Темень, хоть глаз выколи! Очень точная фраза, хотя звучит жутковато. В ней угадывается не только кромешный мрак, но и невидимые чудовища, таящиеся во мраке. Они прячутся в глубоких тенях и избегают дневного света. Они крадутся по пятам за каждым из нас, даже за теми, кто не верит в мистику. Мысли об этих жутких существах смутно мелькали у меня в голове той ночью, когда я ощупью шел по узкой тропе через сосновый бор. Такие мысли, вероятно, сопровождают любого человека, который осмелился ночью вторгнуться в этот богом забытый край, заросший лесом и почти задушенный петлями илистой реки, который местные жители прозвали Египтом – поди, угадай, по какой причине.

По эту сторону неосвещенной бездны ада вряд ли где-нибудь встретишь такую абсолютную и непроглядную черноту, как в сосновом лесу. Тропинка, словно змея, уползала в чащу, я ничего не видел и не слышал, шагал, повинуясь древним инстинктам. Я шел так поспешно, как только осмеливался, ежеминутно оглядывался, ожидая удара в спину. Опасался я вовсе не сверхъестественных тварей, таящихся во тьме. Да, призраки могут бродить здесь в окровавленных одеждах, томимые людоедским голодом – как утверждали суеверные жители здешних мест. Но я не боялся призраков. Я прислушивался, не раздастся ли поблизости хруст ветки под тяжелым сапогом или звук взведенного курка, который предвещал бы убийство. Тот, кого я боялся, был страшнее любого шепчущего во тьме фантома. В то утро худший из известных в этом штате головорезов вырвался из тисков закона, расстреляв несколько охранников. За рекой лаяли собаки, а полицейские с ружьями прочесывали заросли. Убийцу искали на задворках поселения чернокожих бродяг, подозревая, что беглец попытается затеряться среди себе подобных. Но я знал Топа Брэкстона лучше, чем все остальные. Он был до крайности нелюдим, и потому скорее захочет укрыться в дремучем лесу и жить в одиночестве, как обезумевшая от крови горилла, что напугало и устрашило бы любого другого человека.

Пока погоня уходила в другую сторону, я направился в Египет. Не только для того, чтобы отыскать Топа Брэкстона. Я хотел предупредить одного достойного человека, который жил в самом центре соснового лабиринта со своим слугой, предупредить, что жестокий убийца бродит неподалеку от их хижины.

Я шел пешком, и, возможно, это было большой глупостью, но мужчины из рода Гарфилдов не имеют привычки поворачивать назад, пройдя половину пути. Когда моя лошадь неожиданно захромала, я привязал ее возле одной из хижин на окраине Египта. Брел по тропе, сквозь сгустившийся мрак, и думал о том, что дорогу обратно вряд ли осилю. Лучше уж остаться до утра в хижине Ричарда Брэнта, того самого отшельника, которого я собирался предупредить. Он был ужасным мизантропом, скупым на слова и очень подозрительным, но вряд ли сегодня откажет мне в ночлеге. Он жил в покосившейся хижине, в самом сердце Египта, уже полгода, но никто не знал, почему мистер Брэнт решил укрыться от общества в сосновом лесу.

Внезапно мои размышления о таинственном отшельнике оборвались. Я замер, стараясь унять нервное покалывание кожи на тыльной стороне рук. Меня напугал внезапный крик, долетевший из темноты. Короткий вопль, наполненный ужасом, прозвучал где-то впереди, а вслед за этим на лес обрушилась бездыханная тишина. Тишина, от которой тьма, казалось, становилась еще мрачнее.

Крик повторился, на этот раз гораздо ближе. Я услышал топот босых ног по тропе, и какая-то тварь бросилась на меня. Револьвер сам скользнул в руку, и единственное, что удержало меня от нажатия на спусковой крючок, – в стонах, которые доносились из темноты, я различил рыдания испуганного человека. Он врезался в меня, завизжал и рухнул навзничь, пуская слюни.

– Боже, спаси меня! – в бормочущем голосе слышались отзвуки предсмертной агонии. – О, помилуйте меня, добрый господин!

– Кто ты такой, черт возьми? – зарычал я, стараясь не показывать страха, хотя мои волосы встали дыбом, а руки дрожали.

Несчастный узнал мой голос и вцепился скрюченными пальцами в мои колени.

– Миста Кирби! Не позволяйте ему схватить меня! Он растерзал мое тело, а теперь хочет забрать и душу мою. Это я – Джимми Тик, узнаете? О, не позволяйте ему погубить меня!

Я чиркнул спичкой и стоял, глядя в изумлении, в то время как огонь обжигал мои пальцы. У моих ног, закатывая глаза, корчился в пыли бродяга. Я узнал его. Один из дровосеков, что живут в крошечных бревенчатых хижинах на окраине Египта. Он был весь в крови, и, судя по зияющим ранам, жить ему осталось недолго. Кровь хлестала из разорванных артерий на груди, плече и шее. Одно ухо было оторвано, кожа на виске свисала клоками, будто какой-то гигантский зверь ударил беднягу когтистой лапой.

– Кто, черт возьми, это сделал? – воскликнул я, когда спичка погасла. – Медведь?

Но, когда я это произнес, сразу вспомнил, что медведей в этих местах не видели тридцать лет.

– Он сделал это! – всхлипнул раненый. – Белый человек, который пришел ко мне в хибару и попросил отвести его к дому миста Брэнта. Он сказал, что страдает от зубной боли, поэтому замотал голову платком. Но в лесу повязка соскользнула, я увидел лицо – за это он меня и убил…

– Объясни, Джимми, он что, натравил на тебя собак? – я нагнулся к нему, зажигая новую спичку. Ну да, раны были такими же, как у животных, которых загрызли охотничьи псы.

– Нет, миста, – прохныкал затихающий голос. – Он сделал это са-а-а-а-а-а-а-ам!

Бормотание переросло в крик, когда раненый повернул голову и посмотрел назад, в темноту, из которой пришел. В этот миг смерть настигла несчастного, крик оборвался на самой высокой ноте. Я не взглянул на покойника, я напряженно всматривался во мрак, и вскоре различил нечеткий силуэт в пяти ярдах от тропы. Мне показалось, что между деревьев стоит худой и высокий мужчина. Я хотел окликнуть его, открыл рот, но не смог издать ни звука. Язык присох к небу. Меня бил озноб. Это был страх, примитивный и бессмысленный, я стоял, будто парализованный, и не мог понять, почему эта безмолвная неподвижная фигура, вызывает столь сильный ужас.

Внезапно фигура двинулась в мою сторону, и я обрел голос.

– Стой! Я выстрелю!

Со свирепым рычанием незнакомец бросился на меня. Выстрел не достиг цели, но вспышка ослепила меня, не давая разглядеть высокую, похожую на человека, фигуру. Я почувствовал острую боль в шее и отлетел в сторону от удара невероятной силы. Судя по шелесту ветвей, мой противник сбежал. Сердито выругавшись, я нащупал в кармане коробок спичек. Я зажег одну и осмотрелся. Кровь текла по моему плечу, пропитывая рубашку. Кожаная куртка разорвана, будто когтями дикого зверя, но к счастью, царапины оказались неглубокими.

II

Джимми Тик лежал лицом вниз в луже собственной крови, руки и ноги были неестественно вывернуты, как у пьяного. Я с тревогой смотрел вслед ужасному существу, сбежавшему в чащу. Неужели, это человек? Да, очертания его были расплывчатыми, но я готов поклясться – человеческими. Тогда чем он нанес столь жуткие раны, похожие на укусы огромных звериных зубов? Я покачал головой. Таланты человечества по части создания смертоносного оружия поистине безграничны. Сейчас лучше подумать о другом. Стоит ли рисковать жизнью, продолжая свой путь по заросшему лесом Египту, или лучше вернуться в деревню, привести людей и собак, чтобы унести труп бедного Джимми Тика и выследить его убийцу?

Я размышлял недолго. Если помимо кровожадного Топа Брэкстона, в сосновом лесу бродит еще один убийца, то у людей в одинокой хижине все меньше шансов выжить без моего предупреждения. Если я сбегу из Египта живым, то Ричард Брэнт и его слуга погибнут, и смерть их ляжет тяжелым грузом на мою совесть. К тому же отступать не менее опасно, чем идти вперед. Поэтому я оставил тело Джимми Тика на тропе и пошел дальше, с револьвером в руке. Джимми убил не Топ Брэкстон. Перед смертью дровосек сказал, что его растерзал загадочный белый человек. Брэкстон был темнокожим. Кроме того, я узнал бы его приземистое обезьянье тело даже в темноте. А тот, кто ранил меня, был высоким и худощавым…

Неприятно идти по тропе сквозь черный лес, когда сквозь густые ветки мерцают только звезды, и зная, что безжалостные убийцы прячутся поблизости, возможно, на расстоянии вытянутой руки, в кромешной тьме. На моем лице выступил пот, и я прислушался к шелесту листьев и треску веток – как знать, были ли эти звуки естественным шумом леса? Или кто-то крадется по моим следам? Я ускорил шаги и вдалеке, сквозь черные деревья, увидел слабое сияние. Неужели, это хижина? Нет, свет явно движется, но он слишком далеко, чтобы я мог разглядеть источник. Я остановился, не рискуя идти дальше. Вскоре таинственное сияние исчезло, и только тогда я понял, что это вполне мог быть свет факела из смолистых веток. Я поспешил вперед, проклиная себя за безволие. Пора отринуть страх. Ведь я с детских лет рос в этой стране вражды и насилия, где вековая ненависть все еще тлеет из поколения в поколение. Угроза пули, выпущенной из засады, никогда раньше не волновала меня. К этому я привык. Но теперь знал, что боюсь чего-то туманного, чего не могу понять или объяснить.

Я вздохнул с облегчением, когда увидел свет хижины Ричарда Брэнта, но не ослабил бдительности. Многие люди, преследуемые опасностями, были сбиты с толку на самом пороге, за шаг до спасения. Постучав в дверь, я обернулся, вглядываясь в тени, окружавшие крохотную поляну.

– Кто там? – раздался изнутри глубокий резкий голос. – Это ты, Эшли?

– Нет, это Кирби Гарфилд.

Верхняя створка двери открылась, и в проеме показались голова и плечи Ричарда Брэнта. Свет из хижины оставлял большую часть его лица в тени, но я разглядел резкие изможденные черты и блеска мрачных серых глаз.

– Что тебе нужно в столь поздний час? – потребовал он ответа со своей обычной грубостью.

Я ответил спокойно, хотя мне не нравился этот человек. Вежливость в нашей части страны – это обязанность, от которой ни один джентльмен не думает уклоняться.

– Сегодня утром Топ Брэкстон прикончил констебля Джо Сорли и его помощника, а после сбежал из тюрьмы. К гадалке не ходи, он укрылся здесь, в Египте. Я думал, следует предупредить, что поблизости от твоей хижины скрывается опасный убийца.

– Ну, ты меня предупредил, – отрезал он, как это принято у приезжих из восточных штатов. – Теперь ты можешь уходить.

– Нет уж, я не собираюсь блуждать ночью в этих чертовых дебрях, – ответил я уже сердито. – Я пришел сюда, чтобы предупредить тебя, не из-за какого-нибудь уважения или иных высоких чувств, а просто потому, что ты белый человек. Я не позволю чернокожему злодею застать тебя врасплох. Надеюсь на ответную любезность. Достаточно шкуры на полу этой хижины. Тебе даже не придется меня кормить.

Последнее было оскорблением, но я не смог сдержаться. Ричард Брэнт проигнорировал мой намек на его скупость и невежливость.

– Ты встретил Эшли где-нибудь на тропе? – спросил он.

Эшли был слугой. Мрачный, такой же неразговорчивый, как и его хозяин, раз в месяц он приходил в далекую речную деревню за припасами.

– Нет, не встречал.

– Что ж… Думаю, мне придется впустить тебя, – нехотя пробормотал Брэнт.

– Открывай скорее, – рявкнул я. – У меня рана на плече, надо бы ее промыть и перевязать. Топ Брэкстон, знаешь ли, не единственный злодей, из тех, кто шастает в этом лесу нынче ночью.

Брэнт возился с засовом на нижней створке, но тут остановился.

– Что ты имеешь в виду?

– Примерно в двух милях отсюда на тропе лежит мертвец. Джимми Тик, помнишь такого? Тот, кто убил его, пытался убить и меня. Насколько я знаю, он может преследовать тебя. Убитый был проводником, нанятым, чтобы показать дорогу к этой хижине.

Ричард Брэнт вздрогнул, и его лицо побагровело.

– Кто-то искал мою хижину? – его голос неожиданно дрогнул. – Это был мужчина?

– Да, высокий и худощавый. А еще ему каким-то образом удается разорвать своих жертв, словно он не человек, а дикий зверь…

– Гончая! – завизжал Брэнт.

Его глаза остекленели, волосы зашевелились, а кожа стала пепельной. Он закусил губу, но потом обрел голос.

– Убирайся! – завопил он. – Теперь я вижу! Я знаю, почему ты хотел проникнуть в мой дом! Чертов дьявол! Он послал тебя! Ты его соглядатай!

Он задвинул засов с громким лязгом и вскинул руки над нижней створкой двери. Сверкнула сталь. Отшельник уткнул мне в лоб два вороненых ствола.

– Убирайся, пока я тебя не пристрелил!

Я отступил на шаг. По коже пробежали мурашки при мысли о выстреле из двустволки с близкого расстояния.

– Идиот! – прошипел я, стараясь усмирить взбесившееся сердце. – Будь осторожнее, и не размахивай этой штукой. Я ухожу. Лучше рискнуть в лесу с дюжиной убийц, чем остаться в запертой комнате с сумасшедшим.

Брэнт не ответил. Тяжело дыша и дрожа, как человек, охваченный лихорадкой, он склонился над своим дробовиком. Я повернулся и зашагал по поляне. Там, где начинались деревья, я мог бы развернуться и подстрелить его из верного кольта 45 калибра. Руки у меня побыстрее, чем у напуганного отшельника. Но я пришел в этот проклятый лес, чтобы предупредить дурака, а не убивать его.

Когда я протиснулся между двух близко растущих сосен, хлопнула верхняя створка двери, и поток света из хижины резко оборвался. Я замер в темноте, напрягая слух, чтобы не пропустить ни малейшего шороха среди черных ветвей.

Мои мысли вернулись к Ричарду Брэнту. Его неистовый страх граничил с безумием. Получается, он знает, что некий враг рыскает по округе в поисках одинокой хижины? Что если Брэнт спрятался здесь, за рекой, в чаще леса, только по одной причине – чтобы спастись от этого человека? Может быть, он лишь притворяется отшельником, которому наскучил мир и который ненавидит всех людей – белых и желтых, чернокожих и краснокожих, – в равной степени? А на самом деле он – преступник, скрывающийся от закона?

Свет исчез позади меня, среди черных деревьев также не мелькало ни огонька. Стараясь не шуметь, я осторожно двинулся по тропе, но не успел далеко уйти. На этот раз я услышал конский топот и грохот колес. Ошибки быть не может, кто-то едет по тропе. Эшли? Слуга возвращается из деревни с припасами? Нет, звук не приближается, а удаляется, растворяясь в далеком тумане.

Я пошел вслед за призрачным топотом и вскоре услышал впереди торопливые, спотыкающиеся шаги и быстрое, задыхающееся дыхание, которое казалось признаком паники. Я различил шаги двух человек, хотя ничего не видел в темноте. В этом месте ветви переплелись над тропой, образуя сплошную арку, сквозь которую не проникал даже звездный свет.

– Адское пекло! Кто здесь? – негромко спросил я.

Шаги затихли. Я представил две фигуры во мраке, которые напряженно стояли, затаив дыхание.

– Кто здесь? – повторил я. – Не бойтесь. Это я, Кирби Гарфилд.

– Стой, где стоишь! – раздался окрик, и я узнал хриплый голос Эшли. – Ты говоришь как Гарфилд, но я хочу быть уверенным. Если шевельнешься, тебя пронзит пуля.

Раздался царапающий звук, вспыхнуло крошечное пламя. При свете спички я увидел квадратное лицо Эшли, а он разглядел меня и опустил пистолет. Смутно я разглядел рядом с ним стройную женскую фигуру.

– Окей, это ты, – проворчал Эшли. – Но какого лешего ты здесь забыл?

– Пришел предупредить Брэнта о Топе Брэкстоне, – ответил я не слишком вежливо, поскольку ненавижу, когда меня заставляют отчитываться за свои действия. – Ты слышал о побеге? Ну да, ты же был в деревне, а там только это и обсуждают. Черт! Если бы я знал, что ты в деревне, то не сунулся бы в эту тьму египетскую. Но где повозка? Почему ты идешь пешком? И кто это с тобой?

– Наши лошади убежали, – с досадой ответил он. – Там, на тропе лежит мертвец. Но не он напугал лошадей. Когда мы вышли, чтобы осмотреть тело, они стояли спокойно, но спустя пять минут вдруг фыркнули и понесли, охваченные ужасом. Мы тоже испугались. По внешнему виду покойника, я решил, что его растерзала стая волков, наверное, их запах и спугнул лошадей.

– Ты же знаешь, Эшли, что волки в этих местах не охотятся стаями. Да и на людей уже лет десять не нападали… Нет, Джимми Тика убил человек.

Эшли запалил новую спичку и посмотрел на меня с изумлением, а затем я увидел, как изумление исчезло с его лица, и он побледнел от страха. Его бронзовое лицо стало таким же пепельным, какое я видел недавно у его хозяина. Спичка погасла. Мы молчали.

– Ну, – нетерпеливо сказал я, – отвечай уже! Что тебе известно обо всей этой жути? И что это за дама бродит по ночному лесу вместе с тобой?

– Это племянница мистера Брэнта, – сухо сказал Эшли.

– Я Глория Брэнт! – поклонилась она, стараясь выглядеть беспечной, но голос девушки дрожал. – Дядя Ричард телеграфировал, чтобы я немедленно приехала к нему…

– Я видел телеграмму, – пробормотал Эшли. – Вы показали ее мне. Но я не знаю, когда хозяин отправил ее. Он не был в деревне уже несколько месяцев, и мне не поручал ничего подобного.

– Я приехала из Нью-Йорка так быстро, как только смогла! – продолжала девушка. – Не могу понять, почему телеграмма была отправлена мне, а не кому-то еще из семьи…

– Вы всегда были любимицей своего дяди, мисс, – пробормотал Эшли.

– Когда я приплыла в деревню и покинула пароход, то совершенно случайно обнаружила Эшли, который набрал припасов и собирался ехать домой. Он страшно удивился, увидев меня, но, посадил в повозку, и мы поехали по тропе. А затем увидели этого… Мерт… Мер…

Она побледнела, вспоминая ужасную картину. Было очевидно, что мисс Глория выросла в очень изысканной и утонченной атмосфере. Если бы она родилась в этих краях, как я, да побродила по здешним лесам, как я, то вид мертвого человека не стал бы для нее таким потрясением.

– Мертвеца, – запинаясь, пробормотала она.

В ответ из чащи раздался жуткий смех, от которого кровь стыла в жилах. Затем мы услышали странные звуки, такие нечеткие и искаженные, что сначала я даже не понял, что это слова человека.

– Мертвец! – завывал нечеловеческий голос. – Мертвец! Вы все мертвецы! Перед рассветом, среди сосен, найдут ваши тела с разорванными глотками! Мертвецы! Дураки, вы все мертвы!

Мы с Эшли одновременно пальнули в направлении голоса, и грохот выстрелов заглушил жуткое пение. Но странный смех раздался снова, глубже в лесу. Потом тишина сомкнулась, как илистые воды реки над утопленником. Девушка дышала так, будто вот-вот упадет в обморок, она отчаянно цеплялась за мою руку. Я чувствовал дрожь ее гибкого тела, которое прижималось к моему боку. Вероятно, она просто следовала древнему женскому инстинкту и искала защиты у сильнейшего. Даже при свете спички она смогла разглядеть, что я крупнее Эшли.

– Поторопитесь, ради бога! – хрипло шептал слуга. – До хижины недалеко. Поторопитесь! Ты пойдешь с нами, Гарфилд?

– Что это было? – простонала девушка. – Что это было?

– Думаю, что это сумасшедший, – ответил я, осторожно обнимая ее за плечи. Но в глубине души я твердо знал, что ни у одного сумасшедшего никогда не было такого голоса. Это звучало так, – о, Боже! – это звучало, как будто дикий зверь говорит человеческие слова, но не человеческим языком!

– Встань по другую сторону от мисс Брэнт, Эшли, – скомандовал я. – Держитесь как можно дальше от деревьев. Если что-то двинется с той стороны, сначала стреляй, а потом уже задавай вопросы. Я сделаю то же самое с этой стороны. А теперь, ходу!

Он не ответил, но подчинился. Испуг старого слуги казался глубже, чем испуг девушки. Его дыхание было прерывистым. Путь казался бесконечным, а тьма – бездонной. Ужас прилипал к нашим спинам, крался, ухмыляясь, по обе стороны от тропы. Мне поминутно казалось, что демоническое существо с когтями и клыками вот-вот прыгнет мне на плечи. Я вертел головой и скрежетал зубами. Маленькие ножки девушки едва касались земли, мы почти несли мисс Глорию, поддерживая ее, и подталкивая друг друга. Не останавливаться! Только не останавливаться…

Впереди показался просвет между деревьями, и порывистый вздох облегчения сорвался с губ Эшли. Он все увеличивал темп, пока мы почти не побежали.

– Хижина, наконец-то, слава Богу! – обрадовался он, когда мы вынырнули из соснового бора.

– Крикни своему хозяину, Эшли, – проворчал я. – Час назад он прогнал меня, потрясая дробовиком. Не хотелось бы, чтобы в нас стрелял старый…

Я вовремя прикусил язык, вспомнив, что с нами дама.

– Мистер Брэнт! – крикнул слуга. – Мистер Брэнт! Скорее откройте дверь, сэр! Откройте, это я – Эшли!

Свет залил поляну, когда верхняя створка двери откинулась с глухим стуком. Брэнт выглянул наружу с двустволкой в руках.

– Эшли? Это точно ты? А кто это с тобой? – в его голосе все еще звучала давешняя паника. – Кого ты привел?

– Это Кирби Гарфилд, сэр, и ваша племянница, мисс Глория.

– Дядя Ричард! – воскликнула девушка, и голос ее сорвался от рыдания. Она подбежала к отшельнику и обвила руками его шею. – Дядя Ричард, я так боюсь! Что все это значит?

Он казался потрясенным.

– Глория? Что, черт возьми, ты здесь делаешь?

– Но ведь ты сам послал за мной! – она нашла помятый желтый телеграфный бланк и протянула дяде. – Видишь? Ты просил, чтобы я приехала немедленно!

Брэнт побледнел еще сильнее, хотя мне казалось, что это уже невозможно.

– Я этого не посылал, Глория! Боже правый, зачем мне тащить тебя в этот чудовищный ад? Зачем втягивать невинное дитя в дьявольские козни? Входи, входи скорее!

Он опустил двустволку и, рывком открыв дверь, затащил племянницу внутрь. Эшли вошел следом и воскликнул:

– Ну же, Кирби, не мешкай!

При упоминании моего имени Брэнт вырвался из объятий девушки и с отчаянным криком начал поднимать дробовик. Но на этот раз я был к этому готов. Мои нервы были на взводе, а курок я взвел еще раньше. Прежде чем старый дурень успел вскинуть руки, он заглянул в дуло моего 45-го.

– Опусти, Брэнт, – приказал я. – Опусти, или я продырявлю тебе руку, а может статься, и тупую башку. Мне надоели твои идиотские подозрения.

Он заколебался, дико вращая глазами, и девушка за его спиной отпрянула. Полагаю, что в потоке света из дверного проема я уже не внушал доверия мисс Глории. Еще бы, с моим-то лицом, испещренным множеством шрамов, полученных в жестоких схватках с хищниками – двуногими и четвероногими.

– Он наш друг, мистер Брэнт, – вмешался Эшли. – Он спас нас в лесу.

– Он дьявол! – упрямо твердил Брэнт, цепляясь за двустволку, но не отваживаясь поднять ее. – Он пришел сюда, чтобы убить нас! Он солгал, когда сказал, что пришел предостеречь меня от беглого убийцы. Какой человек будет настолько глуп, чтобы прийти в Египет ночью, просто чтобы предупредить чужака? Боже мой, он одурачил вас обоих. Разве непонятно? Он носит клеймо гончей!

– Так вы уже знаете, сэр, что эта бестия здесь?! – воскликнул Эшли.

– Да, Гарфилд – этот посланец демона! – сказал мне об этом, когда в прошлый раз пытался проникнуть в дом. Боже, Эшли, гончая взяла след, несмотря на все наши ухищрения. Мы сами себя обрекли на гибель! В городе мы могли бы рассчитывать на помощь соседей, могли бы нанять охрану… Но здесь… Кто в этом проклятом лесу услышит наши предсмертные крики? Какие глупцы! Какие же мы глупцы…

– Я слышал, как он смеялся, сэр, – вздрогнул Эшли. – Он потешался над нами… Я видел человека на тропе, разорванного и искалеченного, как будто клыками самого сатаны. Что же… Что нам делать?

– Что мы можем сделать, кроме как запереться и сражаться до последнего? – завопил Брэнт.

– Дядя Ричард, ради всего святого, скажите, что здесь происходит? – умоляла дрожащая девушка.

С истеричным хохотом Брэнт вскинул руку, указывая на чернеющий лес.

– Там прячется дьявол в человеческом обличье! – воскликнул он. – Этот дьявол выслеживал меня по всему миру и, наконец, загнал в угол! Ты помнишь Адама Грима?

– Грима? Человека, который ездил с тобой в Монголию пять лет назад? Но он умер, как ты сказал.

– Я думал, что он мертв, – пробормотал Брэнт. – Послушай, Глория, это странно, но… Среди черных гор Внутренней Монголии, куда не пробирался ни один белый человек, на нашу экспедицию напали дьяволопоклонники – черные монахи Эрлика, живущие в забытом и проклятом городе Яхл-ган. Наши проводники и слуги были убиты, а весь наш скот угнали, кроме одного маленького верблюда. Грим и я отбивались весь день, стреляя из-за скал. С приходом ночи мы планировали сбежать на верблюде, который у нас остался. Но я сразу понял, что верблюд не сможет увезти в безопасное место нас обоих. Слишком тяжела ноша! Если и есть шанс, то лишь у одного всадника. Когда стемнело, я ударил Грима по затылку прикладом ружья, лишив его чувств. Затем сел на верблюда и ускакал прочь…

Он не обратил внимания на выражение болезненного изумления и отвращения на прекрасном лице девушки. Широко раскрытые глаза мисс Глории были устремлены на дядю, как будто она впервые видела его насквозь, и была поражена увиденным. Брэнт продолжал говорить, взахлеб, как одержимый.

– Я прорвался сквозь строй фанатиков и сбежал. А Грим попал в руки дьяволопоклонников, и в течение многих лет я полагал, что он мертв. Но, семь месяцев назад, я узнал, что Адам выжил и вернулся в Америку, чтобы отомстить мне. Монахи не убили его. Своим проклятым искусством они изменили Грима. Этот человек больше не является человеком, а единственная цель, к которой он стремится – убить меня, жестоко убить. Я бегал от него по всей стране больше месяца, как затравленный зверь, и, наконец, когда я поверил, что сбил гончую со следа, то укрылся в этой богом забытой глуши, среди дикарей и варваров, типичным примером которых является тот бродяга, Кирби Гарфилд.

– Вы смеете толковать о варварах?! – девушка вспыхнула, и презрение, прозвучавшее в ее голосе, рассекло бы душу любого человека надвое, подобно клинку. Но Брэнт был слишком поглощен собственными страхами.

Мисс Глория повернулась ко мне.

– Мистер Гарфилд, войдите, пожалуйста. Вы не должны оставаться в лесу ночью, наедине с этим злодеем.

– Нет! – завопил Брэнт. – Отойди от двери, мерзавец! Эшли, молчи. Говорю тебе, он пособник Адама Грима! Он не ступит в эту хижину!

Девушка посмотрела на меня, бледная, беспомощная и несчастная. Я повернулся к ней, не отводя револьвера от головы Брэнта.

– Не беспокойтесь, мисс! Я бы не стал спать в этой хижине, даже если бы все волки ада завывали снаружи, – а потом процедил сквозь зубы, обращаясь к отшельнику. – Я ухожу, и если ты выстрелишь в спину, я убью тебя, прежде чем умру. Я бы вообще не вернулся к этой лачуге, но юной леди требовалась моя защита. Мисс Брэнт, – сказал я уже дружелюбнее, – если хотите, я вернусь завтра с повозкой и отвезу вас в деревню. Вам лучше вернуться в Нью-Йорк.

– Эшли отвезет ее в деревню, – прорычал Брэнт. – Убирайся, черт возьми!

Я молча повернулся к нему спиной и зашагал прочь. Дверь захлопнулась, я услышал, как он дрожащим голосом утешает плачущую племянницу. Бедная девочка! Она покинула привычную городскую жизнь и оказалась в чужих краях, среди людей, чьи обычаи могут показаться, на первый взгляд, дикими и жестокими. Сосновые леса Юго-Запада и сами по себе способны напугать любого горожанина с Востока, а если к мрачной тайне и первобытной дикости этих лесов присовокупить появление мрачного фантома из забытого прошлого, – о, это ведь сущий кошмар!

Я шел по наезженной тропе, не оглядываясь. Но вскоре мои шаги замедлились. Опасность витала над хижиной на этой крошечной поляне, и настоящий джентльмен не мог оставить несчастную девушку лишь под защитой полусумасшедшего дяди и его старого слуги. Да, Эшли мог дать отпор любому человеку, но не порождению дьяволопоклонников. На Брэнта же надеяться не стоило. Он совсем обезумел от страха, но я не испытывал к нему ни малейшего сочувствия. Человек, который пожертвует другом ради спасения собственной жизни, по моему разумению заслуживает смерти. Если бы Грим хотел свести счеты только с ним, я не стал бы возражать.

Однако мне было очевидно, что Грим сошел с ума. Он растерзал проводника в приступе ярости, хотя бедняга Джимми Тик ничем не обидел его. Значит, жестокий мститель не пощадит и девушку. Но я не мог допустить, чтобы мисс Глория пострадала за грехи своего дяди. Если Брэнт не послал телеграмму, то, похоже, его племянницу вызвали сюда со зловещей целью. Кто, кроме самого Грима, вызвал бы ее, чтобы разделить гибель, которую злодей запланировал для Ричарда Брэнта?

Я повернулся и зашагал обратно по тропе. Пусть я не смогу войти в хижину, но, по крайней мере, укроюсь в тени поблизости и поспешу на помощь по первому зову мисс Глории. Несколько мгновений спустя я оказался на краю поляны. Свет пробивался через щели в ставнях, а в одном месте была видна часть оконного стекла. В тот момент, когда я шагнул из-под сени деревьев к хижине, это стекло разлетелось на сотни осколков, как будто кто-то швырнул в него камень. Ночная мгла вспыхнула ослепительным пламенем, которое вырвалось из дверей, окон и дымохода хижины. На одно бесконечно малое мгновение я увидел, как лачуга чернеет на фоне лижущих ее огненных языков и удивился, что взрыв хижины не сопровождается громоподобным звуком.

В ту же секунду еще один взрыв заполнил мою голову искрами, и на этот раз, я услышал грохот. Кто-то подкрался сзади и ударил меня по затылку чем-то тяжелым. Не успев осознать, что происходит, я провалился во тьму.

III

Судорожное мерцание проникло в мое затуманенное сознание. Я моргнул, покачал головой и внезапно полностью очнулся. Я лежал на спине, на небольшой поляне, окруженной черными деревьями. Стена леса отражала неуверенный свет, исходящий от факела, что был воткнут в землю. Моя голова пульсировала от боли, исцарапанная кожа саднила, руки были скованны наручниками, а одежда превратилась в лоскуты, будто ее рвали когтями дикие звери. Мрачная фигура сидела рядом со мной на корточках. Чернокожий мужчина, одетый только в рваные грязные бриджи. Среднего роста, но с широченными печами. Топ Брэкстон. Он был подобен фигуре из бездны, откуда миллион лет назад выползло человечество. Примитивная свирепость отражалась в выпуклых мускулах на его огромных ручищах. Маленькая голова со скошенным лбом, мутные глаза, клыки, сверкающие в свете факела – все свидетельствовало о родстве кровожадного убийцы с неандертальцами. Он держал по револьверу в каждой руке и поочередно целился в меня, сначала из одного, потом из второго, прищуриваясь и ухмыляясь. Один пистолет был моим.

– Чертов Брэкстон! – откашлялся я. – Ты-то каким боком вписываешься в этот кошмар?

– Я думал, ты уже окочурился, Кирби Гарфилд, – хмыкнул он. – Рад, что ты пришел в себя. Я хотел, чтобы ты пришел сюда. Чтобы я убил тебя. Чтобы ты знал, кто тебя убивает. А потом уж схожу в хижину и посмотрю, как масса Грим убивает старика и девчонку.