Жизнь после ревизора

В это время из глубины залы выкрикнула какая-то дама с иссиня-жёлтым лицом, похожим на прошлогоднюю брюкву, вскинув свои худые как плети руки.

ДАМА-БРЮКВА. Я знала, я знала, это случится! Мы будем летать как птицы!

Городничий втянул носом воздух, расширив ноздри, словно бык, готовящийся боднуть назойливого матадора.

ГОРОДНИЧИЙ. Что за дура тощая?

ДАМА С КЛЮВОМ. Жена Бобчинского и Добчинского. (Дама подняла свой клюв вверх и застучала им, давая понять, что она насмехается над чем-то и одновременно выражает своё «фэ».)

ГОРОДНИЧИЙ. Как? У этих пакостников одна жена?

ЛЯПКИН-ТЯПКИН. Скотопрода̀вцы! Мне сказали, будто утром прошлой среды увидали себя в объятиях одной женщины, и тут же поняли – судьба-с.

ГОРОДНИЧИЙ (багровея). Что за судьба такая? В одной кровати с одной бабой спать?

ЛЯПКИН-ТЯПКИН. Изощрённо лгут. Потому как не хотят содержать двух жён – одну-то всегда выгоднее. Говорят, будто одна половина у этой бабы от жены Бобчинского, а вторая – от жены Добчинского. Я подозреваю, они жён своих съели, а из остатков то и вышло, что видим перед собой.

Ляпкин-Тяпкин подплывает по воздуху к центру стола, где стоят два серебряных блюда, накрытых такими же серебряными колпаками. Он кивает на них головой и спрашивает Городничего.

А с этими что делать прикажете?

ГОРОДНИЧИЙ. С какими с этими?

ЛЯПКИН-ТЯПКИН (Клубнике). Сударь, будьте так любезны. А то я не в состоянии.

КЛУБНИКА (услужливо). Всегда рад угодить.

Клубника снимает крышки и перед всеми предстают две головы, лежащие на этих блюдах.  Одна голова с кучерявыми волосами и курносым носом, другая – с длинными прямыми волосами и усиками. Несмотря на то, что они без туловищ, головы испуганно моргают и бледнеют от страха.

ГОРОДНИЧИЙ. К чему это безобразие?

ЛЯПКИН-ТЯПКИН. Осуждены за бумагомарательство и присланы из Петербурга с сопроводительным письмом. Мол, для отбытия наказания в том месте, где и совершили своё преступление.

ГОРОДНИЧИЙ (подойдя к кучерявой голове). Ну, этого прощелыгу я, кажется, знаю. Хлестаков?

КЛУБНИКА. Он губитель.

ГОРОДНИЧИЙ. А этот откуда?

ЛЯПКИН-ТЯПКИН. По сыскным данным – автор пасквильной пиесы об нашем городе, составленной по письму Хлестакова.

ГОРОДНИЧИЙ. Щелкопёр? Выдумщик! (Видно, как глаза Городничего наливаются кровью от злости.) Хотел твою башку ревизору в подарок поднесть. А коли нет ревизора – свиньям скормлю!

ЛИЦО С УСИКАМИ. Не автор я – Христом-богом клянусь!..

ХЛЕСТАКОВ (испуганно и торопливо). Автор, Ваше Сиятельство, автор! Вот тут мне божился, будто хотел город души выстроить, а получилось чёрт-те что. Само всё в тартарары покатилось. Мол, говорит, знал бы, что такое скотство получится – ни в жисть бы не сел писать.

В зале поднимается вой и шум.

ГОРОДНИЧИЙ (перекрикивая всех). А неча браться за перо, коли руки кривые! Посмеяться хотел, писака? Хорош!

КРЫСИНАЯ ГОЛОВА (просовывая свой длинный крысиный нос к голове с усиками). И морда, гляньте, крысиная прямо! Ваше Сиятельство, дайте его укусить!..

МЕДНОЕ ЛИЦО (из-за плеча Городничего высовывая свою физиономию и вращая сразу двумя бровями по часовой стрелке). А вот давай его пусть садится да пишет новую комедию. Да всех выставит в порядочном свете – да-с – заслужили!..

ДАМА С КЛЮВОМ (приближаясь близко к блюду, постоянно трясёт клювом, словно хочет ударить кого-то). Так ему и писать-то нечем. Разве что в зубы перо.

ГОРОДНИЧИЙ. Потребуется, я готов самолично под диктовку записать.

ЛИЦО С УСИКАМИ. Клянусь, господа, не смогу выдумать ничего. Глупость выйдет.

Голова Хлестакова чуть ли не запрыгала на блюде.

ХЛЕСТАКОВ (негодуя). Вона что! Уморить решил! Поизгалялся над благородными господами, а теперь конец. Господа! Опустить его в чан с помоями – и держать там: пусть соглашается.

ГОРОДНИЧИЙ. Верно прощелыга рассуждает. (Грозно потрясает кулаками.) Мы из тебя такой фаршмак сделаем – ух!

КЛУБНИКА. Глинтвейну в нём замешаем.

ДАМА-БРЮКВА(просовывая своё бледное лицо). Господа, любовью надо его замучить, любовью.

ЛИЦО С УСИКАМИ (чуть не плача). Господа, я согласен попробовать, ей-богу; но ведь пустяк выйдет. Уж сколько раз в уме пытался представить благородный финал, но! На бумагу мерзость одна лезет.

ХЛЕСТАКОВ. Надо сзади встать и за каждую мерзость – розгами, розгами! Живо настрочит.

ГОРОДНИЧИЙ. Опять верно, прощелыга.

Городничий совсем низко наклоняется над Лицом с усиками, словно над какой-то инфузорией, которую трудно разглядеть, и дышит ему в самое темечко.

Ну, литератор чёртов, как с ревизором нынче?

ЛИЦО С УСИКАМИ (морщась от тяжёлого дыхания Городничего). Ей-богу, оставьте. Свято место пусто не бывает. Какой-нибудь ревизор да выскочит. Как мышь из дыры. Само всё происходит, не от писанины моей…

На голову Лица с усиками внезапно прилетает голубь откуда-то из темноты и, распушив хвост, гадит прямо ему на волосы. Лицо начинает нервно смеяться и трясти головой, чтобы прогнать голубя. Городничий тоже начинает махать руками.

ГОРОДНИЧИЙ. Пшёл! Пшёл, скотина!..

Птица улетает.

ЛИЦО С УСИКАМИ. Ну, видали? Разве мог я себе такую гадость подстроить? Говорю вам, всё само происходит, бог знает почему.

ГОРОДНИЧИЙ (отпрянув от стола). Само, говоришь?Мда. Положение.

Городничий бьёт по столу толстым кулаком, отчего тот кряхтит, что-то типа: «Хряк-вяк!»

Стало быть, с завтрашнего дня назначаю себя ревизором. (Он подумал какое-то время и добавил.) Пусть почтмейстер составит нужные бумаги, судья пусть подпишет, поставит печать где надобно, а там и видно будет.

ДАМА С КЛЮВОМ. А также, Ваше Сиятельство, не забудьте себя объявить камер-измельчителем и обер-распылителем. Надо страховаться от случайностей, знаете ли. В России по-другому нельзя. Россия страна особая.

Анна Андреевна возникает ниоткуда, словно мыльный пузырь, разделяя Городничего и Даму с клювом. С едкой улыбкой и злыми глазками.

АННА АНДРЕЕВНА. Ей-богу, Антоша, не слушай эту цаплю. Она фамилию свою не помнит, а всё талдычит про какие-то назначения, про осо̀бину какую-то. Первым делом клюв бы ей свернула, а уж потом слушала.

ДАМА С КЛЮВОМ. Вы, Анна Андреевна, ничтожество, потому как сейчас в лицо своей родине плюнули.

Глаза у Анны Андреевны засияли чем-то зелёным, будто в них был фосфор, и она впрямую обернулась к Даме с клювом.

АННА АНДРЕЕВНА. Пока ещё не плюнула. Но вот теперь с удовольствием плюну!

Анна Андреевна смачно плюёт в лицо Дамы с клювом, отчего та начинает трястись от злобы, падает на пол и бьёт ногами – в общем, у неё начинается настоящая истерика.

Городничий смотрит на всё это с красным лицом и вспотевшей шеей, такое впечатление, его вот-вот хватит удар. Наконец он не выдерживает и срывает со своего вицмундира несколько блестящих пуговиц и швыряет ими в Анну Андреевну и в Даму с клювом.

ГОРОДНИЧИЙ. Идите ко всем чертям со своими разрыхлителями, о которых никто не знает кроме вас самих!.. Провалитесь вы вместе с вашей родиной, в которой бабы ходят с клювом вместо лица и с брюквой вместо головы! (Он топнул ногой и сжал кулаки.) Назначаю себя самым главным ревизором нашей губернии! (Потом подумал немного и тут же добавил.) Нет, назначаю себя ревизором всей империи! Раз уж само всё происходит, – мелочиться не буду, сам правила установлю!

Все охнули, всплеснули руками и попятились назад за большой и длинный стол. Городничий шагнул вслед за остальными и – провалился в темноту, которая внезапно окутала залу, будто погасли все свечи.

Проявление II

Посреди длинного стола остались две головы на серебряных блюдах. Голова Хлестакова смотрит на своего соседа с ненавистью и злобой. Лицо с усиками скромно отводит глаза в сторону.

ХЛЕСТАКОВ. Стало быть, не автор.

ЛИЦО С УСИКАМИ. Нет.

ХЛЕСТАКОВ. А зачем же комедию писал?

ЛИЦО С УСИКАМИ. Это не я писал. Это само писалось.

ХЛЕСТАКОВ. Эх, жалко рук нету, а то бы так и треснул по лбу. Ну, теперь жди, когда нас в музей поставят. Будем в стеклянном шкапу с гамадрилами стоять. Уж лучше со зверюгой стоять, чем с пасквилянтом!

Хлестаков трещит сомкнутыми губами в сторону Лица с усиками, брызгая слюной. Затем видит позади себя чашу с гречневой кашей, усыпанную кусками жареного мяса, и бросается на неё, подпрыгнув с места. Он набивает полный рот каши, жуёт её и тут же выплёвывает, частично попадая на голову соседа.

Жрать хочется, а живота нету…

ЛИЦО С УСИКАМИ. Говорю вам, здесь что-нибудь да приключится.

ХЛЕСТАКОВ. Где это здесь?

ЛИЦО С УСИКАМИ. В городе в этом. У меня усы начинают чесаться, когда назревает что-нибудь этакое… Вот и сейчас кошмарно как чешутся!.. (Он гримасничает, ворочает носом и даже чихает.)

Издалека слышится маршеобразная музыка, раздаются хлопки и шипение фейерверков, сквозь узкие щели занавешенных окон вспыхивают разноцветные огни.

ХЛЕСТАКОВ. Что за праздник такой?

ЛИЦО С УСИКАМИ. Ума не приложу.

ХЛЕСТАКОВ (с затаённой радостью). А вдруг важный чин заявился? Из самого Петербурга!.. Ежели такой случай – надо… эх! Что же без рук без ног-то делать!.. (Он чуть не рыдает от бессилия.)

И тут же сквозь залпы фейерверка слышится чьё-то глухое ворчание, басовитое бормотание. Оно слышится будто бы из-под стола, скоро и сам стол начинает ворочаться, двигаться и елозить туда-сюда по полу.

Эй, что здесь такое?.. Прекратите немедленно! (Лицу с усиками.) Да скажите хоть вы что-нибудь!

ЛИЦО С УСИКАМИ. Что же мне болтать впустую?

ХЛЕСТАКОВ. Вы автор, в конце концов. Прикажите, чтоб стол не двигали.

ЛИЦО С УСИКАМИ. Хорошо, хорошо. (Зачем-то задрав глаза к потолку.) Нельзя ли вас попросить, любезный, не двигать нас.

Слышится неизвестный голос откуда-то отовсюду: он басовитый и густой.

НЕИЗВЕСТНЫЙ ГОЛОС. Не двигать? А что я двигал?

ХЛЕСТАКОВ. Стол вы двигали, где наши несчастные головы лежат. Мы хоть и осуждены, а вот казни нас не предавали. Так что поосторожнее.

ЛИЦО С УСИКАМИ (с сарказмом в сторону). Сказала отрезанная голова.

Стол прекращает елозить по полу, но начинает двигаться скатерть на столе.

Любезный, вы бы сказали, что надобно, вдруг бы помогли чем.

НЕИЗВЕСТНЫЙ ГОЛОС (задумчиво). Помогли?..

ХЛЕСТАКОВ. Без рук мало, конечно, чего сообразишь, но постараемся.

НЕИЗВЕСТНЫЙ ГОЛОС. Это я помогаю, а не вы.

ХЛЕСТАКОВ. Кому помогаете?

НЕИЗВЕСТНЫЙ ГОЛОС. Кому пожелаю, тому и помогаю.

ХЛЕСТАКОВ (воодушевлённо). Пожелайте нам помочь! Ну где это видано, чтобы голова отдельно от туловища жила. Меня, например, незаконно осудили за честное письмо. Дак я честно описал другу Тряпичкину какое мурло тут живёт. За правду осудили!

НЕИЗВЕСТНЫЙ ГОЛОС (задумчиво). За честность… А второй – чего молчишь?

ЛИЦО С УСИКАМИ. Я как-то не привык откровенничать с призраками.

НЕИЗВЕСТНЫЙ ГОЛОС. Меня лучше не видеть.

ЛИЦО С УСИКАМИ. Ну, я всяких уродов насмотрелся… Не издохну, надеюсь.

НЕИЗВЕСТНЫЙ ГОЛОС. Уродов? Я хуже.

ХЛЕСТАКОВ (Лицу с усиками, шёпотом). Вдруг зверь какой или вурдалак… Может, ну его?

ЛИЦО С УСИКАМИ (саркастично). Нам ли, чайникам, бояться. Откройтесь.

НЕИЗВЕСТНЫЙ ГОЛОС. Я у вас под ногами лежу. Вернее, под головами.

Головы начинают крутиться на своих блюдах, но ничего не видят.

ХЛЕСТАКОВ (оглядываясь). Рядом со мной поросёнок запечённый… Стерлядочка фаршированная.

НЕИЗВЕСТНЫЙ ГОЛОС. Внизу!

ХЛЕСТАКОВ. А что внизу – скатерть одна. Что же мы со скатертью разговариваем?

НЕИЗВЕСТНЫЙ ГОЛОС. Хуже.

ЛИЦО С УСИКАМИ. Разве что-то бывает хуже грязной скатерти на столе?

НЕИЗВЕСТНЫЙ ГОЛОС. Вот-вот. Я и есть большое жирное пятно рядом с гусятницей.

После этих слов Хлестаков и Лицо с усиками, действительно, находят жирное пятно рядом с гусятницей. Оно довольно большое и занимает больше половины стола в ширину.

ХЛЕСТАКОВ (отчего-то изумлённо и обрадованно). Ей-богу, даже в Аду не мог представить такое. Со мною беседует жирное пятно – какой сэнсьйон! /фр. Сенсация/

ЛИЦО С УСИКАМИ. Жирные люди, жирные пятна – что ж удивительного. Уж не чёрт и то ладно.

ХЛЕСТАКОВ. Чем же пятно помочь может? Ей-богу, мозги скуксились.