю – НЕ-Е-ЕТ!!!

Они вчетвером молча стояли вокруг того, что осталось от только недавно – второго человека в государстве. Всё верно – таковым от был и при Президенте…

И при своей жене.

Судорога ужаса и дикой боли до неузнаваемости искажала его рот и глаза.

Впрочем, вскоре гримаса сменилась полной расслабленностью всех лицевых мышц. Тело, словно из него вынули все кости, безвольно оплыло на сиденье кресла. Из лёгких медленно вышел воздух.

– Похоже, Дорис очнулась. – нарушил тягостное молчание Майлз. – И вот готов прозакладывать свою расчёску против «Порша» твоего отца, – он кивнул Максиму, – она «любимым» не слишком дорожила. Так что нам теперь даже поторговаться с ней не удастся.

– Удастся. – это вдруг разлепил рот Президент, – Она ждёт вас в овальном кабинете. Если, конечно, вы надумаете, и сможете туда добраться. Ха-ха-ха.

От звука этого механического воспроизведения смеха у Дайаны мурашки побежали по коже – к ним «пришла» Дорис!

– Дорис! – Макс тоже догадался, что произошло. – Зачем вы убили вашего мужа?!

– Он выполнил свою работу. Свою функцию. Теперь он мне не нужен. А если вы и правда, хотите знать, что происходит, и получить свои с…ные ответы…

Приходите. Я жду.

Тело Президента не дёргалось в муках. А просто сразу обмякло. Глаза потухли окончательно. Пощупав пульс, Майлз сообщил им то, что и так было понятно:

– Имеем в пассиве два трупа. А в активе – минимум роту морских пехотинцев за этой дверью!

– Ну и у кого есть полезные мысли? – Дик не пыталась скрыть иронии.

– У меня! – вдруг влезла Дайана, – А разве здесь нет сверхсекретного Президентского лифта?! У нас как раз есть и сетчатка, и пальчики. Нам же про него на экскурсии…

– Точно! Слушай, какая ты у меня умничка! – Макс не удержался, чтобы не чмокнуть девушку в щёку. – И я даже знаю, где он! Только… Нам понадобится прикрытие!

Майлз и Дик переглянулись.

На губах Дик заиграла кривая улыбка:

– Ну уж если дошло дело до – пострелять, я – в первых рядах!..

– Раз так, то и я не отстану! Да и очков я всегда набираю побольше!

– Хвастун! Ладно – у тебя будет шанс. Потащили, что ли!..

Когда открылись двери лифта, Макс кивком показал, чтобы Дайана шла вперёд. Тела «народного избранника» и Министра остались лежать по ту сторону створок.

– А… Как же они?.. – Дайана растерянно указала на двух высших чиновников.

– Надеюсь, их похоронят за государственный счёт… – Макс плюнул в сторону толстяка. – Зря что ли я платил все эти налоги?!

Дик сменила магазин, передёрнула затвор:

– Кстати! Хотела тебя спросить: откуда ты узнал, что твои родители развлекаются «ролевыми играми»?

– Ну… Я подглядывал, конечно! – Майлз выпустил короткую очередь, особенно не целясь.

– Всегда знала, что ты мерзкий, скользкий и завистливый тип! Да ещё страдающий нездоровым любопытством к тому, до чего не дорос. Морально.

Извращенец!

– А зато это позволило мне понять, кем бы я хотел работать!

– Ну и кем? Сутенёром? – Дик уже сама выпустила длинную очередь. В глубине коридора раздался крик – зацепила! Не останавливаясь на достигнутом, она, отложив пушку, поспешила метнуть туда же игольчатую гранату. Иглы вокруг так и засвистели! Орало теперь несколько глоток.

– Этого я хотел лет до восьми… Потом понял, что самому всех девочек всё равно не перетрахать… Да и приедается – скучно, безопасно. Вот я и решил – шпионом! Секретным Агентом! Это они работают по схеме «стреляем-трахаемся-стреляем». Ну, или: «трахаемся-стреляем-трахаемся»!

Дик выругалась:

– Чёрт! И с этим похотливым циничным скотом я трахалась… А теперь ещё и стреляю!

– Ну, видишь. Значит, я был прав! – вдруг Майлз замолчал.

Бросив взгляд вбок, Дик почувствовала, как её сердце сжимает ледяная рука: на лбу напарника выделялось кратером маленькое кроваво-чёрное пятнышко.

Отверстие от мелкокалиберной пули.

Снайпер.

Она отложила УЗИ, и взяла базуку.

Майлз… Наглый, циничный, вредный, похабный. Но… Майлз.

Она стреляла, перезаряжала… Ей ведь не надо было беспокоиться о «сохранности Строения исторического значения и его эксклюзивного имущества». Да и жизни несчастных марионеток-солдатиков по большому счету не имели теперь никакого значения: ведь ТА, ЧТО У ГЛАВНОГО ПУЛЬТА, их всех в любой момент может…

Просто отключить!

Как биороботов!

Рыдать Дик начала только после того, как в дальнем конце коридора провалились межэтажные перекрытия, осели крошка и пыль от штукатурки, и затихли шум и крики.

В коридоре перед Кабинетом никого не было.

Странно. Не иначе Вторая Леди сама удалила охрану.

Чтоб они могли «задать свои с…ные…»

Макс постучал. Толкнул дверь. Она легко открылась.

Напротив них, положив обе руки на крышку стола, восседала пожилая и очень благообразно выглядевшая женщина. Нет, правда: как на виденных фотографиях, и в видеорепортажах, так и сейчас – на лице женщины было такое выражение, такое…

Воплощение Духа Традиций гуманности, веры, демократии, и прочих «хрестоматийно-священных» идеалов. Словом – казалось, что добрее и порядочней просто не может быть!

То, что на ней тоже белая блузка и чёрная строгая миди-юбка, Дайану не удивило.

Удивило то благостно-радушное выражение, которое, словно у пастора во время спиричуэла, озаряло приятное и почти доброе лицо.

– Подойдите ближе. Я не люблю кричать. Только пожалуйста, без глупостей. – она чуть приподняла обе руки. В одной размещался пистолет с глушителем, направленный прямо в грудь Максиму, в другой – странная коробочка. Не иначе, пульт дистанционного управления всеми марионетками Страны.

– Это – то, что я думаю? – спросил, чуть кивнув, Макс.

– Да. Стоит мне чуть шевельнуть пальцем, и все наши «дорогие и любимые» Граждане отправятся к праотцам. Но – быстро и безболезненно. Я ведь не зверюга какая.

– Почему же вы хотели объявить и начать войну, раз, как вы говорите, не зверюга? Ведь нам никто реально не угрожает? – Макс пошёл напролом.

– А я и не собиралась её начинать. На…ать мне три раза на эту Индию, Китай и прочих! – женщина за столом чуть закашлялась, прикрывшись предплечьем, – Ф-фу, какая гадость этот ваш усыпляющий газ… Но должна же я была что-то наплести высокопарное и объясняющее мои поступки своему «любимому»!

Дайана почувствовала, что что-то должна сделать. Надо остановить эту… Эту старуху! Вон как блестят глаза – не иначе, сумасшедшая. Опасная. Такая и правда – застрелит, и не почешется! И ведь нажмёт!

Однако в голову ничего не лезло. Она же не боец спецназа… Тогда, быть может, ей хотя бы…

– Извините меня. – она нахмурила брови, и тоже прикрыла рот ладошкой, сделав вид, что ей нехорошо. – Я – выйду. Меня тошнит!

Женщина в кресле Первого Лица чуть приподняла бровь:

– Конечно, моя милая! Я знаю, что ты тут лишняя.

Ответы нужны Максимилиану Гольдблюму…

Левон, не без трепета занявший место уложенного чёртовым «специалистом по у-шу» как минимум на месяц, Кайла, махнул теперь своим раздолбаям – чтоб не высовывались!

Осторожно, на полусогнутых, подобрался к окну. Ага. Пять посетителей… Ничего. Кто не захочет неприятностей – сами уберутся… А не уберутся, так пусть пеняют на себя!

Уж что делать, чтоб из номинального Лидера стать фактическим – он знает!

Навалять как следует конкурентам!!!

Он сделал знак ребятам: пора! Все быстро натянули капюшоны с прорезями для глаз и рта: ну ни дать ни взять – спецназ! Вот только спецназ не нападает на бары конкурентов… А что: всё вполне по-честному – услуга за услугу!

Пока Акулы загорают на нарах, а чёртов Кайл посиживает в тюремном лазарете, нужно дать Бенни, прикрывшему их задницы, хоть подзаработать! А что может лучше помочь в этом плане, как разнести вдребезги всю мебель и барные стойки у всех баров соседнего квартала, как раз и «крышуемых» Акулами?!

Сжимая кто – бейсбольную биту, а кто – и цепи от мотоцикла, они направились к двери уже не таясь.

Ларссон на появление отреагировал невнятно, но адекватно: просто взял и убежал в подсобку, захлопнув и заперев за собой железную дверь.

Однако Левон ничего не успел сказать остальным клиентам, пьющих что-то каждый в одиночку за пустыми столиками по углам полутёмного помещения.

Потому что вдруг… Почувствовал себя нехорошо.

Словно после второй бутылки синтетической текилы.

В голове зашумело, зрение скосилось, а ноги почему-то подогнулись…

Боли от удара о пол он не почуял. Но видел, как и его банда, и все остальные клиенты, кто уже успел встать, или даже сделать пару шагов к выходу, валятся на пол, словно переспелые груши от порыва осеннего ветра. (Да, он видел груши только по видео, но картина эта врезалась в подкорку лучше всего: недоступная красота Природы, мать её!..)

Потом…

Потом он подумал, что вот повезло придурку Кайлу: его не уделали усыпляющим газом. (А чем же ещё?!)

Но тут глаза сами собой закрылись, сознание куда-то уехало, словно на роллере.

И больше он ничего не видел.

Выйдя, Дайана, однако, сразу отбежала подальше, и достала из лифчика телефон.

Мать, однако, трубку не брала. А-а, всё ясно: идёт её любимый сериал «Кружок рукоделия» – о мелкопакостных и изобретательных с-сучках Второго Уровня в провинциальном Сент-Луисе… Вот уж – поистине смертельная привычка.

Телефон отца оказался «вне зоны обслуживания». Не иначе, опять в дороге.

Лесли… Вне зоны обслуживания. Проклятье!..

Тогда нужно постараться помочь хотя бы…

– Алло, Черри?!

– Да. Привет, Дайана!

– Черри, я у тебя в долгу… Так вот – хотела отплатить! Как насчёт твоей жизни – подойдёт? В смысле – сохранить её! Вот и отлично. Нет, не шучу. – она почувствовала, что рыдает чуть не в голос, – Ты дома? Слушай внимательно. Сделай в точности! Прошу – сделай! Я – не сошла с ума! Но объясню – потом! Сейчас просто нет времени!

Намочи самое большое полотенце, которое у тебя есть! Как следует намочи! И оберни вокруг всей головы! Скорее! А ещё – для гарантии сунь голову внутрь самой большой кастрюли, что у вас на кухне найдётся! Иначе – умрёшь! Нет, не перебивай! Это очень важно: я не лгу – ты умрёшь!!! – Дайана уже тише – чтоб не услышала сумасшедшая за стенкой! – рыдала, понимая, что Черри, похоже, считает всё глупым детским розыгрышем! Но она должна хотя бы попытаться!..

– Умоляю!!! Да. Вот обмотай, и сиди так… Не меньше часа! Твоя мать дома? Ах вот как… Ладно – тогда сделай сама! Если сможешь – заставь и Билли своего сделать… Я… Перезвоню вам, когда станет безопасно! Всё! Пожалуйста, Черри – сделайте это.

Ради меня… И себя!..

Она вернулась обратно в кабинет. На неё словно бы и не обратили внимания. Потому, наверное, что «беседа» была в самом разгаре:

– … так какого же ещё … вам не хватало?! Что плохого вам сделала ваша страна?!

– Ха-ха. Молодой человек, вы что – действительно ждёте, что на этот личный вопрос я отвечу?

– Ну… Да! – с такого обычно невозмутимого Максима уже градом тёк пот. Интересно, чего она тут ему успела наговорить?!

– Весьма оригинально. И глупо. А я вас удивлю: действительно отвечу! – она снова предплечьем откинула со лба закрывающие глаза пряди, – Страна-то… Не моя!

– ?!

– Да-да, вы правильно, в принципе, подумали, когда начали разбираться, что к чему тут с этим делом… Внушениями, саботажем, тщательно пестуемым недовольством…

Я – Враг. Причём – Враг с большой буквы, для вашей проклятой Америки! – лицо, только что такое спокойное и даже улыбавшееся, вдруг исказила ужасная гримаса столь умело до этого сдерживаемых эмоций: словно из-под маски доброй феи-крёстной вдруг выглянула ведьма-людоедка!..

Теперь женщина не говорила, а как бы выплёвывала слова:

– Ненавижу! Ненавижу-ненавижу-ненавижу! НЕНАВИЖУ!!!

Вы, гнусная и отвратительная пародия на «Единую Великую Нацию» – сынки ссыльных бандитов, проституток, да вонючих эмигрантишек со всего мира – итальяшек, евреев, англичан и мексиканцев! Которые не смогли навести порядок у себя в странах, и, как жалкие трусы, поджав хвост, побежали туда, где можно начать «С чистого листа»!

Тупая иллюзия – вы точно так же плясали здесь все, словно паяцы на проволочке, под дудку продажных политиков, и тех, кто им платил, и фактически ими и правил – ворам в законе! Миллионерам, нажившимся на вашей же эксплуатации!

Это вами правят гнусные твари Глобалисты, решившие, что если уж у них в руках деньги всего Мира, можно остальных людишек попросту давить, как клопов! Травить, взрывать, морить голодом! – на открывшийся было рот Макса она завопила:

– Заткнись, сопляк, и не перебивай! Да, я – голодала! Выжила вообще – чудом! А мать моя так и умерла – от голода! И чтобы выжить, и отомстить, мне пришлось СЪЕСТЬ ЕЁ!!! И своего родного брата!!! Пока вы тут жрали от пуза свои гамбургеры, смотрели сериалы, да развлекались компьютерными симуляторами «для развития мышления»!!!..

А мой отец погиб от осколков кассетной бомбы. Ему разворотило живот, и он кричал почти час! Этот крик до сих пор стоит у меня в… А дом разрушило взрывной волной! Да и весь город. – она сделала паузу, откинув голову назад, и выдохнув, словно очнулась, вынырнув на поверхность из чёрных пучин омута мучительных воспоминаний. – Я знаю, конечно, почему вам было так легко убить нас всех.

Потому что для вас всё это – кровь, боль, смерть! – не реальность!

А – игра! Абстрактное и виртуальное понятие!

Игра, которая видна вам лишь в визуализационном шлеме – как на симуляторе.

Боевая техника совершает налёты на позиции и территории врагов, а чёртовы «отлично обученные» операторы этой техники просиживают штаны и жирные задницы в безопасных катакомбах у пультов управления! А не за штурвалом самолёта, танка, или подводной лодки… И умереть им ни при каком раскладе не грозит!

Конечно – вы не знаете войны. Поэтому и не боитесь её. У вас тут, на вашей земле, её не было лет двести! Давно сдохли те, кто сам столкнулся с оторванными руками-ногами-головами, вспоротыми животами, и кровавыми ошмётками, вылетающими из тел при попадании шрапнели или пуль! А от отца к сыну такое передавать тут не принято!

Женщина побледнела, голос звенел от сдерживаемых эмоций, но пистолет в руке не дрожал, и не сдвинулся ни на миллиметр.

– А больше всего меня бесит это ваше подлое лицемерие: нам, обесчещенной, завоёванной, и на девяносто девять процентов обезлюдевшей и загаженной всякой радиацией, и химикатами, и смертоносными бациллами стране, привезли «гуманитарную помощь»! Бросили, словно голодным собакам, кусочек косточки – подачку!

Дескать, жрите, и не вякайте против нас! Больше никогда!..

Ненавижу!

Она замолчала, но взгляд пылал такой страстью, что у Дайаны мороз шёл по коже.

Фанатичка. Таких она видала только в кино…

Она внушала подлинный ужас – своей целеустремлённостью и…

Терпением. Долго же она, наверное, шла к своей Цели, и ждала!

Макс тоже всё это понял:

– Вы… из России?

– Да. Я – из России. Из той страны, что «представляла опасность» для вашей поганой «демократии», про которую ваши СМИ втёрли всем, что мы «враждебно настроены». И которую вы разбомбили, как только Нуньес сделал вам Поле, и вы смогли накрыть США непроницаемым для ракет колпаком… А я-то думала, отец шутил, или преувеличивал, когда говорил, что вы воюете только тогда, когда вас не могут достать. Не могут дать сдачи – то есть, адекватно ответить…

Из «безопасной позиции».

Технологическое превосходство.

Ну так оно вам же и выйдет боком.

Вот уж спасибо за «Предохранители» – без них я бы никогда… – она дёрнула краем рта.

– Я поставила таймер на десять минут. – увидев его начатое было движение, она засмеялась, злобно оскалившись, словно загнанная в угол крыса, – Смотри сюда, патриот хренов! Вот – кнопка нажата! «Мёртвая рука»! Стоит мне разомкнуть контакт, и всё произойдёт даже раньше!

Макс словно только теперь увидел вскинутую левую руку: в ней устройство, похожее на пульт управления детской машинкой, смотрелось гротескно глупо. Но палец женщины действительно лежал на большой чёрной кнопке. Макс сглотнул.

– Дорис… Мне чертовски понятно ваше желание отомстить… Но – погибнут же невинные люди! Что они-то вам сделали?

– Ох, уж эта ваша проклятая демагогия из дешёвых боевиков! – женщина покачала седой головой со слегка съехавшей на бок (Похоже – следы от потери сознания!) шикарной прической.

– Что сделали… Да хотя бы, посадили себе на шею – «добровольно избрав»! – кучку гнусных тварей и мерзавцев!.. Которым моя страна была – как кость поперёк горла. Ресурсы наши им и территории, понимаете ли, были нужны, а местное население – нет! Напомнить бы вам историю, но вы всё равно ни …рена её не знаете: то же самое было нужно в СССР и Гитлеру!

Так что, агент Гольдблюм? Можете внятно объяснить: что вам, вот лично вам, сделали сто девяносто миллионов россиян?! Живущих вообще на другом континенте? Вот – лично вам, агент Максимилиан? За что вы позволили их убить?!

– Ну… – он сглотнул, ощущая, как холодный пот ручейками бежит по лопаткам, – Лично мне – ничего. Но, наверное, это было вызвано объективными… – он снова сглотнул, и докончил совсем уж замогильным голосом, – и интересами страны.

Дорис рассмеялась. Слушать этот смех было неприятно – словно есть гамбургер с песком. Он буквально скрипел на зубах.

Циничный. Жестокий.

Но, похоже, она смеялась не столько над неубедительными для него самого теперь, словами, сколько над ним самим, загипнотизированным штампами о патриотизме и любви к своей стране, и лишь недавно сбросившем пелену с глаз… Но, похоже, не до конца.

Невольно Макс потянулся и потрогал шрам на затылке, ещё откликающийся острой болью.

Дорис смеялась.

Она смеялась и над собой.

И над страной врага, так боровшейся за демократию, что и своих Граждан превратила в рабов! Безмолвных и послушных роботов, не интересующихся ничем.

Кроме личного благосостояния. Статуса. Дома. Телевизора. Хвастовства перед соседями. Согласившейся – добровольно! – поделиться на Привилегированных, и людей второго и третьего сортов…

Но он-то, как разносторонне образованный и «подкованный», и изучавший мировую историю, и как Агент, знал – так было не всегда. Люди его Страны ещё семьдесят лет назад были РАВНЫ!!! Недаром же произошли те восстания – кое-кто не мог не понимать того, что делить на высших и низших…

Нельзя!

– Вижу по вашим глазам, что вам тоже неприятно. Неприятно то, что вот это. – она постучала по своему виску. – делает вас всех рабами. Заложниками. Роботами!

Да-да, вы все – рабы и безвольные роботы! Куклы, которые способны лишь слепо копировать шаблоны «счастливой» жизни, которую вам втюхивает ваш чёртов Голливуд! Стадо баранов, которым надо управлять! Ваши хозяева создали вам видимость рая на земле… Пусть и за чужой, в том числе и за наш, счёт.

А за рай надо платить. Даже обитателям этого самого Рая.

Вот с вас и взяли, как плату, право на собственную свободу – то дурацкое хрестоматийное понятие, что вам тут с детства вдалбливали в башки. Приятно слушать правду?

Макс почувствовал, что краска стыда заливает лицо, расходясь и по шее.

Да, это – правда. Гнусная и унизительная правда о его родине, его стране.

Но всё равно – это его страна! И он не должен позволить вот просто так убить всех её жителей этой свихнувшейся на почве личной вендетты русской!

– Опоздал. – констатировала Дорис, всё это время внимательно следившая за сменами выражений на его лице, – я уже всё отпустила. Прощения прошу только за твою дурочку. Она-то точно ни в чём… А кстати… – тень беспокойства набежала вдруг на её чело, – Почему это вы не падаете и не умираете?

Злорадного удовлетворения Макс, как ни странно, не чуял. Вместо этого он молча достал из кармана и показал металлическую коробочку с четырьмя крошечными зёрнышками со следами запёкшейся крови.

– О! Умно. Никогда бы не подумала, что кто-то догадается… Я имею в виду – догадается о подлинном назначении Предохранителей. А уж тем более – осмелится вынуть их…

Как вам удалось?

– Какое это теперь имеет значение?! – горечь поражения разлилась по телу, словно жгучая волна, отдавшись тяжестью в сердце и болью в голове, – Вы… Правда – отпустили?

– Да. И можешь не сомневаться – все остальные мертвы. Я опробовала этот способ пять лет назад. Надёжно. Общий пульт с аккумулятором – здесь, в тумбе вот этого стола. А ретрансляторы имеются во всех городах и городишках, и на всех Уровнях. Последним из убитых из Бункера был ваш полковник. Ну а эти два придурка убиты уже отсюда, – она покосилась вниз и топнула носком туфли по полу, – Да, вот ещё: если тебе будет от этого легче – умирая, Кларксон не мучился.

Макс, поняв смысл ударения, заскрипел зубами. Но спросил:

– И – что же?! Все остальные… люди… здесь, в стране, просто… Умерли?

– Нет. Умерли – не люди. Умерли только тупые самовлюблённые бараны, позволившие отнять у себя право первородства за миску чечевичной похлёбки!

Я счастлива. Что с вами, «держателями акций и контрольных пакетов», потребителями, и так называемыми «свободными людьми» покончено навсегда! Я выкосила вас – «под корень»! На нашей планете теперь остались лишь те, у кого нет этого! – она снова постучала себя по виску, – И кто ещё способен понять и признать, что все люди РАВНЫ!

И не важно: пред Богом ли, пред Законом, пред другими людьми…

Просто – равны!

Чёрт. Извини за излишнюю патетику – я не готовилась… Слова шли сами.

– Вы… очень жестоки.

– Я?! – она рассмеялась – теперь уже почти весело, – Да, я – жестока! И чтобы доказать тебе, что я не только жестока, но и принципиальна, я покажу вам ещё кое-что! Теперь, когда мои родные и близкие отомщены, моя Миссия завершена!

И я не вижу смысла тянуть.

Раньше, чем Макс успел пошевелиться, она поднесла пистолет к виску и нажала спусковой крючок. Голова резко дёрнулась, на втором виске возник фонтанчик из брызг крови.

С глухим стуком на ковёр упал пистолет. Затем – и тело.

Ноги нелепо раскинулись. И от этого наваливалось ощущение какой-то чудовищной неправильности, нереальности происходящего.

Макс заставил себя подойти и прощупать её горло.

Пульса, разумеется, не было. А крови из крошечных дырочек на висках натекло совсем немного.

Аккуратная такая смерть. Только кто будет теперь хоронить её…

Да и всех остальных.

Он повернулся спиной к её трупу, и вышел из овального кабинета, Дайана шла за ним. Слёзы сами текли по щекам, а она даже не думала утирать их.

Как-то сама собой всплыла глупая мысль, что они так и не спросили – зачем эта женщина провоцировала бунты и беспорядки… Ах, да – перевыборы.

Но это – версия её мужа. А чего всё-таки хотела она?.. Ведь доступ к кнопке так и так у неё уже был?!..

Макс старался на кабинет не оглядываться.

Нечего им там делать. Хотя…

Может быть, как раз и есть!

Кто-то же должен управлять страной, пока удастся привести всё в порядок.

Он одёрнул сам себя – какой, к чертям, «страной». Какой, в задницу, «порядок»!

Здания-Башни останутся стоять мёртвыми гигантскими монолитами, грандиозными гекатомбами массовых усыпальниц, осыпаясь под действием Времени и Природы. Фабрики и подземные заводы тоже сгниют от ржавчины. И некому будет жить и работать в них. Все мертвы.

И ещё он подумал – интересно, почему она не нажала на эту кнопку сразу, когда только получила доступ в эту Комнату…

Что это – желание продлить чувство всемогущества? Комплекс леди Макбет? Или – любовь к драматическим эффектам? Но теперь узнать не у кого.

Он пошёл к лифту. Дайана, шмыгая носом, так же молча, двигалась чуть сзади.

Лифт не работал. Пришлось идти по лестнице. Но здесь перед ними возник завал. Пришлось идти в обход, через другой коридор.

В подвале они направились туда, где оставили Майлза и Дик.

Дик уже успела перебраться назад в комнату с двумя всё ещё привязанными к креслам трупам, и перетащить туда же Майлза. И теперь Агенты лежали рядышком, уставив глаза – равнодушные и пустые – в белый потолок Бункера. Вот только из глаз Дик по грязным щекам катились слёзы. Макс вздохнул.

– Майлз?..

– Он… не мучился. А я…

Даже не успела забеременеть. Что мне делать теперь?! – Дик повернулась к Максу. – Скажи! Для чего всё это?! Ведь все они – мертвы?..

– Да. – Макс сглотнул. Слова не шли. – Она… всё равно убила бы всех. Фанатичка. Отомстила за Россию.

– Она… Рассказала вам – ПОЧЕМУ?!

– Да. Кстати, до сих пор не понимаю этого. В-смысле, почему – рассказала. Может, тщеславие? Желание… покрасоваться?

– Нет. – Дайана говорила жёстко и зло, как никогда до этого, – Она не хотела покрасоваться. Она… Вызвала нас, чтобы воочию убедиться, что мы… Ну, а в нашем лице – и все остальные… Умрут! Ей было на…рать на тщеславие! Она хотела УВИДЕТЬ.

И увидеть – уже объяснив, хоть кому-то, за что…

– Д-да… – Макса передёрнуло, – Ты права, наверное. Кому же понять другую женщину, как не женщине. Поэтому её так и удивило, что мы не падаем.

Но покончить с собой она, как я думаю, хотела с самого начала.

– Все и правда мертвы. – Дик повернула глаза, наконец, к ним, – И что мы будем делать теперь… Со всеми этими трупами?

– Не знаю. Но вытащить их отсюда, – Макс обвёл глазами Белый Дом, – придётся. Чтобы «оплот демократии» был готов к нашему… Воцарению.

– А-а, да. И правда: мы же – последние из могикан. Герои, победившие несмотря ни на что. «Избранные», чтобы возродить Великую Нацию! – в голосе Дик было столько горечи, что Дайане свело челюсть и защипало глаза. Но Дик ещё не закончила:

– Так ты теперь… Последний мужчина Америки? – она хмуро смахнула слезу.

Макс поперекатывал в мозгу эту мысль и так и этак…

Хм! А ничего, занятная мысль!

Сам-то он готов… Постараться воссоздать из пепла, как выразилась Дик, «Великую Нацию»! Парень он молодой и крепкий. А у, например, мормонов, или мусульман, так и положено – иметь две-три-четыре жены! Вон: в Солт-Лейк-Сити как раз была мормонская Община. Пока их не запретили и не расформировали.

Но опытом воспользоваться можно. Архивы, те, что на бумаге, не пострадали.

– Чёрт. Значит, полигамия. Впрочем, и … с ним! Если Дайана готова поделиться, я не возражаю. Рожать настоящих американцев. От тебя. – Дик вновь отвернула глаза к потолку, но Макс понял, что она не шутит.

Дайана надулась. Потом, вероятно, чувство ответственности перед Будущим возобладало:

– Ладно. Если бы это сказала одна из этих лицемерных лживых сучек – моих подруг, я бы… Но тебе – можно. Похоже, у нашего мужа будет Гарем.

– Гарем – это когда жён много, а не две.

– Три. И ещё: у тебя, возможно, будет помощник… Если только Черри сделала, как я сказала. – Дайана рассказала, о чём она просила Черри, – Я увидала этот способ в одном старом фильме.

– Молодец. Это… Должно было сработать. Позвони-ка ей – проверь.

Вот. Он – ее парень. Или уже – Муж. Он может теперь отдавать ей приказания.

Дайана не заставила себя долго упрашивать: номер подруги набрала сразу.

Как ни странно, сеть работала – в трубке послышались сигналы вызова.

– Алло, Черри? – ждать пришлось подозрительно долго, и Дайана уже и не надеялась, когда сквозь скрип и треск донесся слабый голос подруги: «Алло. Кто это?»

– Черри! Черри – я так рада тебя слышать! Ты жива?!

– Ну… – после ещё одной долгой паузы последовало уточнение, – Можно это и так назвать. Если не считать того, что я только что еле поднялась с пола. Меня минут пять назад – будто осёл лягнул в голову!

– Это – не осёл. Я тебе всё потом объясню! А сейчас – что там… твой? Он – жив?

– Не знаю. Ещё не звонила. Сейчас выясню и перезвоню тебе. Но ему затея с полотенцем показалась идиотской шуткой. Розыгрышем. Так что сделал или нет – не знаю.

– Ладно. Попробуй узнать, и перезвони мне сразу!

И вот ещё что. Ничего не бойся! Мы тут, в Вашингтоне, с моими… Друзьями.

И тоже живы!

– Ладно. Я… перезвоню. – тон такой, словно подругу тошнило. А может, так и было: кто знает, как воздействовал, даже ослабленный мокрым полотенцем, и тонким металлом кастрюли смертельный импульс…

Дайана повернулась к Максу:

– Она – жива. (А то он и сам не догадался!) Она перезвонит.

Макс обнял Дайану. Молодец у него девушка. Уже позаботилась об их маленькой общине: чтоб генетического материала было побольше.

Такой приятно будет руководить.

Руководить.

Да!

А что: он теперь – Бог и Царь, и Большой Начальник. И может устанавливать любые правила. Любые законы! Страна – полностью в их распоряжении!

Впрочем, почему – их? Его!

Править должен компетентный мужчина! Лидер. Это однозначно. А помогать должен парень этой Черри. Если, конечно, выжил.

Только… как бы это потактичней объяснить девушкам?!

А! Очень просто! Нужно предложить им поправить.

Вот уж чего женщины не любят, так это – лишних хлопот! Особенно, когда у них на руках несколько шустрых и вечно голодных сорванцов… Плита с кастрюлями. Стирка. (А вот стирать, похоже, придется в реке! Как сотни лет назад – их бабушки.) Уборка.

Значит, сами отдадут эту сверкающую и вожделенную игрушку – Власть.

А для себя предпочтут более конкретное занятие: воспитание детей, готовку, шитьё. Теперь-то всё будет на них! И работы у них – чтоб ему лопнуть! – будет, ох, много!..

Ведь это подлинное Призвание – быть НАСТОЯЩЕЙ Домохозяйкой!

В оформлении обложки использована фотография с https://pixabay.com/ по лицензии ССО. (Бесплатные иллюстрации. Город.)