Читать книгу: «Очередные три сказки и пародия…», страница 3
Именно этот опал сделал возможным возрождение и воплощение Богини Тимуды в материальном теле. И, можешь мне поверить, она так прекрасна, что ни один смертный, даже жрец, (вернее – особенно избранный жрец!) не может устоять против её чар: некоторые даже умирали на её ложе, отдав ей в порыве страсти все соки своей души!
Конан подумал, что соки всё же – не совсем души, но спросил о другом:
– Так что, получается, все эти двенадцать «избранных» после «избрания» называются Нэссами?
– Ну да. Так уж принято, – девочка гордо вскинула на него вспыхнувший гордостью взор, – Так же, как Избранниц именуют – Опал!
Варвар подумал, что действительно – очень удобно. «Избранниц» во всяком случае не перепутаешь. Что же до жрецов… «Эй, Нэсс, возьми-ка чашу для омовения! Да не ты, а вон тот, с бородавкой! Нет, с малиновой бородавкой! На щеке!»
– Лучше скажи, куда мне тебя теперь отвести? Может, если твоим отцом был простой смертный, у тебя остались здесь какие-нибудь родственники?
– Разумеется! Глава гильдии купцов Шопесты, Хуссейн Саидакмаль – мой дядя. А вот отец мой погиб. Его тринадцать лет назад избрали. И забрали – чтоб подготовить. У нас в стране каждый год забирают по одному мужчине. Обычно – самому сильному. Ну, чтоб сделать Жрецом Пурха. И подготовить к роли Мужа Тимуды, отца очередной Опал.
Я родилась через полгода после его исчезновения. Мы с матерью оказались совсем одни. И очень бедствовали. (Ну, мы же тогда не знали, что я буду – Опал! Хотя у нас такого ни одна девочка никогда не знает!..) И если бы не дядя Саидакмаль…
Словом, десять лет я жила под опекой Хуссейн-бека.
Но потом, где-то полгода назад, избрали и похитили и меня. Думаю, мой дядя так и не смог смириться с этим. Скажи мне правду: это он… нанял тебя?
– Ну да. Я же тебе сразу сказал. Но… Как ты смогла выжить здесь?!
– С трудом. Хотя у них тут всё наверняка рассчитано. Чтоб сломить дух и тело жертвы. Но так, чтоб она осталась жива… – взгляд снова опустился к земле. Киммериец понял, что бедняжку действительно, «готовили». А всё же она молодец: не покорилась! – Если честно, эти полгода, пока меня готовили к ритуалу, были худшим кошмаром в моей короткой жизни… – девушку передёрнуло, и она, рухнув на колени, закрыла глаза руками.
Чтоб унять безутешные рыдания начавшейся истерики, Конан спросил:
– А твой дядя… Саидакмаль – он не посчитает кощунством то, что я не позволил свершиться чёрному обряду? Всё-таки – насколько я понял, у вас здесь Нэсс и эта самая Тимуда – Божества из высших? Вот я и думаю – Хуссейн-бек-то… Примет тебя назад?
Девушка к счастью, действительно словно очнулась:
– Если он ещё жив, то с удовольствием примет меня. Он поклоняется Мирте Пресветлому, а не Нэссу и Тимуде.
У Конана словно гора с плеч свалилась: хвала этому самому Мирте Пресветлому, ему не придётся ломать голову, как посадить на очередной трон очередную жертву колдовства или заговора! Зато…
– Так, получается, твой получивший новое имя, и «избранный», отец, должен был участвовать в твоём убийстве, и потом… Хм!
– Да.
– Но как же он… Ведь – отец же!
– Конан! Он же не мог знать, что это – я! Его дочь. Он же исчез до моего рождения!
Конан почесал в косматой голове. Похоже, эти Тимуда и Нэсс вовсе не против инцеста! Вот ведь …! Впрочем, ведь ничего страшного не свершилось, если только…
– А ты…Не сердишься на меня за то, что я, получается, убил твоего отца?
– Нет, конечно! Его же готовили двенадцать лет! За это время Жрец Тимуды отрешается от всего мирского, и полностью забывает всё то, что было с ним до попадания в Храм и посвящения!.. Так что ты убил не моего отца, а просто одного из двенадцати фанатиков! Да и, если быть откровенной, я и не испытывала к нему дочерних чувств: ведь я его даже не видела никогда. И даже не смогла бы сказать, который из двенадцати – он! – девушка хмыкнула и дёрнула тощеньким плечиком.
Конан подумал, что это весьма похоже на правду. Несчастных «избранных» обычно долго и тщательно готовят: зомбируют молитвами и ритуалами, и поят всякой наркотической отравой, так, что они и имени-то своего вспомнить не могут – он уже сталкивался с подобным. И не один раз…
Жрец ведь – не человек. Он – символ проявления Власти Божества. Или Богини.
– А твой дядька знал, что тебя должны принести в жертву?
– Разумеется!
– Но почему тогда он сразу не отправил спасать тебя – большой отряд наёмников?!
– Он не смог бы. Ему не позволили бы адепты Тимуды и Нэсса. То есть – почти все жители Шопесты. Кроме того, проходить через Портал Храма Пурха может только избранный. Или – жрец. Вот так меня и забрали – мы с матерью были на базаре, как вдруг небеса разверзлись, вокруг нас возникла серо-чёрная воронка, меня схватили чьи-то крепкие руки, и унесли прямо в небо…
Впрочем, у нас избранниц Тимуды всегда забирают именно так – чтоб понятно было, кто это сделал. И для чего. И какими сверхъестественными способностями обладают жрецы Культа Нэсса, и насколько чудесна их сила. Очередная Избранная Опал возносится в небо у всех на виду.
И жрецы всегда оставались при этом абсолютно безнаказанными. Никому и в голову не могло прийти, что можно как-то воспротивиться воле Богини!
Ну, так было до сих пор…
Конан подумал, что напрасно он забрался «порезвиться» в эту глухую провинцию Шема. Здесь и климат ужасен, и Стигия – рядом. А городок, в котором он решил поорудовать, и которого почему-то избегали его знакомые коллеги, и путешественники, оказывается, не так уж и безопасен… Как и «пристукнутые» жители: они, оказывается, «пристукнуты», и тихи лишь пока речь не идёт о попытках воспротивиться воле их гнусных божеств, и их кровавому культу.
И лучше будет, чтоб он тоже – побыстрее и навсегда покинул Шопесту.
Разумеется, не раньше, чем получит плату.
За Опал Нэсса!
Когда варвар, опираясь о чавкающую почву ладонями, наконец, поднялся на ноги, его взору открылась весьма удручающая картина.
Храм Пурха лежал в руинах. Вернее, эти руины в точности повторяли те, в которых он останавливался на ночёвку сутки назад. Вот только эти ещё не успели порасти травой и мхом… Но если он хочет найти свою суму, лучше поспешить, пока солнце окончательно не село.
Пока они двигались к развалинам, (Теперь-то их никто не назвал бы «недоразрушенными»!) Конан расспрашивал девушку о матери и отце. Однако ничего особенного не узнал: отец до «избрания» звался Нурмумином, и служил десятником в местном гарнизоне. Мать – златошвея. Шила и халаты-чапаны для знати, и скатерти-сюзанэ, а когда кончился запас золотых нитей – простые балдахины-пологи от комаров для постелей…
Правда, чтоб убедить Опал вернуться к руинам, ему пришлось даже подпустить грозного рыка в голос:
– Ты что?! Хочешь идти домой натощак?! Между прочим, хоть тебя и перенесли мгновенно сюда, отсюда-то до Шопесты – пять дней пути. Это моим шагом.
А твоим – неделя!
Сума киммерийца нашлась быстро, и даже оказалась не повреждена: камни Храма словно избегали падать на неё! Чёрная и до сих пор весьма объёмистая поклажа Конана так и осталась лежать у входа. (Хорошо, перед тем, как начать свою попытку пробраться к алтарю «задом», он догадался вынести её наружу, за портал, и забросить подальше в густые кусты!) Если б не это – варвар даже не сделал бы попытки отыскать свои припасы: камней внутри бывшего Храма оказалось навалено по пояс, а местами – и повыше…
Он вынул в первую очередь кусок вяленного мяса:
– Вот. Поешь. Только жуй как следует – оно жестковато.
Девушка так и впилась зубками в кусок: даже замычала от удовольствия!
Конан подумал, что вряд ли её там, в Храме, усиленно кормили. Скорее, наоборот! Голод и постоянное давление на юный разум обычно лучше всего помогают справиться с сопротивлением жертвы. Однако она – молодец. Боролась до последнего!..
Сам же киммериец со вздохом облегчения достал из сумы котомку, которую дала ему бабушка Тома, и вынул из голенищ сапог кинжалы.
Поглядел на Опал, на котомку. (Хвала Крому, она достаточно велика!) Прикинул.
Так. Если сделать прорезь вот тут, по дну, и вот тут – наметить отверстия для рук… А сюда перекинуть лямку…
Через три минуты он с гордостью подал получившееся изделие девушке:
– Ну-ка – примерь!
В свете заката лицо и шея девушки залились густой краской:
– Ой!!! Конан!!! Я только сейчас вспомнила, что я!..
Конан, вежливо отвернувшись, буркнул:
– Вот именно!
После чего повздыхал.
Девушка, первой нарушив неловкое молчание, начала хихикать:
– Это надо же! И ты всё это время молчал! Твоему чувству такта мог бы позавидовать любой падишах! А я-то за полгода привыкла – хожу, словно так и надо! А ты, бедолага… То-то я удивляюсь, что ты всё время отводишь глаза, и там, у себя в штанах, что-то поправляешь, да поёрзываешь!
Конан не сдержался: от его оглушительного хохота в лесу, отделённому от них двухмильным пространством, даже проснулись и возмущённо загалдели какие-то птицы!
Опал смилостивилась:
– Ну ладно. Можешь теперь смотреть!
Конан повернулся. Хм-м… А неплохо.
Впрочем, хоть ей и двенадцать, будущих восхитительных форм не может скрыть даже то мешковатое платье, что он соорудил из банальной котомки!
Заночевать решили у второго разрушенного Храма: Опал сказала, что здесь, у свежеразрушенного, её будут мучить страхи и воспоминания.
Конан прекрасно её понимал.
Дошли до руин уже далеко заполночь.
Поужинали, или пополуночничали, если можно так сказать про столь позднюю трапезу. Конан решил, что здесь, в замшелых камнях, им могут угрожать только змеи, и решил не сторожить ночью, положившись как всегда на свой слух и инстинкты. Опал легла на его одеяло без глупых возражений вроде: «это же твоё одеяло!»
Самому варвару уже приходилось ночевать на траве, или прямо на снегу, или на голых камнях… И в куда худших условиях: и при ветре, и на морозе!
Утреннее солнце разбудило его даже раньше, чем проснулась свернувшаяся калачиком и трогательно посапывающая в кулачок девочка.
Конан смог наконец без помех рассмотреть её.
А неплохо, чтоб ему лопнуть! Очень приятные, правильные (Ну, когда расслаблены сном!) черты лица. Великолепные густые волосы цвета воронова крыла. Изящно изогнутые, словно туранский лук, брови над пушистыми опахалами ресниц… Да и зубки, насколько он помнил, очень белые и ровные.
Он готов поклясться печенью Неграла, что через каких-то года три она станет первой красавицей Шопесты!
И уж дядя Саидакмаль наверняка найдёт ей выигрышную партию.
Конана почему-то от такой мысли кольнуло в сердце.
Девушка вдруг открыла глаза – похоже, почуяла его взгляд.
Фиолетовые!
Вот в чём дело, пронеслась где-то глубоко в голове мысль – именно поэтому её и избрали! Ну а на поверхности сознания маячила другая мысль: какие огромные!..
– Конан! Когда ты так на меня смотришь, мне хочется снова раздеться! И… – она недоговорила, хитро прищурившись.
Вот паршивка! Так многозначительно посмотреть могла бы только прожжённая и опытная… С пелёнок, что ли, это в женщин заложено?!
Настал черёд варвара густо покраснеть и потупиться:
– Прости! Задумался. И засмотрелся. Ты… очень красива. Неудивительно, что тебя избрали.
– Да, ты прав. Дух дочери Тимуды должен вселиться в самую прекрасную девушку. Тогда у всех подданных нашей страны на следующие двенадцать лет будет достаток, мир и благополучие! И всякие болезни, как и войны, минуют нашу родину…
– Хм-м… Встречался я уже с такими культами. – варвар умолчал, что, как правило, он сам и там являлся «нарушителем вековых традиций», – Ни к чему хорошему это обычно его адептов не приводило. Благосклонность Богов ритуальными убийствами невинных жертв не снискать. Разве что таких сволочных, как Богов Стигии!
– Да, ты снова прав. Дядя тоже говорил, что этот культ пришёл в нашу страну от соседей. А тех, кто поклоняется, как он, Мирте Пресветлому, сейчас в городе осталось немного. Более половины уехали за последние шестьдесят лет – ну, после того, как восстановили Храм…
– Могу себе представить. Не каждому понравится, что его дочь могут принести в жертву дуре, которая возрождается к жизни только чтоб заняться… э-э… актом оплодотворения. И родами. Духовными. – варвар возмущенно фыркнул.
Опал похихикала. Сказала:
– Тимуда вряд ли дура. Просто, наверное, она – одна из тех, немногих сохранившихся сейчас, древних Богинь. Которые выше Духовных ставили телесные наслаждения!
– Возможно, возможно… Но я не собираюсь её достоинства и предпочтения сейчас обсуждать. Вот, возьми-ка, – Конан протянул Опал пригоршню сушёных сухофруктов и кусок зачерствелой лепёшки, – позавтракаем, да двинемся.
Рассеянно жуя, девушка поглядывала то на киммерийца, то на камни руин, то на небо. Варвар видел, что у неё море вопросов вертится на языке. Но только когда они покончили с завтраком, девушка спросила:
– А ты уже придумал, что попросишь у моего дяди за моё спасение?
Конан фыркнул:
– Как – что?! Оставшуюся часть денег, конечно! Мы так и договаривались.
– А такой вариант ты не рассматривал – ну, чтоб спаситель получил ещё и спасённую – в жёны?
Конан поперхнулся водой, фляжку с которой в этот момент поднёс ко рту. Во взгляде, которым он наградил «спасённую» мелькнула совсем не храбрость:
– Опал! Прошу тебя! Тебе же ещё двенадцать! А мне – тридцать один! Так что я вот тут на досуге обдумывал план подкормить тебя как следует, да обменять – на вес! Ну – за столько монет, сколько ты потянешь на весах Гильдии купцов!
– Нахал! Даром, что явно – варвар, так ещё и мужчина с дурным вкусом! Не оценивший по достоинству мою поистине неземную, избранную, красоту, и очарование!
Конан откинулся на камень, о который опирался спиной во время еды, и пооткрывал рот – словно выброшенная на берег рыба. Потому что слов не хватало.
Потом не выдержал – рассмеялся, громко и от души!
Спустя несколько секунд девушка, до этого кидавшая на него деланно сердитые и капризные взоры, присоединила свой звон серебряных колокольчиков к его басовитому ржанию…
2. Первая.
Рассказ.
(Глава из романа «Четыре принцессы и одна королева».)
Нет, это уже слишком! Хоть бы зубы почистил, скотина шершавая!
Принц Кармиан плюнул на левую ладонь, и потёр там, где кожа оказалась содрана с правого локтя.
Щипать стало только сильнее – ещё бы: он пропотел насквозь! И от вонючего дыхания деваться было некуда. Поэтому он сморщил нос, и шумно вдохнул через рот. Покрутил головой, чтобы шейные позвонки вернулись на место, перехватив меч снова двумя руками.
Существо напротив ехидно оскалилось:
– Что, малыш? Слабо перерубить одной-то? Тяжеловата железяка? Больше надо было заниматься в тренажёрных залах!
– Заткнись, монстр вонючий! И хватит на меня фыкать! Не можешь сожрать, так хочешь, чтоб я задохнулся от запаха из твоего рта?! А ты вообще хоть когда-нибудь зубы чистишь? – Кармиан после пяти минут выпадов действительно выдохся, и сейчас еле уберегал ценные части своего тела от укусов, не без раздражения осознавая, что никакого видимого вреда его стальная зубочистка врагу не наносит…
– Сам – дебил, и юмор у тебя дебильный. – Существо выразительно посмотрело на Кармиана, – Можно подумать, ты благоухаешь розами! Небось, как выбрался из Западлота порезвиться на природе, сам их ни разу не почистил! И «ванну не принимал!» От тебя же разит – как от жеребца!
Кармиан скривился, но был вынужден признать – вонючая скотина дракон говорит правду.
Вот уж, почитай, четыре дня он действительно не мылся, и не прикасался к зубной щётке – забыл её дома. Ну, если сказать честнее – просто не взял. Казалось глупым в масштабе таких свершений (ну, правда, ещё только предстоящих!) ещё и зубами заниматься! Да и несуразно это как-то: отправляясь на Подвиги – таскать с собой тюбик с пастой и эту самую дурацкую щётку…
Но в конце-концов – это не дракона собачье дело! Поэтому Кармиан набычился:
– С моими зубами всё и так в порядке! А вот у тебя видать, нелады с пищеварением – тухлятиной так и тянет!
– А, верно, твоя правда! – Дракон удобно присел на задние лапы, словно обычная собака, вполне мирно пристроившись поболтать в процессе нежданной передышки.
Он даже почесал за огромным ухом задней лапой, так что сходство стало ещё сильней. Кармиан не мог не поразиться: действительно: пёсик. Только тонны на три…
Впрочем, разговаривать скотине чесание не мешало:
– Но тут уж не могу не пожаловаться на вашего брата – принца! Жрёте в походах всякую гадость, да и носите все как один, кожаные сапоги. Знаешь, как трудно их переваривать? А дурацкие камзолы? С нашивками и бляхами всякими… Между прочим – у меня геморрой, а из-за вас, идиотов расфуфыренных, он в этом году только обострился! Сговорились вы все что ли, спасать эту чёртову дуру именно в этом сезоне?!
– Постой-ка… – Кармиан слегка растерялся, – Какую – дуру? И почему – «в этом сезоне» ?
– Ну вот, началось… – дракон сердито сплюнул, – Опять неграмотный попался… Только давай сразу договоримся: я больше вначале рассказывать, а потом есть тебя – не буду! Напрасная, знаешь, потеря времени и сил! Поэтому сделаем так – я тебя съем сразу!
Всё хлопот меньше…
– Ой-ой, смотрите, какой привередливый дракон мне попался! – сплюнул на этот раз Кармиан, – Так уж и языком повернуть лень! Давай сделаем так: ты мне всё расскажешь, а уж потом я тебя грохну. Потому что твой труп-то вряд ли меня просветит!
– Ага, смешно. – охотно согласился дракон, – Шансов на то, что ты убьёшь меня – примерно один – к семидесяти восьми! Так что не дури, и давай покончим с этим побыстрее. Да и обедать мне пора. А уж когда тебя съем – обещаю: зубы – почищу!
Так что совесть твоя будет чиста!
– Ладно, – не слишком-то отдохнувший и всё ещё сердитый Кармиан взмахнул пару раз мечом, примеряясь, и щурясь от закатного солнца, – Кстати, откуда такая точная статистика?
– Тоже мне, проблема… Считать я научился ещё ребёнком. Ты у меня – семьдесят девятый!
– А-а… Понятно. А ты у меня – второй. Да и первого я завалил только на тренажёре… Да и то – без особого, скажем честно, желания.
– Так может, тогда отстанешь от меня, наконец, и потопаешь себе мирно – куда топал?
Кармиан слегка опешил:
– Слушай, ты вообще-то нахал! Кто первый выскочил из-за кустов, и цапнул меня за ногу? То, что не прокусил сапог – это ничего не значит! Напугал зато как!
– Ха! Вот уж не думал, что ты признаешься! Все остальные придурки напыщенные сразу становились в позу, и втюхивали мне, какая я тварь коварная, подлая да трусливая, и что королевство, дескать, без меня станет чище, а дороги – безопасней!
– Ну, тут я с ними согласен где-то… – Кармиан попытался собраться и отнестись к делу серьёзней. А то от таких разговоров его убеждённость в том, что дракон заслуживает только скорейшей смерти, куда-то испарялась, – Ладно, погнали!
Дракон снова привстал на все четыре, и принялся за работу. То есть, стал делать угрожающие выпады зубатым чемоданом, сидевшем на длинной пятнадцатифутовой шее, плавно переходящей в бочкообразное туловище, которому позавидовал бы любой бегемот, и топать передними ногами, то поднимая огромное тело на высоту трех этажей, то снова бухаясь на землю.
Кармиан, убедившись в очередной раз, что перерубить эту шею, забранную бронебойными чешуйками с добрую ладонь, не удастся при всём желании, сделал смелую, но весьма безуспешную попытку добраться до груди. Дракон криво усмехнулся, и вдруг задрал шею аж к самому небу. Удобный момент!..
Однако меч в грудь чудовища не удалось вонзить даже с разбегу. Оружие позорно отскочило от панциря серо-зелёного цвета, жалобно зазвенев, и вырвавшись из рук.
Тварь издевательски заржала. Кармиан чертыхнулся, и утёр пот со лба. Ничего не скажешь – скотина ему попалась та ещё. С юмором. Да ещё бронированная.
– Ладно, твоя взяла,– мрачно буркнул он, откинув прилипшие ко лбу волосы, – Можешь считать, что семьдесят девятый идиот – тоже твой. Но предупреждаю – жуй как следует, на мне снизу ещё кольчужные штаны! А у тебя шея – тонковата… Не пройду – непережеванный-то!
– Ага. Спасибо что предупредил. И за трогательную заботу о моей глотке… – казалось, дракон вовсе не в восторге от щедрого предложения, – А может, мы как-нибудь обойдёмся без твоего съедения? Или ты такой принципиальный – вот сейчас станешь в позу, и будешь настаивать: нет уж, раз победил – значит, ешь!..
– Хм… – Кармиан и сам был не в восторге от перспективы «съедения», но и отказаться быть съеденным ему казалось как-то… Невежливо, – Настаивать особо не буду… Раз уж мы заговорили об этом, хочу спросить: Какого же… э-э… зачем ты тогда цапнул меня, если мог сразу просто высунуться из-за куста сверху, – он показал рукой, – и откусить мне голову?!
– Хм-м!.. – промычал на этот раз дракон, – Ты… Во-всяком случае, умней, чем кажешься с первого взгляда! Большинство сволочей, которые тут были до тебя, даже этого не понимали. Да и меня поносили всячески. Кстати, ругаться я научился от вас, от людей. Ну да ладно. Насчёт твоего вопроса.
Так вот: во-первых, мне скучно. Уж поверь – спрятаться от вашей принцевской шумной братии для меня проблемы не представляет. Вы всегда ломите напрямую через лес, шумите, всё пачкаете. Зрение у вас годится хоть на что-то только днём, а уж про обоняние я вообще молчу… А по поводу – откусить… Ты прав. Но это… Просто была такая как бы… проверка. Может, заметил – я даже не повредил твою кожу. А мне настолько точно скорректировать движение зубов не так уж легко!
Кармиан не мог не согласиться, осмотрев ещё раз трёхдюймовые клыки и набор белых острых штырей поменьше, украшавших огромную, в добрых два фута, пасть. Он почесал затылок, всё ещё недоумевая. Посмотрев снова на зубы, когти и броню дракона, он возмущённо приподнял левую руку с указующим перстом, открыл рот и…
– Сказал же уже! Скучно мне. А вот если бы ты, как все, оказался самовлюблённой напыщенной свиньёй без чувства юмора, можешь не сомневаться: сожрал тебя бы за милую душу! И угрызений совести не испытывал бы, ну вот ни на столечко! – дракон показал кончик когтя.
Кармиан хмыкнул. Потом не удержался – рассмеялся от всей души:
– Я смотрю, ты и вправду нашего брата принца знаешь как облупленного… Нет, ну не все же настолько… тупые, наглые и самовлюблённые?!
– Ха! А то!.. Можешь, если не хочешь, не верить – но ты реально – первый такой!
Кармиан засунул слегка затупленный меч в ножны, и подобрал котомку с продуктами:
– Где тут мы могли бы посидеть спокойно, в тени, и поболтать? Я проголодался. Не знаю, как ты… Сухари ешь?
– Что за вопрос! Я ем… Всё! Пошли. – дракон решительно развернул малограциозное огромное тело, и двинулся вперёд, даже не глядя на Кармиана. По лесу он скользил абсолютно бесшумно, и даже трава после его огромных лап выпрямлялась почти сразу – следов не оставалось. Кармиан обратил внимание на размеры ступней – длиной фута в два, и все пять пальцев с очень широкими перепонками. Оканчивались «лапки» пятидюймовыми когтями. В том, что они твёрже стали, принц имел возможность убедиться лично.
Угнаться за проводником оказалось непросто – кое-где Кармиан даже бежал.
Прошли они, вероятно, с милю.
– Вот. Лучшая лазейка в здешних местах! – торжественность тона выдавала гордость за «лазейку», явно устроенную лично, – Попробуй – найди! Логово, так сказать, Властелина Леса!
Кармиан огляделся. Подключил дедукцию. Место, где могло бы быть логово такой большой – он ещё раз окинул оценивающим взглядом – животины, имелось только одно.
– Я думаю, если мы обойдём вокруг вон того поваленного бурей дерева, под корнями и будет твоя бе… э-э… твой дом. – Кармиан с удовлетворением отметил, что дракон несколько озадачен.
– Знаешь, теперь моя очередь чесать в затылке… Ты и вправду умнее, чем можно подумать. Сколько тебе лет?
– Восемнадцать!
– Да, конечно!.. А я – потомок бурундуков! Ну, а если всё-таки честно?
– Шестнадцать. – Кармиан вздохнул. – Да и принц я, если честно, не совсем настоящий…
– О-о!.. Ты заинтриговал меня. Хорошо, что ты реалист и не лезешь в бутылку. Поверь старому ворчливому дракону: мне интересные собеседники попадаются в среднем… два-три раза в столетие. Ну, заходи – гостем будешь! – к этому времени они как раз подошли ко входу в логово.
Оно действительно оказалось прямо под корнями огромного поваленного дуба. В тёмное отверстие свободно проехал бы фургон с парой лошадей. Перед входом оказалась аккуратно прокопанная глубокая ирригационная канавка – можно было поспорить, она отлично отводила дождевые потоки, и внутри всегда было сухо.
Хм. А дракон-то – любитель комфорта… Принц принюхался. Озадачено посмотрел на «любителя»:
– Слушай! Ты… только прикидывался! В твоём логове чище, чем у короля… вернее, у отца… во дворце!
– Спасибо. Приятно слышать. Ну а насчёт чистоты… Как бы тебе объяснить.
Здесь, в лесу – всё основано на запахах. Если местные звери учуют меня, я не смогу охотиться. Так что пусть там люди говорят себе – что, мол, кошки самые чистоплотные…
Враньё! Или просто они не сталкивались близко с нашим братом!
– Ха! Вот уж не могу их за это винить… Так ты – охотишься на зверей?! И… умеешь вылизываться?
– О-хо-хо! Вот уж потешил! Вылизываться! Нет, у нас всё немного по-другому.
Мы, да собственно, как и вы – моемся в воде! А если не стесняться потереться как следует глиной и кореньями специальными, запаха не будет дня три-четыре… – Кармиан только глаза открыл шире, – А насчёт зверей – ты прав. Обычно мне хватает оленя-другого… ну, или медведя… в месяц. На худой конец пойдёт и енот какой-нибудь – я не привередлив. Не всегда же, – он плотоядно ухмыльнулся, – Мне попадаются принцы!
Ладно, присаживайся, где тебе удобно!
Кармиан нашёл в одном из углов какую-то штуку, очень похожую на циновку, вытащил её поближе к прилёгшему на брюхо дракону, и присел, скрестив ноги. Сняв котомку из-за плеч, он не торопясь достал оставшиеся сухари из холщового мешка. Выложил их горкой на расстеленной тряпице, заменявшей ему скатерть. Он, конечно, понимал всю убогость предлагаемой трапезы, но вежливо сказал:
– Не побрезгуй! Чем, как говорится, бог послал… Угощайся!
– Спасибо! С удовольствием. – произнеся это дракон действительно грациозно изогнул шею.
Гигантская пасть приблизилась к кучке сухарей, и аккуратно взяла в зубы несколько ломтиков.
Донеслось приглушённое похрустывание, когда, как понял Кармиан, язык стал крошить сухари о твёрдое нёбо.
– О! Ржаные! – чудовище удовлетворённо сглотнуло.
– Бери ещё! – принц заметил, как дракон замялся, – я себе потом куплю в деревне, это просто те… Которые остались из домашних. – он и сам взял сухарик, и стал с наслаждением жевать.
– Угу… Вкусно. Мясная диета… как бы это выразиться… питательна, но так однообразна! А сухари у тебя хорошие. Только – почему ржаные?
– Ну… – Кармиан замялся, не желая врать странному сотрапезнику, – Скажем так: я – из небогатых… и, как уже говорил, не совсем законных принцев. – опустив голову, он закусил губу.
– Перестань. Тебе совершенно нечего стыдиться. – дракон впервые посмотрел своим спокойным взглядом прямо Кармиану в глаза, – То, что ты не из богатых и избалованных, я понял сразу. Среди них не встречаются нормальные люди. Ну… почти не встречаются. Ты – второй мой «нормальный» принц. Остальные и вправду были на редкость заносчивые и самовлюблённые болваны!
– Надо же… – Кармиан почему-то опечалился. – А ты и вправду их… съел?
– Ну да! Не трогал только коней – они-то ни в чём передо мной… А принцев – со всеми потрохами! И угрызений совести, как ты верно заметил, не испытываю ни малейших! Да и тебе их жалеть незачем – в этом мире выживает сильнейший и… умнейший!
Ну вот, например, если меня (ха-ха!) считать препятствием на жизненном пути всех этих высокоблагородных задавак, я, стало быть, оказался ими не – Хм! – преодолён. Именно в силу их природных, или, там, заученных, жизненных установок и правил! То есть, я оказался им с их моралью – не по зубам! Зато вот они мне – Хе-хе!..
– Надо же… Слушай, а ты довольно философски смотришь на это дело. Прямо как Дарвин.– Кармиан с любопытством посмотрел на дракона. Тот ехидно подмигнул:
– А-а, ответная проверка! Но я тебя не разочарую: я читал Дарвина!
– Чёрт возьми! Ты и вправду… не разочаровал! Слушай, но… как?!
– Ладно уж. Расскажу. Только давай так: я пока доем сухари, а потом почищу зубы, а ты пока – расскажешь о себе. Ну а потом узнаешь всё, что тебе интересно.
– Ну… можно и так. – Кармиан вздохнул. Рассказывать о себе он не любил. Хотя бы потому, что приятного рассказать было почти нечего… А о проблемах и обидах кто же любит распространяться?
– Мне шестнадцать. И первые три года я провёл прекрасно. Просто прекрасно. Потом стал себя осознавать. Ну, как личность. Быстро понял и то, что мельник с женой, которых считал своими родителями, меня почему-то не очень любят… С другой стороны, я их сейчас обвинять не могу.
Дело в моём подлинном отце. Короле. Уж он-то, пока молодым был да ретивым, вовсю пользовался правом первой ночи… Не пропускал ни одной смазливой девки в ближайших… да и не-ближайших деревнях. Так что сам понимаешь: я очень похож на него и лицом и фигурой, а моим «родителям» это было – как нож острый.
Вот и завалили они меня братьями и сёстрами, уже действительно, своими, по самую макушку: их у меня восемь. Ну, то есть, братьев и сестёр. Воспитывал и нянчил я их всех.
И поскольку меня всё равно, несмотря на всю добросовестность и прилежность, родители не любили, такое же, презрительно-злобное отношение было и у всех… остальных детей в нашей, если её так называть, семье! Пока братья были маленькими, всё было в порядке… Потом, когда мне сровнялось тринадцать, они приспособились впятером меня… неплохо колотить… Ха!
Но – только с помощью сестёр. Сёстры, впрочем, относились ко мне ещё туда-сюда. Хоть грудью я их не выкармливал, конечно, но старался заботиться и… воспитывать. Да и дрались мы между собой всё же редко, и… не совсем по-настоящему. Ну… то есть, это я старался… сдерживаться. От души мы дрались только с соседскими – детьми кузнеца и шорника. Тут уж я мог от души намахаться, и… – Кармиан прикусил язык. Рассказы о его комплексах и вспышках ярости дракону вряд ли интересны.
– Однако после посещения нашей семейки моим настоящим папочкой всё изменилось.
В первый свой приезд он только посмотрел на меня… Даже с коня не слезал. Сказал только мельнику: «Ещё раз увижу на нём синяки – все будете нещадно выпороты. А если не поможет, и мне доложат мои соглядатаи – и в подземелье посажу!» Ну… После этого меня и пальцем не трогали, но отношение… Как бы это сказать… Думаю, ты и так понимаешь. Словом, я не чувствовал себя там на месте.
Так что хорошо, что во второй приезд Король меня оттуда забрал.
Впрочем, я быстро понял, зачем я ему понадобился.
