Маша нажала на кнопку звонка, за дверью послышались торопливые шаги, и на пороге возник Костя. Он выглядел взволнованным и каким-то скованным – от его привычной манеры держать себя уверенно и даже несколько развязно не осталось и следа. Он без прелюдий перешел к сути дела:

– Прихожу домой – а она стоит с баллончиком и пишет на моей двери. Ну, тут я ее и скрутил. Смотрю, а она какая-то двинутая, будто вообще не соображает, что происходит. Пойдемте, она в комнате.

Подруги зашли в гостиную и обомлели. В кресле у окна сидела Олеся. Точнее, девушка, которую легко можно было принять за нее. Такие же непослушные волосы – только не черные, а темно-русые и более кудрявые, – худые белые руки и хрупкие плечи. Одного взгляда на нее было достаточно, чтобы понять, что девушка находится в неадекватном состоянии. Она лунатически покачивала слегка опущенной головой из стороны в сторону и потрясывала коленями в беззвучном, одной ей известном ритме, а взгляд ее широко распахнутых глаз был стеклянным. Мила осторожно подошла, села на корточки перед креслом и спросила:

– Здравствуйте, меня зовут Мила. А вас?

Девушка не ответила и даже не посмотрела в ее сторону, продолжая в прежнем ритме покачивать головой и коленями.

– Вы меня слышите?

Мила провела рукой перед самым носом девушки. Реакции не было. Потом она достала телефон, включила фонарик и посветила ей прямо в глаза. Зрачки девушки не реагировали на свет, а ее взгляд оставался таким же безжизненным. Мила обернулась к друзьям:

– Тут либо острый психоз, либо… гипноз.

Костя подошел ближе – все это время они с Машей мялись в дверях, не решаясь приблизиться к странной гостье:

– Вот и я говорю – тут и психиатром не надо быть, чтоб увидеть, что с ней что-то не так.

– Но это же не Олесина сестра? – Сказала Маша, выглядывая из-за спины Кости.

– Нет, – обернулся он к ней. – Дима разве не рассказывал тебе, что пробил ее сестру? Я сегодня ему звонил, и он мне сказал, что он еще несколько дней назад поднял дело Олеси и пробил ее родственников. Так вот, ее мать умерла вскоре после нее самой, а сестра уже несколько лет живет и работает в Сочи. Не она это!

А потом покачал головой и с ухмылкой добавил:

– Ну, Димка… Вот они какие, эти следователи – даже с собственными женами информацией не делятся!

– К тому же, судя по физиологическим признакам, этой девушке явно не больше восемнадцати лет, – сказала Мила.

Тут ей в голову пришла одна идея. Она напряглась, пытаясь вспомнить все, что она знала из гипнологии. Плечи, ладони и колени – именно эти части тела используются гипнологами для введения и выведения человека из гипноза.

Мила взяла девушку за угловатые плечи. Она только слегка дернулась всем телом, но продолжала так же покачивать головой и потрясывать коленями. Не то. Тогда Мила взяла ее ладони в свои – они были ледяными, хотя в комнате было тепло, даже слегка душно. У нее у самой прошел холодок по коже от этого прикосновения. Она заглянула в лицо девушке:

– Слышите меня?

Опять ноль реакции. Вдруг подошла Маша, села на корточки перед девушкой и сказала:

– Олеся, ты слышишь меня? Олеся?

Мила, было, хотела поднять подругу на смех, но тут девушка встрепенулась, приподняла голову и растянула губы в жуткой, неестественной улыбке. За свою недолгую карьеру психиатра Мила уже успела повидать всякое, но даже ей стало не по себе от этого оскала и выпученных стеклянных глаз. Неужели девушку ввели в гипноз, используя имя «Олеся» как слово-якорь?

Она тихо произнесла, продолжая покачивать головой:

– Олеся… Олеся… Олеся…

И начала повторять все громче и громче, пока ее довольно низкий голос не сорвался на визгливый крик:

– Олеся! Олеся! Олеся!

Вдруг девушка замолчала, затряслась мелкой дрожью и откинулась на спинку кресла, закрыв глаза. Она была без сознания.

– Костя, у тебя нашатырь есть? – Спросила Мила.

– Сейчас поищу.

Костя исчез в дверном проеме и вернулся через пару минут с коричневым пузырьком в руке.

От нашатыря девушка сморщила нос, зашевелилась и открыла глаза. Теперь ее взгляд был осознанным, и она растерянно оглядывалась по сторонам.

– Где я? Кто вы такие? – Наконец, спросила она. Ее речь была вялой, будто каждое слово давалось ей с большим трудом.

– Ничего себе! – Гаркнул Костя. Девушка аж дернулась от его резкого голоса. – Это ты писала гадости на моей двери, а сейчас еще и спрашиваешь, кто мы такие! Это ты кто такая!? Говори сейчас же!

Мила шикнула на него – нельзя было так разговаривать с человеком в таком состоянии. Мало ли какая реакция может последовать. Но девушка невозмутимо ответила:

– А, это… Это не я, это Олеся.

Все трое застыли, не решаясь задавать вопросы. Девушка сказала:

– Отвезите меня, пожалуйста, домой. Мама вам все объяснит, а то у меня сил нет…

…В дороге девушка уснула, откинувшись на пузатый подголовник Костиного джипа. Мила ехала рядом с ней на заднем сидении и периодически заглядывала в ее бледное лицо, но та спала крепким, глубоким сном – даже ресницы не вздрагивали. Названный девушкой адрес был за городом, и ехать пришлось довольно долго. Наконец, навигатор сообщил, что пункт назначения достигнут: им оказался небольшой коттедж, спрятанный в густых зарослях зелени и цветочных кустов. Темная нить плюща, как паутина, опутывала кирпичный фасад.

У кованого черного забора стояла женщина и вглядывалась в темноту. Как странно – словно она их ждала… Она без слов подошла к машине и по-хозяйски распахнула заднюю левую дверь – именно ту, где сидела девушка. Тут она посмотрела на недоумевающего Костю, который, по всей видимости, уже собирался сделать ей замечание за такое бесцеремонное обращение с его машиной, и сказала:

– Вы не могли бы донести Еву до кровати? Не будем ее будить, ей необходим отдых.

У женщины был бархатный грудной голос, а от нее самой как будто бы шла волна силы и власти, не подчиниться которой было невозможно, и Костя растерянно сказал:

– Хорошо…

Он вышел из машины, взял спящую девушку на руки и послушно пошел вслед за женщиной. У входа в дом она обернулась и обратилась к Маше и Миле:

– Проходите, девушки.

Как только Мила увидела внутреннюю обстановку дома, ей все стало ясно. По стенам гостиной были развешены панно с оккультными символами, а все свободные поверхности были заставлены горящими свечами. Посередине комнаты стоял большой круглый стол, на котором возвышался хрустальный шар и были рассыпаны разноцветные камушки, колода потрепанных карт и еще какие-то непонятные «магические» предметы.

– А, так вот откуда взялся гипноз. Похоже, что мы имеем дело с шарлатанами, – шепнула Мила на ухо Маше.

Наконец, хозяйка дома показалась в дверном проеме. Костя, как послушный ученик, следовал за ней. Только теперь Мила рассмотрела эту женщину как следует. У нее не осталось сомнений в том, что Ева была ее дочерью: у них были одинаковые линии скул и густые вьющиеся волосы. Только Ева была заметно бледнее, а во внешности ее матери было больше южного, чего-то цыганского: темные кудри, смуглая кожа и слегка раскосые карие глаза. Ее шея и руки были увешены украшениями, а в ушах болтались массивные аметистовые сережки. Все это подергивалось и побрякивало при каждом ее движении, добавляя ее облику и голосу еще больше гипнотизма.

И хотя время было позднее и от долгой езды в машине Милу затянуло в сон, она старалась взбодриться, чтобы быть начеку. Еще не хватало, чтобы их самих загипнотизировали и обобрали… В таких домах все возможно.