По следам слов

Целительница ночь

И после песни отчаяния что более остается поэту? Уход в себя, уход в потустороннесть… где живы идеалы и мечты – вослед Поэзии.

Вспомним «Оду соловью» Китса. Говорит сам поэт:

 
Though the dull brain perplexes and retards:
Already with thee! tender is the night,
And haply the Queen-Moon is on her throne,
Cluster’d around by all her starry Fays
But here there is no light…
 

Мне очень-очень-очень нравится перевод Евгения Витковского, но именно как поэтическое произведение. Но к переводу – у меня (или Мэтта) есть ряд «буквовъедливых» вопросов:

1) Ките явно говорит: «Хоть притупленный разум сбивается и медлит». Как отсюда вышло «Сорвав земного разума вериги» – непонятно. Лирический герой Китса не революционер, и никуда не рвется в гордом порыве, а – попросту не от мира сего.

2) Это становится совершенно понятным, если проанализировать «Tender is the night» (Фицджеральд не зря выбрал сии слова заголовком своего романа). Во многих и многих переводах «Оды соловья» мы действительно читаем «как ночь нежна» или прочие вариации. У Евгения Витковского, к счастью, этот момент хотя бы просто пропущен: просто «кругом царит прохлада». Между тем здесь tender это не просто красивое слово, а несущая конструкция. Tender в данном контексте значит «сиделка» или «целительница». Согласитесь – это совершенно другой смысл!

3) Также непонятно, почему «Луна торжественно взирает с трона», если в оригинале употреблено haply (случайно). Противоречие с тем, что на самом деле сказал Ките, только усиливается. Мы получаем горячащегося поэта, вышедшего поздним вечером подышать в сад, вместо глубокого ментального конфликта между разумом (реальной жизнью) и поэтическим бытием.

Как должно было бы быть? Возможно, так:

 
Покуда смутен разум вялый – я
Уже с тобой! Нежна сиделка Ночь:
Пусть месяц-временщик на тучном троне
Внимает лести светозарных фей, —
Но мрак не превозмочь.
 

Более легкую форму того же помешательства (хотя судим мы, конечно, только по внешним признакам болезни – стихам) можно наблюдать и у Рильке. Особенность Рильке та, что многие стихи написаны им от женского лица. В романе моем потому поклонницей и переводчицей Рильке является героиня. Какое иначе имя могла бы она носить, кроме имени Евы?

Стихотворение «Die Liebende» («Любящая») хорошо иллюстрирует, как Рильке воображал себе идеальную женскую любовь – и свою (поэтическую) роль в этом превращении. Вот последняя строфа:

 
Aber jetzt in den Frühlingswochen
hat mich etwas langsam abgebrochen
von dem unbewußten dunkeln Jahr.
Etwas hat mein armes warmes Leben
irgendeinem in die Hand gegeben,
der nicht weiß was ich noch gestern war.
 

Что не может не поражать каждый раз при чтении Рильке – удивительная легкость его немецких слогов. Никаких проблем с переложением! И Ева, попав в эту нежную словесную сеть, уже не могла прерваться, предлагая (сама себе) новые и новые варианты самопожертвования-перевода:

 
А теперь весенние недели
жизнь мою перелучить сумели,
кончена бездушная пора.
Откликаюсь я тебе беспечно, т
олько ты не ведаешь (конечно!),
чем же я была еще вчера.
 

Или:

 
И любви пробившаяся сила
будто годы напрочь отломила,
будто бы от темного ствола…
Разметелив старой жизни путы
и привив все светлые минуты
мальчику, не знающему зла…
 

Разумеется, на самом деле Рильке окружала вся та же жизнь, что и всех нас. И все, что остается в этом случае поэту – сделать Поэму из любой неважной с житейской точки зрения интрижки или даже мечты об интрижке (никто из-за этого не стрелялся, никто ни с кем не сбежал, никто даже не сошел с ума по-настоящему – с точки зрения докторов). Так было у Пушкина с Керн. Так было у Рильке с Катариной Киппенберг, женой его издателя. Интрижки – с точки зрения обывателя. Но какие стихи! Какая сила мечты!

Стихотворение «Friihling» («Весна»), посвященное Катарине, приводится ниже в прекрасном переводе Вячеслава Куприянова с одной лишь поправкой. В немецком, как известно, все имена существительные пишутся с заглавной буквы. Поэтому у Рильке написано Garten (Сад). Поэтому ниже я оставил Сад с большой буквы – понятно почему:

 
Видно, виновата дымка эта,
мы вошли в весеннее томленье,
как в игру неясной тени с тенью
на тропе в Саду, в наплыве света.
Тени причащают к Саду нас,
тени листьев лечат от испуга
пред преображеньем, и сейчас
мы уже не узнаем друг друга.
 

Ах, опять эта ночь мечты! Соединение с Любящей и уход в Сад.

В конце жизни, увлекшись французским, Рильке написал целый сборник «Vergers» – «Сады». И вот последняя мечта, последнее пожелание поэта («Се soir mon coeur fait chanter…») – последнее отслоение от действительности:

 
По струнам сердце рвется,
переломив мотив…
Но музыки щепотца
взойдет до горних нив:
Могу ли я отседне
не быть – и в оный Сад
касанием Господним,
безгласный, восприят?
 

Как видим – рядом никого. Все те женщины, что увивались за Поэтом при жизни, все они, свершив свой труд минутного вдохновения, растаяли в прозрачном воздухе, во Сне, окружающем нашу маленькую жизнь.

Слово

В Начале – было Слово. А в конце?

То, что начиналось как игра слов, бывает, оканчивается Словом. Так произошло с Гумилевым. Начинавший с харит, конкистадоров и прочей словесной мишуры, поэт буквально выковал из себя Поэта. И вот его манифест-приговор:

 
Но забыли мы, что осиянно
Только слово средь земных тревог,
Что в Евангелии от Иоанна
Сказано, что слово это – Бог.
Мы ему поставили пределом
Скудные пределы естества,
И, как пчелы в улье опустелом,
Дурно пахнут мертвые слова.
 

Именно приговорная часть этого манифеста всегда удивляет. Тело наше (скудные его пределы) – храм, покинутый Духом, все понятно. Но почему такое обобщение на всех? Почему нет, как говорилось в советскую эпоху, положительного примера? Неужели все должны оканчивать свой поэтический путь деградацией?..

Гумилева можно только бесконечно уважать. Именно за то, что он никогда не был идеалом, но всегда стремился быть им. Как он шагал под пули, боясь бояться, так он шагал и по поэзии. И мое объяснение – «Слово» Гумилев написал не для кого-то и не про кого-то, оно написано им для себя. Выразив все, чем он в поэзии боялся стать, он именно себе лишний раз давал строгий наказ. Любой пишущий человек знает об огромной пропасти между собственным бытовым поведением и своим «лирическим героем». И поэт-Гумилев дал свое напутствие Гумилеву-человеку.

И все же – приняв такое рассуждение по сути, – все равно непонятно, как могли бы эти «мы» поставить Богу-Слову предел? И, второе замечание, не по-христиански было бы Богу обижаться и полностью, безвозвратно покидать паству.

Иногда я думаю (я не теолог ничуть, конечно, но кто же запретит философствовать?), что Бог – это наше коллективное сознание (или сверхсознание, кто знает?). Бог – это мы. И в данном контексте – конечно, это именно мы сами себя и ограничиваем, сами себе запрещаем стремиться «за пределы». Поэтому – в диалоге с Гумилевым – я настаиваю, что «улей» жив и вечен. А «мы» – зависит от нас:

 
Позабыли мы, что осиянно
Только слово средь земных тревог,
Что в Евангелии от Иоанна
Сказано, что слово это – Бог.
И себе оставили пределом
Жадные желанья естества —
И, как трутни, перед ульем зрелым
Копошатся мертвые слова.
 

Я приведу сейчас один курьезно-печальный пример на тему Слова.

Пушкин – им наша поэзия жива, и он до сих пор ее главный эталон (а точнее – бесконечное множество эталонов). Иногда думается, что Пушкин и говорил поэзами, – но это, конечно, слишком расхожее мнение. Он-то изводил чернил не меньше прочих в поисках правильного Слова. Вот один из его стихов:

 
Два чувства дивно близки нам —
В них обретает сердце пищу —
Любовь к родному пепелищу,
Любовь к отеческим гробам.
Животворящая святыня!
Земля была <б> без них мертва
Как пустыня
И как алтарь без божества.
 

И это – вариант после нескольких правок, причем седьмая строка так и осталась недоконченной, что дало большой простор воображению всех пушкинских публикаторов. Простор-то дало, но как они им воспользовались! Существует целое текстологическое исследование, где автор, матерый пушкинист, много и верно анализируя, приходит к безупречному выводу «о практически универсальном использовании Пушкиным симметрично-параллельных семантико-синтаксических конструкций при перечислении, сопоставлении, сравнении». Таким образом, автор убедительно доказывает – кому? Пушкину? – что лакуна в седьмой строке должна также иметь в своем составе отрицание «без»:

Как <без> пустыня.

А далее следует вот какой замечательный постулат: «Далее вступает в силу закон семантической сочетаемости. Предметов (явлений), без которых пустыня была бы абсолютно мертва, не так уж много: «вода», «ключ», «ручей», «колодец», «источник» или, наконец, обобщенное – «оазис»… Какое же из них целесообразнее использовать для редакционной конъектуры?».

Боже ж мой! Понятно, что автор исследования был связан по рукам задачей «редакционной конъектуры» и в принципе не рассматривал вопрос, что Пушкин-то мог бы и не постесняться и вообще вымарать всю строфу (как он уже сделал с предыдущим вариантом) и написать еще вариант, и еще, и еще. Но даже в этих рамках – можно ли литератору быть настолько банальным в обращении со Словом: «предметов, без которых пустыня была бы абсолютно мертва, не так уж много» – и далее краткое перечисление на тему воды? Все равно что написать: «И как алтарь без иконы». Ведь не так уж много других предметов, без которых алтарь не алтарь!

Я жил тогда на Лонг-Айленде, в городке Ист-Медоу, на Аарон авеню. Вполне добропорядочный адрес. Тихо. Вечера и ночи я просиживал обычно в столовой, работая над «Аттракционом», – в крыше было красивое окно-фонарь, и в ясную ночь (каких там много!) можно было, погасив свет, видеть почти родные звезды.

Конечно, этот маленький шедевр Пушкина я и до того читал (кого не потчевали Пушкиным в советской школе! Евгений Онегин в 8-м классе! Идиоты!), а все же именно звездной американской ночью мне все стало ясно:

 
И Мэтт с чувством (ай да сукин сын!) отстучал:
«Как без отшельника пустыня»…
 

Так я понимаю чтение стихов.

ХосейнТабатабаий
Иран г. Тегеран

Переводчик поэзии и прозы. Образование высшее – Философия науки. Публикации: перевод с армянского на персидский романа «Резиденгт», издательство САЛЕС (0014).

Работал в России в должности атташе Культурного представительства при Посольстве Ирана в Москве с 2011 по 2015 гг.

Из интервью с автором:

Интересы – литература, история, стихи.

В данном сборнике представлены мои переводы произведений нескольких современных поэтов Ирана.

© Табатабаий X., 2017

Нима Юшидж
(1895–1960)

* * *

 
Пей свой чай,
Не беспокойся о завтрашнем дне.
На нашем пшеничном поле
Осталось немного соломы
Для ветра.
 

* * *

 
Может, помнишь меня, может, нет,
Но память о тебе
Не исчезает из моего сердца.
 

Форуг Фаррохзад
(1935–1967)

* * *

 
Иногда нужно
Заменять ложью правду
И правдой ложь.
Не бывая обманутым,
Трудно жить!
 

* * *

 
Никто
Не представит меня
Солнцу.
Никто
Не приведет меня в гости к воробьям.
Запомни полет.
Птица умирает.
 

* * *

 
О добрый человек!
Если однажды придешь в мой дом,
Принеси свет
И маленькое окно,
Из которого
Я увижу толпу и веселый переулок!
 

Сохраб Сепехри
(1928–1980)

* * *

 
Будем просты.
Хоть у окошка кассира,
Хоть где-то под деревом.
 

* * *

 
Каждый,
кто дружит с птицами,
Спит самым
Спокойным сном.
 

* * *

 
Приди,
Чтобы я сказал тебе,
Насколько огромно
Мое одиночество.
 

* * *

 
Жизнь —
Это мечта о море
В воображении рыбки в банке.
 

* * *

 
Нужно закрыть зонты,
Нужно идти под дождем,
Нужно нести под дождем свою память,
Всем горожанам нужно идти под дождем,
Под дождем нужно встречаться с друзьями,
Под дождем нужно найти любовь,
Под дождем нужно играть,
Писать,
Говорить,
Сажать лотос,
Под дождем нужно спать с женщиной!
 

* * *

 
Я видел поезд,
Который загрузился политикой
И ушел совсем пустым!
 

* * *

 
У жизни есть крылья,
Простирающиеся до смерти.
 

* * *

 
Жизнь —
Это странное чувство,
Которое есть
У перелетной птицы.
 

* * *

 
Не важно, где нахожусь.
Небо – у меня.
Окно, мысль, воздух, любовь и земля – у меня.
Что важно?
То, что иногда вдруг
Вырастают грибы ностальгии.
 

* * *

 
Самое прекрасное —
Достичь такого взгляда,
Который является влажным
из-за событий любви.
 

* * *

 
Не в том наша цель,
чтобы постичь тайну розы…
Возможно, она в том,
Чтобы раствориться
в магии розы.
 

* * *

 
Если хотите навестить меня,
Приходите тихо, неторопливо, —
Не дай бог треснет, сомнется
Тонкий шелк моего одиночества…
 

* * *

 
Вместо политики
Сажаем деревья,
Чтобы воздух
был свежим.
 

* * *

 
Я не знаю,
зачем говорят:
«Лошадь – скромная,
Голубь – красивый?»
Почему никто не вспомнит
О грифе в клетке?
Надо промыть глаза,
По-другому смотреть и видеть.
 

* * *

 
Создаю свои руки
Вокруг твоего тела
Как цепь,
Чтобы
Запирать Время.
 

* * *

 
Жизнь не пуста.
Есть доброта,
Есть яблоко,
Есть вера.
Да
Пока есть тюльпан,
Надо жить.
 

Ахмад Шамлу
(1925–2000)

* * *

 
Попросите часы поспать.
Не нужно отсчитывать
Жизнь напрасно!
 

* * *

 
Вели
Похоронить меня обнаженным —
Так,
Как мы занимаемся любовью.
Потому что
Я хочу влюбленно смешаться с почвой
Безо всяких покровов!
 

* * *

 
За пределами твоего тела
Я люблю тебя!
 

* * *

 
О глупец человек!
Я тебе не враг,
Я – твое отрицание.
 

* * *

 
Лечение моей старой раны —
В уголках твоих губ.
Не хочу поцелуя,
Скажи что-нибудь.
 

* * *

 
О любовь… О любовь,
Не видно
Твоего знакомого цвета.
 

* * *

 
Как сложно
Объяснить что-либо тому,
Кто получил деньги за то,
Чтобы не понимать…
 

* * *

 
Для тебя, для твоих глаз.
Для меня, для моей боли.
Для нас.
Для этого огромного одиночества.
Если бы Бог сделал что-нибудь…
 

* * *

 
Море
Завидует глотку воды,
Который
Ты выпила из родника.
 

* * *

 
И весь мой мир
Заключен
В твоей теплой рубашке.
 

* * *

 
О Боже, Боже!
Девушки не должны молчать,
Когда мужчины,
Уставшие и безнадежные,
Стареют.
 

* * *

 
Я – одиночество одного дерева
И не имею другой выгоды,
Кроме того, чтобы на моих ветвях
Было бы твое гнездышко.
 

* * *

 
Горы – едины и одиноки,
Подобно нам, все вместе и одиноки…
 

* * *

 
Живодер —
Плакал.
Он влюбился,
В маленькую канарейку.
 

* * *

 
О милая!
Странное время.
Нужно скрывать любовь
В чулане.
 

* * *

 
Сказал тебе:
«Будь моим маленьким воробушком».
Чтобы в твоей весне
Стать мне цветущим деревом.
 

* * *

 
Гора начинается с первого камня,
и Человек —
с первой боли.
Я начался с первого твоего взгляда.
 

* * *

 
Чтобы жить,
два сердца нужны:
одно —
чтобы любить,
и другое —
чтобы любили его.
 

Ахмадреза Ахмади
(1940)

* * *

 
Если поможет мое сердце,
Я сосчитаю осенние листья,
Которые убегают от осени
И воссоединяются с зимой.
У меня все еще есть повод,
Чтобы жить.
 

* * *

 
Я прошу
Мое больное сердце,
Чтобы билось
До твоего прихода!
 

* * *

 
Я ее поцеловал.
Уж мне не страшен
Конец света —
Я взял свою долю от мира!
 

Гярус Абдолмалекиан
(1980)

* * *

 
Неужели
Твой чемодан был так огромен,
Что ты взяла с собой
Всю мою жизнь?!
 

* * *

 
Если бы
Был дождь,
Была ты,
Была одна бесконечная улица,
Тогда бы я сказал миру:
«До свидания!»
 

* * *

 
Я пишу твое имя
В скобках,
Которые замкнут его
Навсегда!
 

* * *

 
И луна:
Это рот какой-то красавицы,
Которая
Возвышает свой голос
Четырнадцать дней подряд.
 

* * *

 
Твое платье
Трепещет на ветру.
Это единственный флаг,
Который я люблю…
 

* * *

 
Лес —
Это лишь одно дерево,
Которое тысячу раз
Убежало из земли.
 

* * *

 
Ничто
Не свежо так,
Как смерть.
 

* * *

 
И никто не знает,
Уходит
Или приходит!
 

* * *

 
Как найти тебя,
Когда не помню,
Как потерял тебя…
 

* * *

 
Внутри меня —
Крики дерева,
Уставшего
От новых и новых плодов.
Твоя красота —
Это осень,
Которая начинается
С убийства дерева.
 

* * *

 
Разве мы несколько раз родились,
что столько раз умираем?
 

* * *

 
Нет никакой разницы,
Ты большое море вдали
Или маленький родник.
Если ты прозрачен,
В тебе отражается небо.
 

* * *

 
Мои руки
Никогда не могут
Разделить это яблоко справедливо.
Ты —
Думаешь о своей доле,
Я —
О твоей!
 

* * *

 
Летать —
Не было мечтой этой птицы.
Она выщипала все свои перья,
Чтобы на этой подушке
Видеть другие сны.
 

* * *

 
Забудь о пистолете и смерти
И думай о пчеле,
Которая в центре минного поля
Ищет один цветок.
 

* * *

 
Это не стук сердца,
Это звук твоих шагов,
Что ночами бегают
В моей груди,
Достаточно немного устать,
Достаточно на миг остановиться.
 

* * *

 
Я чувствую:
Кто-то, кого нет,
Утомляет кого-то,
Кто существует.
 

* * *

 
Мы все боимся потерь.
Однако
Самым прекрасным днем моей жизни
Был тот, когда мы с тобой
Потерялись в чаще леса.
 

* * *

 
Городские девушки
Думают о деревне.
Сельские девушки
Умирают в мечте о городе.
Обычные люди
Думают о благосостоянии известных людей.
Известные люди
Умирают в мечте о покое обычных людей.
…
Какой мост
В какой части мира
Сломан,
Чтобы никто
Не пришел в свой дом.
 

* * *

 
Охотник не знает,
Что тот съеденный ужин
Всех заставит грустить.
Охотник не знает,
Что мои дети сейчас голодны,
И я, глупец,
Продолжаю свой полет.
 

* * *

 
Мы взялись за руки,
Ты гуляла ночью,
Я – в темноте.
 

* * *

 
Какой-то вор
В темноте,
остановился, изумленно глядя —
На картину.
 

* * *

 
Подумай о таком дожде,
Что просачивается из твоей рубашки
И из твоей кожи
И изнутри заливает тебя.
 

Хамид Мосаддек
(1940–1998)

* * *

 
Ты смеялась надо мной
И не знала,
Как я отважно воровал яблоки из соседского сада.
Садовник быстро бежал за мной,
Он видел яблоко в твоей руке
И смотрел на меня сердито.
Огрызок яблока упал на землю.
Ты ушла.
И уже давно
Звук твоих удаляющихся шагов в моих ушах
Тревожит меня.
И я думаю:
Почему в нашем маленьком садике
Не было яблок?
 

* * *

 
Дождь омыл стекла окна,
Но
Из моего сердца
Кто смоет
Ваш образ?
 

Настаран Восуки
(1971)

* * *

 
Зима уходит,
Весна приходит.
Одиночество уходит,
Одиночество приходит.
 

* * *

 
Каждое утро,
Когда я открываю глаза,
Прежде всего
Я вижу реальность:
Твое отсутствие.
 

* * *

 
Зима
Вернется к весне.
Наверное, ты
Вернешься ко мне.
Но уже никогда
Чернота не вернется к моим волосам.
 

* * *

 
Я
В одном месте в мире
Чувствую себя очень счастливым:
В рамке фото, где мы вдвоем.
 

* * *

 
После тебя
У меня будет много тех,
Для кого мне писать стихи.
После меня —
Что будет у тебя?
 

* * *

 
И хочу тебя
И не хочу —
Как мать,
Которая ожидает
Нежеланного ребенка!
 

* * *

 
Пусть луна
Всегда прячется в облаках.
Ведь истина в том,
Что нет ничего, кроме твоей любви.
 

* * *

 
Ты говоришь: твоя поэзия печальна.
Дорогой мой!
Та женщина, что беременна от печали,
Никогда не родит радость.
 

* * *

 
Если бы одиночество
было птицей!
Иногда хотело бы улететь…
 

* * *

 
Ты можешь не прийти,
Но я
Не могу не ждать тебя.
 

Аббас Киаростами
(1940–2016)

* * *

 
Много любовников,
Много возлюбленных,
Но мало
Влюбленных пар.
 

* * *

 
Где сейчас,
Что делает
Та,
Которую я забывал?
 

* * *

 
Всегда
Остаются незавершенными
Мои разговоры
С собой!
 

* * *

 
Когда пришла,
Пришла.
Когда была,
Была.
Когда ушла,
Была!
 

* * *

 
Яблоко упало
С дерева,
И я подумал
О твоем притяжении.
 

Фазел Назари
(1979)

* * *

 
Доверчивость —
Единственная вина
Всех зеркал!
 

* * *

 
Сказал:
«Подождите,
Я видел какой-то огонь.
Наверное, принесу новости от него».
Ушел —
И вернулся пророком!
 

* * *

 
Не сиди cо мной рядом
На глазах у людей:
Ты опозоришь меня
Этим сравнением!
 

* * *

 
Я
Без тебя
Ежеминутно
Жду катастрофы,
Как тот город,
Что находится
Под угрозой землетрясения.
 

Реза Каземи
(1970)

* * *

 
Мы никогда
Не достигнем друг друга.
Есть какой-то стрелочник,
Который меняет пути
В тот момент,
Когда мы сближаемся!
 

* * *

 
От пруда
Дойти до моря.
О человек!
Сколь огромно
Твое одиночество!
 

* * *

 
Почтальон
Вместо письма
Принес одиночество!
 

* * *

 
Иди под мой зонтик.
Дождь сильнее идет,
Мы позже придем!
 

* * *

 
Удвоенная мрачность —
Это значит,
Чтобы не было ее,
А ты
И вместо нее
Смотрел бы на закат солнца!
 

* * *

 
Мы лишь думаем друг о друге:
Ты – за столиком кафе в Париже,
Я – за окном моей комнаты в Тегеране,
И нет никакого моста,
Который соединил бы нас,
Кроме любви,
Которая становится старше
Год от года!
 

* * *

 
Для того,
Чтобы говорить о тебе,
Недостаточно слов —
Нужно научиться танцевать!
 

* * *

 
Одиночество —
Это я,
Когда пишу о тебе!
 

* * *

 
Идет снег.
Все радуются,
А мне грустно:
Снег скрыл твои следы…
 

* * *

 
Твои поцелуи
Отсрочивают смерть.
Поцелуй меня!
 

* * *

 
Давай доверимся друг другу,
Я – твоим глазам,
Ты – моим ногам.
И пообещаем,
Что увезем друг друга
В хорошие места.
 

* * *

 
Без тебя —
Можно жить,
Гулять,
Пить чай,
Смотреть фильм,
Путешествовать.
Без тебя
Нельзя только спать.
 

* * *

 
Я завариваю чай,
Ты накрываешь на стол,
А потом мы
Сидим за своими окнами
И думаем друг о друге!
 

* * *

 
Уйдешь
И не знаешь,
Что в твоей груди
Бьется
Мое сердце.
 

* * *

 
Поцелуй меня,
У нас будут нелегкие дни,
Разреши мне
Немного поберечь тебя.
 

* * *

 
Когда мы гуляем вместе,
Солнце ревнует.
Ведь оно никогда
Не гуляло с луной.
 

* * *

 
Давай обманем друг друга…
Я сказал бы:
«Пришла весна»,
Ты бы поверила
И пришла…
 

* * *

 
Ты – птица.
Я – небо.
Куда ты сможешь убежать?
 

* * *

 
Ты сказала:
«Я буду с тобой до конца света».
И я не знал,
Что твое второе имя —
Одиночество.
 

* * *

 
Поцелуй меня,
Пусть весь мир
Читает новые стихи…
 

* * *

 
Я устал.
Закрой свои глаза,
Я хочу немного поспать.
 

* * *

 
Приходишь – и в доме светлеет.
Уходишь – и дом разрушается.
Разве ты – как свет от камина?
 

* * *

 
Хлеб и вино
В твоих губах,
Освящай меня
С одного поцелуя.
 

* * *

 
Я не желаю
О птичьем полете,
Когда клетка —
Это твои глаза.
 

* * *

 
Одиночество —
Спать мужчине ночами
В объятиях женщины,
Которой уже нет.
 

* * *

 
Такой погоде
Не хочется зонта,
Тебя хочется.