Интернет

То, что она говорит, бесконечно скучно. Про новую модификацию вируса с симптомами гриппа, который появился в Китае и очень быстро распространяется. Говорит, что будут менять конституцию. И про демпинг цен на нефть.

Вот с такой я бы справилась. Больные люди управляемы и доверчивы. У неё карьерные амбиции, болезненное восприятие себя. Она согласится на что угодно, если ей пообещать вечную красоту, популярность, богатство, внимание мужчин…

Я решаю звонить Паше. Отказаться.

Решаю и никак не могу решить. Мои глаза, наверно, похожи на глаза сумасшедшего, который смотрит новости в десять утра. Волосы так и остались всклокоченными после утреннего стояния на голове

Что я ещё могу для них сделать?

Я пробовала:

– внезапный выигрыш в лотерее,

– предложение работы от крутых компаний,

– приглашение на популярные телевизионные шоу,

– страстные письма от тайных почитателей,

– звонки с индивидуальными предложениями контрактов, бесплатных пригласительных билетов, почетного участия в благотворительных марафонах и концертах…

Папка на компьютере с фамилией Дрозд превратилась в разветвленный каталог, в целую библиотеку с файлами всех возможных видов, в улицы, дома и этажи, на которых никто не хотел жить, ни одна из этих независимых сволочей.

Отправленные письма, полученные письма, отработанные таски, папка с подпапками креативов, помеченный каждый датой изготовления и тематикой использование, сообщения в скайпе, телеграме, вотс-аппе, вайбере, созвоны в zoom, hang outs…

Я внезапно думаю, что живу в непрекращающемся кошмаре. Всего этого нет. Есть бег по кругу электронов в проводах и платах, спрятанных в пластмассовых коробках.

Я – единственный человек в моей жизни.

Сижу целыми днями дома, иногда только выбираясь в кафе, магазины и на йогу. Из тех людей, кто существует вне интернета, только мама иногда звонит. Она пытается опустить меня на землю, но земли-то нет. ..

Скайп. Вздрагиваю и просыпаюсь. Не понимаю, сколько времени. Совсем рассвело. Слышно, как отчаянно, на одной ноте гудят трубы во чреве многоэтажки. Сине-белым мерцает экран. На нём имя Павла.

– Ника, привет. Маша звонила тебе уже по поводу новых роликов для эскорт-промоушен? Это наши новые поставщики. Они берут на себя часть расходов по рекламе с условием размещения среди анкет данных их моделей

Я уже знаю, что пристальный взгляд Павла во время звонка – иллюзия. Он бережёт глаза и всегда старается работать так, чтобы за ноутбуком было окно. Он смотрит в окно, а поскольку глазок камеры находится наверху экрана, как раз по центру, кажется, что смотрит в глаза.

Мне нравится этот приём и теперь я тоже его использую.

– Для проекта разве нужны дополнительные вложения?

– Нет, конечно. У нас рекордный срок выхода на окупаемость. Маржинальность 150%, ты большая умничка, я тебе постоянно об этом говорю.

Но мне интересно их предложение с точки зрения девчонок тоже, пусть будет новая кровь. Всё-таки как никак, профессионалки. А многие из наших – очаровательны, но неумехи. Мне, надо сказать, уже пару приятелей жаловались. Видишь, такой популярный сервис у нас, что никаких «тайных покупателей» не надо, люди сами приходят…

Мне всё время кажется, что у Павла ещё добавилось седины. Она смотрится на нём, как серебро. В окно их офиса заглянуло солнце, и он сидит, облитый сиянием. Его глаза, как глаза змеи, смотрят бессонно. Я вижу, что он мог бы быть счастлив. Но вместо этого – богат.

– Тебя не беспокоит конкуренция?

– А что меня должно беспокоить? Брендинг наш. У них всё такое древнее, в плане методов. В худшем случае они визитки оставлять будут. Ну что такое визитки в современном мире? У нас мобильное приложение почти готово, Android выложат на бой в четверг, IOS на следующей неделе обещают. Программу лояльности запустим, персонализированные предложения, все дела. Тебе, кстати, интересно этим тоже заняться? Как у тебя с мобильным продвижением? Лично я бы предпочел, чтобы все было у одного человека.

– Я работала с мобилкой, с играми. Но… я, пожалуй, откажусь.

– А в чем проблема?

– Ни в чём.

– Слушай, ну начинается. Давай пересмотрим договор тогда. Часы уже некуда добавлять, хотя я могу… Я тебе давно предлагал процент от прибыли. Всё как минимум обсуждаемо.

– Проблема не в деньгах, Паша.

– А в чём?

– …Паша, ты помнишь, зачем ты меня позвал?

– …а что? Что ты имеешь в виду?

Я перевожу взгляд на черную дырочку вверху экрана, в глазок камеры. Пусть там никого нет, пусть там только электроны и провода, но мне хочется быть честной. Мне хочется быть настоящей.

– Ты просил найти тебе жену.

– Ах, это…

Он откинулся на спинку стула. На экран теперь точно не смотрит. Рассеяно разглядывает что-то за окном. Он видит то же, что и я? Солнце размазанным пятном в белом небе, дым из трубы ТЭЦ. Яркие тени от веток и водосточных труб на стенах домов. Сосульки напротив окон верхних этажей, как стекло на просвет.

– Слушай, не надо об этом.

Он ссутулил плечи, сцепил руки под подбородком. Приблизил глаза к камере, говорит быстро, тихо, почти шепчет.

– Слушай, это была моя мечта, минута слабости. Я идиот. Я сам не знаю, что на меня нашло. Удивительно, что ты меня не послала с этим проектам. Ведь хотела послать, так? Ладно, не будем… Видишь, всё к лучшему.

Тут он откинулся назад и потер висок, собрав тонкую кожу в складки. Как будто у него внезапно заболела голова.

– Когда два умных человека собираются даже по самому бредовому поводу, всё равно получаются деньги.

Разочарование засыпает меня, как сугроб. Я отворачиваюсь от экрана. Он видит только мой выбритый висок под волосами и блестящий белок глаза. Злость подступает не слезами – солью. Это кокой-то грёбаный эгоизм, но я не хочу, чтобы он сдавался.

Я хочу ту задачу. Я боялась, что Павел меня уволит за её невыполнение, но оказалось хуже. Он не верит в свою мечту. Не верит и в меня. А делать деньги на проститутках, зашифрованных под сервис знакомств – нет, простите, это совсем не то. Я не имею ничего против такого способа заработка, просто скучно. Скучно. Скучно.

– Паш, слушай… давно хотела тебе сказать, на самом деле… мне надо передать кому-то ведение проекта. Запуск состоялся, мы же договаривались на запуск в рамках той задачи…

– Ника, стоп. Ника!

– Павел, мне очень жаль.

***

Наступила весна, март. Я читаю книги и занимаюсь спортом. Йогу бросила, хожу в качалку. Присед 45 кг на 8 раз, тяга 50 кг 8 раз, жим 30 кг 3 раза. Продолжаю курить. Голос от этого портится, пою уже хуже. В мае собираюсь в конный поход. Ни разу не ездила на лошадях, но думаю, мне понравится.

Когда работаю дома, сверху мне видно, как скалывают лёд на крышах. Парень в сером комбинезоне идёт, балансируя одной рукой, по наклонной поверхности. Плещет солнце. Парень ловко, как кошка, пробирается к самому краю, цепляясь за веревку. Я восхищаюсь его работой. Летом он, наверное, на скалах. Или ходит инструктором в горы.

Мне сложно стало подобрать одежду, выходя на улицу. Обманувшись солнцем, я надеваю легкое и мерзну. В этот раз под тёплое пальто я выбираю длинную узкую юбку с кожаной бахромой. На черную блузку в белый горох надеваю кельтский крест и янтарные бусы. На правой руке у меня браслет из толстой перекрученной шерсти и нескольких бусин, заваренных из разноцветного стекла.

В это время года я чаще бываю в городе. Как будто чего-то жду.

Выхожу на Чистых Прудах. Иду бульваром. В центре, в старом городе есть ещё старые дома и память тянется невидимыми ниточками туда, назад, в прошлое. Из мартовского света идут в темноту несуществующие больше страны. Когда-нибудь и нити от нас так же ослабнут, повиснут … во что? Во что-то. То, что будет здесь вместо бульваров, проспектов и набережных. Виртуальное пространство после нас, бесконечное и неощутимое. Может быть, смерть – тоже своего рода интернет?

Я выхожу из деревьев задворками обратно к муравейнику старых улиц. Здесь есть небольшой торговый центр, устроенный в здании, которое всегда предназначалось для магазинов. С полукруглыми арками и прозрачным местом жительства манекенов. Всего четыре этажа. Последний короче предыдущих и пристроен позднее. Окна кофейни выходят во двор, близко к небу. Я всегда занимаю одно из мест близко к окну с глубокими креслами и розетками для ноутбуков. Кресла отгороженными друг от друга книжными полками.

Я заказываю то же, что прошлый раз. Толстая пенка капучино и тот самый вкус кофе. Крыши соседних домов спускаются друг к другу под углом, по ним карабкается солнце. Водостоки блестят талой водой, кирпич насыщенно красный. Я работаю, посматривая в окно. Музыка, как сердце, колотится негромко, где-то в глубине заведения. Это старый и современный джаз. Обработка классики и несколько узнаваемых произведений других жанров.