Читать книгу: «Благородная империя», страница 6

– Почему вам не дать ему обезболивающее? У вас же полно! – раздражился Терну.

– Ааа, это денег стоит, – сквозь напряжение захихикал Верлон, борясь с пациентом, – и очень немаленьких… затихни! Вот так… – он с усилием зажал клиенту рот и еще глубже погрузил скальпель. Через несколько секунд человек замолчал и перестал дергаться. Шеркену захотелось отвернуться, но наркобарон снова заговорил:

– Возвращаясь к делу, у меня много вкусной информации. Загадочный некто не так давно закупил у меня огромную партию веществ, причем самых разных. В жизни не продавал такой большой партии. Разумеется, он очень хорошо заплатил.

– Вуркулур.

– Кто же еще? Конечно, не лично. Он прислал агента, но говорил со мной сам через голограмму.

– Вы его видели? – Терну передвинулся на край кресла.

– Совсем немного. Не знаю, зачем он решил почтить меня своим присутствием, но… Измененный голос, маска крысы, какой-то серебристый наряд. Все, больше ничего.

– Что ему было нужно и зачем?

– Он потребовал разбить партию на три части. Первую мы направили в Хорд Лангор по не очень легальным каналам… здесь ведь везде водятся кроты, вы знали?.. секунду… – наркоторговец с трудом просунул руку в разрез на теле пациента и что-то оттуда вытащил. – Когти очень помогают. Так вот, одна партия сивернари – между прочим, редкая наркота и очень дорогая! – ушла в столицу, вторая – в Дрё Серно, искусственный хессен – в Сив Нару.

– Занятно, – Терну задумался на мгновение. – Расскажите мне вкратце об искусственном хессене.

– О, вкратце не получится, – ответил хирург, приступая к зашиванию. – И так сойдет… Я думал, вы в этом разбираетесь.

– Не во всем. В Хорд Лангоре он мало распространен.

– Хорошо. Видите ли, искусственный хессен – не совсем искусственный, мы покупаем его у всяких жадных червей, которые не стесняются торговать собой. После этого связь с изначальным хозяином путем нехитрых процедур разрушают – подчинение конкретному хозяину завязано на особом феромоне, который в обычных условиях смешан с хессеном, хотя что я, это же в школе проходят. В чистом виде это тоже наркотик, тиннури называется. Порабощающий эффект хессена сохраняется, но привязка – нет… поэтому первый же лангорит, которого видит полечившийся им пациент, становится его хозяином.

– Первый же лангорит?

– Вуркулуру не обязательно самому быть лангоритом, все, что ему нужно для сейкуринури – это донор феромонов.

– Как это по-человечески… но и как по-лангорски, – кашлянул Терну. – Как искусственный хессен вводится в организм? Я знаю, существуют инъекции…

– Через инъекцию или так же, как обычный. Эффект почти мгновенный, пять минут от силы. Вам кое-что нужно знать, йеней Шеркен… – наркоторговец перегнулся через пациента. – Найти донора ему не составит труда. Светские лицемеры, быть может, и верят в семь принципов, но не мы, – Верлон отложил иглу и облегченно вздохнул. – Да и он не станет искать среди дворян, потому что здесь, внизу, принципы – это пустой звук, йеней Шеркен. Были бы деньги…

– Все понятно. Что с Рандом?

– С кем?

– Вы говорили о незнакомце, появившемся в баре. Где он?

– Он птица вольная. Вчера ночью он появился неподалеку от аэропорта, куда направлялся, одной смерти известно, зато мои глаза видели его вблизи и могут подтвердить, что это действительно тот, кто убил императора. Йовин Ранд, да? Надо записать. Что до вашего железного друга, то он улетел из города незадолго до этого и скрылся в закате.

Nichiri Khuru

Рыцарь прибыл в Хорд Лангор ночью.

В этот раз он двигался медленнее, чем раньше: смысла спешить не было, Йовин уже не подгонял его, и это дало ему возможность спокойно любоваться красотами. Вдали от крупных городов он опускался почти до самой земли, а затем снова взмывал в небо, гонялся за лайнерами и камнем летел вниз, чтобы испытать себя. Будь он все еще человеком, у него, вероятно, захватывало бы дух, но он чувствовал, что… ничего не чувствует. У него не было желаний; им двигало теперь любопытство разума и убеждение, что таким шансом нельзя не воспользоваться.

Небоскребы ночного Хорд Лангора – «Сердца Зверя» – сияли в темноте, вокруг них растянулась паутина улиц, плавно переходящих в трущобы; сверху многоэтажный город был похож на кишащий насекомыми термитник. В центре возвышался ныне уже не столь могущественный, но все еще величественный Нигили Синвер.

Эртинур не знал места более роскошного и влиятельного, чем лангорская столица. Вечно бушующий океан защищал остров, на котором стоял Хорд Лангор, от внешнего мира, и сюда, в этот безопасный рай, отовсюду стекались достижения наук и искусств; благодаря этому город достиг к эпохе Фенхорда населения в пятьдесят миллионов жителей и стал воплощением прогресса. До того, как он вступил в сопротивление, «столица мира» была для Сунду Ринслейфа пределом мечтаний, но теперь он видел в Хорд Лангоре лишь символ имперской жадности, ставку безумных императоров, одержимых завоеванием мира.

И все же человек не мог не восторгаться этой жемчужиной лангорской монархии.

К счастью для Рыцаря, на этот раз ему не пришлось вновь погружаться в трущобы. В мрачном дождливом городе его присутствие не привлекало внимания – летающие автомобили и дроиды уже стали в имперской столице обычным явлением.

Пролетев над небоскребами, шпили которых тонули в темных тучах, он приземлился на крыше высокого старого здания, откуда открывался вид на залитый неоновым светом широкий проспект; Вуркулур уже ждал его там. Он сидел в странной позе, словно на коленях, раскинув вокруг себя полы мантии.

Услышав Рыцаря, он медленно поднялся; глаза крысиной маски светились голубым, словно прожекторы, и окрашивали пролетающие мимо них капли дождя. Загадочный террорист напоминал призрака, а для систем железного гиганта им же и был: сенсоры настаивали, что перед Рыцарем никого нет.

«Та же технология, что и в моем теле?..»

– Бессмертный рыцарь прибыл для исполнения долга, – отрапортовал солдат. По непонятному звуку, раздавшемуся из-под маски, Рыцарь догадался, что Вуркулур доволен.

– Вы готовы к следующей операции? – спросил террорист.

– Полностью.

– В таком случае… – Вуркулур протянул Рыцарю небольшое запоминающее устройство, – приступайте.

– У меня есть два вопроса.

– Я слушаю.

– Почему вы встречаетесь со мной лично? Почему вы, самый разыскиваемый человек в Империи, скрываетесь в Хорд Лангоре? Вам бы следовало спрятаться подальше и…

– Я тень, – ответил Вуркулур. – Появляюсь и исчезаю, когда пожелаю. Но я открою вам и простую тайну: безопасная связь – это миф, а тени на свету не видны.

– Скрываетесь на виду у всего мира… В чем заключается ваш план?

– Вы считаете, что это знание сделает вас сильнее? – от террориста повеяло холодом. – Заблуждаетесь. Большое знание порождает сомнения. Доверяйте нам, и ваша верность будет вознаграждена.

– Вы предлагаете мне работать на вас, но отказываетесь даже просто объяснить, чего добиваетесь, – железный солдат по старой человеческой привычке опустил голову, раздумывая, как убедить своего покровителя.

– А у вас есть выбор?

– Я… – начал Рыцарь, но, подняв взгляд, увидел, что Вуркулура уже нет; тот просто испарился, исчез без единого звука.

«Есть ли выбор?..» подумал механический гигант… и вдруг понял, что нет.

У него не было ни семьи, ни знакомых, ни дома, ничего. Единственной целью его существования была борьба с Лангорской империей; раньше, наверное, осознание того, насколько стал вдруг важен Вуркулур, которого он не знал и не понимал, повергло бы его в шок. Давать смысл жизни – это ли не власть?

Но он ничего не чувствовал.

Рыцарь подключился к устройству, которое получил от террориста; его интерфейс заполонили файлы: биографии, видеозаписи, описания, инструкции… Миссия сводилась к одному – стать ночным кошмаром каждого имперца. Предстояло совершить десятки преступлений, оборвать много жизней, чтобы внушить лангоритам страх перед человечеством. В глубине души Рыцарь сомневался, что это возможно – лангориты во всем мире славились своим бесстрашием – но ему было все равно. Приказ Вуркулура узаконил его право мстить.

Большего он и не просил.

***

Местом заседаний Круга регентов генерал Аффери выбрал большой зал прямо над медиафасадом Нигили Синвера. В новой Комнате Совета сочетались темное дерево, кожа, позолота и стекло; такие интерьеры, некогда распространенные повсеместно, ныне остались только в жилищах стариков-аристократов и заброшенных усадьбах вымерших родов, которые одна за другой становились жертвами все разрастающихся торговых центров и домах грусти; лангориты преклонялись перед прошлым, но смотрели всегда в будущее.

Среди императоров особой страстью к прошлому славился Фенхорд, который и оборудовал в свое время эту комнату; о том, какой сейчас цикл, напоминали лишь большое панорамное окно, через которое открывался завораживающи вид на проспект Памяти, соединяющий императорскую резиденцию с Алари Серо, старым монаршим дворцом, и экран на стене.

Тилур Мурдикин сидел в центре зала за продолговатым столом в компании других советников, ожидая прибытия Аффери. Все стулья, кроме двух, были заняты; советники, скучая, обсуждали последние новости. Часы тикали, но генерал не спешил: младшим офицером он был известен своей большой пунктуальностью, но чем выше он поднимался, тем презрительнее начинал относиться ко времени. В часы битв он всегда был там, где положено, но в перерывах…

Наконец дверь распахнулась. Генерал, одетый в черно-красную форму высшего офицера – китель с лацканами, белую рубашку с красным галстуком, строгие брюки, высокие сапоги, перчатки с железным кольцом, украшенным имперским гербом, и когтями на пальцах, и фуражку, слева от которой слабо поблескивало старое ушное кольцо – уверенным шагом вошел в зал и занял место председателя по другую сторону стола от двери; на поясе его висел кортик в ножнах; взяв в рот сигарету, Аффери щелчком пальцев приглушил свет и запустил видео на экране за спиной.

– Благородные тилуры, – сказал он, – как вы видите, конфликт распространяется. Погромы охватили все крупные города, ненависть усиливается и проникает повсюду. Я полагаю, нет необходимости объяснять, что это для нас всех означает.

– Что вы предлагаете, jekkenihore? – спросил тилур Вирнагрив, старый аккор и опытный консерватор, министр внешних сношений. – Каков ваш следующий шаг?

– Для этого я и созвал Круг. Пришло время решить вопрос отношений с человечеством. Мы должны сохранять контроль над ситуацией, иначе единство державы будет подорвано. Империя требует великих перемен, благородные тилуры.

– Каких, например? – спросил Мурдикин. – И почему нет императора? Это все-таки вопросы государственной важности…

– Его присутствие замедлит нашу работу. Он еще недостаточно опытен, чтобы участвовать в высокой политике. Кроме того, вы сами понимаете, что то, о чем мы говорим – не для посторонних ушей. Государственная важность, Мурдикин-риву.

– Что ж, будем говорить о людях? – сказал Фуркум. – Раз так, то сообщаю ценную информацию. На черном рынке в Нурвине и Нораввуркикене вырос оборот запрещенного оружия. Когда я говорю «вырос», это значит, что он стал просто огромным. Фантастический рост. Угадайте, с чем это связано…

– Человечество готовится к борьбе. Вполне ожидаемые последствия. Я читал ваш отчет, йеру Нираго, – при этих словах генерала Ниргин Нираго, глава Департамента нравов, заерзал на месте. – Огласите его для Круга регентов, weideyr aghero.

– Как пожелаете, riihore, – Нираго, строгий кавкар-орел, встал и, достав из своего портфеля гибкий планшет, начал читать. – За два дня, прошедшие с инцидента на Арене, количество расовых преступлений со стороны лангорского большинства превысило показатели за весь предыдущий цикл…

– Инцидент, так теперь это называется, – пробормотал Фуркум. – Ну-ну…

– Особенно заметен рост в следующих регионах: Столица мира Хорд Лангор, северная и восточная части Кайлура, особенно провинции Фетуро цер Нейвен, Иннарис, Нурвин и города Синпур, Верниг Кордейн, Термуда Вивер и Милури, а также колония Нораввурикен… беспорядки в Дрё Серно удалось подавить, однако напряжение сохраняется.

– Что в Секкине? – спросил Вирнагрив.

– Ничего. Тилур Кихирихиннон справляется…

– Он уже давно не тилур, – раздраженно перебил Аффери. – Так или иначе, положение в Кайлуре и крупных колониях ухудшилось, это главное.

– Преступления совершают как лангориты, так и люди, riihore, – сказал Нираго. – Самые распространенные нарушения – побои, убийства и порча имущества… Все развивается так, как мы ожидали. Ситуация не выходит за рамки допустимого.

– Федерация осуждает нападения на людей, – Вирнагрив наклонил голову. – Министерство намерено выступить с критикой и санкционировать несколько ударов в защиту чести Империи, возможно, по острову Никкари. Это пощекотало бы нервы федералам и лично фавису Ульду. Все в соответствии с нашими договоренностями.

– Отклонено, – отрезал Аффери, – сейчас плохое время для войны.

Фуркум пристально посмотрел на генерала: ему было необычно слышать такое от военного. Генерал лучше любого из регентов понимал, что Дикая орда крепка в полной мере и может сражаться в любых условиях. Смерть монарха не затронула войска; вся непосредственная власть над ними была в руках Первого командующего. В чем же дело?.. Мурдикин был заинтригован.

– Jekkenihore, позволять Федерации вмешиваться во внутренние дела Империи – значит рисковать престижем и ставить страх перед нашим знаменем под удар, – настаивал Вирнагрив, – это худшее, что только может произойти. Мы взяли на себя огромные обязательства, вы, позвольте напомнить, тоже, так давайте соблюдать. История не должна запомнить нас слабаками.

– Генерал, Вирнагрив-риву прав, Империя высоко держит голову, – сказал Нираго. – Я за удар.

– Сначала нужно удостовериться, что войска готовы. Я дам добро на операцию против федералов, когда придет время, но прежде мы проверим боевой дух Дикой орды; вы понимаете ответственность Верховной ставки. Я попрошу йеру Нираго сопроводить меня в Синуранастрис.

– Так далеко на север? – удивился кавкар.

– Муру Синуранастрис – самое суровое место в Империи. Там мы увидим все и получим полную картину. «Из лишений рождается честность», как говорил император Синвер… Время перерыва. Мы возобновим обсуждение через пятнадцать минут.

Регенты стали расходиться; некоторые направились в буфет, где управляемые Laikont роботы готовили вкуснейшие деликатесы, другие разошлись по углам комнаты, ведя разговоры о свете, политике, торговле, дуэлях и войне.

Фуркум заметил одиноко стоящего у окна тилура Вирнагрива и подошел к нему. Министр смотрел вниз, охватывая взглядом вечерний город, и что-то однообразно насвистывал себе под нос.

– Мурдикин-риву, – сказал он, – что думаете?

– О, здесь все так сложно, я еще не вник, – улыбаясь, ответил тикку, – такие большие дела… однако у меня есть в Федерации крупные проекты, я уверен, некоторые вам хорошо известны. Император Хинрейв, aideris khestet, поддерживал такие начинания, очень прибыльные, к слову. Мне нужно подумать. Вопрос пока что не стоит ребром, я прав?

В глубине души Фуркум уже давно определился, но ему было интересно, что за игру ведет генерал. Выбрав публично сторону, тикку бы ограничил себя в возможностях; конечно, его очень волновал вопрос обязательств, и был готов на многое, чтобы все прошло по плану. У него были инструменты.

– Правы, – поморщился Вирнагрив, – однако в отличие от вас, Мурдикин-риву, я не торговец и не могу позволить себе такую роскошь, как торговая мораль. Я воспитан на семи принципах… Мы должны держаться плана, я не могу допустить, чтобы честь державы была запятнана слабостью, Хинрейв слишком далеко завел нас со своей мирной программой. Величие стоит крови, и тот, кто это забывает – враг Империи.

– Я понимаю, – улыбнувшись еще шире, мягко сказал тикку, – но понимает ли генерал?

Внезапно он ощутил сильный озноб, ему стало нехорошо. Он почувствовал дрожь в коленках и оперся на стену, боясь упасть; министр поддержал его и помог удержаться на ногах.

– Все в порядке? – спросил он, обеспокоенно глядя на Фуркума. – Вы плохо выглядите.

– Спасибо, Вирнагрив-риву… – бизнесмену было тяжело говорить, в горле пересохло, но он старался не показывать свою уязвимость. – Неужели настолько заметно?

– Очень. Что с вами? Вам нездоровится? Давайте вызовем Больничное управление…

– Нет, нет, что вы, благодарю покорно, но не нужно, – Мурдикин выдавил из себя слабую улыбку, – сейчас пройдет. Это бывает…

Путь до ванной комнаты показался ему вечностью. Когда он наконец дошел, ему уже немного полегчало, однако озноб и дрожь оставались. В Хорд Лангоре легко было заболеть, но в его случае причина крылась совсем в другом.

Плеснув в лицо воды, Фуркум поднял глаза и посмотрел на себя в зеркало. На лапах и морде он увидел пятна крови; шерсть слипалась от холодной темной жидкости, маленькими струйками стекавшей вниз. Мурдикин усмехнулся.

Всегда одна и та же галлюцинация.

– Неужели опять? Интересно, в чем на этот дело… – прошептал он самому себе. – Мне даже немного идет.

Он закрыл глаза и медленно досчитал до десяти; способ этот, простой и действенный, пришел к нему с опытом за те циклы, что он боролся со своей болезнью. Ведущие медики прописывали ему мощные препараты, которые, как они уверяли, могли бы излечить недуг, однако они давали лишь кратковременное успокоение, а затем приступы возвращались и становились даже сильнее.

Подняв веки, он вздохнул с облегчением. Все было позади. Тилур Мурдикин немного полюбовался своей гладкой чистой шерсткой и уверенно зашагал обратно в зал Круга регентов, где как раз начиналась вторая часть заседания.

Aloninuri

– С каждым днем атаки становятся все смертоноснее, – монотонно вещала с экрана телевизора стройная рабыня в белом, – только сегодня террорист совершил нападение на базу Дикой орды на южной окраине Хорд Лангора. В результате теракта погибли пятнадцать солдат и двое офицеров. Это уже четвертая атака за последние два дня. По сообщениям очевидцев, патрульные Arivu смогли предотвратить значительное количество смертей, однако остановить объект оказалось невозможно: как рассказал нам гинарис Хенори Йессалур, один из разработчиков системы, противник не распознается системами Laikont, кроме зрительного модуля, что указывает на наличие у него продвинутых технологий маскировки. Эксперты полагают, что Федерация Юга могла предоставить террористам свои военные разработки, однако фавис и официальная Моркарна пока воздержались от комментариев. Мы будем следить за развитием событий. В других новостях: император Мурин сообщил о намерении выступить с заявлением…

Экран погас. Терну откинулся на спинку дивана в своем грязном номере и вызывал Махаму по голографической связи. Небольшое устройство поднялось в воздух и создало под собой трехмерную модель слуги; тот выглядел слегка утомленным.

– Господин, – поклонился Махама, – я рад вновь увидеть вас.

– Взаимно, – ответил Шеркен. – У тебя все в порядке?

– Насколько может быть у одинокого старика, – дворецкий печально улыбнулся и покачал головой. – Господин, я видел в новостях сюжет о роспуске некой банды в городе Норо Сардент. Это вы?

– Как ты догадался? – улыбнулся Терну; общество Махамы расслабляло, и даже через голограмму слуга излучал уют и спокойствие, которого лейвору так не хватало.

– Мне знаком ваш почерк, хозяин… Кроме того, корреспондент упомянул вас и назвал «непримиримым борцом с пороком», но я-то знаю, что вы сделали это не просто из желания покарать зло.

– В точку. Я заключил сделку со связным: информация в обмен на услугу. Это, стало быть, плата, хотя по-хорошему надо было заняться ими раньше; «Мыши» получили, что заслуживали.

– Что же это за загадочный связной?

– Наркоторговец по имени Верлон Кихирихиннон.

– Вы пошли на соглашение с наркоторговцем?

– Если бы не седьмой принцип…

– Господин, вы рискуете далеко зайти; будьте осторожны. В молодости я видел, как герои переступали через себя и в итоге становились негодяями. Они попытаются втянуть вас в свои грязные дела, но вы, я верю, умны и не поддадитесь.

– Что происходит в столице? – Терну решил сменить тему. – Судя по новостям, у вас там война на улицах. Так начинался Секкин.

– Количество служащих Департамента сильно увеличилось, они теперь повсюду, периодически совершают налеты на человеческих террористов, недавно была перестрелка в непосредственной близости от Рину Читари. Ваш брат Винтури был столь обеспокоен, что даже прислал мне сообщение – впервые за три цикла! – но волноваться не о чем. Я взял на себя смелость заказать дополнительные системы безопасности…

– Имению ничего не угрожает, меня больше волнуют теракты.

– И меня. Летающее чудовище, как говорят, легко отбивается от нескольких Laikont Arivu одновременно. В свое время я участвовал в разработке боевых роботов и могу уверенно сказать, что это единичный образец.

– Федералы очень постарались. Надо признать, если они хотели оскорбить Империю, им это удалось… Береги себя, Махама.

– О, я слишком стар, чтобы со мной могло что-то случиться, – рассмеялся слуга, – но вы молоды, господин, и у вас много соблазнов. Ходите под Звездами.

– И ты, – ответил Терну и отключил связь. Он надеялся расслабиться и уже закрыл глаза, приготовившись вздремнуть, чтобы на следующий день вернуться в Хорд Лангор – но звонок от Аффери прервал его короткий отдых; генерал, не дав Шеркену сказать и слова, железным голосом начал инструктаж:

– Мы засекли Йовина Ранда. Тринадцать минут назад Laikont обнаружила его на выходе из воздушной гавани Дрё Серно. Продолжать поиски в Норо Сарденте нет смысла…

– Я знаю, собирался возвращаться в Хорд Лангор как раз, – устало сказал Терну. – Как он прошел через системы слежения?

– Подстанцию в районе аэропорта взломали откуда-то из Федерации, видимо, через уязвимость в Laikont. Питание отключилось на несколько минут, но этого ему хватило, чтобы миновать досмотр и контроль личности. К моменту прибытия группы захвата он уже скрылся; на пристани Дрё Серно обнаружили наномаску с его ДНК.

– Настоящий воин Стаи, – усмехнулся Шеркен, – и техника наша. Я, кажется, догадываюсь, зачем ему в Дрё Серно.

– Поделитесь.

– В Дрё Серно много людей, это даст ему преимущество.

– Тогда ему следовало бы сразу направиться туда. Вам известно, что он делал в Норо Сарденте?

– Нет, но я выяснил, что Вуркулур закупал здесь вещества, в том числе запрещенные, например, сивернари.

– Сивернари? Его используют федеральные солдаты.

– «Вороны» утверждают, что на черном рынке он продается только в Норо Сарденте. Точнее, раньше продавался, поскольку банды, занимавшейся этим, уже нет.

– Через некоторое время они возобновят деятельность. Департамент нравов не станет вмешиваться.

– Почему?

– Они помогают нам почти так же, как Кихирихиннон. Даже без договора с Империей пользы от них больше, чем вреда.

– Все на благо Империи? – ухмыльнулся Шеркен. – Если что-то, чем имперское правительство не готово заниматься ради флага?

– Величие стоит крови, – ответил генерал, – вы прекрасно знаете значение этих слов. Сомневаетесь в правительстве?

– Мне просто любопытно, где граница.

– Семь принципов. Мой приказ, скорее всего, для вас очевиден. Направляйтесь в Дрё Серно и допросите Йовина Ранда. Мы обеспечим полную изоляцию города от внешнего мира, чтобы никто не вмешивался в вашу работу. Это означает, что вы не сможете связаться ни с кем из подданных Империи, находящихся за пределами города. Также вам запрещается покидать его до полного выполнения задания. Мы не можем позволить ему скрыться.

– Sint himmur, riihore, – вздохнул Терну, – как же иначе.

***

Рыцарь наслаждался войной.

Вуркулур дал ему некоторую свободу в выборе целей, и солдат направил свой гнев на Департамент нравов; неуязвимый для боевых ЭМИ воин появлялся, где его не ждали, расстреливал патрульных, уничтожал отряды спецназа, сокрушал в тяжелых сражениях управляемых Laikont роботов и всюду сеял хаос и разрушения; нанеся удар, он исчезал в темных облаках.

Помня преступления Дикой орды в Секкине, Рыцарь не трогал гражданских. Его двигатели позволяли ему достигать невероятной скорости, и даже Laikont, чья боевая мощь в сто тысяч раз превосходила его, становилась бесполезной, потому что ни один ее дроид не мог за ним угнаться.

Непредсказуемость стала его главным оружием. В лангорских СМИ тема загадочного террориста муссировалась теперь так же активно, как подробности гибели Хинрейва; железное сердце Рыцаря напонялось гордостью каждый раз, когда он видел себя на экранах, хотя его не боялись, а только ненавидели.

Для самого Рыцаря это ничего не значило. Чувства вернулись, но не такими, как раньше: он получал удовольствие от процесса; каждая пуля, всаженная им в очередного лангорита, отзывалась где-то внутри его механической брони радостным эхом.

Это наводило на размышления. Рыцарь чувствует, как меняется, и его мучил вопрос, что же на самом деле с ним происходит, особенно болезненный, потому что ответить было некому: единственный полноценный искусственный интеллект, система Laikont, могла лишь имитировать эмоции, Рыцарь был единственным в своем роде и оттого одиноким.

В редкую минуту покоя – не отдыха, ведь он не уставал – Рыцарь взлетал на какое-нибудь высокое здание и осматривал оттуда имперскую столицу. Город завораживал и волновал даже его электрическую душу, и его магия не ослабевала, сколько железный воин ни любовался им. Сунду Ринслейф ненавидел Хорд Лангор, но трепетал перед его величием.

Именно в такие моменты Бессмертный рыцарь получал возможность немного осмыслить свое новое положение. Вуркулур поймал его в сеть, точно умелый охотник, и он был бессилен освободиться. Человек, лишенный тела, не имел иного смысла жизни, кроме войны: это все, чему он мог посвятить свое время, и хотя каждая битва вводила его в экстаз, он знал, что так не может продолжаться долго.

«Все дни, что мне отведены, всю свою цифровую вечность я могу положить на это дело, на борьбу с Лангорской империей и звериной тиранией во всем мире, – записывал он в свой виртуальный дневник, стоя под холодным дождем, – но я человек, и у меня есть свои грезы, которые я не могу исполнить: осталось только тот путь, что показал мне Вуркулур. В его власти надо мной есть что-то… лангоритское. Конечно, не он это начал, не он побудил меня взять в руки оружие, чтобы защитить братьев-секкинцев, но теперь именно его влияние не дает мне свернуть с той тропы, на которую я встал, и я не в силах сопротивляться. Не могу подвести человечество».

Вуркулур заинтриговал Рыцаря. Все непонятное и новое было ему интересно с самого детства, а в этом у террориста не было равных; кто он, этот таинственнный борец за права людей? Откуда он появился и чего желает? Эти вопросы беспокоили ум человека из металла, но всякий раз он отбрасывал их перед боем и начинал думать, что эти мысли, порожденные праздностью, только мешают его делу.

***

У Дрё Серно было много названий – Город-концлагерь, Тюрьма мира, Темница человечества… Огромный мегаполис, полностью состоящий из стали и бетона, ненавидели все: для любого человека в Империи он был адом на земле, куда еще при жизни попадают грешники; среди лангоритов каждый сам находил собственный повод презирать Дрё Серно. В свободном Эртинуре, куда еще не дотянулись имперские щупальца, именно он, а не Хорд Лангор, служил символом звериной тирании.

Со своей основной функцией – устрашением – город, построенный Синвером на непригодном для жизни скалистом острове посреди океана, справлялся безупречно. Лангориты попадали туда редко и легко находили себе место, окружая себя рабами, но для людей, которых среди заключенных было большинство, дни и ночи проходили в непрерывной борьбе за существование.

Со всех сторон Дрё Серно окружала гигантская неприступная стена; население концлагеря цикл от цикла росло, но она оставалась неподвижной. В самой высокой из башен, что располагались через примерно одинаковые промежутки по всей длине стены, находился Дворец возмездия, куда попадали худшие враги государства, чьи муки должны были стать примером для горячих кровью; именно отсюда, из чрева этой бетонной горы, Смотрители Дрё Серно следили за порядком.

Прибыв в аэропорт, стоящий на искусственном острове, Терну сразу же заказал катер на воздушной подушке и отправился в город. Судно двигалось быстро, но тихо и мягко; дозорные башни освещали воду прожекторами, на стене виднелись охранники. «Больше похоже на крепость, чем на тюрьму», – подумал Шеркен; прежде он бывал в Дрё Серно с отцом и братом, и у него остались не самые приятные воспоминания.

– Зачем вы здесь? – спросил вдруг капитан катера, молодой раб, один из тысяч, что содержала администрация тюрьмы. – Обычно отсюда хотят уехать.

– В Дрё прячется один мой бывший друг, – ответил Терну. – Я должен его покарать.

– Это как-то связано с убийством императора Хинрейва?

– В том числе, – подтвердил лейвор.

– О вас в новостях говорили. Вы же расследуете это дело? Ваше имя упомянули. Шеген-витари…

– Шеркен.

– Да, точно, простите, простите. Вы делаете хорошее дело, Шеркен-витари. Хинрейв, aideris khestet, был великим лангоритом, пусть Звезды направят его душу. Он многим давал надежду, мы, дешевый народ, молились за него каждый день.

– Надежды не сбываются, – вздохнул Терну. – Будущего никто не знает, но он отошел от семи принципов, у него не было шанса на успех.

– А кто знает, что было бы, если бы он попытался? Может, нам бы стало еще лучше. Мы прекрасно живем, но нет предела совершенству.

– Неужели? Расскажи мне.

– Всего не расскажешь! Жизнь тяжела, но мы счастливы. Счастливы по-другому, чем вы, хозяева. Когда начинается беспорядок, нас кидают в бой, и мы с радостью умираем за вас. Мою жену продали в Синпур, а первенца забрали. Мой друг говорит, что из него потом сделали деликатес для какого-то приема. Хочу сказать вам как лангориту огромное спасибо. Нет лучшей смерти, чем по воле хозяина.

– Как здесь с принципами? – спросил лейвор.

– Плохо, – сказал капитан. – Вы скоро сами все увидите. Вы в них верите, господин?

– Хочу верить, – ответил Шеркен. – Пока что получается.

Остаток пути они провели в тишине. Вскоре катер причалил у мрачной пристани, и Терну, попрощавшись с рабом, зашагал к уже ожидавшему его в безлюдных доках летающему автомобилю. Внутри сидели водитель-человек и среднего возраста белый аккор.

– Virkin alari, – пробормотал Шеркен, заняв заднее место, и машинально сделал тисури, – для меня честь встретить вас, йеней…

– Йеней? О чем ты говоришь, – вдруг засмеялся аккор, – неужели ты меня не узнал?