Одна из подобных статей Сидорова в моей памяти и всплыла. В той статье Сидоров рассказал, как Светочка Ивасюк угодила в райотдел за пьяную драку, сквернословие в общественном месте, да сопротивление работникам милиции. Но больше всего Сидоров убивался, что Светочку отпустили через пять минут после звонка начальнику райотдела Ивасюка старшего.

Я подумал: если Светочку в райотдел приводили, то вряд ли приводили один-единственный раз. Светочки чувствуют себя достаточно защищёнными папиным влиянием, чтобы опасаться очередного привода. Потому я решил, что Светочкины координаты в милиции есть.

Я позвонил Юсупу, попросил узнать по юсуповым каналам адрес и телефон дочери начальника речпорта Ивасюка, Светланы. Юсуп через три минуты перезвонил, сообщил то, что я просил узнать. Заодно Юсуп спросил, как продвигается следствие. Я сказал, что ищу художниц, которые нарисовали на моей двери кучу дерьма. Юсуп над моим горем посмеялся, пожелал мне удачи и выразил надежду, что поиски художниц не отвлекут моё внимание от Влада.

Ровно в девять я въехал во двор Светочки.

На лавочке у подъезда Светочки сидел худой тип в зелёных порезанных кроссовках и с подозрительной мордой.

У подъезда валялась ветка толщиной в руку и длиной в метр. Я ветку подобрал. Тип в зелёных кроссовках на меня покосился, напрягся словно та битая собака, которая как видит человека, поднимающего палку, так и напрягается, готовится дать дёру.

Я взглядом показал типу в зелёных кроссовках, что бить не буду, улыбнулся, вошёл в подъезд. Позади себя услышал выдох облегчения.

Когда квартиру Светочки нашёл, то дверной глазок я закрыл ладонью, и только затем утопил кнопку дверного звонка. Ждал, когда за дверью послышатся шаги, ровно три минуты. Чуть не затекла рука, что закрывала светочкин дверной глазок. Я пожалел, что не прихватил скотч, чтобы глазок заклеить.

На вопрос: “Кто?”, что прозвучал из-за двери, я сказал, что я слесарь ЖЕКа, и мне надо проверить, не Светочка ли топит соседей снизу.

Светочка открыла.

Когда Светочка меня увидела, да ещё с веткой-дубинкой, немедля попыталась дверь захлопнуть. Вставлять ногу между дверью и косяком я ещё не рехнулся, потому как дверка у Светочки стальная да тяжеленная. Оттяпает ногу по самое колено.

Потому я вставил между дверью и косяком ветку, для чего её и прихватил. Дверь ветку едва не перерубила. Я представил, что могло бы быть с моей ногой, сунь я ногу вместо ветки.

Затем я рванул дверь на себя. Дверь тяжёлая, на мой рывок плевала с высокой горки, открылась с вальяжностью многотонной двери банковского подземного хранилища. Вместе с дверью выехала и Светочка, что уцепилась за дверную ручку мёртвой хваткой.

Я взглядом приказал Светочке вернуться в квартиру, Светочка повиновалась, затем в квартиру непрошенным гостем вошёл и я.

Я прикрыл за собой дверь, сказал: “Привет, Светочка! Привет, художница!”. В ответ получил взгляд, полный ненависти, и шипение змеи, которое я перевёл на человеческий как “Пошшшёл ты, мусор!”.

Если бы меня спросили, как Светочка выглядела, то я бы сказал, что Светочка симпатичная, но не красавица. До красоты Алёны Светочке далековато. Светочка выглядела как пацанка.

Я спросил, откуда Светочка меня знает в лицо, и что я тружусь сыщиком. Светочка сказала, что в городской сетке набрала в поисковике “сыщик Ян Янов”, и так попала на мой сайт, а там висит моё фото, словами Светочки “фотка какого-то урода”.

Я приготовился к долгому и нудному допросу с отговорками и враньём Светочки и с угрозами и нравоучениями сыщика Янова.

Я спросил:

– Зачем вы разрисовали мою дверь, дорогуша?

Светочка подарила мне лучезарную улыбку кобры.

– Янов, ты хоть знаешь, с кем так борзо базаришь?

– Знаю. Вы дочка Ивасюка. Будете пугать меня папой? Глупо. И давайте перейдём к нормальному языку. А то ботать по фене вы всё равно не умеете.

– Да пошёл ты, умник!

– Я вам гожусь…

– В папы, я знаю. Потому тебе и тыкаю. Потому что ты лезешь куда тебе не надо, и хочешь, чтобы тебя уважали, и прикрываешься своим возрастом. Поэтому повторяю: пошёл ты, мусор! Я тебя не боюсь!

– Странно… Я вроде бы вас не пугал, чтобы вы могли меня бояться.

– Слышь, мусорок! Мне с тобой тут базарить в лом. Шёл бы ты отсюда, пока я не позвонила папе.

– Звоните.

– И позвоню!

– Желательно резину не тянуть. Я покажу папе запись, где вы с подружками перепутали мою дверь с книжкой-раскраской.

– Запись?

– У меня на двери стоит камера. Зовите папу.

– Думаешь, побоюсь? Да плевать я на тебя хотела! Мой папа за твою дверь мне ничего не сделает. А чтоб ты знал, как я тебя боюсь, слушай сюда: дерьмо на двери – это было предупреждение. От Влада отвали, понял? А не то я тебя…

– Стоп! А то ещё наговорите себе на срок за угрозу убийством или причинением тяжкого вреда здоровью. Можете схлопотать до двух лет.

– Кто докажет, что я угрожала?

– Мой диктофон. Я его не выключаю. Дать послушать или поверите на слово?

Светочка хотела что-то сказать, да осеклась. Покраснела, губы сжала, фыркнула. Я понял, что разговор окончен. С диктофоном я поторопился.

С другой стороны, я узнал больше, чем узнать от Светочки надеялся. Правильнее будет так: от Светочки услышать о Владе я и не надеялся. Я не представлял, за какие грехи на моей двери появилась куча дерьма, но я не представлял ещё больше, что из-за Влада.

О каком Владе речь, я полгода голову не ломал. Понятное дело, Светочка предлагала мне отвалить от того Влада, к которому я подвалил с подозрениями в убийстве Алёны.

Чтобы проверить, не ошибся ли, я огляделся, сквозь открытые кухонные двери увидел на столе розовую мобилку, без испрашивания разрешений у хозяйки быстрым шагом прошёл на кухню, поднял мобилку со стола.

Светочка сначала опешила, затем растопырила когтистые пальчики, метнулась ко мне. Коготками Светочка целила мне в глаза. Свободной рукой я ухватил Светочку за руку, большим пальцем надавил на болевую точку так, чтобы Светочке стало больно, и синяка при этом на нежной девичьей коже не осталось. Светочка заскулила. Я попросил не рыпаться. Светочка назвала меня поганым ментом, и сообщила, что повадки у меня ментовские, потому как поднимаю руку на женщину.

Пока Светочка поносила меня на чём стоит свет, я забрался во входящие светочкиной мобилки. А там, во входящих… Влад, Влад, Влад, и кроме Влада почти никого.

Я полез в свойства абонента “Влад”. Оказалось, что номер у абонента “Влад” не тот, который успел выучить я, когда звонил тому Владу, которого подозревал в убийстве Алёны.

Считать, что ошибся Владом, я не стал. Я мог спорить хоть на миллион, что номер, с которого Влад звонил Светочке, отличался от того номера, с которого Влад звонил Тане и который оставил Юсупу как контактный, потому, что для Светочки у Влада трубка отдельная, с другим номером, ведь мобильник Влада не из тех, в которые можно вставить две сим-карты.

Я спросил Светочку, кем ей приходится Влад. Светочка меня послала.

Я светочкину руку отпустил, вернул Светочке мобилку, посоветовал обходить мой дом десятой дорогой. Добавил, что если ещё хоть раз Светочка решит мне напакостить, то я найду злодейку в два счёта, а дальше пусть плачется хоть папе, хоть Генпрокурору, а дело до суда я таки доведу.

Затем под аккомпанемент семиэтажных матов я вышел вон.

Дорогой вон я подумал, что Влад наверняка рассказал Светочке про то, что некий гад сыщик хочет упечь невинного Владика в тюрьму, и как Владик оттуда сможет Светочку любить? Ну а бесшабашная Светочка решила за любимого отомстить, намалевать сыщику на двери кучу дерьма в виде грозного предупреждения, да попугать сыщика козой в стиле “Ууу, бойся, гад, я т-те задам!”. Детский сад, одно слово.

В том, что Влад уверил Светочку в своей любви неземного масштаба, я не сомневался. Уж больно богатый у Светочки папа, чтобы Влад не обратил на Светочку внимания.

Я не сомневался и в том, что Влад кроме Тани доит ещё и Светочку. Именно потому связь со Светочкой Влад хотел скрыть от Тани понадёжнее, чем отношения с Алёной. Потому и номер Светочке выделил персональный, Тане неизвестный.

Скрыть от Тани общение со Светочкой по телефону Влад мог так же, как скрыл общение с Алёной: приказал бы мобильнику не запоминать входящие и исходящие, связанные с номером Светочки. Но Влад понимал, что у Тани денег хватит, чтобы пойти к оператору и информацию по известному Тане номеру Влада купить с потрохами. Сейчас у небедных дам такое шпионство в моде. Так Таня и прознает, что Влад названивал Светочке параллельно с Таней.

Тане осталось разузнать, что Светочка богата и Тани моложе да симпатичнее, и понять, что Светочка – конкурент серьёзный, и в отместку отношения с Владом разорвать, а одолженные Владу деньги потребовать назад, и тогда Владу капут.

Давать же Алёне – вовсе не дочери богатого папы – тот же номер, что и Тане, Влад не боялся. Если Таня Влада с Алёной и застукает, то из-за прогулки налево с какой-то нищей служанкой разрывать отношения с Владом Таня не станет, ведь Влад от Тани зависит деньгами. В крайнем случае, Таня Влада пожурит и потребует встречи с Алёной прекратить, но забирать из фирмы Влада деньги станет вряд ли.

В итоге я счёл, что моя догадка насчёт того, что Влад таки альфонс, подтвердилась. Ведь Влад по полной программе скрывал от Тани встречи не с нищенкой наподобие Алёны. Влад скрывал от Тани встречи с богатой дочуркой начальника речпорта. Встречи со Светочкой Влад скрывал от Тани куда серьёзнее, чем встречи с Алёной. И вряд ли Влад хвастал перед Светочкой своими встречами с Таней. Наверняка собирался, пока возможно, удерживать рядом да на коротком поводке и ту, и другую. Потому как брать деньги у двоих куда прибыльнее, чем у одной.

Однако Влад наверняка понимал, что кайф не может длиться вечность. Рано или поздно Таня о Светочке прознает, и тогда долг Тане придётся возвращать. Влад решил Таню посадить, и корчить убитого горем любовника, чтобы у Тани не нашлось причин забирать из фирмы Влада деньги. Пока Таня сидит в тюрьме, что мешает Владу встречаться со Светочкой? Тем временем Светочке можно так же как и Тане вешать лапшу, говорить, что деньги Светочки в фирме Влада будут себя чувствовать как нельзя лучше.

Почему Влад решил посадить Таню, не Светочку? Ну так любой дурак, выбирая между немолодой некрасивой Таней и юной симпатичной Светочкой, постарался бы избавиться от Тани. Вот только путь избавления Влад выбрал нестандартный.

Когда я выходил из подъезда Светочки, тип в зелёных порезанных кроссовках в компании с ещё одним орлом худосочной наружности приготовились пыхнуть на двоих косячок. Прямо на скамейке возле подъезда, у всех на виду, не таясь ни грамма.

Я сказал парням, что если они не хотят, чтобы их косячок я вбил в их глотки по самые бронхи, то пусть раскурят свою трубку мира хотя бы за теми стальными гаражами, что стояли напротив дома. За гаражами алкаши отливают пиво-вино-водочную переработку, и курцам конопли там, среди вонищи, самое место. Парни процедили нечто вроде “Уже покурить – и то нельзя”, оторвали худосочные зады от скамейки, отправились за гаражи.

Я сел в джипчик, отчалил. В дороге подумал, что мой визит цели не достиг. Я шёл к Светочке с целью пожурить за наём ночных художниц, да припугнуть на будущее. Светочке мои пугалки оказались до того самого места, на котором сидят.

Зато я получил от Светочки нежданный подарок. Причём инфа, что я раздобыл у Светочки, цены не имела. С такой инфой можно было даже соваться к Юсупу да настаивать, чтобы версию “Алёну убил Влад” Юсуп рассмотрел повнимательнее. Однако со звонком Юсупу я решил повременить. Хотел обдумать версию со всех сторон. Иначе, если бы Юсуп потратил на мою версию кучу времени, а у версии нашёлся бы фатальный дефект, то в следующий раз Юсуп послал бы меня подальше.

Несмотря на утро и на то, что утром котелок по идее должен варить куда лучше чем вечером, ни до чего путного я додуматься не смог. Я искал изъяны в версии “Алёну убил Артур”, а в голову лезла всякая дребедень. То я подумал о том, что давненько не заглядывал на шиномонтажку проверить балансировку колёс, то ни с того ни с сего вспомнил, что на рыбалку уже и забыл когда ходил.

Мысли ни о чём меня достали. Я остановил машину, надел наушники, включил лёгкую музычку, расслабился.

Не помогло. Хоть я и просидел в расслабухе почти полчаса, а дельным мыслям моя расслабуха оказалась до лампочки.

Я покатил домой в надежде на то, что крепкий горячий чай вприкуску с мёдом мозги таки раскочегарит.

Я запарковал джипчик, вошёл в подъезд. Из-за угла, из тёмного закутка, что возле шахты лифта, донёсся шорох. Я вспомнил, как из того тёмного закутка мне пару раз съездили монтировкой по черепушке, потому насторожился. Через миг из закутка донеслись шипение и звуки кошачьей драки. Я подумал, что пора бы уже в закуток повесить лампочку, и чтоб горела с утра до утра.

Я прошёл к моей двери, ткнул по привычке, не глядя на замок, ключ в скважину. Ключ в скважину лезть отказался. Я присел, чтобы рассмотреть, в чём дело. Скважина оказалась забита спичками. Я успел подумать, что Светочка таки не унялась, и после дверной картины решила достать меня мелкими пакостями.

Затем краем глаза я разглядел движение со стороны лестницы. В следующий миг я разглядел руку, что метнула в мою сторону нечто размером и формой походящее на увесистую картофелину. Лицо метателя я разглядеть не смог, потому как тот гадёныш прятался за лестничным полотном, что вело с межэтажного лестничного перехода на второй этаж.

Нечто походящее на картофелину при ближайшем рассмотрении оказалось бомбочкой. Такими пугалками я в детстве потрепал прохожим нервы вдоволь. Теперь пугают меня. Всё возвращается…

Рассматривать бомбочку в полёте до самого её приземления – останешься без глаз. Потому как только осознал, что мне под ноги метнули бомбочку, я немедля закрыл глаза, и насколько успел, отвёл лицо в сторону.

Отвернуться полностью я не успел. Когда грохнуло, я аккурат успел повернуться к бомбочке ухом. Вот по тому несчастному уху ударная волна и звезданула. Вдобавок по уху, по щеке, по шее да по голой до рукава руке хлестнули ошмётки бомбочки. Благо меня минули стальные шарики, что служат в таких бомбочках взрывателями.

Если бы я в момент взрыва стоял, то бомбочка нанесла бы мне урону куда меньше. А так я сидел, разглядывал спички в замочной скважине. Потому всосал ухом весь тот грохот, что издаёт бомбочка размером с увесистую картофелину, ведь разорвалась, зараза, считай под самым носом.

Первую секунду я чувствовал себя контуженным до помутнения сознания. В начале второй секунды я услышал, как за спиной открылся лифт. Затем я услышал, как Некто из лифта в два прыжка подскочил ко мне. Обернуться и разглядеть дядьку Некто я не успел, потому как взрывом меня контузило не по-детски, отчего способность к быстрым движениям меня покинула.

Некто опустил на мой затылок нечто твёрдое.

Перед тем как коснуться моего затылка, нечто твёрдое издало свист наподобие того, который возникает, когда с размаху опускаешь кому-то на голову палку. Я понял, что мне перепало по черепушке дубинкой. Затем я почувствовал в затылке адскую боль.

Затем я отрубился. Нет, вру. Перед тем как отрубиться, я краем глаза успел разглядеть на ноге того, кто огрел меня по затылку, зелёный кроссовок с надрезом на боку, словно владелец кроссовка зацепился кроссовком за что-то острое, да то острое ткань кроссовка распороло.

Когда очнулся, встал и отряхнулся, я решил, что бежать сломя голову на улицу с целью обидчиков догнать смысл невелик. Потому я очистил от спичек скважину замка, да через пять секунд ввалился в квартиру. С минутку повалялся в коридоре, потому как тошнило и жить не хотелось, затем пополз на четвереньках к холодильнику. Благо морозилка у меня снизу, вставать с коленей, чтобы достать дежурный мороженный окорочок, не пришлось.

Спустя пять минут я окорочок от шишки отнял, вернул в морозилку. Иначе мозги бы заморозил.

После душа и переодевания я решил таки подумать. Запустил пробную мысль. На удивление, мысль подумалась, и мозги при этом не задымились. Тогда я решил, что жив, и могу подумать по-настоящему.

Я подумал, как же всё-таки ловко меня поимели. Сначала забили мне спичками замок, чтобы я пригнулся да принялся разглядывать скважину, и тем самым на бросающего бомбочку внимания не обратил. Затем один бросил бомбочку, взрывом оглушил, а второй по условному сигналу – взрыву бомбочки – выскочил из лифта, да зарядил мне по черепу. Прям как по нотам.

Эти мысли подумались без затруднений, потому я осмелился подумать ещё и о том, кем могли быть те двое, что устроили мне в подъезде фейерверк вкупе с рихтовкой черепа. Вот тут мозги зависли. Напасть на меня в подъезде мог кто угодно, ведь недругов у меня столько, что если их всех разом убить, то трупов хватит, чтобы прикрыть от солнца всю Сахару целиком.

Мозги зависали всего пару секунд. Затем включилась память. Я вспомнил зелёный кроссовок того, кто огрел меня дубинкой по черепушке. Вдобавок я вспомнил, что в точно таких же зелёных порезанных кроссовках на лавочке возле светочкиного подъезда сидел тот тип, которому я посоветовал курить косяк за гаражами.

Я доковылял до джипчика, завёл мотор, с минуту думал, ехать или не ехать, ведь голова от удара всё ещё разрывалась на части, затем таки решился, и прижал педальку газа к полу.

Я въехал во двор Светочки аккурат вовремя: тип в зелёных порезанных кроссовках и его товарищ по косяку сидели на лавочке возле подъезда Светочки, и собирались забить очередной косяк. Наверное, решили отпраздновать удачное нападение на сыщика Янова.

Я подкатил к подъезду Светочки, выбрался из джипчика, потопал к лавочке, к травокурам.

Когда бойцы меня увидели, то попытались сделать вид, будто я – такой же прохожий как и другие. Вид-то травокуры сделать попытались, только у них не получилось. Сидели в таком напряжении, что чирикни рядом без предупреждения воробей, и бойцы подпрыгнули бы на метр.

Я к травокурам подошёл, начал толкать речь:

– Как всё пьяное рано или поздно становится трезвым, так и всё тайное рано или поздно становится…

Договорить я не успел. Бойцы дали дёру. Побежали за стальные гаражи, что числом в десяток выстроились напротив подъезда Светочки.

Я догнал бойцов аккурат за гаражами, где свидетелей ноль, да и вывалял бойцов в дерьме, коего за гаражами горы, потому как общественного бесплатного туалета в городе не сыщешь днём с огнём.

Одного я вырубил сразу и надолго. Второго, в зелёных кроссовках, вырубил всего на минуту. Иначе с кем мне говорить?

Бойца в зелёных кроссовках я подтащил к гаражу, усадил, прислонил спиной к стальной стене. Когда травокур очнулся, увидел меня и попытался встать, я сказал:

– Сиди, дружище. Встанешь – получишь добавки. Я вспомнил, где видел твой кроссовок. В моём подъезде, когда мне зарядили трубой по башке. Это был ты, урод.

– А если вы видели не мои кроссовки? А если не мои? А если вы ошиблись?

– У тебя кроссовок порезан. Видишь, на ткани надрез?

– Я не…

– Цыц! Я этот надрез запомнил.

– Как докажете, что…

Я присел рядом, расщедрился на оплеуху. Боец схватился за щеку, заскулил.

Я сказал:

– Вот такие у меня доказательства. Тебе нужны улики получше, или поверишь мне на слово?

– Только не бейте!

– За что ты меня трубой да по черепу?

– Э-э-э…

Я замахнулся. Боец закрыл руками голову.

– Только не бейте!

– А ты не экай. Говори.

Через минуту, когда травокур в темпе продумал всё, что хотел мне сказать, я услышал мычание. Я понял, что травокур говорить таки не хотел. Тогда я сказал:

– Ладно, бог с тобой. Не я тебя рожал – не мне тебя калечить. Я только верну тебе должок.

– Какой?

– Дам тебе трубой по башке. Баш на баш. Всё по-честному. Выживешь – значит, такова твоя судьба.

– Не надо, а?

– Кто тебя нанял?

– Просто пришла девка, сказала адрес, показала фотку, и заплатила по сто баксов.

– Светочка?

– Откуда вы знаете, что она?

– Не знаю, а только что узнал. От тебя, герой. Ну-ка, напомни, кто тебе заплатил, чтобы ты треснул меня палкой по черепу?

– Ну так вы ж только что сказали сами. Светочка.

– Знаешь, сколько в городе Светочек? Фамилия у Светочки есть?

– Ивасюк. А вы не знали?

– Я-то знал. Только хотел, чтобы это сказал ты.

– Зачем?

– Так я тебе всё и рассказал. Прощай, орёл!

Говорить, что фамилию Светочки я вытянул из бойца для диктофона, который у меня не выключается, я не стал. Зачем лишний раз парня расстраивать? Боец и без того получил на орехи с лихвой. Я решил, что пусть лучше боец пребывает в блаженном неведении, а то ведь Светочка, когда я предъявлю ей запись с признанием бойца в зелёных кроссовках, нанимать других орлов, чтобы болтливого бойца проучить как следует, может и не захотеть.

Я позвонил Юсупу, узнал адрес отца Светочки. На вопрос Юсупа, с чего это я решил наведаться к Ивасюку, я ответил, что Светочка человеческого языка не понимает, потому я решил вызвать в школу родителей. Юсуп сказал, что если родительское собрание закончится избиением классного руководителя, то чтобы я пенял на себя. Напоследок Юсуп спросил, не забыл ли я про Влада. Я сказал, что как только – так и сразу. Юсуп выразил надежду, что “как только” случится в ближайшие часы, потому как иначе Юсуп возьмётся за Таню по-взрослому.

После разговора с Юсупом я покатил к отцу Светочки.

Во двор Ивасюка охрана меня не впустила. Охранник сказал нечто вроде того, что я не вышел рылом, чтобы встречаться со столь большим человеком без предварительной записи за год.

Я сказал, что знаю о дочурке гражданина Ивасюка много интересного. Охранник сказал, что и сам знает о дочурке шефа немало. И что каждый день узнаёт много нового, и чтобы я проваливал, потому как новости от взбалмошной дочурки папашу могут расстроить. И что папаша страсть как занят.

Тогда я сказал, что если охранник меня к папаше Светочки не проведёт, то страсть как занятый папа рискует увидеть взбалмошную дочурку сначала на суде, а затем на свиданках, на которые будет ездить к дочурке годков пять.

После моей тирады охранник велел мне обождать, ушёл в будку охраны, через минуту вышел, велел следовать за ним. По пути охранник сказал, что связался с папашей Светочки, и тот дал добро на пятиминутный разговор. Потому на шестой минуте, если Ивасюк щелкнет пальцами, охранник меня выволочит за забор, и маленько попинает.

В ответ я охраннику сказал, что если услышу ещё хоть одну – даже шутливую – угрозу, то попинаю охранника я, и пусть не плачет, если я не удержусь, и попинаю не маленько, а в полную силу.

Когда я закончил говорить, охранник как раз подвёл меня к столику, что стоял на веранде. За столиком сидел и потягивал кофеёк крутой на вид дядька. Бейджика “Ивасюк” на дядьке я не нашёл. Меня выручил охранник: представил меня крутому дядьке, а крутого дядьку мне.

Охранник ушёл. Ивасюк взглядом указал мне на стул, спросил, зачем я пожаловал.

Я сел, рассказал Ивасюку о куче дерьма на моей двери. Мы посмеялись. Затем я дал Ивасюку послушать записанное на диктофон признание бойца в зелёных кроссовках. Ивасюк посерьёзнел. Я сделал вид, что посерьёзнел тоже.

Ивасюк спросил, за сколько тысяч баксов о нападении травокуров я бы забыл, и заяву в милицию не писал. Я сказал, что мне хватит и того, чтобы Светочка извинилась, в качестве воспитательно-назидательной процедуры мою дверь от краски отмыла лично, и от меня отцепилась.

Ивасюк позвонил Светочке, велел предстать пред его ясны очи в ближайшие минуты.

Пока дочурка добиралась, папаша отвёл на мне душу, рассказал, как ему одному после смерти жены стало нелегко со взбалмошной девчонкой управляться.

Рассказал, что дочурка в новый дом переезжать отказалась, треплет папе нервы. Захотела жить в том дворе, где выросла, со старыми друзьями, которые сплошь да рядом шпана. Жить взаперти в роскошном доме не захотела. Хочет жить сама. Папаша приказать не может, ведь дочурке уже давно восемнадцать.

Всё это я слушал не разевая рта. Но когда Ивасюк сказал “восемнадцать”, я не удержался, сказал:

– Восемнадцать? Я думал, что ей намного меньше.

– Это она как пацанка только выглядит. Ей уже почти девятнадцать. Не пацанка уже давно. И денежки папины тратит не как пацанка, не на кукол.

– И много тратит?

– Моя девочка не нуждается. Так что тратит немало. Тысяч десять в месяц – это как пить дать. Долларов, конечно. То ли ещё будет, когда подрастёт… Так что в деньгах моя Светочка не нуждается.

– Лучше бы нуждалась. Тогда ей бы на ночных художниц и на травокуров не хватало.

– Хм… Тоже верно. Но всё-таки пусть лучше не нуждается. Пусть лучше наберётся ума.

– Ваши слова да богу в уши.

– Подрастёт, образумится. Влюбится, выйдет замуж, нарожает детей… Мда… Аж сам не верю в то, что сказал. Мне кажется, что Светочка после смерти матери слово “любовь” забыла. Стала злая и колючая…

Ивасюк замолчал, чуток погрустнел. Я бы и не сказал, что передо мной сидел крутой дядька. Скорее одинокий мужик, которому несмотря на все его немалые деньги счастье только снится, а дочурка устраивает весёлую жизнь.

Про любовь Светочки к Владу, и про любовь Влада к светочкиным деньгам я говорить Ивасюку не стал. Подумал, что когда Влада посажу, то тогда девчонка от альфонса освободится автоматом.

Светочка явилась через десять минут после папиного звонка. Папа сделал дочурке нехилое вливание, после чего Светочка передо мной извинилась, правда, сквозь зубы. Пообещала вечером краску с моих дверей смыть.

Я сказал: “Тогда до вечера”, пожал руку Ивасюка, потопал к машине. На выходе спросил у охранника, не передумал ли тот меня попинать. Охранник отмолчался. Я подумал, что такой крутой охраны мне было бы не надо и даром.

Я снял джипчик с сигнализации. Джипчик подмигнул мне поворотами. Джипяра, что стоял рядом, подмигнул поворотами тоже. Я обернулся, увидел, что джипяру сняла с сигнализации Светочка, что вышла из ворот вслед за мной. Я подумал, что у папаши с дочуркой кроме как о том, что успели обговорить при мне, больше ни о чём поговорить и не нашлось.

Светочка уже открыла дверь джипяры, как вдруг до меня дошло спросить, одалживал ли Влад у Светочки деньги. Я понадеялся, что после отцовского вливания Светочка будет со мной разговорчивее, и сходу посылать к такой-то матери не станет.

Я спросил. Хоть и сквозь зубы, но Светочка ответила. Сказала, что Влад денег не одалживал. Больше не сказала ни слова. Тогда я решил Светочку позлить, чтобы стала поразговорчивее.

Я при Светочке позвонил Тане, попросил сфотографировать на мобильник и переслать мне эмэмэской тот снимок частного сыщика, где Влад целуется с Алёной. Под конец я Таню попросил, чтобы Владу о моей просьбе не говорила.

Когда я говорил “Влад целуется с Алёной”, Светочка навострила уши.

Через минуту мне пришла эмэмэска. Всю ту минуту Светочка в джипяру так и не села, мотор не завела и не уехала, хотя я Светочку задержаться не просил. Светочка стояла у джипяры и вместе со мной ждала эмэмэску.

Я показал Светочке фото Влада и Алёны. Сказал, что Светочка при особом желании может поговорить с Таней и узнать, когда снимок сделан, и как долго Влад водил за нос трёх дурёх. Я добавил, что разговор с Таней могу для Светочки организовать, только сперва спрошу у Тани, захочет ли она говорить с ещё одной пассией Влада.

Под конец я сказал, чтобы Светочка раскрыла глаза, и что как бы не получилось так, что Влад от Светочки деньги как от Тани получит, и помашет ручкой.

Пока я говорил, лицо Светочки белело. Затем Светочка таки разговорилась, на что я и надеялся.

О Тане Светочка знала. Влад Светочке сказал, что собирается с Таней порвать, “вот только долг отдаст, и всё”. Светочка предложила Владу деньги, чтобы он мог отдать Тане долг, чтобы с Таней разорвать как можно скорее. Влад сказал, что деньги возьмёт обязательно, только чуть позже, когда рассчитается с Таней. Причём у Светочки возьмёт не в долг, как у Тани, а своими деньгами Светочка вложится в доходную фирму Влада.

Когда Светочка всё это рассказала, я подумал, что Влад собирался и Тане долг не отдать, и у Светочки денег взять. Так фирма Влада могла процветать вечно. Говорить Светочке свои подозрения я не стал. Понадеялся на то, что когда Влада посажу, то проблема Светочки решится сама собой. Ну а если к тому моменту Светочка Владу одолжить денег таки успеет, то так тому и быть, пусть учится хотя бы на ошибках.

Я попрощался со Светочкой, забрался в джипчик, поздравил себя с обретением очередной, пусть и невзрачной, но всё-таки улики. Затем я подумал, что не мешало бы найти улику посерьёзнее, потому как невзрачные улики смешат Юсупа, а не сажают за решётку злодея.

Джипяра Светочки отчалил с пробуксовкой. Или Светочка так стартует всегда, или то, что Светочка узнала о любимом Владе, её разозлило. А может, Светочка спешила к художницам. Когда подумал о художницах, я улыбнулся, потому как представил лицо Влада, когда тот ближайшим прекрасным утром обнаружит на своей входной двери шедевр дерьмоискусства.

В отличие от Светочки, мне спешить было некуда, потому я с пробуксовкой не стартовал. Более того, я даже не тронулся. Я решил поискать для Влада такую улику, от которой отвертеться Владу не поможет ни один наикрутейший адвокат. Потому я расслабился, прикрыл глаза, отправился на поклон к умным мыслям. На мою беду умных мыслей я не застал.

Тогда я постучался к мыслям попроще. Мне открыли. Предложили чувствовать себя как дома, но не расслабляться, и вспомнить хотя бы азы сыщицкого дела. В качестве букваря мне подсунули закон: “не уверен – не обвиняй”. Мне напомнили, что я не удосужился проиграть в воображении технологию преступления в мельчайших подробностях, да просчитать шаги злодея по минутам. Пока я шевелил опилками, – которые кое-кто называет серым веществом, – и соображал, откуда начать думать думу, мне подсказали, что начинать надо с начала.

Тут до меня дошло, что о том, как Влад до таниного дома – места убийства Алёны – добрался, и как оттуда убрался, я подумать не соизволил.

Чтобы за упущение лишний раз себя не журить, я придумал себе оправдание: во время эксперимента с мобильником и дивиди-приводом моё внимание оккупировали мысли об установке “мобильник плюс дивиди” да о липовом алиби Влада, остальным мыслям места не нашлось. Потому я и думал только о том, как Влад сварганил алиби. Сочинить Владу отмазку на момент убийства Алёны я сочинил, а подумать о дороге Влада к месту убийства и обратно, да просчитать путь Влада по минутам не догадался.

Прореху в версии я решил залатать немедля.

Для начала я подумал, что Влад, чтобы не светиться, оставил машину на трассе, подальше от посёлка Южный, на обочине, где оставляют машины грибники. Затем Влад пошёл к дому Тани, перемахнул через забор со стороны леса, убил Алёну, вернулся к машине, и был таков.