34 города

Глава 1

Августовское марево ополчилось на меня. Каждое утро солнце нагло вламывается в комнату и подсвечивает весь хлам вовне и внутри моей одноместной хибарки на окраине Москвы.

В шортах и цветастых носках я спускаюсь на лифте. Из зеркала на меня смотрит опухший от антидепрессантов, небритый, но почему-то веселый парень в своих ранних тридцати (звучит утешающе, правда?).

«Можно мне кофе и булочку с корицей» – это припев моего дня, повторяется на репите вот уже месяц. Булочка с корицей – это все, что можно безопасно есть на моем районе. Выживу ли я, поедая их десятками?

«Антон, я точно не выживу», – начинает Аня, еврейка-редактор, вышедшая замуж пару месяцев назад, но уже страстно ищущая свою голгофу. «Они меня так заебали, опять все не так, опять переделывать», – Аня почти плачет. В ее душу ветхими занозами от старого комода врезались Сергей и Александр – 65-летние начальники в аду горящего продакшена по производству детективных сериалов для старушек.

Если так посмотреть, жизни Александра и Сергея сложились неплохо. Есть где спать, что есть и на чем ездить, даже появилось что-то вроде семьи, но это снаружи, а внутри… Внутри – бескрайная калмыцкая степь отчаяния, степь, в которой постоянно ссыт мятежная когорта дальнобойщиков – мыслей об упущенных возможностях.

Раньше Саша мечтал стать большим режиссером, вести какую-нибудь передачу на главном канале и поливать всю страну своими гениальными мыслями. Вместо этого он мог доставать этим только Аню, которая молча проклинала его перед сном в своих молитвах еврейскому Богу. «Ну он ведь потоп устроил, что ему стоит покарать одного деда», – думала она, но еврейский Бог почему-то не спешил с возмездием.

Сережу же беспокоило лишь одно – работа с Сашей. Он никак не давал Сереже стать доминантным альфа-творцом, которым он мечтал стать хотя бы в старости.

Весь август я наблюдал за этой камерной пьесой и сам участвовал в ней в роли кустика на заднем плане – автора одной из серий злополучного сериала.

– Антон, ну не принимают они, видимо, в этом месяце не заплатят.

– Пиздец, да… – вокруг меня рисовались призраки голодного одиночества, где даже булочка с корицей станет запретным плодом, а главное – блаженный дух моего владельца квартиры, которому неясно чем платить.

Я нашел решение – зарылся в норку из мятых простыней с коричным запахом и уснул.

Глава 2

Мне снилась июльская ночь, нежная, как грудь вчерашней школьницы. Я бродил по московским улицам, прыгал на разбитых машинах, кто-то их бросил на обочинах, как сломанную игрушку. Все текло медленно и вечно, будто млечный путь, затерявшейся в дымке над городом. Я завернул в какой-то из китайгородских переулков и уткнулся в маленький фургончик с надписью «Ритуальные услуги». Я остановился – а что, если я умер и это все просто иллюзия в моей почти остывшей голове?

Я едва открыл глаза, задыхаясь: меня что-то давило так сильно, будто хотело, чтобы я из своего потрепанного дивана провалился прямо в ядро Земли. Я слышал удары сердца, но не чувствовал танца легких. Еще немного, и я отключился. Я летел со скоростью снега, тающего на палящем солнце. Вокруг меня вились цифры, огромный калейдоскоп цифр, я знал, что среди них есть мой номер, номер Антона. Я искал, перебирая последовательности, миллиарды, триллионы, секстильоны – я искал свой номер, будто забытый у раздевалки при входе в огромный театр.

Я нашел его, свой длинный, длинный номер и, как старушка с дрожащими руками, понес его куда-то в теплую бездну.

– Антон, – кто-то сказал сквозь мои вены.

– А? – радостно, как ребенок, подскочил я.

– Развернулся и вышел отсюда на хуй.

Я, послушнее, чем «Сири» ставит будильник, пошел обратно, все так же трепетно держа свой номерок.

Глава 3

У этого мессенджера такой тупой рингтон. Он правда настолько отвратный, что может выдернуть с того света. Я едва наполнившимися жизнью руками беру трубку.

– Антон, у тебя сейчас есть время? – Маша, мы когда-то работали вместе.

– Да, точно есть, меня даже в вечности не приняли.

– Класс, тут есть работа.

Хвала небесам, богам, травинкам, полуживой консьержке, всему, что причастно. Я слышу, как армия булочек с корицей с шорохом отступает прочь, скрываясь за горизонтом моей жизни. Маша обретает форму иконы эпохи Возрождения.

– И что надо делать?

– Ездить, много. Нужно записать интервью-профайлы людей из разных городов, показать, какая у нас разная страна.

– А много этих людей?

– Очень.

Я уже фантазирую, как задаю вопросы дальневосточному туземцу на берегу Тихого океана, убегаю от медведей на Камчатке, лазаю по сибирским горам. Мой первый герой – красноярский гопник-таксист. Мы созваниваемся, я провожу предынтервью.

– И тут мне прилетает в голову, и я падаю. В такой последовательности – башка, жопа, ноги.

– А что вы пили тогда?

– Все.

– В смысле?

– Вэ Сэ Йо.

Я ору от восторга. Телефонные разговоры с моими будущими героями наполняют меня мальчишеской жаждой приключений. Я собираюсь и еду в продакшен познакомиться с командой, хотя нет – кое-что забыл. Пишу Ане.

– Я ухожу.

– А как же серия про женщину, которая стала проституткой, чтобы возбудить интерес престарелого мужа?

Господи, ты ведь знаешь, не я придумывал этот пиздец, правда?

– Ань, я все.

Глава 4

– Вот почему она меня наебывает таким ласковым голосом? – возмущается Махач, что везет меня в продакшен. Таксист уверен, что навигатор заставил его повернуть не туда. – Ладно она бы наебывала таким жестким голосом, как шайтан, типа: «Поворачивай в ад, сука!» Нет! Она берет и нежным женским голосом говорит мне: «Поверните налево».

После сотрясающих подвеску возмущений мы выворачиваем из ада обратно на магистраль.

Московские видеопродакшены почему-то любят прятаться где-то в труднодоступных окраинах. Наверное, потому что им стыдно за то, что они производят, ведь где-то в Богом оставленном офисе-фабрике за тремя заборами их грехи не заметят.

В офисе мы собираемся в небольшой комнатке, кругом люди, которых я вижу впервые. Мы обсуждаем, как будем снимать, на что, где, с кем. Я – как ласка, съежившаяся от ветра чужих мнений, но отстаивающая свое. Среди тех, кто поддерживает меня в дискуссиях, – Дэн, мой продюсер, которому я еще даже не успел пожать руку. Дену 27, он возбуждающе красив – краш девчонки-подростка с плаката над ее кроватью. Голубоглазый, короткие светлые волосы, спортивный, бывший боксер, с плавающим взглядом наркомана.

– Антон, вы не едете на Дальний Восток.

Медведи, чукчи, сахалинские маяки гибнут под громящими словами шеф-редактора.

– Вы едете на Кавказ.

Глава 5

Шереметьево. Толпа пытается улететь от замучившего всех года. По дороге к Дэну я сталкиваюсь чемоданами с каким-то арабом.

– Салам алейкум.

– Ууууалейкум асалам, – протягивает он, наслаждаясь словами, как сочной конфеткой.

Я иду к Дэну. Араб почему-то меня преследует. Я сердито озираюсь, араб улыбается. Я здороваюсь с Деном, араб тоже здоровается.

– Парни, знакомьтесь, Антон, это Омар, наш оператор.

Я удивленным сурикатом смотрю на Омара и протягиваю руку. В шутку Омар называет себя растаможенным азербайджанцем, потому что родился в Дербенте, а потом переехал в Москву. На голове Омара «врожденная папаха» – шикарная кучерявая шевелюра цвета Багиры. Он улыбчив и похож на пушистого кота, что не говорит, а мурчит себе что-то в нос. Мы выпиваем на дорожку у посадочного трапа, Омар и Дэн – вино, я – какой-то рыжий лимонад. Оставляем коптер в кафе. Дэн бежит обратно через рукав за секунды до конца посадки.

– Антон, с нами ты не пропадешь, – ухмыляется Омар.

Я зажат на сидении между моей новой командой и ворчанием внутреннего контрол-фрика. Выдыхаю. Включаю книжку об эволюции человека. Самолет летит в Махачкалу.

Глава 6

Махачкалинский воздух, его чувствуешь с первой ступеньки трапа самолета. Он будто что-то обещает, и ты начинаешь гадать, что же это. Грузимся в такси, высокий водитель окидывает нас взглядом: «Ну щас понедельник, ничего такого не будет».

– Чего такого? – интересуется Дэн.

– Ну дикого центра.

– В плане гонок? – явно со знанием дела спрашивает Омар.

– Ну да, полный центр озверелых «Приор», никто правила не соблюдает, гоняют за сотню. Я, как с Москвы приезжаю, месяц переучиваюсь под местный стиль езды.

Во мне ерзает подросток, которому только что сказали, что Need for speed Underground 3 существует. Мне хочется орать – посадите меня в такую «Приору» прямо на переднее сидение и катайте всю ночь!

Мы проезжаем сквозь центр, полный абушек и ахишек, тусующихся у разбитых тольяттинских машин. Внутри я дико хочу вырваться к ним, расспросить обо всем, но нас везут за город. Фонари остаются в прошлом, кругом темнеет. Съезжаем с трассы, качаемся по кочкам, выходим. Кругом молочная темнота, вдалеке гремит Каспий, его холодный воздух нагло залезает под футболку и ощупывает, как охранник большой тайны. Силуэт нашего отеля сложно разглядеть даже в приборе ночного видения. В районе отключили свет, Дэн остается искать хозяина.

Я бросаю чемодан в темноте у забора и иду на грохот моря. За мной увязывается беспородный песель, смесь какого-то бойцовского зверя с вислоухим добряком. По дороге, полной луж, я выбираюсь на пляж. Залезаю на песчаный холмик, песель ложится рядом. Мы зависаем и молчим. Огромная луна заливает пенные барашки, мчащиеся к нам, как к своим спасителям. Махачкала огнями тянется вдоль берега куда-то в бесконечность. Мокрый песок хочет втянуть нас в себя и, щекоча, обнимать, пока мы не разбудим спящие в темноте горы своим смехом.

– Антоооооон! – Каспий пытается заглушить крик Дэна, но у него не получается.

Я нехотя возвращаюсь к отелю, продираясь сквозь темноту фонариком телефона и чутьем песеля.

– Мы сваливаем, у них хрен пойми что со светом, – Дэн загружает наши вещи в новое такси.

Наш новый отель – большой дом у гремящей трассы. Радушная хозяйка угощает нас абрикосовым вареньем и чаем. «Бисмиллях» – хозяйка открывает консервную банку. «Бисмиллях» – значит, во славу Аллаха. И это не слова, это внутреннее состояние, что, все что ты делаешь, – во славу Бога и с Ним. Моя московская подруга-мусульманка рассказывала мне, что не выходит из дома без этого состояния «Бисмиллях». «Я всегда чувствую, что Батя рядом», – говорила она. Вот бы мы тоже делали все с этим настроением внутри. Подписывали контракты, заказывали кофе, жали руки – быть может, у нас было бы меньше бед?

В большом номере на троих я долго ворочаюсь, непривычно спать рядом с людьми, которых видишь впервые. На левый бок, на правый бок, на левый, на правый – вот все, кажется, я расслабился и готов исчезнуть из этого мира. Мое тело обмякло, мышцы полностью выключились, разум отбросил все лишнее, я перднул. Громко, очень громко.

Я застыл, будто суслик в горах, невольно выдавший свои координаты коварному орлу социального порицания.

– Ты это слышал? – Дэн снял наушники.

– Да, – Омар отвлекся от сериала.

– Сходи проверь дверь.

Я прощен вселенной, я уснул.